Вид северо-восточной оконечности озера Байкал. Из материалов русской экспедиции 1855 — 1859 гг.

 

 «При той любви и заинтересован­ности к краю, которую обнаружили декабристы, при их научной подго­товке, — писал советский ученый М. Азадовский, — могло возник­нуть целое движение, мог бы по­явиться целый ряд описаний и ис-ледований страны, способных дале­ко вперед двинуть ее изучение. Это­го однако не произошло». Главная причина — жестокая система запре­тов со стороны правительства. Наи­более тяжелым для декабристов был запрет печатать свои статьи и исследования. В 1836 году в Сибирь было послано специальное предписание шефа жандармов Бен­кендорфа, запрещающее «кому-либо посылать свои сочинения, как не соответствующие положению пре­ступника».

В Центральном Архиве Восточ­ной Сибири хранится «Дело о до­зволении государственному пре­ступнику Якубовичу заняться неко­торыми сочинениями для г. Мид-дендорфа». Начато 17 марта 1843 го­да, закончено 14 сентября 1844 года.

А. Ф. Миддендорф, известный естествоиспытатель и путешествен­ник, в начале 40-х годов посетил Енисейскую губернию по поручению Академии наук. Эта экспедиция, очень трудная по исполнению и блестящая по научным результа­там, была одним из замечательных событий в географическом изучении Восточной Сибири. Одной из глав­ных задач экспедиции было изуче­ние животного и растительного ми­ра Крайнего Севера, а также изу­чение зоны вечной мерзлоты. Совершая первую часть путешествия, из Красноярска по Енисею в Тай­мырский край, Миддендорф встре­тился с декабристом Якубовичем, жившим между Енисейском и Туру-хан-ском в селе Назимово. Обрадо­вавшись образованному человеку, он обратился к Якубовичу с прось­бой составить статистическое опи­сание волости, собрать некоторые горные породы золотоносных речек, произвести барометрические и ме­теорологические наблюдения. Яку­бович охотно согласился это сде­лать, но должен был получить раз­решение властей. В результате воз­никло «Дело о дозволении...». Ге­нерал-губернатор Восточной Сиби­ри писал местному губернатору, что Якубович «может заняться этим», но сочинения его по каким бы то ни было вопросам напечатаны и изда­ны не будут.

Из официальной переписки из­вестно, что декабрист передал Мид-дендорфу только метеорологические наблюдения и собрание флоры. Остальные материалы он вынужден был уничтожить, так как, не имея возможности передвигаться по ме­стности, не мог проверить эти ма­териалы и сделать их общий свод.

Миддендорф опубликовал мете­орологическую таблицу Якубовича в труде «Путешествие на север и восток Сибири». Наблюдения в селе Назимове проводились с апреля 1843 года сначала без термометра и ограничивались общими замеча­ниями о погоде: «мороз», «пурга», «снег»; затем, с 14 июня, указыва­лись температура, направление и сила ветра. За таблицей следует примечание Миддендорфа: «Наблю­датель Якубович, из числа ссыль­ных, уже полтора месяца страдает водяною болезнию усилившеюся до того, что уже наблюдать более не может».

Когда в августе 1845 года губернатор Восточной Сибири запросил местного губернатора, собирается или нет Якубович представить Мид-дендорфу какое-либо сочинение, то в сентябре получил ответ: «Госу­дарственный преступник Якубович умер от грудной горячки».

Таковы характерные и грустные обстоятельства научных изыск ний А. И. Якубовича.

И все-таки, несмотря на запрет царя и жандармского отделения, не­которые статьи декабристов прони­кали в печать еще при их жизни.

В 1854 году в «Вестнике естест­венных наук» была напечатана без подписи статья «Гусиное озеро». Автор ее был известный декабрист­ский деятель Николай Александро­вич Бестужев. Он обладал выдаю­щимся умом и разнообразными та­лантами. «Золотая голова», «золо­тые руки», — говорили о нем де­кабристы.

