ДЕНЬ ТРЕТИЙ. КУПОЛ, МОРЕ и ОБМОРОК

А ВСЁ-ТАКИ ОНА ПЛОСКАЯ…

Меня опять разбудили. При этом я даже не понял, кто это сделал – то ли Ольга, то ли кто-то из пионеров. Моё плечо просто встряхнули, а когда я с болью в ресницах «разлепил» глаза, то услышал лишь гулкие, быстро удаляющиеся, шаги. Этого было достаточно, чтобы я окончательно проснулся, но не хватило, чтобы разглядеть человека, который стал причиной моего пробуждения. Ежели, конечно, это вообще был человек, а не ночной глюк… Они иногда очень похожи на реальность.

Зеркало всё ещё висело на месте (а куда оно могло пропасть?), и я первым делом к нему подошёл, чтобы насладиться своим юношеским обликом. К тому же играла роль выработанная за годы привычка. Ведь в своей квартире я тоже с утра смотрел, насколько у меня красные глаза, и сколько новых седых волос у меня появилось за очередной трудовой день. И почти всегда результат меня не устраивал. Я часто думал, не начать ли краситься, но это слишком долго и муторно – лучше сценарий к игре написать получше.

То ли дело сейчас! Ни одного седого волоса: абсолютно чистые, без единой серебринки, блондинистые свисающие локоны, которые я помню ещё со школы. Чистые щёки безо всякого намёка на щетину, остренький носик, голубые любопытные глаза. Во взгляде – нотка грусти и обеспокоенности.

И никакого утешения. Уж лучше бы я остался тридцатилетним потрёпанным мужичком, но в своей квартире. С меня можно было настоящую классическую картину писать. И назвать как-нибудь соответствующе: например, «тоскливый рыцарь». Рыцарь печального образа на грани безумия.

Всё, надо действовать: намедни я твёрдо решил, что найду себе какую-нибудь возвышенность, дабы осмотреть всё получше. Мне нужно было окинуть глазами окрестности, и тогда я обязательно найду ближайший населённый пункт или хотя бы определю для себя маршрут движения, и какие на моём пути воздвигнутся преграды. Пойму, далеко ли до Райцентра.

Мне показалось, что что-то в комнате изменилось… почему-то на берегу моря, изображённого на одной из картин, появились люди. Я почти вплотную приблизился к изображению лицом и понял, что передо мной мои знакомые пионеры: вот Лена, вот Женя, вот Электроник, вот ещё кто-то. Любопытно. Хотя, наверное, это просто фотография… наверное… стилизованная под художество! Были ли такие в восьмидесятых?

Я потрогал и ощутил пальцами холст: да уж, если бы я не знал, что эти люди – мои знакомые, то от масляной картины бы не отличил ни за что! Ну всё, хватит шедевры разглядывать! Это всё-таки не музей, а ловушка.

- Эй, кто там меня пробудил?! – громко воскликнул я, открывая ногой дверь и с видом хозяина осматриваясь. На самом деле мне было бы боязно узнать, кто же это на самом деле. Я просто вёл себя так для проформы, чтобы никто не подумал, что я собираюсь сдаваться, пока надо мной измываются.

Ладно, пойду в «Клубы». Судя по занятости и научной вовлечённости тамошних парней, я полагаю, что они с лёгкостью смогут мне показать, как забраться повыше. Наверное, парни знают эти места вдоль и поперёк. Всё-таки исследование ландшафта обычно входит в научную работу.

Вот уж и здание между кустами, вот и объявления, которые я не прочитал, когда пришёл сюда впервые. Надо восполнить пробел.

1. «Курить и применять прочие одуряющие вещества в помещениях запрещено. Администрация здания», - это получается, что на улице можно? И наркоту тоже можно? Какое тут вольное общество – что твоя Голландия!

2. «Занятия в Клубе Кибернетиков проводятся в любое время, когда Ты захочешь. Только приходи и записывайся. Мы всегда рады помочь», - это уже более нормально. Но всё равно – никогда не видел, чтобы слово «Ты» писали с большой буквы. Вероятно, они хотели как-то выделить особое отношение к желающим стать членами клуба, а «выканье» сочли слишком официальным для местной пионерии.

Быть по сему. Если меня приглашают, то я завсегда готов прийти на зов.

Я легонько вошёл. Ребята сидели за столом и что-то чертили. В очках на этот раз почему-то был Электроник, хотя я точно помню, что ему они ещё ни разу не требовались.

- Привет. Ты решил стать членом нашего клуба? – осведомился Шурик, легко справлявшийся с очередным овалом безо всяких оптических и чертёжных приборов.

- Да. Я решил стать членом, - с невинным взглядом ответил я. – И мне нужна помощь своих новых друзей.

- А мы успели стать твоими друзьями? – спросил Шурик.

- Конечно. Вообще, я считаю, что все люди братья, сёстры и друзья, - я даже выдавил из себя улыбку. – И мне нужна помощь.

