Чудесное спасение. Записано со слов Славяны Ясеневой

Ольга Дмитриевна мне доверяет. Настолько, что даже сделала своей помощницей. Помощницей вожатой. Этим статусом я очень горжусь и стараюсь ему соответствовать. Нелегко отдыхать и одновременно работать, но доверие подводить нельзя. Даже если очень хочется.

В мои главный обязанности входит присмотр за пионерами, чтобы они ничего не натворили и не пострадали по собственной глупости. Особенное внимание я должна уделять пляжу и пристани, потому что купание часто приводит к плохому. Так говорит Ольга Дмитриевна, а я ей во всём верю, потому что старших надо уважать и слушаться.

Сегодня я, как обычно, прогуливалась после завтрака с Леной и объясняла ей планы на день. Мы пытались разработать тактику для победы в вечерней карточной игре Электроника, хотя даже не знали, что она из себя представляет. Увлечённые общением, решили пройти до пристани. Купания сегодня в программе не было, но помочить ножки вполне себе разрешалось. Главное, не заходить дальше, чем по пояс. Таковы правила, и им надо следовать, иначе никакого порядка не будет. А вдруг буря!

Мы подошли к воде и услышали странные звуки со стороны причала. Будто лесоруб валил какое-то дерево. Будучи по корням сельской жительницей, я знала, что такое хруст древесины, и различала его очень хорошо. Но ведь вырубка здесь запрещена! Лес принадлежит лагерю, а значит, нам! Да и на причале не растёт ничего, кроме кустарника! Но кому потребуется рубить сорную траву?

Я ускорила шаг и, дойдя до лодочной станции, заметила Дмитрия в яркой белой фуражке. Парень был с топором, поэтому я спряталась, решив, что он рехнулся. Я со страхом наблюдала, как Дима «отрубил» лодку от причала и кое-как отплыл от пристани. Сразу видно, городской. Его движения были столь неловки, что вызвали во мне смех, хотя назвать ситуацию комичной вслух не повернулся бы язык.

Я приняла решение срочно позвать остальных пионеров и Ольгу Дмитриевну, чтобы они догнали парня и вернули его на берег, а потом приняли соответствующие меры для протрезвления. Например, заперли бы в домике, раз он сам не может сдерживать свою пагубную зависимость. Я была уверена, что парень, наверное, пьян. Всегда знала, что якшания с Алисой до добра не доводят! И где ей удаётся всё доставать?!

Ну, про неё говорят, будто она любит выпить. При этом сама я её пьяной никогда не видела. Но привыкла доверять словам товарищей.

- Ольга Дмитриевна! – через минуту я барабанила в самую главную дверь «Совёнка» кулачками. Бегать в форме, кстати, очень неловко. Вожатая вышла почти сразу и внимательно на меня посмотрела.

- Что случилось, Славя? – Ольга Дмитриевна сразу же обеспокоилась, потому что по пустякам я её никогда не донимала, и по моему виду девушка поняла, что я взволнована.

- Д-Дмитрий угнал лодку и у-уплывает! – моя фраза, наверное, прозвучала глупо, но факт оставался фактом, и я просто о нём рассказывала, как хорошая, образцовая пионерка.

Реакция Ольги была моментальной. Она немедленно дала тревожную сирену по всему лагерю, и пионеры, оторвавшись от своих дел, даже самых важных, высыпали на площадь перед нашим революционером Гендой на внеочередную линейку.

«Разумеется, если человек гибнет – первое, что надо делать – это созвать линейку», - согласится со мной впоследствии Арсеньев.

- Товарищи! Наш новенький товарищ Дмитрий в беде, и мы обязаны его спасти. Как настоящие пионеры, - вожатая не стала описывать ситуацию и, махнув рукой в сторону пристани, почти бегом туда припустилась.

Первой прибыла на место происшествия я. Лодка с нашим бунтарём отошла от берега на сто шагов, став едва заметной, и поднялся ветер. Я видела шторм только на картинах Айвазовского и по телевизору, поэтому зрелище произвело на меня сильное впечатление.

Мне всегда казалось, что во время шторма должно быть пасмурно. Во всяком случае, облачно. Здесь же никаких признаков стихии: чистое ясное голубое небо, и светящее в полную силу Солнце. «Прямо волшебство», - подумала я.

Наверное, бывает и такое. К этому времени на берегу успела собраться изрядная толпа. Все, кого вожатая и приглашала. Впереди, как и следовало ожидать, стояли мы с Ольгой Дмитриевной, которая прибежала следом за мной. Подобраться совсем близко к воде не представлялось возможным, потому что накатывающие волны запросто могли смыть нас всех. Они и так игрались с крупными камнями, будто детскими мячиками. Разумеется, все планы догнать Дмитрия сразу забылись, ибо только безумец мог бы полезть в бушующую морскую пучину. Здесь бы помог лишь спасательный катер, но таковых в нашей акватории не имелось. В такой ситуации человек бессилен в принципе… даже если тонет его мать или лучший друг. И пускай это не море, но факт оставался фактом – пучина бушевала так, что могла бы «дать прикурить» любому океану! Вы уж простите за мои блатные порывы, но более точного слова я подобрать не смогла.