До Сибири он писал серьезный научный труд, «Историю русского флота». В Сибири занимался искус­ствами и разнообразными ремес­лами. Был замечательным инжене­ром и механиком, ювелиром и ору­жейным мастером, слесарем, тока­рем, сапожником. Не прекращал и литературной деятельности. Ко все­му был еще выдающимся этногра­фом.

В большом очерке «Гусиное озе­ро», который печатался в «Вестни­ке» из номера в номер, Н. Бестужев описал историю озера, названного Гусиным из-за несметного количе­ства диких гусей на его берегах и воде; дал сведения о местной флоре и горных породах; рассказал о бу­рятах, кочующих по его берегам, воспроизвел их обычаи и нравы; первый записал их причудливые по­этические сказки; первый из иссле­дователей заговорил о бурятском народе без оттенка пренебрежи­тельности. «Что же касается до умственной способности бурят, то, по , моему мнению, они идут наравне со всеми лучшими племенами челове­ческого рода», — писал Н. Бестужев в очерке. Для нас сейчас эта мысль естественна и бесспорна. Но Н.Бес­тужев говорил об этом в середине XIX века, когда многим, даже про­грессивным ученым казалось, что «дикие», «нецивилизованные» пле­мена по самой своей природе не способны к развитию. Совсем иным было отношение декабристов к ме­стным племенам.

«Якуты крайне правдивы и чест­ны, лукавства в них нет и воровства они не знают», — замечал Муравьев-Апостол.

«Тунгус беден, но честен и госте­приимен, — писал А. Бестужев.-Живучи день до вечера одной лов­лей, он нередко постится дня по 3, ничего не убив, но готов разделить последний кусок с путником».

Среди поселенцев Сибири декаб­ристы отмечали русских, поража­лись их одаренностью, трудолюби­ем, умением приспособиться к мест­ным условиям.

Как этнографы декабристы оста­вили богатый материал. Они могли тесно соприкоснуться с местным на­селением и изучить такие подроб­ности быта, какие приезжим этно­графам узнать не удавалось.

 

Коренные жители Сибири — самоеды. Рису­нок из описания путешествия академика А. Миддендорфа.

Одежда самоедов.

 

«Живу около 10 лет в Забайкаль­ском крае, — писал Кюхельбекер в Петербург, — и все, заслуживаю­щее внимания, я... старался узнать как можно подробнее». Он записы­вал песни, сказки, местные слова и выражения, предполагая напи­сать несколько этнографических очерков. Один был написан и от­правлен для опубликования в Пе­тербург, но запрещение декабои-стам печататься, предписанное Бен­кендорфом, пресекло дальнейшие попытки Кюхельбекера.

Этнографом Якутии и активным собирателем якутского фольклора был Александр Бестужев. Он гово­рил ученому Эрману, что наблюде­ния той удивительной обстановки, в которой он находится, единственное утешение для него и что остаток жизни он хотел бы посвятить изу­чению языка и устного народного творчества якутов. Он не успел вы­учить язык — слишком недолго, все­го полтора года, жил он в Якутии, слишком короткой была его остав­шаяся жизнь. Но он успел собрать якутский фольклор, познакомиться с бытом якутов. В его сибирских очерках и письмах обрисованы раз­личные стороны жизни якутов — их охота, рыбная ловля, торговля, езда на собаках; их предания, поверья и религиозные обряды. Вот как опи­сывает А. Бестужев один из обря­дов, совершаемых на якутском на­родном празднике «иссых»: «Три шамана приближаются к огню... волосы их падают по плечам. Они умоляют духов не насылать падежа и болезней. Голос их то пронзите­лен, то рокотен; бубны звучат по­временно; и каждый из них, черп­нув ложкою кумыса из огромных деревянных кубков (аях), брызжет им на огонь. Это умилостивитель­ное возлияние...»

Мы рассказали лишь о части той большой работы по изучению Сиби­ри, которую провели декабристы. Сообщаемые ими сведения были очень ценны, как первая попытка ознакомить русское общество со страной, о которой у него были са­мые превратные представления, и в тот момент, когда интерес к Сибири стал пробуждаться и в России и в Европе.

