Организационные методы исследования

Метод поперечных срезов.Метод поперечных срезов или сравнительный метод применяется для тестирования людей разного возраста. Этот метод исследования позволяет получить общие закономерности возрастной динамики психического развития намного быстрее, чем например, в лонгитюдном методе. Вместе с тем, метод поперечных срезов имеет серьезный недостаток, который заключается в отборе испытуемых.

Если лонгитюдный подход к изучению возрастных различий неизменно связан со смешением возраста и времени обследования, использование метода поперечных срезов неизбежно связано со смешением возраста и поколения, или когорты. «Поскольку испытуемые входят в разные возрастные группы, они появились на свет в разное время и росли в разных условиях. Один из примеров такого межпоколенного различия – несопоставимость образовательных возможностей, которые были у сегодняшних 25-летних и сегодняшних 75-летних людей. Можно привести еще массу примеров. Сегодняшние 75-летние люди, будучи детьми и подростками, пережили Великую Депрессию, их молодость совпала со Второй мировой войной, они достаточно долго жили без телевидения и других атрибутов современной жизни и т. д. Предположим теперь, что мы обнаружили различия в значении зависимой переменной между группой 25-летних и группой 75-летних лиц. Следует нам относить это различие на счет возраста или на счет разницы между поколениями?» (Миллер С. 2012, с. 33).

«Эффект поколения становится особенно серьезной проблемой в исследовании групп с большой разницей в возрасте. В действительности, впервые вопрос межпоколенных различий встал в исследовании, направленном на сравнение выборок молодых и пожилых людей, и до сих пор наиболее часто он обсуждается именно в этом контексте. С другой стороны, психологу, сравнивающему трех и четырехлетних детей, нет необходимости беспокоиться о том факте, что одни дети родились в 1990 году, а другие – в 1991. В границах детского возраста испытуемых обычно рассматривают как представителей одной когорты. Однако и здесь могут возникнуть сомнения. Что если сравнить когорту, выросшую без «Улицы Сезам», с когортой, выросшей с «Улицей Сезам»? Что если сравнить 11-летних детей, которые в начальной школе обучались по новому методу, с 7-летними, которых стали обучать по старой схеме? Мы живем во времена стремительных изменений в культуре и образовании, и эти изменения могут отражаться на результатах сравнения, по крайней мере, некоторых возрастных групп детей» (там же).

То есть, важно, чтобы при использовании метода срезов, особенно при работе с детьми, сравниваемые друг с другом дети должны отличаться только по возрасту, а не по каким-либо другим аспектам, которые могут сказаться на результатах эмпирического исследования.

Лонгитюдный метод исследования. Лонгитюдные методы предназначены для систематического изучения развития детей и взрослых с использованием множества самых различных методик на протяжении длительного времени. С. Миллер выделил два критерия, когда исследование становится «лонгитюдным». Во-первых, когда изучаются естественные, не вызванные экспериментальным путем изменения. Во-вторых, данный термин, как правило, употребляется в отношении регулярного обследования на довольно длительном временном интервале. То есть, обследование одних испытуемых несколько раз в течение одной недели не должно претендовать на то, чтобы называться «лонгитюдным». Однако исследование можно было бы рассматривать как лонгитюдное, если на момент первого обследования испытуемым всего несколько дней от рождения.

Лонгитюдный план исследования также имеет ряд серьезных недостатков. Прежде всего, это – широкие временные рамки исследования, что является практическим неудобством для исследователей. Кроме того, со значительной продолжительностью исследования связаны такие трудности, которые негативно отражаются на валидности полученных данных – возможность устаревания используемых методик и оборудования. Поскольку сутью лонгитюдного плана является сравнение результатов, полученных ранее, с результатами, полученными позже, исследователь вынужден продолжать использовать те способы измерения, которые выбрал в самом начале осуществления проекта. Однако зачастую, в ходе длительного исследования тест устаревает или теряет свою теоретическую актуальность; почти всегда появляются новые тесты и новые вопросы. Проблема устаревания методик особенно велика в долгосрочных исследованиях, рассчитанных на наблюдение в течение всего срока жизни испытуемых. Конечно, это не обязательно проблематично в относительно краткосрочных лонтитюдных планах.

