Ты был бы мертв, когда б я был живой

Революционеры всех мастей окрестили случившееся «тер­мидором» – символом контрреволюции. Но французский на­род продолжает считать ее Великой. И правильно. И справед­ливо. Великими могут быть только поверженные революции. Победившие обязательно переломят хребет стране и народу. Нам ли этого не знать. Ведь Россия уже настрадалась от одной победившей Великой октябрьской социалистической револю­ции. Не дай Бог победит вторая – Великая демократическая.

Предназначение революций, их историческая миссия и призвание только обозначать направление движения, давать общественному прогрессу ориентиры. Поспешать в истории, в стремлении опередить время, пришпоривая, доводя до изне­можения народ – дело губительное. Как говорят те же, нау­ченные горьким революционным опытом французы: «Не превышай скорость. Лучше быть дома в одиннадцать, чем в морге и девять».

И в этом смысле, пожалуй, жизнь оказалась 12 декабря права: «Чтобы демократия в России победила, нынешние де­мократы должны проиграть». Они и проиграли. Только бы сре­ди них не нашлись отчаянные сорви-головы, готовые пойти на «любые меры», дабы не признавать поражения, лишь бы до­вести, как они говорят, «начатое дело до конца».

Что касается «конца», то нет вопросов. До него рукой по­дать. Но это будет конец России. У нее же еще остался шанс стать Великой. Как сумела стать Великой Франция после по­ражения Великой Революции. Разве ради такой перспективы мы не найдем в себе сил мужественно и с достоинством пере­нести поражение Великой Российской демократической рево­люции? Думать сегодня нужно не о победе, а о жизни. Не о борьбе, а о примирении.

Неужели мало пролито крови! Неужели политическое ожесточение застит глаза настолько, что не дает разглядеть очевидное – еще одного витка борьбы на исторической спира­ли Россия не вынесет. Единственное ее спасение в деполити­зации, в запрете на какие бы то ни было победы, в объявлении моратория на какие бы то ни было выборы, референдумы, сес­сии, съезды, манифестации и демонстрации. Уж коли они нам не приносят ничего, кроме вреда. Если политики, не умеющие договориться между собой втягивают в свои «разборки» народ, то это неизбежно закончится гражданской войной.

Единственным разумным шагом в этой ситуации, если рос­сийские политики, конечно, не окончательно лишились разу­ма, может стать только нейтрализация противоборствующих сторон. Лучше всего, если бы президент добровольно пошел на свою отставку и призвал последовать поданному примеру но­вый парламент. Ведь не могут быть завоеванные мандаты до­роже судьбы страны и народа. России нужны хотя бы два года передышки. Пусть на это время вся полнота власти перейдет к правительству, единому и дееспособному. Пусть оно наведет хотя бы элементарный порядок в экономике, в организации нашей жизни.

Не надо запугивать себя словами «авторитарное правле­ние», «директория». Ведь это только Ф. Энгельс, крупнейший военный стратег революций, ставил знак равенства между ав­торитаризмом и насилием, а силу вообще называл «повиваль­ной бабкой истории». Любая власть по своей политической природе авторитарна, все дело в мере и потребности авторита­ризма. Сегодня в России потребность во власти, после несколь­ких лет изнурительного социально-экономического кризиса и безвластия, стала абсолютной.

Значит вывести Россию из нынешнего ее состояния может только абсолютная авторитарная власть. Мы сами довели Рос­сию до этой грани, сами и должны найти в себе мужество при­ знать очевидное. В таком признании и состоит сегодня высшая государственная мудрость, высшее проявление гражданского долга перед народом и Отечеством. Если, конечно, мы не на­мереваемся принести Россию в жертву своим демократиче­ским амбициям. Раньше нужно было думать о демократии, а теперь ее нужно просто спасать, – и это не должно восприни­маться как нонсенс, – авторитарными методами.

Но авторитарное правление, назвать его можно хоть «ди­ректория», хоть «консулат», – все лучше, чем вновь созда­вать коммунистические, демократические или либерально­демократические «фронты», «чека» или «гулага», – не на­всегда. Российский народ уже принял идею демократических реформ, он от нее не откажется. Пусть Конституция, за кото­рую он проголосовал на референдуме 12 декабря 1993 г., оста­нется в силе. Она авторитарному правлению и действительно­му становлению демократии не помеха. Даже подмога.

Я категорически не согласен с тем, кто называет Россию и ее народ одуревшими, после того, как он столь активно голо­совал за В. Жириновского. Российский народ оказался полити­чески мудрее закусивших удила демократических лидеров. Он голосовал не за Жириновского. Он не настолько глуп, что­бы верить пустым обещаниям. Обещаниями и посулами совет­ская и демократическая власть потчевали нас ничуть не мень­ше, чем В. Жириновский. Россияне проголосовали за крепкую, даже суровую власть, за элементарный порядок, без которого даже убогая жизнь невозможна. Хотите отдать выраженную народом волю на откуп В. Жириновскому? Отдавайте. Только боюсь, даже спасибо он вам за это не скажет. И правильно сделает.

«Пророков нет…» стр. 110-123.

Москва, 1994.