Стратегии в работе и творчестве

В этой главе нами будут рассмотрены и проанализированы жизненные стратегии, избранных нами исторических лиц с точки зрения их успешности, а также той степени, в которой они способствуют сохранению индивидом своей свободы в условиях несвободного тоталитарного общества.

Следует сказать о том, что есть несколько определений того, что следует называть жизненными стратегиями, но в нашем исследовании будет использоваться авторское определение. По нашему мнению, жизненными стратегиями являются - особые модели поведения и функционирования внутри общества человека или группы лиц с целью достижения определенных целей либо задач. Определение данных целей и задач соответствует внутренним индивидуальным потребностям человека. В предыдущей главе нами в достаточной мере были проделаны подробный обзор и анализ черт поведения, свойств характеров, а также различного рода потребностей, исследуемых нами людей.

На основании вышесказанного мы выделили три кластера жизненных стратегий, которые соответствуют основным видам деятельности человека. Таким как: а) – рабочая деятельность; б) – взаимоотношения с другими людьми и властью; в) – процесс познания, накопления знания (удовлетворение своих интеллектуальных потребностей), и соответствия своим принципам и идеалам.

К вышесказанному стоит добавит, что любой жизненной стратегии соответствует сохранение или потеря того или иного вида свободы. Во-первых, это внутренняя свобода. В задачу ее сохранения входит верность личности своим убеждениям, принципам и идеалам.

Во-вторых, это свобода творчества. В данную категорию входит возможность личности заниматься своей любимой деятельностью[180], само реализуя и само выражая себя; а также возможность творческой спонтанности, что означает то, что личность не должна быть отчуждена от своей деятельности.

И, наконец, в-третьих, эта свобода внешняя. Сюда входит физическая свобода человека, т.е. его фактическое пребывание вне стен учреждений с ограничением свободы.

И последним, но не маловажным замечанием является тот факт, что задача вывести универсальные типы и модели поведения или характера, которые бы способствовали, как внешнему успеху в условиях тоталитарного общества, так и тому, чтобы оставаться в нем свободным от его влияния, является крайней труднодостижимой. Для любого человека каждая из выбранных им жизненных стратегий будет носить индивидуальный характер и будет успешна\не успешна от различного количества других факторов.

Итак, начнем с анализа деятельности Б. Бажанова. После его назначения на должность сначала секретарем Оргбюро, а затем и секретарем Политбюро, Бажановым проводится реорганизация всей деятельности аппаратов данных учреждений[181]. Это вызывает среди его коллег по секретариату Оргбюро недовольство и неприятие[182]. Но так как это способствует оптимизации работы по поиску нужной документации и доступа к тем или иным, хранящимися данным, эти преобразования находят одобрение со стороны его начальства[183], что в свою очередь приводит к его продвижению по службе.

Результатом этого становится его работа секретарем заседаний Политбюро. Здесь, в результате его активности, ему вскоре поручается не просто протоколировать заседания, но заниматься их ведением. В его новые обязанности входит работа с повестками - преобразование многочисленных прений по тому или иному вопросу с кратким их изложением и самостоятельным формулированием основных тезисов, высказываемых в ходе их обсуждений[184].

В результате этой работы Б. Бажанов зарабатывает себе авторитет среди членов “тройки”[185], что в итоге приводит к тому, что в дальнейшем он будет заниматься самостоятельным принятиями решений по тем или иным вопросам, поступающих непосредственно И. Сталину. Это связано в первую очередь с тем, что, по его мнению, Генсека не интересовала никакая деятельность, не направленная на аккумулирование и сосредоточение власти в его руках[186]. А так как в основном поступавшие вопросы носили административный характер, то он [Сталин] предоставлял самому Бажанову, но основе того, что тот зарекомендовал себя с лучшей стороны, заниматься данной деятельностью самостоятельно.

Дальнейшая его деятельность на посту представителя ЦК в Высшем совете по физической культуре и главы-основателя Центральных заочных финансово-экономических курсов, способствовало не только улучшению их деятельности, но и спасению многих людей[187][188].

Таким образом его самостоятельность и инициатива в принятии решений способствовали ему в успешном продвижение по “карьерной лестнице”.