Существуют также проблемы лонгитюдного исследования, связанные с характером выборки участников. Участие в любом долгосрочном исследовании требует от испытуемых (а в случае с детской выборкой еще и от родителей испытуемых) затрат времени и усилий. Поэтому отбор, по крайней мере, частично, должен основываться на таких факторах, как вера испытуемых в ценность исследования или высокая вероятность того, что они не переедут в другую местность. Сам по себе, например, переезд в другую местность не имеет, очевидно большого значения. Однако, если бы такие выпадения были случайными, тогда единственной неприятностью было бы сокращение размеров выборки и напрасные усилия по сбору данных, которые не будут дополнены. Однако зачастую, как показывает практика, выпадение не случайно, избирательно, то есть выбывшие из исследования испытуемые закономерно отличаются от тех, кто остался. Например, при лонгитюдном изучении интеллекта у выбывших обычно более низкий IQ при первых тестированиях. Поскольку выпадения в связи с низким уровнем компетентности влияют на общие результаты более молодых испытуемых, следствием является «позитивное искажение» в пользу старших возрастных групп. Конечно, можно ограничить сравнение результатами людей, оставшихся в группе, и таким образом влияющими на итоговые показатели во всех возрастных категориях. Однако в этом случае изначально нерепрезентативная выборка становится еще более нерепрезентативной.

Существует сложность того, что испытуемые из лонгитюдной выборки – это ровесники и составляют одно поколение, поэтому любые результаты в некоторой степени специфичны для данного конкретного поколения и не только, они будут специфичны для определенного исторического промежутка времени. Например, нас интересует, как изменяются люди в течение первых 30 лет жизни, родившиеся в 1940 году. С определенной долей уверенности мы сможем сказать, как изменялись люди к 1950-м или 1960-м гг. однако, если бы наши испытуемые появились на свет раньше или позже, мы получили бы несколько иные результаты.

С. Миллер отмечает еще один признак, по которому участники лонгитюдного исследования отличаются от популяции, на которую исследователь хочет перенести свои выводы. Он очевиден: в ходе лонгитюдного исследования его участники в отличие от популяции регулярно проходят психологическое тестирование. Поэтому потенциальное значение имеют две причины искажения валидности. Первая – тестирование: влияние на результаты тестирования выполнения такого же или подобного теста прежде. Например, кажется правдоподобным, что регулярное и довольно частое выполнение теста IQ в конечном счете начнет отражаться на ответах испытуемого. Вторая проблема – более общего характера – проблема реактивности. Осознание человеком того, что его изучают, может повлиять и на его поведение, что особенно выражено у участников долгосрочных лонтитюдных исследований с частым проведением измерений. Поэтому ответы этих испытуемых не всегда отражают типичный процесс развития.

Однако следует обратить внимание, что описанные выше проблемы не обязательно характерны для всех лонтитюдных исследований. Они наиболее выражены в тех из них, которые связаны с частым и явным тестированием испытуемых зрелого возраста. С другой стороны, исследователю, изучающему развитие в младенчестве методом наблюдения, нет необходимости слишком волноваться о факторе тестирования или реактивности.

Отметим еще раз, что лонгитюдную выборку составляют люди одного поколения. В лонгитюдном исследовании неизбежно присутствует смешение возраста и исторического времени тестирования. Это смешение является следствием проведения внутрисубъектного сравнения; если нам нужны разные возрастные группы, мы должны тестировать в разное время. Предположим, мы хотим изучить изменения, происходящие в период с 15 до 20 лет. Мы отбираем 15-летних испытуемых 1975 года рождения и обследуем их вновь в 20-летнем возрасте. Если результаты повторного тестирования отличаются от результатов первого, мы можем объяснить это двояко: тем фактом, что испытуемые повзрослели на 5 лет, или тем, что первое тестирование происходило в 1990, а второе – в 1995 году. В лонгитюдном исследовании возраст практически неотделим от времени обследования. И не только. В лонгитюдном исследовании никогда не избежать смешения возраста и исторического периода. Например, вы отважились исследовать отношение к политическим лидерам и обнаруживаете, что 70-летние люди относятся к ним более негативно, чем 60-летние. Возможно, что это очевидный случай политического отчуждения с возрастом? Однако, учитывая, например, политические события начала 1970-х., более правдоподобным окажется историко-культуральное объяснение произошедших изменени. В любом варианте стандартный лонгитюдный план исследования допускает выводы, в лучшем случае, правдоподобные, но никак не бесспорные.

Имеются также и позитивные стороны лонгитюда. В центре лонгитюдного исследования всегда остается основной вопрос психологии развития – вопрос внутриличностного развития во времени.

