Реорганизация КПЯ и крыло Фукумото

В создании массовой партии трудящихся были заинтересованы не только коммунисты. Всё левое движение, профсоюзы, крестьяне очень воодушевились введением в стране всеобщего избирательного права и пошли по курсу создания легальной политической организации. К тому же, правительство активнейшим образом стремилось популяризовать этот закон в массах, чтобы отвлечь их внимание от введения вышеупомянутого комплекса полицейских законов. И это ему удавалось – идеей создания своей партии загорелись не только организованная часть рабочих и крестьян, но и самые широкие, далекие от активной общественной деятельности их слои.[134]

Довольно скоро стало очевидно, что такая партия должна быть по-настоящему массовой, охватывающей все слои как рабочего класса, так и крестьянства. Понимая это, в деятельность по созданию партии включились профсоюзы и крестьянские организации самого разного толка, зачастую придерживавшиеся противоположных взглядов по принципиальным вопросам. Кроме того, им содействовали не только коммунисты, но и самые разные социалистические и даже социал-демократические организации. Поэтому программа партии не была радикальной в политическом смысле, и содержала лишь базовые требования, в реализации которых были заинтересованы все её члены, такие, как отмена полицейских законов 1925 года, например.

Эта программа была принята на учредительном съезде в декабре 1925 года, который провозгласил создание Крестьянско-рабочей партии (農民労働党 – «но:мин ро:до: то:»). Полиция, однако, узнала о непосредственном участии в создании партии радикально левых организаций, и, несмотря на нейтральность её программы, распустила её сразу же           по окончании съезда под предлогом того, что она является антиправительственной и ставит своей целью свержение правящего режима.

Идея создания массовой партии трудящихся, конечно же, не умерла вместе с Крестьянско-рабочей партией, практически сразу началась организационная работа по созданию новой. Однако на этот раз, чтобы новую партию не постигла участь Номин родо то, правые силы решили полностью изолировать её от любого контакта с левыми. В уставе новой, созданной в марте 1926 года Рабоче-крестьянской партии (労働農民党 – «ро:до: но:мин то:») содержалось прямое указание не допускать в неё левые организации, а один из пунктов программы говорил, что партия будет строго придерживаться антикоммунистической позиции.

Таким образом, все левые силы, включая даже сотрудничавшие с коммунистами профсоюзы и крестьянские организации, оказались за бортом новой партии. А ведь они составляли уже очень существенную часть рабочего движения, да и другая часть, не придерживавшаяся напрямую таких позиций, сочувственно относилась к социалистическим идеям. Таким образом, в партии почти сразу началось движение за включение в неё левых элементов, которое со временем лишь набирало обороты. В итоге, уже осенью того же года сторонников движения за единство в партии было уже абсолютное большинство, и правые её лидеры были вынуждены выйти их неё и создать новую. Так, в октябре 1926 года была основана первая в Японии Социал-демократическая партия (社会民主党 – «сякай минсю то:»). Её первым главой был один из известнейших в прошлом деятелей социалистического движения Японии Абэ Исоо (安部磯雄).[135]

Уход правого крыла имел двоякие последствия для Рабоче-крестьянской партии. С одной стороны, её ряды покинуло множество членов, в том числе и лидеров, давно зарекомендовавших себя в массах и пользовавшихся их доверием.[136] Но с другой, он привёл к внутреннему сплочению оставшихся в ней, выработке чёткого, завершённого курса. Партия начала самое тесное сотрудничество с КПЯ, активно проводя коммунистическую пропаганду с помощью легальных средств.

Однако такое изменение политики, из-за которой Рабоче-крестьянская партия оказалась практически на полулегальном положении перед лицом полицейских органов, привело к новому расколу. Сторонники сугубо законной, парламентской деятельности образовали ещё одну, Японскую рабоче-крестьянскую партию (日本労農党 – «нихон ро:но: то:»).[137]

Несмотря на такой раскол, из-за которого рабочее, крестьянское и молодёжное движения получили целых три партии с примерно одинаковыми задачами и принципами и не могли решительно примкнуть ни к одной из них, в коммунистическом движении Японии снова намечается подъём. Он был обусловлен, с одной стороны, тем, что через легальные средства значительно расширяли возможности пропагандистской деятельности, а с другой, что во время партийной неразберихи многие рядовые трудящиеся постепенно приходили к мысли, что парламентской, бюрократической борьбой им не добиться существенного улучшения их положения, начинали задумываться о революционных идеях.[138]

На этой волне было принято решение воссоздать КПЯ. В декабре 1926 года был созван III, восстановительный съезд партии. На нём был также избран ЦК, в который вошли Токуда Кюити, Итикава Сёити, Сано Манабу, Ватанабэ Масаноскэ, Набэяма Садатика, молодой Фукумото Кадзуо (福本和夫), который уже был одним из самых влиятельных деятелей коммунистического движения и очень скоро встал и у руководства партии.