- Слушаем, - сказал Электроник. – И нам лестно, что ты выбираешь друзей правильно.

- Мне тоже лестно. В общем, я решил узнать, где в «Совёнке» самое высокое место. Откуда открывается наилучший обзор?

- А зачем тебе? – Сергей даже нахмурился. Надо было срочно придумывать оправдание. Можно было, конечно, как-нибудь нагрубить, но тогда я рисковал, что ничего не добьюсь и пойду искать самостоятельно, а этого хотелось не очень.

- Я решил построить план местности. Дело в том, что в детстве я увлекался картографией, и мне вдруг остро захотелось вспомнить о былом. Заодно помогу родному лагерю, - и ни к селу ни к городу добавил. – Хороший пионер должен любить свой лагерь.

Мои слова показались парням настолько удовлетворительными, что они синхронно улыбнулись и яростно кивнули, а Шурик протянул руку к чертежу и взял его за кончик, чтобы не замарать пальцами. Потом отошёл к шкафу с подвешенной к нему моделькой самолёта и приколол чертёж туда прямо под макетом.

- Ладно, самое высокое место у нас – это высоковольтный столб. Если ты сможешь на него забраться, конечно, и не погибнуть от разряда, - Электроник поправил очки. – Заметь – там дуга. Подберёшься кверху и упадёшь замертво.

Шурик предостерегающе кашлянул.

- Не бери в голову, это у нас профессиональный юмор такой, - успокоил меня второй кибернетик. – На самом деле нет у нас тут высоких мест. Равнина сплошная. Остаётся только на дельтаплане подниматься.

- Максимальный холм – сто метров. Оттуда видно где-то треть лагеря – не более того, - добавил Электроник. – Решай сам, нужно ли тебе это. Тем более там много ям и колдобин.

- И что же делать? Мне жизненно необходимо разведать местность, и лучше всего для этого наблюдение сверху. С высоты птичьего полёта, - я подошёл к столу и посмотрел на второй чертёж, маленький.

Чертёж оказался на редкость удивительным и своеобразным: снизу была изображена какая-то камера с широким объективом и вспышкой, а сверху нависал продолговатый предмет, напоминающий маленький дирижабль. Именно к нему и была подвешена камера на каких-то едва видимых ниточках. Заметны они были слабо, и сначала мне даже показалось, что на рисунке просто два разрозненных объекта.

Подписи никакой не было. Просто рамка. Парни ещё не успели ничего написать. А может, не заморачивались. Всё-таки это никому не сдавать… Вон, музыкант тоже пояснения к нотам не всегда пишет. Показатель мастерства.

- Что вы нарисовали? – только и смог спросить я, тыча пальцем в чертёж.

- Это наше новое изобретение, - пафосно ответил Шурик. – Мы хотим отправить вверх фотоаппарат, чтобы до конца смены раздобыть виды «Совёнка» с высоты птичьего полёта… Главное, выдержку настроить, чтобы не расплывалось. И обязательно всем подарим. И даже Ольге Дмитриевне… и Виоле.

- Стоп-стоп! То есть получается, что мы хотим того же, что и Дима, - сказал Электроник. – Значит, просто обязаны ему помочь. Вот только… есть одна загвоздка.

- И какая же, - спросил я.

- А как ты заставишь фотоаппарат снимать по команде? Кто будет щёлкать затвором, пока он в облаках летает? – вопрос рассмешил Электроника. Он прикрыл глаза и дружелюбно улыбнулся.

Я вздохнул с облегчением, потому что прекрасно знал, как разделаться с этой «трудностью». Любой современный человек это знает.

- Ну вы и проблему нашли, друзья мои бестолковые, - я отодвинул от себя чертёж и посмотрел ребятам в глаза по очереди. – Я знаю не только как заставить фотоаппарат работать на высоте, но ещё и его вес могу сократить грамм до ста. Пара воздушных шаров, и больше мне ничего не надо. Только гелиевых, чтобы летали.

- Ээ, - улыбнулся Шурик. – Фотоаппарат килограмм весит. Где ж ты столько шаров отыщешь?

- Он сказал, что сто грамм будет, - встрял Электроник с неприкрытым сарказмом. – Наверное, он раздобыл волшебную палочку и теперь может управлять весом предметов.

- Давайте мне шары! Вы всё равно ничего не поймёте! – более строго потребовал я. Ведь начни я им показывать свой мобильник и рассказывать, как работает его камера, то вовек бы не отделался от любопытства ребят. Ведь одно дело девчонки, для которых техника стоит на десятом месте, и совсем другое – постоянные члены клуба кибернетиков. Здесь надо осторожнее быть, дабы на расспросы не нарваться.

- Ну… этого добра у нас было навалом, но мы всё отдали Алисе, - сказал Шурик, а я отошёл к столу и машинально заглянул в выездные тумбочки, где лежали болты, наждачная бумага, холщовая материя, спички и небольшой рулон крепкой бумаги. Ребята не были против, что я у них роюсь, и мне это нравилось – никогда не любил собственничество. Если, конечно, это не касалось вещей, принадлежащих мне.