В лице декабристов Сибирь на­шла своих исследователей — бота­ников и зоологов, этнографов и ме­теорологов, писателей и поэтов. И хотя запреты царя и полиции бы­ли жестоки, декабристам все-таки удалось создать в Сибири своеоб­разную Академию наук, о которой писал царю Н. С. Мордвинов.

 

 

* * *

 

СОЛЕНЫЕ ВЕТРЫ

 

На каждый квадратный километр Ниж­него Поволжья за год выпадает 47 тонн соли. Откуда же она берется? Оказывает­ся, из Каспийского моря. Ветер поднимает с его поверхности в атмосферу тысячи тонн соли. При скорости ветра 6 метров в секун­ду над Каспием повисает 45 тысяч тонн солей; если же скорость увеличивается до К) метров в секунду, количество солей возрастает до 160 тысяч тонн. А ведь это 60 железнодорожных составов!

 

А. Муранов

 

ЧЕЛОВЕК, ОТКРЫВШИЙ

„ЧЕТВЕРТОЕ ЦАРСТВО ПРИРОДЫ"

 

Творчество поэта, диалектика фило­софа, искусство исследователя — вот материалы, из которых слагается ве­ликий ученый.

К. А. Тимирязев.

 

Этого человека еще при жизни увенчала своими лаврами мировая слава. Друзья и товарищи называ­ли его великим ученым.

Слава бывает разная. Трескучая и крикливая, она иногда выхватит свою жертву из миллионов, возне­сет ее высоко в блеске мимолетной вспышки, которая тотчас же угас­нет, погрузив в тьму небытия вре­менного избранника. Но есть и дру­гая слава — прочная и постоянная, основанная на достижениях огром­ного труда и заслугах перед чело­вечеством. Имя обласканного ею человека не меркнет и, словно дра­гоценный камень, сияет даже под напластованиями времени, стоит их лишь слегка расчистить.

Испокон веков в мире были из­вестны три царства природы ми­неральное, растительное и живот­ное. Под ними понимался весь зем­ной шар. Это было аксиомой, непре­ложной истиной.

Про этого же человека, желая от­разить значение свершенного им для науки и человечества, совре­менники говорили, что он открыл «четвертое царство природы» — поч­ву. И это открытие навеки постави­ло его имя среди корифеев науки всего мира.

Этим ученым был Василий Ва­сильевич Докучаев.

Он родился 7 февраля 1846 года в селе Милюкове Смоленской гу­бернии в многодетной семье свя­щенника. Детские годы прошли в деревне. Он видел нищету и все тя­готы жизни крепостных крестьян, неодолимую их нужду и вечную борьбу за существование.

Мальчик проявлял огромную лю­бовь к природе. Вместе с деревен­скими ребятами-пастухами дни и ночи проводил в поле, на пастби­щах. И когда много лет спустя он стал ученым с мировым именем, в его творениях ожили яркие описа­ния природы своей родины и тех мест, которые посетил во время многочисленных экспедиций.

В. В. Докучаев в молодые годы.

В одиннадцать лет кончилась привольная мальчишеская жизнь. Настали годы учебы. Отец хотел, чтобы сын пошел по его стопам -стал священнослужителем. Но жизнь разбила отцовские мечты.

Окончив бурсу, где юноша вел жизнь, ничем не отличавшуюся от столь образно описанной Н. Г. По­мяловским в «Очерках бурсы», До­кучаев поступил в духовную семи­нарию, но вскоре оставил ее и стал студентом Петербургского уни­верситета, навсегда порвав с рели­гией. Здесь он отлично учился на естествоведческом отделении физи­ко-математического факультета.

Очень увлекался геологией, часа­ми пропадал в кабинете, изучая ми­нералы, и так сроднился с этой на­укой, что после блестящего оконча­ния университета в 1871 году остал­ся работать на скромной должности консерватора геологического каби­нета. И потом, уже будучи профес­сором того же университета, нико­гда не забывал сюда дорогу. Более четверти века в аудиториях звучал его голос на лекциях, посвященных познанию почвоведения — науки, создателем которой он был сам.