Сосредоточение на внутриличностном развитии делает лонгитюдный подход единственно правильным для оценки развития ребенка. Предположим, вы хотите узнать, остается ли неизменным IQ ребенка в ходе его развития, повышается или снижается. Совершенно ясно, вы не можете ответить на этот вопрос, тестируя разных детей разного возраста; вы должны наблюдать одного ребенка в процессе его развития. Всегда, когда в центре внимания находится индивидуальная стабильность или изменчивость, лонгитюдный подход – не просто тонкость; это совершенная необходимость (Миллер С., 2012, с. 31).

Достоинства лонгитюдного исследования не ограничиваются возможностью отслеживать развитие одной черты или одной формы поведения. Его возможности гораздо шире, поскольку оно позволяет изучить любые закономерности возрастных изменений, и даже их комплекс, если только удается измерить необходимые параметры. В одних случаях в центре внимания связь между одним аспектом развития ребенка в раннем возрасте и каким-то другим аспектом в дальнейшей жизни. К примеру, мы можем попытаться определить, связана ли скорость роста костей скелета в первые два года жизни ребенка с возрастом начала пубертата. В других случаях исследование направлено на выявление связи между некоторым аспектом среды, окружающей ребенка в раннем возрасте, и некоторым аспектом развития в дальнейшей жизни. Мы можем, к примеру, попытаться определить, связаны ли особенности воспитания в первые два года жизни с некими особенностями личности в среднем детстве или в подростковом периоде. Всегда, когда предметом исследования выступает связь между чем-то, что имело место раньше, и чем-то, что имело место позже, лонгитюдный подход совершенно необходим (Миллер С., 2012, с. 31).

Кроме того, лонгитюдное исследование особенно эффективно для отслеживания непрерывных, постепенных трансформаций, происходящих, как было отмечено, с поведенческими системами общего характера в процессе развития ребенка. Как известно, Ж. Пиаже проводил исследования развития интеллекта в младенчестве, где лонгитюдно изучал троих своих детей, с рождения и до двух лет, аккуратно фиксируя этапы развития в разных сферах интеллекта и связи между ними. Результатом явилась концепция интеллекта в младенчестве, которая по широте и глубине понимания превзошла все разработанные ранее концепции и послужила моделью для множества исследований, проводившихся в дальнейшем. Возможно, что некоторые из подобных открытий могли бы быть сделаны и с продуманным использованием метода поперечных срезов на выборке малышей разных возрастов; однако сомнительно, чтобы без тщательного, практически ежедневного изучения изменений, происходящих с одним ребенком, удалось бы составить полное представление об интеллекте в период младенчества. Конечно, подобное лонгитюдное исследование подразумевает нечто большее, чем просто повторное тестирование одного и того же ребенка; это скорее жизнеописание.

Лонгитюдное изучение наиболее подходит для младших детей, которые не склонны изменять свое поведение, находясь под наблюдением. Этот метод очень эффективен при проведении новаторских исследований, в которых еще только предстоит открыть множество существенных феноменов. Например, при изучении младенческого интеллекта с помощью лонгитюдного метода постепенно обнаруживаются некоторые представления об общем направлении развития или поворотных пунктах этого развития, которые, более прицельно можно будет в дальнейшем изучать с помощью метода поперечных срезов. Кроме того, лонгитюдное исследование подходит для отслеживания процесса постепенного формирования новых способностей ребенка. В любом случае, необходимо иметь полную осведомленность о жизни ребёнка и его особенностях, что создает прочную основу для интерпретации любой формы его поведения.

Комплексный метод.В практике психологического исследования часто ряд «поперечных срезов» соотносится между собой так, чтобы в результате получился «продольный срез», отражающий динамику развития. Наиболее ярким примером такого подхода является исследование памяти А. Н. Леонтьевым, когда на основе «срезового» описания особенностей функционирования памяти у детей, подростков и взрослых выводилась общая картина становления памяти как высшей психической функции. Этот метод, названный Ананьевым комплексным, открывает возможности участвовать в исследовании представителям разных наук, устанавливать связи и зависимости между явлениями разного рода. Например, в исследованиях раннего речевого развития Э. Бейтса были найдены некоторые устойчивые закономерности раннего развития, а также были сделаны выводы, что нет никакой определенной взаимосвязи между первыми речевыми реакциями с последующим развитием речи. Так же было обнаружено, что способность понимать слова в раннем возрасте не давало прогноза, насколько хорошо дети будут понимать речь в возрасте 16 мес. и говорить в возрасте 20 мес. (Баттерворт Дж., 2000).