- ДваЧе, - трепетно прошептал Электроник.

- Да, ей. Она их попросила и сказала, что ей надо для химических экспериментов, - сказал Шурик. – А кроме как в шарах, гелия у нас нет нигде. Единственный баллон закончился. В следующий раз надо привозить больше.

- Откуда вы привезёте-то? – спросил я.

- Из города, очевидно же, - ответил Шурик.

- А где он, город этот? – на пару секунд воцарилось молчание.

- Но если тебе не к спеху, то ты можешь подождать, пока мы сделаем дирижабль, - предложил Электроник, но мой пытливый ум предложение не устраивало.

- Аа! – я всплеснул руками и выбежал прочь из клуба. Домик Алисы я приметил по оранжевой лампочке, из которой с утра играла музыка. Именно туда рыжеволосая заходила вечером после ужина, а память у меня хорошая.

Не успел я лётьми подоспеть к лампочке (которая почему-то горела, несмотря на яркий день), как ко мне не менее бодро «подлетела» Алиса сбоку из-за фонарного столба. Она остановила меня за руку и грозно заглянула в глаза.

- Зачем пожаловал, новенький? Хочешь на себе испытать мои ловушки, мм?

- Мне нужны воздушные шарики, - твёрдо ответил я, а девочка в ответ разразилась диким хохотом.

- Шарики! Ахах. Ты бы ещё в цирк у меня попросился, малыш, - но после быстро сделала лицо серьёзным и кивнула. – Ладно. Как говорил Винни-Пух: «Воздушным шариком кого хочешь можно утешить». А судя по твоей роже, утешение тебе жизненно необходимо. Без него ты помрёшь. Ляжешь здесь вот на дорожке и помрёшь.

Мои щёки залились жаром. Я почему-то ощутил себя ребёнком, которому и взаправду нужны цирки и воздушные шарики для игр. Надо было срочно объясниться, чтобы не потерять облик взрослого человека.

- На самом деле я хочу отправить в космос фотоаппарат, а шарики хорошо летают. Они у тебя ещё не выдохлись? Взлетают? Поднимаются? Гелий не утратил свою силу? – «какой Космос? Причём здесь космос? Я же просто сфоткать окрестности хочу. Зачем я вру?».

- Ты бы мог придумать оправдание и получше. Держи, - Двачевская не стала пускать меня в домик. Наверное, у неё и правда там были свои секреты/ловушки. Девушка зашуршала чем-то внутри и вышла ко мне уже с тремя оранжевыми шариками. – Надеюсь, тебе хватит? Гелия захотелось? Ну ты и нарик…

- Так, хватит! Я учёный человек – я опыты провожу! – я убежал и уединился на полянке недалеко от умывальников. Первой моей мыслью было пойти как раз к ним, но там часто собирались пионеры, и не очень хотелось показываться им на глаза. Этим одноклеточным. Пристали бы с расспросами, а я интроверт.

В кустах я извлёк из кармана смартфон, положил его на траву и принялся обвязывать со всех сторон резиночками от шариков. У меня это хоть с трудом, но получилось.

Я легонько отставил руку, и телефон поднялся в воздух. К сожалению, долетев до моего пояса, он завис, а потом и вовсе, медленно, но верно, начал опускаться.

Шариков явно не хватало…

Куда идти, куда бежать? Я напряг все свои извилины. Что-то мне подсказывало: вчера я видел шары где-то ещё. Ими явно украшали какое-то учреждение. Вот только какое? Здесь их, кстати, немного.

Это явно не могли быть домики… Клубы я уже смотрел… В музыкальном заведении сплошные инструменты… Точно, библиотека! Это здание настолько полнилось всякими плакатами и украшениями для привлечения недостающего внимания, что я бы и не тому удивился.

Дорогу я нашёл быстро, ибо твёрдо запомнил, что она неказистая и грязная. Стоя перед дверью библиотеки, я думал, попросить ли мне шарики мирно или просто взять и отнять. А лучший вариант – тихо стащить, если там никого не окажется.

«Решим по ситуации», - подумал я и дёрнул ручку. Она поддалась. Внутри никого не оказалось, а вот шариков было полно, как будто в фильме «Оно». Такого количества я ещё не видел. Их что, специально для меня развешали?

Честно говоря, я засомневался, были ли они там раньше, да ещё и в таком количестве. То, что я пошёл именно в библиотеку, не было вызвано прямыми воспоминаниями – знания о том, что шары обязательно должны там быть, не обуславливались ничем объективным. Будто мне просто эти сведения записали в голову, как на жёсткий диск.

Моё внимание привлёк глобус. Кажется, он светился: это не было явной подсветкой. Скорее, очень яркий материал. Глобус явно хотели выделить.