Полностью отдавая себя благо­родному делу воспитания молоде­жи, Василий Васильевич Докучаев никогда не замыкался в рамках учебного кабинета. Он не был ка­бинетным ученым, как иногда про него говорили недруги.

Он не мог существовать без об­щения с природой, ибо любовь к ней вошла в него навечно с возду­хом родных мест.

Поля и лес всю жизнь манили его с той силой, о которой знают лишь те, кто с детства вырос и сроднился с ними.

Много лет провел В. В. Докучаев в экспедициях, успешно сочетая ра­боту полевого исследователя с педа­гогической деятельностью. Его экспе­диции были особого рода. Он не по­сещал неведомых стран, не всходил на еще непокоренные горные вер­шины, не был участником великих географических открытий. Пути его исследований пролегали по прото­ренным и исхоженным вдоль и по­перек землям Смоленщины, Пол-тавщины, Харьковщины. Тысячи километров прошел он по этим кра­ям, и большая часть его пути про­легала по черноземным степям.

И этот человек сделал много от­крытий там, где другие проходили мимо, там, где все казалось дав­ным-давно известным и изученным.

Потом, передавая свой опыт мо­лодежи, он говорил: «Любой луг, небольшой участок степи, кусочек леса, всякое озеро, ничтожное бо­лото, могут представить вполне до­статочные данные для любого, са­мого выдающегося в научном отношении ботанического или зоологи­ческого труда... Чтобы найти под­ходящий материал для самой ин­тересной и ученейшей работы... со­вершенно достаточно штудировать детально и умелой рукой окружаю­щую нас природу...»

Природа русских степей, русские черноземы, их связь с климатом, водами, атмосферой, влияние, ока­зываемое на них человеческой дея­тельностью, — вот что интересовало ученого. И он подвергал обследова­нию все, что попадалось на его маршрутах — реки, болота, озера, растительность. Он старался по­нять, какая природная связь между ними существует, как они влияют друг на друга, что из этого полу­чается.

Наставляя своих учеников и по­мощников, он говорил им: «Необ­ходимо иметь в виду... всю единую, цельную и неразделенную природу, а не отрывочные ее части; необхо­димо одинаково чтить и штудиро­вать все главные элементы ее... иначе мы никогда не сумеем управ­лять ими...»

Собраны тысячи образцов почвы, обследованы сотни объектов. Годы потрачены на обобщения. Продела­на титаническая работа в поле, в лабораториях, дома, в университе­те. В итоге многолетних работ по­явились фундаментальные труды ученого: «Русский чернозем», «На­ши степи прежде и теперь», «Уче­ние о зонах природы», ряд работ по почвоведению.

Изучение природы, леса, вод, почв производилось и задолго до В. В. Докучаева. Однако, например, почву ученые рассматривали только как продукт разрушения горных по­род.

Л В. В. Докучаев доказал, что почва является особым природным телом, возникшим в результате сложных процессов, в результате целого комплекса взаимодействия природных факторов ——- климата, вод, растительных и животных ор­ганизмов и горных пород. Он учил, что почва имеет свою историю про­исхождения и развития. Ее свой­ства не являются постоянными, а изменяются под влиянием природ­ных факторов и хозяйственной дея­тельности человека. Ученый видел в ней «зеркало, яркое и вполне правдивое отражение... векового взаимодействия между водой, воз­духом, землей... растительными и животными организмами... этими извечными и поныне действующими почвообразователями».

Почва, учил Докучаев, это само­стоятельный мир, объединивший в себе элементы живой и мертвой природы. Он, этот мир, взаимодей­ствует с тем, что находится выше с атмосферой, — и с тем, что ле­жит ниже — с материнскими поро­дами.

Почвы распределяются на по­верхности земли не хаотически, а, как и остальные три царства при­роды, образуют в -целом определен­ную стройную систему. Они подвер­жены закономерностям географиче­ской зональности. Это означает, что при одних природных условиях мо­гут существовать лишь им прису­щие категории почв, а при других условиях развиваются иные, им со­ответствующие почвы. Ученый на­зывает эти природные зоны - тунд­ровая, таежная, черноземная, пус-тошная, красноземная.

