У нас делят не власть, а ответственность

По-моему, настала пора признать очевидное: у нас никто не хочет полномочной и ответственной власти. Поэтому все, что оказывается связанным с ее завоеванием - «перестройка», реформы, путчи, мяте­жи, правительственные кризисы и дворцовые перевороты, всякие там выборы, - на поверку оказываются пустыми хлопотами, имита­цией. У нас вот уже пятнадцать лет идет не столько борьба за власть, сколько выяснение отношений, кому за что отвечать, на чью долю достанется больше «шишек» за невыполненные обещания, за ложь, обман и надувательство. Чтобы не быть голословным, расскажу о двух эпизодах, подтверждающих сказанное.

Итак, эпизод первый, Добрые люди (в булгаковском смысле этого понятия) на прошлых президентских выборах посоветовали команде Бориса Николаевича Ельцина встретиться с Виктором Гущиным на предмет ознакомления с предложением, как победить на выборах. Такая встреча состоялась в Президент-отеле. Разговор с Татьяной Дьяченко мне показался интересным, но в итоге оказался без­результатным. А предлагалось вот что (привожу выдержки из переданной ей «аналитической записки»): «Судя по тому, как разворачи­вается сегодня кампания по выборам президентом России Б.Н. Ельцина, ее организаторы допускают серьезную установочно-стратегическую ошибку: вся подготовительная работа ведется таким образом, как если бы речь шла только о достижении самой победы без учета ее качественных параметров. Однако диалектическая особенность момента такова, что Б.Н. Ельцину необходимо в июне не просто победить, а победить сокрушительно...

В связи с этим в стратегической концепции президентской избирательной кампании Б.Н. Ельцина необходимо серьезное перемещение акцента. Со ставки только на победу (она при всей видимой ос­троте предвыборной борьбы обеспечена), его нужно перенести на до­стижение политического и морально-психологического разгрома оп­позиции во всех ее ипостасях. Это предполагает использование со­вершенно иных технологий, чем те, которые применяются ныне предвыборным штабом...

Вся избирательная кампания Б.Н. Ельцина должна строиться таким образом, чтобы она создавала предпосылки для решительного шага президента на заключительном этапе. Шаг этот должен быть шокирующим, обескураживающим, выбивающим у соперников поч­ву из-под ног. Добиться этого на фоне противоборства с одними лишь левыми нельзя. Дело нужно вести таким образом, чтобы ответственность за возникшую кризисную ситуацию ложилась не на од­них только коммунистов, а на оппозицию как таковую.

Шаг этот, с одной стороны, должен соответствовать политическому имиджу Б.Н. Ельцина как человека мужественного, харизматического, способного в критический момент принять единственно правильное решение, а с другой - быть естественно близким историко­-психологическому складу российских граждан. «Склад» этот, или, как теперь стало модным говорить, менталитет, больше всего боится без­властия, смуты, необходимости самостоятельно принимать решения.

Этот страх народа перед потерей «отца родного» всегда удачно использовался российскими государями в критические для них и страны моменты. Многие из них демонстративно покидали Кремль, заявляли о своей готовности отречься от престола под предлогом, что козни бояр и равнодушие народа к своей судьбе и судьбе государст­ва фактически лишают власть необходимых полномочий, без кото­рых обеспечить в России гражданский мир, порядок, не говоря уже о благополучии, невозможно.

Подобные действия – своеобразное российское историческое ноу- хау, пренебрегать которым не стоит. Они всегда (за исключением лишь случая с Николаем II. Но у него был соперник, который действительно хотел и добивался власти, потому так легко ее и получил) приводили к одному и тому же результату: и строптивые бояре, и перепуганный простой люд бухались государю в ноги, прося его не бросать страну и народ на произвол судьбы. В период с 1923 по 1927 год, когда решался вопрос, кто после В. Ленина возглавит партию большевиков и Советскую Россию, И. Сталин шесть раз ставил пе­ред руководящими органами партии и государства вопрос о собственной добровольной отставке, на самом деле каждый раз усиливая давление на соперников и выговаривая себе все большие полномо­чия.

Настала пора подумать о таком шаге и Б.Н. Ельцину. Тем более что других способов политически и психологически разгромить оппозицию, заставить ее надолго вобрать голову в плечи, похоже, не осталось. Сам же план должен быть «запущен» недели за две-три до намеченной даты выборов, чтобы народ и оппозиция, перепуганная насмерть реальной перспективой остаться с народом с глазу на глаз, «успели» уговорить президента остаться на своем посту» (Далее шло перечисление того, что конкретно для проведения этой акции следует делать.).