Подошёл. «Самая обычная модель Земли-шарика. Можно поворачивать в разные стороны, но с трудом. Видимо, неразработанный ещё. Наклон оси есть, льды обозначены». Я с минуту поигрался с глобусом, всматриваясь в его полупрозрачное нутро, но никаких осветительных приборов там не заметил.

«Да, умеют здесь приборы прятать. Что в лампочке, что здесь…» - мне больше не хотелось терять время зря, и я собрал все шарики, которые развешаны по стеллажам. С такой праздничной охапкой я вышел на улицу, и ещё полчаса возился с тем, чтобы закрепить всю «ораву» шаров на столь маленькое, но весистое устройство, как смартфон, присев на крыльцо библиотеки. Некоторые верёвки мне пришлось привязывать к другим, дабы сэкономить место. Вот если бы был планшет, то его бы хватило.

Наконец, работа закончилась: я включил камеру на длительную запись и отпустил свою конструкцию вверх. И когда шарики уже были над моей головой, в неё закралась такая подозрительная мысль: «А каким макаром я эту херобору назад вертать буду? Мне теперь ходить и смотреть, пока не сдуется и не упадёт? А если на дерево? Эх, надо было длинную нить привязать, как у воздушной змейки».

А ещё подбежавшая Женя. Она хлопнула меня по плечу (не хуже Алисы) и закричала:

- Ты какое право имел разбазаривать казённое имущество?! У нас все шарики на учёте! Они к Дню Летнего Солнцестояния приготовлены, а не для твоих тупых забав! – «неужели где-то, кроме Эквестрии, отмечают этот «праздник»? Воистину дураки!»

- Нет ничего важнее опытов Великого Учёного, к когорте коих я себя причисляю, - гордо сказал я и поднял голову вверх, чтобы убедиться, что Женя до шаров не достанет. Нее, не успеет даже в прыжке. – И вообще, пока я тут с тобой болтаю, у меня шары убегают! Точнее, улетают.

Я переборщил с тягой. Шары с подвешенным к ним мобильником уже уплыли так далеко, что были едва заметны на фоне деревьев. Деревья, как назло, стали как будто бы больше, раскидистее, чтобы я ничего не рассмотрел за их плотными кронами.

- Из-за тебя я всё потеряю! – с задранной кверху головой я бежал по всему лагерю, то и дело натыкаясь на различные препятствия: то на скамейку, то бился головой о некстати подвернувшийся фонарный столб. Их, препятствий, как будто стало больше, чтобы создать мне дополнительные трудности. А глаза напрягались – смотреть надо было так пристально, что я даже моргать боялся, чтобы не упустить дорогущее оборудование.

К моему счастью ветер был умеренным, и относил конструкцию он не очень далеко. К тому же дул как-то по-особенному – ни с севера, ни с юга, а словно вверх. Никогда ещё такого не встречал!

Сначала шары выглядели, как на выпускном, когда их только выпустили. А потом слились в маленького невзрачного паучка. Что уж тут говорить о смартфоне? Относило их всё выше и выше.

- Неужели ты впервые видишь, как ветер на своих быстрых крыльях несётся вверх? – я стоял возле скульптуры пионера с горном, придерживая его за трубу, когда услышал мелодичный голос Лены. – Такое бывает. Ой, бывает… Я слежу за природой и наслаждаюсь её красотами.

Девочка тронула меня за рукав, и по моему телу прошла какая-то тревога. Тревога была настолько глубокой, что я не удержался и посмотрел в её мечтательные, чуть испуганные глаза. Она посмотрела ещё более проницательно, но тут же отвела взор и поправила синюю чёлку, как будто дело было в ней. Видимо, поняла, что ведёт себя довольно вызывающе для своей обычной манеры, которой она старалась всегда подчиняться.

- Конечно, не видел. Такого не бывает, - критически ответил я. – Физику я знаю.

- А я не знаю, но видела своими глазами, потому что я мечтательная и обожаю всё созерцать. Недаром меня считают здесь самой ранимой, - последняя фраза звучала, словно девочка гордилась своей ранимостью.

- И ты часто встречалась с аномальн… - она не понимала этого слова, - необычными явлениями?

- Для меня они обычные, - тихонько ответила синевласка.

- Ну, значит, ты просто очень любишь курить всякие дымные вещества, - я снова задрал голову, но не увидел в небе ничего. Лена настолько отбила во мне всю осторожность, что я упустил одну из самых дорогих для меня вещей – мой классный смартфон, а вместе с ним… Женины и Алисины шарики. Они ведь мне их тоже не насовсем давали. Точнее, я их не насовсем изымал.

- Что ты наделала, дура?! – крикнул я на Лену. – По твоей вине я теперь не смогу закончить опыт! Я никогда не узнаю, что там! – я тыкнул пальцем в небо.

- Что? – Лена испуганно вытаращила глаза и дрогнула всем своим существом, как будто я поразил её в сердце калёным железом. – Я… я… я ни в чём не виновата!