Исследователи истории коммунистического движения в Японии единодушны в резко негативной оценке политики Фукумото. При нём партия дала новый «крен», но на этот раз уже влево. Его сторонники также считали, что рабочий класс ещё недостаточно сознателен, чтобы можно было эффективно прививать ему коммунистические идеи. Фукумото сосредоточился на теоретическом изучении марксистско-ленинской теории, идеологической пропаганде только в узких кругах интеллигенции.[139] Благодаря этому партия не только постепенно теряла своё влияние в среде пролетариата, но и среди молодёжи (где активными коммунистами остались лишь студенты) и, в особенности, крестьянства. Это всё объяснялось тем, что простой народ требовал решения насущных проблем и был очень далёк от теоретических дебатов. Фукумото же относился к рабочему, крестьянскому и молодёжному движению как к обузе, являющейся лишь признаком того, что широкие массы ещё не готовы воспринять должным образом идеи коммунизма. Он считал, что когда общество достигнет достаточной зрелости, оно само поведёт решительную, классовую борьбу за победу социалистической революции, а не удовлетворения каких-то отдельных экономических или даже политических требований.[140] В условиях отдаления КПЯ от масс, даже правительство ослабило свои репрессии по отношению к ней.

«Тезисы 1927 г.» и новый подъём коммунистического движения

В сложившейся ситуации на помощь КПЯ в июле 1927 года вновь приходит Коминтерн. Им, при участии Катаяма Сэн, Ватанабэ Масаноскэ, Токуда Кюити и других представителей коммунистического движения Японии, была выработана программа, ставшая впоследствии известной как «Тезисы 1927 г.». В декабре того же года состоялся расширенный пленум ЦК КПЯ по обсуждению этого документа, который был принят единогласно. Он стал и первой официальной программой партии.

В них давался подробный анализ обстановки в Японии с марксистско-ленинской точки зрения а также деятельности компартии в этих условиях. [141] Наряду с указанием её ошибок, давались ответы на основополагающие теоретические вопросы, которые тогда были камнем преткновения во время внутрипартийного размежевания. И, конечно же, документ описывал основные методы и принципы, на которых должна строиться коммунистическая партия, задал ей политический курс.[142]

Целая группа коммунистов, во главе с Сакаи Тосихико и Ямакава Хитоси, которые были принципиально не согласны даже с самыми основными положениями этого документа, были исключены из партии. Их основной идеей было то, что в условиях жёсткого полицейского режима единственно эффективным для распространения коммунистических идей методом борьбы является легальная, парламентская. Они выступали за полный выход их подполья и курс на объединение всех без исключения пролетарских партий, пуская и путём некоторых уступок. Ими был основан журнал «Роно» (労農 – «Рабочие и крестьяне»), а потом и «Рабоче-крестьянская группа» (労農派 – «ро:но:ха»).[143]

В соответствии с «тезисами 1927 года», КПЯ начала перестройку своей структуры. В основу были положены заводские ячейки, которые беспрестанно могла вести агитационную работу среди рабочих, служили связующим звеном между партией и пролетариатом. И результат не замедлил сказаться: к апрелю 1928 года численность партии утроилась и потом неизменно продолжала возрастать.[144] Это свидетельствует о том, что КПЯ только сейчас из «попутчика» пролетариата превратилось в его «авангард», выражаясь классической марксистско-ленинской терминологией.

Отражением многократно возросшего в массах влияния КПЯ стали первые общенациональные парламентские выборы, проходившие в феврале 1928 года. КПЯ выдвинуло предвыборную программу довольно радикального характера, призывавшую к свержению монархии, созданию правительства рабочих и крестьян и так далее. Поэтому партии было запрещено участвовать в выборах. Тем не менее, коммунисты смогли выдвинуть целый ряд своих кандидатов через Рабоче-крестьянскую партию. И она набрала наибольшее количество голосов среди всех пролетарских партий, которые в общеё сложности получили почти пять процентов голосов. Среди выбранных от Рабоче-крестьянской партии был и представитель КПЯ Ямамото Сэндзи (山本宣治).[145] Представители всех пролетарских партий в парламенте решили даже создать парламентскую коалицию левых сил, однако из-за внутренних разногласий сколько-нибудь значимых успехов добиться она не смогла.

В обстановке общего подъёма левого и, в частности, коммунистического движения по всей стране, КПЯ стала готовиться к проведению IV съезда, задачей которого должна была стать корректировка политики партии в условиях наличия представительства в парламенте а также многократно возросшего влияния в самых широких слоях японского общества. Однако этому съезду не суждено было состояться. 

Глава 7.