Однако имевшимся шансом разгромить оппозицию и получить в свои руки всю полноту власти Б.Н. Ельцин и его окружение не вопользовались. И совершенно ясно почему. Победи Б.Н. Ельцин по предложенной ему схеме, то что бы он делал без такого «пугала», как нынешняя Государственная Дума, на кого бы он валил все грехи, ко­го бы обвинял в интригах и безответственности, кого бы пересажи­вал из кресла в кресло, кто бы создавал видимость сопротивления его «реформаторским» усилиям...

В итоге случилось то, что и должно было случиться: в политической жизни накануне предстоящих выборов, как парламентских, так и президентских, воспроизводятся те же самые проблемы, что и в 1995 – 1996 годах, только теперь на тотально проигрышных как для власти, так и для оппозиции условиях.

Казалось бы, возникшая ситуация должна была побудить «левых» к сплочению, мобилизовать их на завоевание власти, которая по всем признакам и так готова упасть в подставленные руки, как перезрев­ший плод. Ан нет. Мы стали свидетелями склок, скандалов и раско­ла в рядах левых. Сначала они сами, когда президентская власть в момент очередного нездоровья Б.Н. Ельцина казалась практически рухнувшей, объявили о своем намерении идти на выборы «тремя колоннами».

Потом число «колонн» стало расти: от коммунистов и лево-патриотических сил в спешном порядке откололись наиболее заметные по­литические фигуры – Алексей Подберезкин со своим «Духовным наследием», Аман Тулеев со своей «политической харизмой», Михаил Лапшин со своей «крестьянской смекалкой». В лагере Геннадия Зюганова вздохнули с облегчением. Теперь «победить-то все равно «победим», но по частям. А этого как раз достаточно, чтобы и впредь только имитировать борьбу за власть, но не обладать самой полномочной властью. А значит, и ответственностью.

Высказанное предположение, конечно же, гипотетическое, но опирающееся на объективную логику событий и на реальный предшествующий опыт общения с Геннадием Зюгановым. Летом 1996-го, в интервале между первым и вторым туром выборов, мне (опять же при содействии вездесущих добрых людей) попали в руки материа­лы, рассказывающие, в какой панике оказался предвыборный штаб Бориса Ельцина после первого тура. 3% преимущества выглядели ни­чтожными, особенно если учесть, что генерал Александр Лебедь, на­бравший в первом туре 15% голосов, сам считал четырех из пяти сво­их избирателей потенциальными сторонниками Геннадия Зюганова.

Во втором туре эти голоса вполне могли перекочевать к «законному владельцу». Обмен мнениями между членами ельцинского штаба на предмет того, как и чем «покупать» не только Лебедя, но и орга­низаторов выборов и подсчета голосов на избирательных участках, был настолько горячим, откровенным и циничным, что огласка этих материалов неизбежно должна была привести Бориса Ельцина к сокрушительному поражению во втором туре. Именно это я и предложил сделать Геннадию Зюганову: хотите победить – побеждайте. Но он даже нигде не заикнулся, что ему ведомо о царившей в избирательном штабе президента панике. Не появились, само собой, эти документы и в партийной коммунистической печати...

Короче, настоящей полномочной власти и реальной ответственности перед народом в России сегодня не хочет никто. По крайней мере среди главных претендентов на власть. Вот перед каким политическим парадоксом мы оказались на пороге предстоящих выборов...

Постскриптум.

Может возникнуть вопрос: а в чем, собственно, смысл моего «двурушничества»? С одной стороны, помогать Борису Ельцину, а с другой – Геннадию Зюганову? Мне, как аналитику, противопоказано иметь ка­кие-либо политические симпатии или антипатии. Если хотите, даже убеждения. Уж коли оба этих деятеля, как, впрочем, и все остальные, существуют в качестве реальных персон политического процесса, мне все едино: что Ельцин, что Зюганов, что Гайдар, что Лужков. Если они имеют равные права перед законом и реальное влияние на политический процесс, значит, имеют право и на объективный анализ своей деятельности. Мое личное отношение к ним определяется единственным кри­терием: уж если они погрязли в политике по самые уши, то хотя бы не творили глупостей. Не в состоянии принести пользу – то хотя бы мень­ше причиняли вреда и ущерба.

«Независимая газета»,

03.07.1999.

БУНТ ЗДРАВОГО СМЫСЛА.