- Что «Я»?! Я – последняя буква в алфавите! Теперь иди и ищи мои шарики и мой телефон! Фотоаппарат! Я жду! – всю свою милость (если она во мне и была) я сменил на гнев. Ну а кто из нас поступил бы иначе, а? Только тютя. Хотя на самом деле это мне не надо было терять бдительность.

Лена всплеснула руками, едва заметно всхлипнула и убежала. Она как будто стала меньше и вся сжалась. Несмотря на свою скромность, бегала девочка довольно быстро.

Я же сплюнул и пошёл прочь. Туда, куда по моим ощущениям должны бы полететь шарики. Нет, не в лагерь, а прямо в лес через опушку справа от ворот. Если идти сквозь неё, то, наверное, можно с какой-нибудь стороны попасть назад в лагерь. Не весь же «Совёнок» они забором обнесли. Хотя зачем мне туда, если я всегда могу зайти через парадный вход? В любом случае, надо искать множество путей, и может, какой-нибудь из них и приведёт меня к заветной цели, и я узнаю больше об этом месте.

Передо мной открылась полянка. Посередине точь-в-точь по центру стоял ровнёхонький пенёк. Таких я не встречал, даже когда каждый день гулял по сочинским паркам, облагораживаемым специальным образом. То чувство, что пень в гордом одиночестве поставили специально для меня.

В природе таких явно не водилось, и было бы рискованно приземлять туда своё седалище. Но я не подумал о риске и сел, потому что в погонях за шариками весьма устали ноги, а сидеть на траве я не умел. Мне это не нравилось, потому что спина отваливалась вниз, а подушек здесь не было. Лежать навзничь без подъёма для головы я никогда не любил. От этого болела шея.

И не успел я сесть, как пень стал выше. Настолько выше, что мои ноги еле как доставали до травы. И я даже не заметил, как он поднялся: такое ощущение, что он просто исчез и появился, но уже другой величины, намного выше, аккуратненько переместив меня безо всяких нагрузок. И только потом я понял, что он не вырос, а просто взлетел, словно ступа у Бабы-Яги, вырвавшись из земли с корнями. А треск я услышал с запозданием, словно звук отставал от изображения, как в плохо синхронизированном фильме.

Я рванулся вбок, чтобы спрыгнуть, но моё тело было парализовано: не получалось шевельнуть ни рукой, ни ногой. Даже кончики пальцев, и те не желали меня слушаться. Можно было попробовать перевалиться спиной назад, но это было слишком рискованно. Со сломанным позвоночником я пропаду. В голове почему-то промелькнули слова «Сонный паралич». Как будто я это уже где-то слышал, только вот припомнить, где, не мог.

- Успокойся, мой юный грешник, всё будет хорошо, - послышалось у меня над ухом, и в голове возник образ той девушки, которая пригрезилась мне ещё в автобусе. – Ты только смотри вперёд и слушай свою душу.

Пень поднимался всё выше и выше. Вот я уже «перелез» кроны самых высоких деревьев. Дух захватывал, сердце ёкало. Я вспомнил, как поднимался на самолёте, когда впервые с мамой и сестрой мы летели в Турцию. Это были незабываемые ощущения. Когда ты летишь второй раз – уже совсем не то. А когда впервые… непередаваемо, конечно. Чувствуешь себя птицей, только в комфорте.

Здесь всё ещё круче и открытее: грудь распирает приятная тревога, а перед глазами раскрываются все мыслимые и немыслимые красоты, которые уготовил для нас Создатель. Леса, поля и голубые небеса…

Вот я смотрю вниз и вижу целиком все разноцветные крыши «Совёнка». Забором лагерь окружён только с одной стороны, а со всех остальных охвачен подступающим лесом. Он напомнил мне какого-то краба, у которого слишком много клешней, он их пытается поджимать, но никак не может спрятать. На юге от крайних построек лагеря растекалась большая вода: наверное, море, потому что я взлетел почти что до облаков, а границы водной глади всё ещё не вырисовывались – настолько она была широка.

И лучше бы они не вырисовывались и дальше… тот ужас, который проник в моё сердце, когда я увидел всё, непередаваем: поднявшись ещё выше, находясь над двумя облачками, я понял, что передо мной самая настоящая ледяная стена. Именно ей ограничивалась вода, и где эта самая стена заканчивалась, я не понял, даже когда «Совёнок» превратился в едва заметную точку. Слегка заворачиваясь вдали, стена, похожая на Великую Китайскую, выходила за пределы моря-океана и простиралась бесконечным белым овалом до самого горизонта.

Она возвышалась не только над морем, но и лесами, и лугами, и полями. Она объемлела целиком и полностью весь этот мир; окружала его, словно стекло мутного аквариума запирает в себе дивных морских обитателей, не давая им воли.