В. В. Докучаев создал новую науку — почвоведение, науку, как говорили современники, о «четвер­том царстве природы». Он научно обосновал все главные положения этой науки.

Это было громадным вкладом не только в русскую, но и в мировую науку.

Другая заслуга великого ученого состоит в том, что он, как, быть мо­жет, никто другой, четко и ясно ви­дел то, что не замечали или не хо­тели знать другие. А видел он, как родную природу все больше и силь­нее, все злостнее губит скрытый и явный недруг и что сами люди пе­ред ним широко распахнули двери...

По необъятным просторам нашей отчизны периодически триумфаль­но шествовал страшный враг. Из­брав себе на постой обширный рай­он, он утверждался там и некоторое время полностью властвовал над ним. Его господство приносило лю­дям неисчислимые бедствия — по­жары, неурожай, голод, гибель...

Это — ЗАСУХИ.

Они всегда подкрадывались неза­метно и неожиданно. Грядущая тра­гедия готовилась тайно и основа­тельно. Начиная с весны каждый день ярко светило солнце. Сначала люди говорили: «Какая хорошая погода!» А спустя некоторое время проклинали ее, потому что нещад­но палившее солнце иссушало зем­лю, выпивало влагу, запасенную землей еще осенью и зимой. И в ре­зультате вместо тучных нив горест­ным взглядам земледельцев пред-

ставлялась голая растрескавшаяся почва.

Как и другие стихийные бед­ствия — наводнения, град, пожар, — засуха с давних пор была исконным врагом человека. С тех пор, когда он впервые взял в руки мотыгу и стал обрабатывать землю, она по­вадилась ходить к нему незваным гостем.

Сведения о засухах, случавшихся много веков назад, можно найти в древних русских летописях.

1092 год: «...Того же лета вёдро бяше, яко изъгораше земля, и мно-зи боры возгарахуся сами и бо­лота...»

1366 год: «... бысть сухомень и зной велик и въздух куряшеся и земля горяше, и бысть хлебная до-роговь повсюду и глад велий по всей земле, и с того люди мряху...»

Обратимся к более позднему вре­мени. В XVIII веке засуха отмеча­лась через 2 — 3 года — 34 года бы­ли неурожайными. В XIX веке чис­ло таких лет достигло сорока.

В 1891 году небывалая засуха охватила почти всю черноземную область юга Европейской России. Она распространилась на террито­рии более двадцати губерний, где проживало около 35 миллионов че­ловек. В ряде мест собрали по 2 — 3 пуда зерна с десятины, а в других районах не набрали даже семян. Овощи не уродились, луга высохли, сена не было.

В газетах того времени были та­кие сообщения:

«Голодные люди с утра до вече­ра бродят из дома в дом, выпраши­вая милостыню, и возвращаются к своим семействам с пустыми рука­ми. Милостыни никто уже не по­дает».

«Ели сорную траву — лебеду вме­сто хлеба, но и лебеда уже подхо­дит к концу, а впереди почти год. Ни картофеля, ни капусты, ни огурцов. Скотину нечем кормить, нет ни мякины, ни соломы...»

Засуха 1891 года была, пожалуй, одним из самых страшных бед­ствий, когда-либо обрушивавшихся на нашу страну. Много людей тогда погибло.

Немало ученых у нас и за рубе­жом пытались выяснить причины периодически повторявшихся засух. Большинство сходилось на том, что первопричиной бедствий является солнечная деятельность. Вычисле­ниями и построениями графиков они доказывали совпадение неуро­жайных лет с теми годами, когда на Солнце было отмечено наиболь­шее число пятен. Солнце было объ­явлено главным виновником засух.