В основном пионеры вели себя взволнованно: они явно боялись за жизнь новенького. Кроме Ульянки и ещё какой-то мелкоты: эти архаровцы взбудораженно бегали по берегу, порой заходя рискованно далеко и с визгом отпрыгивая от подступающих гигантских, в человеческий рост, волн. Игнорируя резкие замечания Ольги Дмитриевны, к тому же едва слышные из-за шума воды, ребята ловко отбегали от волн и продолжали свои опасные игры. Дети, что с них можно взять? Но попробовать пробудить сознательность мы обязаны.

- Ваш товарищ тонет, а вы резвитесь?! Как не стыдно?! – заорала я так, чтобы перекричать «музыку залива», но внимания на меня не обратили. Ульянка выловила какую-то большую ракушку и кому-то её показывала. Кажись, опять Ленку пугала.

Шторм всё усиливался, и лодка Дмитрия подскакивала, словно игрушка, и её бросало в разные стороны. При этом с заливом творилось что-то непонятное: вода будто собиралась к центру, а с краёв озеро становилось мельче, как будто все «боевые ресурсы» двигались в одну сторону, поднимая Дмитрия всё выше и выше высоченным водным столбом. Как воронка, только наоборот. Мне вспомнился роман «Солярис», где океан был разумным и выделывал на воде сложные геометрические фигуры…

При обычном шторме лодку бы просто раздавило, и всё. Здесь же казалось, что водная стихия ведёт себя аккуратно, будто осознавая, что играется с живым существом. Слово «аккуратно» само собой напрашивалось.

Подняв беглеца на гребне, вода довольно ловко для природной стихии разлучила транспортное средство с единственным пассажиром, и отбросила лодку в сторону прямо под большую иву. Дмитрий же полетел вниз головой в залив (благо, там было довольно глубоко, и о дно не расшибёшься), но волна ещё не закончила играться с пионером. Она окутала его со всех сторон и невероятно быстро понесла к берегу вперёд ногами, будто опасаясь, что он успеет захлебнуться. Ему даже голову приподняло, чтобы жидкость не налилась в глотку!

От шторма остался только гребень, несущий Дмитрия. Тут его на берег и выбросило. Хотя «выбросило» - по-моему, слишком жёсткое слово. Скорее, осторожно выплеснуло. Буря сиюминутно закончилась, и всё вернулось на круги своя.

Я и многие другие ребята подбежали к парню и убедились, что он без сознания. Шурик с Электроником под трепетным руководством Ольги Дмитриевны обтёрли пионера, принесли его в домик вожатой, где он жил, и, раздев до трусов, положили в кровать. Вожатая отменила все мероприятия, планировавшиеся на сегодня. Разумеется, кроме приёма пищи. Она уселась за стол читать книгу, ожидая пробуждения своего вынужденного соседа и поминутно вздыхая… Вздыхая от его неаккуратного поведения.

Тут же позвали Виолетту, но она, послушав дыхание и потрогав пульс нашего больного, сделала вывод, что он не захлебнулся, а потерял сознание от сильного удара головой о воду. А вот алкоголем изо рта не пахло. Это проверили в первую очередь ещё на пляже!

Искусственное дыхание было решено не делать, тем более этим умением из нас никто не обладал, а без опыта легко человека и покалечить. Да, и медсестра тоже на такое не решилась. Пусть она и училась таким делам, но живой практики у неё не было очень-очень давно…

Одно дело – тренироваться на учебных манекенах, и совсем другое – спасать реальную жизнь.

***

- Ну зачем ты заставил меня всё это вспоминать, Арсеньев? – вопрошала меня Славя, заканчивая надиктовывать свой рассказ моим непослушным пальчикам. Проснувшись после шока, я первым делом изъявил желание узнать, что со мной случилось. Ольга, поняв и приняв моё желание, позвала самого главного свидетеля – Славяну, которая и поведала обо всём вышеизложенном.

Пока блондинка методично пересказывала произошедшее, я быстрым и неаккуратным почерком переносил всё в тетрадку, заботливо предоставленную Ольгой. (Боже, насколько давно у меня не было опыта ручного письма! По возвращении надо будет обязательно на «тотальный диктант» сходить – хоть каллиграфию чутка поправлю!)

- Затем. Я, моя дорогая девочка, человек науки. Со мной происходят невероятные с точки зрения здравого смысла события, и я должен. Нет, я просто обязан всё фиксировать! Потом вот возьму и кандидатскую диссертацию напишу! Будешь ещё у меня в универе учиться.

- Не надо разговаривать со мной снисходительно… не забывай, в каком нелепом положении находишься! Всё-таки больной здесь ты, а я просто помогаю пострадавшему товарищу. Из жалости к ближнему.

- Ну и хорошо. Ну и пошла вон! Я всё равно уже записал, - я захлопнул тетрадь, надеясь услышать громкий звук от захлопывающейся за Славей дверью. А тетрадь была бумажной: она беззвучно согнулась пополам, и я со вздохом закинул её под кровать.

Сапоги до сих пор там хранились, а значит и с тетрадью вряд ли что-то случится. А вот девушка уходить не спешила: она сидела на кровати и глазела на меня со снисходительной улыбкой, а потом даже по голове погладила.

Мне пришлось тихонько зарычать. В результате Славяна, усмехнувшись, спокойно вышла, а я вновь устроился поудобнее на ложе и провалился в сон…