Становилось холоднее, а вот стена делалась прозрачнее. Сейчас я пожалел, что не надел в путешествие свитер. И даже его бы мне было мало – холод усиливался и в конце концов пробрал меня до самых костей. И вот, наконец, я почувствовал всем своим существом мощное столкновение.

Мои члены «разблокировались», и паралич спал. Первым делом я заглянул за спину, которая прижималась к чему-то явно холодному. Для этого мне пришлось немного уползти вперёд с риском грохнуться. Когда я свесил голову и посмотрел вниз как следует, меня пробрал страх. Животный ужас.

Удивлению моему не было предела, и когда я обернулся: сзади меня была настоящая стена из самого настоящего льда. Его я чётко ощутил ладонями рук: на них даже осталась мокрота от прикосновения, а за шиворот упало несколько капель. Но не водянистых, а каких-то вязких, как будто всё сплошь состояло из гигантской застывшей медузы.

- Так вот откуда получается дождь! – вслух сказал я и тут же получил ответ тем же голосом, который разговаривал со мной совсем недавно мелодичным ангельским тоном.

- Да. Именно отсюда он и получается. Солнце крепится к Небесному Своду и потихоньку его растапливает. И земля орошается влагой. Творец всё продумал, - лилось мне в уши из неведомого источника. Голос становился всё нежнее и более певучим.

- А когда весь свод растворится? – спросил я.

- А тогда наступит Судный День; мы все погибнем и предстанем на Страшном Суде перед своим Создателем, - спокойно получил я ответ.

- Мда, неутешительно.

Я посмотрел вниз. До сих пор сижу на пне, только он парит где-то под облаками. И даже выше. Корни плавают в воздухе, и ветер их треплет, сбрасывая вниз маленькие кусочки земли. А внизу – Земля. И с одного края до другого наша планета накрыта каким-то прозрачным сферическим тазом. А совсем сверху какой-то механизм, и крепятся к нему и Солнце, и Луна, и ещё множество мелких острых деталек. Я так понял, что это звёзды.

«Даа… Великий Архитектор Вселенной», - почему-то подумал я, а голос угадал мои мысли.

- Архитектор, Архитектор. Мы все обязаны ему удивительной и прекрасной жизнью. Посмотри, всмотрись в Купол. Осознай, насколько велико Творение, - и я принялся крутить башкой то в одну сторону, то в другую, придерживая гладкий пень руками. Купол действительно потрясал своей колоссальностью: каждая сосулька-сталактит (а здесь их было полно) казалась огромным небоскрёбом, построенным по ту сторону реальности. То, что я принимал за следы от летящих самолётов, было снегом, насыпанном на небесные выступы вниз.

- А ещё ты знаешь, что в Куполе есть Дверь? И тебе её надо найти… найти, найти… - голос усиливался. Казалось, ещё чуть-чуть, и он разорвёт мои барабанные перепонки. – И Мы верим, что Ты сможешь это сделать! Для этого мы тебя и послалиии!!! ИИИ!!!

Треск. В моих ушах завизжало, как будто мозг пилили маленькой бензопилой. Облака тем временем сгущались, и многие сосульки, торчащие прямо передо мной, обволакивались белым туманом, скрывая от меня свои кристальные красоты. Я вновь обернулся назад, словно искал у стены какое-то спасение и даже упёрся о хладную поверхность руками, держась за гладкую стену. «Как будто бы это поможет мне не упасть… Хоть бы поручень появился…»

Мои мысли были прочитаны, и на стене моментально возникла сосулька, за которую я жадно ухватился.

И удивился ещё больше: оказывается, за стеной были какие-то очертания. И не просто абстракции, а самая что ни на есть Земля, ещё одна. Такая же, откуда я и улетел. Тоже зелёные поля, тоже леса, ТОЖЕ ЛАГЕРЬ «СОВЁНОК». Несмотря на то, что находился я на огромной высоте, всё просматривалось кристально чисто, как в зоопарке. Мне кажется, я даже рассмотрел домик вожатой, будто моё зрение усилилось раз в сто, и я стал коршуном, высматривающим добычу.

Наверное, это и есть зоопарк – только не для животных, а людей. Меня… Алисы… Ульяны…

Пень резко принялся опускаться, да с такой силой, что мой дух воистину ушёл в пятки. И это не метафора, ведь душа у человека есть, и она запросто может перемещаться по телу. И я это впервые по-настоящему ощутил, совершив таким образом важное открытие в теологии и анатомии.

Учитывая невероятность метаморфоз, которые произошли со мной за секунду до этого, перемещение души выглядит более, чем реально.

Летел я вниз с бешеной скоростью и судорожно хватался за ребристые края пня, чтобы не улететь куда-нибудь в сторону. Сердце колотилось от волнения, а ладони потели. Наконец, я с глухим ударом шлёпнулся назад на полянку, откуда начал своё необыкновенное путешествие к Небесному Куполу. От резкого удара я слетел прочь с пня и приземлился ладонями в землю. Хорошо, что без боли. И это ещё пень замедлился, а то бы напрочь разбился.