Если бы сторонники космических теорий происхождения засух сде­лали тщательное сопоставление со­стояния посевов у крестьян и поме­щиков, их должен был бы заинте­ресовать вопрос — почему на кре­стьянском поле рожь редкая и низ­кая, а на помещичьем она гуще и урожай лучше. Отгадка простая: крестьянин пахал сохой, кое-как и на голодных клячах, а помещик воз­делывал землю плугом, который тя­нули сытые сильные лошади. Зна­чит, обработка земли была совсем разная. Солнце же всем светило одинаково — и крестьянину, и по­мещику.

Были ученые, придерживавшие­ся несколько иных взглядов -П. А. Костычев, В. В. Докучаев, В. Р. Вильяме и другие. Отдавая должное роли Солнца в проблеме, связанной с происхождением засух, они считали, что во многом здесь виноват и сам человек. Это он свои­ми неразумными действиями нано­сит ущерб природе и тем самым... и самому себе.

Среди этой плеяды русских уче­ных особенно выделялся В. В. До­кучаев. Он говорил, что человек — не беспомощное существо перед грозным врагом, наступавшим на поля России. Нет, учил он, воору­женный наукой человек может успешно противоборствовать засухе и даже побеждать ее.

Его ответом на засуху 1891 года была книга «Наши степи прежде и теперь», изданная в 1928 году. На титульном листе ее стояла надпись: «Издано в пользу пострадавших от неурожая».

В этой и других своих работах ученый утверждает, что наука мо­жет победить засуху и сделать чер­ноземные степи по-прежнему плодо­родными, такими, какими они были во времена Гоголя, воспевшего их величие и природную красоту.

Лесопосадки в степи.

 

Искуственный водем

В. В. Докучаев в своих трудах дает глубокий анализ всей пороч­ной системы земледелия того вре­мени, системы отсталой, ненаучной, приносящей лишь вред, а не пользу обществу.

Некогда леса покрывали обшир­ные пространства нашей страны. Они сохраняли влагу, не давали ей уйти к рекам, к океану. Вода за­держивалась лесом, она не торопи­лась бежать от него, не рыла по пути овраги, не размывала так сильно берег. Под пологом леса ле­жала толстая подстилка из отмер­ших листьев и веток. Она как губка собирала воду, прятала ее, не дава­ла ей испариться. Накопившаяся влага шла на питание раститель­ности. Часть запасенной влаги лес расходовал на себя, часть отдавал смежным полям, остаток шел на пи­тание рек и подземных вод.

Давно было известно, что лес со­храняет воду, является природным ее регулятором, что он поддерживает равномерное питание рек, не давая им пересыхать. Такую же роль играл и растительный покров степей. Он задерживал дождевые и талые снеговые воды, не давал им стекать и оберегал почву от сухо­веев, мороза и ветра.

Всему этому природному благо­получию человек нанес бездумный и роковой удар.

В течение короткого периода вре­мени леса во многих районах были хищнически вырублены. Рубили лес не разбирая, все подряд. Когда до­брались до водоразделов и стали их тоже опустошать, это уже было непоправимой бедой.

Раньше вода была пленницей леса. Он ею командовал. После то­го как лес уничтожили и расчищен­ные места распахали, вода стала сама себе хозяйкой — начала про­являть свой буйный нрав.

Ничем не сдерживаемые талые снеговые и дождевые воды быстро скатывались в реки. Потоки по пути захватывали и увлекали с собой частицы разрыхленной почвы, по­верхность которой ничем не была защищена. Вода лишь слегка сма­чивала верхний слой земли и уно­силась прочь, совсем не насыщая почву.

Быстро скатываясь по неровно­стям, по бороздам или меже, прове­денной крестьянином, чтобы отгоро­дить свой участок от надела соседа, вода превращала их сначала в про­моины, а затем в глубокие овраги. Дело доходило до того, что зем­ли становились непригодными для дальнейшего использования.

Беззащитная почва, разрушенная и разрыхленная сохой и бороной, не могла сопротивляться ветрам. Эти крылатые странники ранее бы­ли безобидны и безвредны. На­ткнувшись на зеленую стену леса и не сумев преодолеть ее с ходу, они теряла свою силу.