Неизбежность будущих корректив

Этнонационализм как основа государствостроительства был избран не только для того, чтобы радикально дистанцироваться от России и от ее культурной системы на основе русского языка. И не только для того, чтобы утвердить доминирующие позиции новых "государствообразующих" культур и новых государственных языков. Была и утилитарная цель: сохраняя советское доктринальное наследие "социалистических наций", не расширить, а, наоборот, сузить число претендентов на власть и на доступ к ресурсам, особенно в условиях приватизации и рыночных преобразований. Но самое главное – таковы были идеология, правовая практика и уже ставшее бытовым мышление, что "национальность" – это не гражданство, а культурная принадлежность. Это же ставшее уже бытовым мышление помешало более решительной самоорганизации тех, кто попал в категорию не членов самоопределившихся наций (меньшинств, апатридов и прочих). Им никто не объяснил, что новое государство – это их общее достояние, и говорить государство должно на языке налогоплательщиков, что означает, как минимум, официальное двуязычие или многоязычие в таких странах, где почти половина населения, включая высших должностных лиц и членов их семей, говорит на русском, а не на украинском, казахском, киргизском или молдавском языках.

При всей уязвимости и противоречивости избранных конституционно-правовых основ обустройства многоэтничных государств бывшего СССР (речь пока не идет о России), у них есть перспективы неизбежных корректив в сторону общедемократических принципов государствостроительства и отхода от этнонационализма. Во-первых, демонтаж русского языка как одного из мощных инструментов модернизации, ассимиляция русских или дерусификация нерусских этнических меньшинств (например, переход гагаузов в Молдавии с русского на молдавский) фактически маловероятны при постоянном наличии мощного русскоязычного культурного массива в соседней России и при сохраняющихся позициях этого языка как одного из мировых языков. К наследию "колониализма", которое нужно устранить, это ныне имеет косвенное отношение. Это все равно, как если бы Индия стала осуществлять демонтаж английского языка, или другие страны Азии и Африки – устранять язык бывших метрополий, который часто является единственным официальным языком, и уж точно – единственным языком, который обеспечивает культурную целостность многоэтничных государств. Таким образом, этнонационализм становится контрпродуктивным, и ему на смену будет приходить общегражданский национализм новых государств, который строится не на исключении, а на включении граждан разных культур и языков в единые нации, как это имеет место в остальном мире.

Во-вторых, рано или поздно более решительно заявят о себе и те, кого поставили вне новых наций, ибо автохтонные (не иммигрантские) меньшинства нигде и никогда из национальных сообществ не исключаются. Шотландцы, североирландцы и уэльсцы – такие же члены британской нации, как и англичане. Испанская нация состоит не из одних кастильцев, но и каталонцев, басков и других групп населения этой страны. В китайскую нацию входят не только ханьцы, но и около 100 миллионов китайцев другого этнического происхождения. Более того, есть все основания переквалифицировать русских в Украине или в Казахстане из меньшинств в категорию народов-партнеров, а сами эти страны – в равнообщинные государства. Шведов в Финляндии никто меньшинством официально не считает, и для вхождения в финскую нацию им не нужно знать финский язык. В таком же положении находятся франко-канадцы в Канаде.

Так что у новых соседей России достаточно интересные перспективы решения вопросов межэтнических отношений, и кое-какие уроки, как негативные, так и позитивные, уже можно учитывать и россиянам. По крайней мере, почти все эти государства смогли оформить правовые отношения со своими гражданами через систему паспортов без привязки этой процедуры к указанию этнической принадлежности, чего, кстати, требуют и международно-правовые нормы. Правда, не обошлось без уловок: в английском тексте казахстанского паспорта в графе "национальность" указано "Казахстан", а на казахском языке стоит "казах", "русский" и т. п. Перед мировым сообществом выглядит прилично, и собственные комплексы оказались удовлетворенными. В Грузии в паспортах национальность – это гражданство, но в удостоверениях личности – это этническая принадлежность.

Есть еще одна важная проблема конституционно-правового обустройства постсоветских государств. Все они (опять же кроме России) избрали унитарную форму устройства, не отважившись на федерализм. В принципе унитарное устройство не противопоказано многоэтничным странам, но федерализм – лучше, ибо позволяет существовать этнотерриториальным формам внутреннего самоопределения. Подобные автономии фактически существуют в Узбекистане, Грузии, Молдавии и даже в Украине, имея в виду Крымскую республику, статус и будущее которой в рамках Украины – пока вопрос до конца не решенный. Формальная федерализация возможна и даже необходима не только в Грузии и в Украине и не только по причине этнического фактора, но и большого регионально-культурного разнообразия, существующего во многих постсоветских государствах.