- Лифт приехал, - пошутил я сам с собой, встал, отдышался и почему-то вновь уселся на пень. И только потом сообразил, что не стоило бы опять подвергать себя опасности. С этой мыслью я снова вскочил и осмотрелся.

Ко мне спешила девушка, и я с лёгкостью узнал в ней Лену. Лена шла быстрым шагом, стараясь смотреть куда-то вбок, а не вперёд, как будто боялась моих глаз. Её руки были сложены за спиной, и когда она их оттуда достала, то я увидел, что держит «пионерка» ни что иное, как все мои шарики и смартфон, аккуратно сохраняя все завязанные мной узлы. Я даже удивился, как ей удалось так умело прятать такую охапку сзади, что я ничего и не увидел. Шарик – это же не иголка.

Пока она подходила, я ещё раз осмотрел полянку, стараясь угадать, к какой части «Совёнка» она относится. Издалека виднелась крыша какого-то домика. По-видимому, крайнего, рыжего цвета. Сама площадка усеяна невысокой газонной травкой и испещрена тремя дорожками. Раньше их, кажется, не было. Пень стоял как раз на перекрёстке. Деревья – сплошная хвоя как символ смерти и одновременно возрождения…

- Ого, достала! На самом деле это было просто – они наверняка упали где-то рядом, а гелий долго не живёт, - я скрестил руки на груди и прищурился, сделав пару шагов по направлению к девушке.

Лена засеменила быстрее и отвела глаза в сторону.

- Привет… я… я… - Лена быстрым движением протянула мне все утраченные вещи, вкладывая смартфон в ладошку. – И… извини… мне очень захотелось загладить свою вину. У тех, у кого ты забрал эти шарики… ты можешь не возвращать их им. Если будут спрашивать, я возьму всю вину на себя. Скажу, что ты попросил меня присмотреть за шарами, а они взяли… и улетели…

Её носик дёрнулся.

- Да не надо, Лен… я ведь ответственный человек…

После этих слов девочка резко развернулась и ушла, но я успел рассмотреть, как её щёчки подёрнулись краской, а плечи тоже дёрнулись. Такое бывает, когда человек очень волнуется и на грани плача.

Я сжал в руках свои «драгоценности» и, ощутив холодный корпус телефона, очнулся в кровати.

***

Да, в реальности весь полёт был сном. Что ж, тем лучше, ибо откровения, которые мне пригрезились, ни в коем случае нельзя воспринимать серьёзно. Это всего лишь плоды моего воспалённого воображения, накачанного теориями заговора из Интернета.

Я присел в кровати и потянулся, почему-то сжимая кулак. А в нём был мой драгоценный телефон, который я немедленно засунул под подушку. Разумеется, удостоверившись, что он выключен, ибо если я растрачу зарядку, то у меня не останется последнего средства для фотосъёмки.

- Интересно, как он здесь оказался. Наверное, схватил во сне, когда в этом кошмаре очутился, - произнёс я нарочито громко, надеясь привлечь чьё-то внимание. Внимание той, кто меня разбудил. По сюжету это должна быть Ольга.

Но нет. Отклика не последовало. На этот раз я очень чётко осознавал, что нахожусь в реальности. Я пересчитал пальцы на правой руке, а через пару секунд сделал это повторно. Такая процедура называется «проверка реальности» - по опыту я знал, что если сплю, то всё время буду получать разные результаты. Во сне ведь сила концентрации слабеет, и мелкие детали быстро забываются и оттого трансформируются.

Судя по всему, сейчас было раннее утро, и до линейки ещё далеко. Зашла Ольга. Внимания она на меня не обратила и, не оборачиваясь, подошла к окну. Вожатая с хлопком его открыла и далеко высунулась, то ли следя за мимо проходящими редкими пионерами, то ли решив подышать свежим воздухом, спокойно посозерцать окрестности из своей «резиденции». За пару дней она произвела на меня впечатление некоей «домоседки», ходящей на работу (в данном случае, на линейки и завтраки-обеды-ужины) по тягостному принуждению.

- Дмитрий, ты так рано! Вчера я добудиться тебя не могла, а тут ни свет ни заря. С петухами решил вставать? Это правильно. Хороший пионер не должен быть засоней! Вот когда я была в твоём возрасте, то всегда в школу приходила первой, так что школу открывали вместе с моим приходом! Одевайся, умывайся, чисть зубы и на линейку!

Я встал с кровати и подошёл к венику, приставленному к приоткрытой тумбочке. А потом начал подметать пол, потому что во время любого конфликта мне было приятнее параллельно заниматься каким-нибудь делом.

- Оу, решил прибраться? – следила за мной Ольга. – Молодец. Чистота – залог здоровья! Порядок – прежде всего!