Деятельность Петра Григоренко так же характеризуется высокой степенью ответственности и самостоятельности. Получив после окончания Академии Генерального Штаба распоряжение ехать работать в качестве главного военного инженера на минский участок Укрепленного района[189], после своего прибытия П. Григоренко выступил с инициативой провести реорганизацию и укрепление оборонительных сооружений, используя новейшие современные достижения военной инженерной мысли, но данные инициативы не были поддержаны со стороны руководства в связи с высокими затратностью и трудоемкостью[190]. Несмотря эти противодействии им было проявлено упорство в связи с чем, он смог начать строительство новых фланговых батальонных укреплений[191].

Позднее во время своей службы на Дальнем Востоке и во время Великой Отечественной войны П. Григоренко из-за своей склонности к новаторскому и независимому критическому мышлению, попадает в очень сложное положение, так как с одной стороны встречает негативное отношение некоторых своих коллег в связи с завистью к своим профессиональным успехам, а другой стороны не получает заслуженное им генеральское звание, и даже более того попадает под “надзор” со стороны НКВД.

Таким образом можно сделать вывод о том, что проявление инициативы и конструктивного критического отношения к своему делу не всегда приводят к одинаково негативным или одинаково позитивным последствиям.

Л.З. Копелев, будучи одним из главных активистов коммунистического движения в Украине в Харькове, занимается активной деятельность на посту главного редактора заводской газеты. Но после показательных чисток и процесса над “врагами народа” он вынужден принять решение об остановке своей общественной деятельности[192].

Немаловажным фактором являлось то, что он стал свидетелем разрушений, вызванных коллективизацией и раскулачиванием в Украине. Это способствовало тому, что он принимает решение о том, чтобы начать деятельность ученого-исследователя

Несколько по-иному обстоят дела у ученых-исследователей. В их число входят Н. Тимофеев-Ресовский, И. Дьяконов, Д. Лихачев, и А. Мясников. Каждому из них в высокой степени была характерна стратегия внутренней эмиграции. В данное определение входит – модель поведения личности первоосновой, которой является “уход c головой” в свою профессиональную деятельность. Это способствует не столько отрешению человека от происходящих вокруг него событий, сколько ограничению себя в общественной деятельности с целью не допустить даже пассивной помощи действующему режиму.

Особенно ярким доказательством данной модели поведения служат жизненные стратегии И. Дьяконова и А. Мясникова.

И тот, и другой в своих мемуарах уделяет основное внимание соответственно учебе, выработке основных научных концепций; работе, профессиональному становлению, развитию своей научной деятельности соответственно.

В случае с И. Дьяконовым это было обусловлено тем, что основной виток репрессий пришелся именно на время его учебы в университете. Это способствовало тому, что он избирает путь успешного обучения, так как, с одной стороны, он был знатного происхождения, что вынуждало его ограничивать собственные желания участия в различного рода студенческих общественных дискуссионных кружках; с другой стороны, этому способствовал арест его отца, в связи его дипломатическим прошлым и жизни заграницей[193]. Это вынуждало его сфокусировать все свое внимание на, как можно менее заметных и “вредоносных” видах деятельности, дабы не привлекать нового внимание к своей семье со стороны органов контрразведки.

А.Л. Мясников во время витка репрессий 30-х гг. был вынужден активно перемещаться с одного места работы на другое, чем в немалой степени избежал карательной поступи НКВД.

Схожим образом, что и у И. Дьяконова, обстояла ситуация и у Д.С. Лихачева. После своего заключения в 1928-1932 гг. по обвинению во вредоносной деятельности он также сосредотачивает свое внимание на изучение языковых и культурных особенностей Древней Руси.

Что касается деятельности Н. Тимофеева-Ресовского, то он был наименее пострадавшим из всего числа, анализируемых нами ученых. В первую очередь это связано с тем, что он был занят в развитии и начальном становлении такого научного направления как экспериментальная генетика. Это обуславливало отсутствия до поры до времени внимания со стороны власти внимания.

Но к началу разгромной деятельности по отношению к генетикам и кибернетикам, как к “классово-чуждым” элементам науки, Н. Тимофеев-Ресовский уже принял решение о приглашение к участию в деятельности Кайзеровского научного центра в Германии и покинул Советский Союз[194].

Подводя итоги, в первую очередь стоит обратить внимание на тот факт, что активная, инициативная научная деятельность отнюдь не являлась противоестественной и опасной жизненной стратегией в то время. Наоборот, глубокое и профессиональное занятие исследовательской работой способствовало более или менее спокойной жизни, какая может быть в условиях тоталитарного общества.

Немаловажным также является то, что каждый из анализируемых нами людей мог и занимался деятельностью, который была ему важна и интересна.