- Хватит разговаривать со мной, как воспитательница в детском садике! Я же не говорю тебе, например: Оля, а ты сегодня позавтракала? А калоши надела от дождика? Чем пилить с утра взрослого человека, лучше бы вон почитала у себя на шезлонге. Не боись, не сгоню! Кстати… а куда я дел книгу «Золотой телёнок»? Её надо бы возвратить…

- Уже. Ты её бросил на землю, а я отнесла в библиотеку. Всё ведь прочитал?

- Да.

- Быстро, однако. А ещё никогда не забывай про галстук и обязательно его надевай.

- Ага, конечно. Я и крестик-то не каждый день надеваю, а уж какой-то галстук. Нет, не хочу. Он мне мешается. Да и завязывать проблематично. Обойдусь, пожалуй, без внешней атрибутики. Плохого от этого всё равно ничего не случится. Или, может, небо упадёт на землю? Что-то я в этом очень сомневаюсь!

Вожатая не нашлась, что ответить, ибо внезапный порыв ветра хлопнул створкой окна по голове девушки, и она, как ошпаренная, отскочила вглубь спальни. Ветер с невероятной силой откинул створки назад, а затем захлопнул. «Он что, меняет направление?» А силища какая! Он их не просто закрыл, а я бы даже сказал, треснул ими со всей дури по раме. «А есть ли у ветра дурь?»

Мне бы не быть дураком и подпереть окно чем-нибудь, но я раскрыл рот, наблюдая за бурей, в то время как явление повторилось снова, и на этот раз куда как сильнее. С разрушительной силой.

Разумеется, окно моментально разлетелось на множество осколков, часть из которых со свистом пронеслась по комнате. Наконец, моя реакция включилось, хоть и запоздало. Я не был ни МЧСником, ни военным, ни полицейским, но в экстремальных ситуациях реагировал чётко (мда, это ещё не раз мне поможет!).

Ответил на вызов стихии я мгновенно: с силой толкнул Ольгу в угол, а сам вжался в стену рядом, тяжело дыша. Ещё бы чуть-чуть, и мы могли получить серьёзные ранения, потому что осколки пулей пролетали в том числе и на уровне наших шей и других уязвимых участков тела посреди цветного коврика, где я стоял раньше. Мне вспомнился недавний случай со стримером, который настолько бурно комментировал свою партию в Доту, что махнул рукой по зеркалу. Оно разбилось, и один из осколков, отлетев, повредил парню сонную артерию. Смерть наступила почти мгновенно. Такая жалкая кончина…

Я забыл обо всём, что творится в комнате, и погрузился в воспоминания об этом ютубере, на стриме которого мне посчастливилось побывать как раз в тот ужасный момент. Стрим удалился, но я всё записывал отдельно. Записав трансляцию, я выложил её на YouTube и благодаря этому заработал пятьсот тысяч, потому что видос быстро стал вирусным, а монетизацию я включал быстро. Не, ну а что? Человеку ведь всё равно уже не поможешь – так хоть заработать чуть-чуть.

Но Ольга не дала мне вспомнить мои былые «чудеса». Я почувствовал, что вожатая заключила меня в объятия и довольно быстро поцеловала в губы. «Что же не так в этом поцелуе?» У меня было в жизни несколько непостоянных девушек, но целовались они по-другому… и я говорю вовсе не о чувствах! Обыкновенно поцелуй более расслабленный, человечный, менее чёткий… здесь же я ощущал идеальное исполнение: губы Ольги легли ровно на мои, тут же засос… знаете, будто с насосом поцеловался. Внутри тоже никакого вкуса, кроме свежести от, по-видимому, недавно почищенных зубов. Я закрыл глаза и пытался вдуматься в ощущения, но ничего. Пусто! Ощущений не было вовсе.

Через пару секунд Оля, наконец, разжала свои объятия и, покраснев, неуверенно одёрнула юбку, задравшуюся от порыва ветра. На её лбу вскочила приличная красная шишка от удара рамы. Она снова отвернулась к окну и принялась непроизвольно загибать пальцы. «Хрен её знает… ущерб что ли считает?»

- Аа… Спасибо, Дмитрий. На линейку сегодня можешь не приходить. Разрешаю, - впрочем, я и так не собирался, и её позволение для меня ровным счётом ничего не значило. При этом… знаете, приятно, что тебе что-то разрешили, даже если ты и просто так мог это взять или сделать… неужели я становлюсь более сентиментальным? Ну нет, не дождётесь.

- Да, кстати, сегодня у нас по планам карточный турнир! – уже более спокойно закончила Ольга. – Сыроежкин разработал целую стратегию, и мы должны её опробовать. К тому же это хорошая игра ума. Сама проверяла.

- Карты я люблю. Это дурак, покер или вист? – я поставил веник на место и улыбнулся.

- Сам ты дурак! Что за хокер? Какой ещё лист? Таких игр не существует! Напридумывали себе блатняка, и давай совращать с истинного пути честных пионеров. Ну уж нет, на деньги играть я вам не позволю уж точно! Да и откуда они у вас возьмутся…

Девушка скрестила руки на груди. Я повто<