ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ. ЮНАЯ ТЕРРОРИСТКА и СУМАСШЕДШАЯ ИГРА (или наоборот)

Второй раз я очнулся с «тяжёлой» головой и несколько раз покачал ей из стороны в сторону. Специально, чтобы было ещё больнее. Убедиться, что ничего хорошего не происходит – привести свои физические ощущения в согласие с ощущениями моральными, потому что нравственная боль намного тяжелее переживается, чем боль физическая.

Мне показалось, что за ночь мне приснилось столько всего болезненного, что ни в сказке сказать ни пером описать. А вот несколько часов назад я проснулся и будто глотнул свежего воздуха… Часто так бывает, что первое пробуждение довольно здравое, а второй раз – будто развалившееся корыто. Как вы знаете, с утра я сумел даже рассказ Слави написать, а он довольно внушительный. А вот когда заснёшь опять и проснёшься уже часам к одиннадцати, становится хреново: голова раскалывается, тело ломит излишней негой, и ничего не хочется делать. А дел здесь немерено! Но все дела сводятся к Одному – сделать так, чтобы дел ЗДЕСЬ больше У МЕНЯ никогда не было!

- И больше ни у кого, - я поднялся и, как сумасшедший, прошёлся из угла в угол, бормоча лишь одну фразу. – Чтобы больше ни у кого здесь ничего не было… И никого бы здесь больше не было…

Произошедшее вчера представлялось единым страшным видением: как будто мне налили целое ведро помоев и заставили мой мозг его залпом вылакать. И правда ли, что я здесь? Может я и сейчас сплю?

Я ущипнул себя за ногу, чтобы проверить своё предположение, но ничего не изменилось – я продолжал стоять в домике Ольги и по-быстрому вновь улёгся на кровать, потому что полежать ещё хотелось.

Дверь скрипнула, и в домик зашла Мику. Она сложила руки на груди ладошка-к-ладошке и присела на табуретку возле самого входа. Над табуреткой висела чья-то курточка на большом раскидистом крюке. Видел ли я её раньше? Она ведь явно не моя… А такой крюк я бы точно приметил!

- Мику, ты не моя, - сказал я, потому что мои мысли окончательно перемешались, и я не до конца понимал, что несу, и говорил сейчас о куртке. – Моя пропала. Она исчезла, когда я положил её под кровать. Хорошо, что сапоги сохранились. Они у меня надёжные, армейские. Надёёёжные, надёёёжные, - я залез под кровать, достал сапоги и поставил их на подоконник, любовно разглядывая.

- Дима, что же это с тобой делается-то… ужас-ужас, ужас ужасный, - причитала Мику в своей привычной тараторящей манере, через каждую фразу всплёскивая руками. – Зачем ты вообще приехал в наш лагерь? Ведь мама тебя отговаривала. Так и говорила: давай лучше в Сочи поедем или Лоо. Так нет – ты закатил скандал, и вот ты в лагере, как и хотел.

- Что? Я? Мама? Ничего не понимаю… Не мама – я сам сюда приехал, на автобусе. Недобровольно – принудительно, - я отвернулся от Мику задом и закрыл глаза, стоя у окна, а одеваться даже не думал. Её слова отдавали в моих мозгах адским молотом. Молотом непонимания и злой иронии.

- Дим… ты вообще помнишь, как мы познакомились? – как гром среди ясного неба, спросила она у меня.

- Конечно. Я пришёл с бегунком в музыкальный клуб, и там ты… - я обернулся. – Неужели ты забыла?

- Да нет, нет… не забыла, не забыла, - девушка опустила глаза в пол и принялась нервно болтать ногами, а я вернулся в свою кровать и закрыл глаза.

Снова встал и оделся я лишь после того, как услышал щелчок закрывшейся двери.

Судя по косым лучам Солнца, бьющим в комнату через окно, было раннее утро. Несмотря на то, что я пролежал в кровати уже много часов. Неужели время замедлилось? По тишине, стоящей за окном, я догадался, что до завтрака ещё довольно долго, и можно поплескаться на умывальниках. Мне захотелось как следует облиться ледяной водой. И пусть я схвачу простуду и ангину, зато приду в себя. А больным здесь быть даже лучше, чем здоровым – все о тебе заботятся да всячески тебя обхаживают. Помню по обмороку на воде.

«Получается, Славяна с Ольгой со мной всю ночь сидели… надо хоть спасибо сказать. И со своими приколами завязать! Лучше попытаться подружиться. Но ни в коем случае не поддаваться и порядки местные не исполнять».

Я осмотрелся и подумал, куда же ушла Ольга, потому что в домике её не было, хотя гулять по ночам было не в характере строгой вожатой. «Наверное, отошла по своим делам уже к утру», - решил я и потянулся. Скучнооо!

Дверь скрипнула, и показалась голова девочки из библиотеки. То есть Жени. Следом появилась Женя целиком и посмотрела на меня с едва скрываемой радостью, поспешно прикрывая за собой дверь.

- Ну как ты себя чувствуешь, пловец? – дрогнувшим голосом озаботилась моим состоянием девочка и прошлась по мне внимательным взглядом. Последнее слово было сказано с ощутимой ноткой сарказма, но Женя явно за меня переживала и просто не хотела «терять лицо», опускаясь до того, чтобы признаться в искренней жалости. Тем более, к такому бунтарю, как я.

- Да, вроде нормально, только голова болит, и немного подташнивает. Совсем-совсем чуть-чуть, не беспокойся! – я беспечно махнул рукой. – Думаю, что смогу даже встать и заняться делами. Своими научными. А самое главное, одиннадцать страниц заставил Славю написать (то есть продиктовать). Это ляжет в текст кандидатской диссертации! Правда, я ещё не определился, по каким наукам. Здесь и социология, и физика, и психология…

- Вначале школу окончи, - Женя фыркнула и, встряхнув синими волосами с розовой заколкой, отвернулась, вскидывая носик кверху. – Надо думать о дне сегодняшнем.

- Давно уже… давно окончил. Аа, ты всё равно не поймёшь.

- И не должна понимать. Ты головой ударился, а значит, помешался. Надеюсь, что временно. На завтрак-то придёшь?

- А линейка у вас сегодня отменилась что ли?

- Да нет, не отменилась. Просто тебя по этому поводу просили не беспокоить, - ответила Женя. «Больно надо», - подумал я, ведь и так бы никуда не пошёл. Местные явно не желали понимать, что я самостоятельная личность, и делаю, что хочу, ведь живу здесь по принуждению. И это немного раздражало! – Кушанья тебе велено принести в «номер», кстати. Будешь наслаждаться обслуживанием высшего класса, словно синьор какой!

- Конечно. Я люблю, когда ублажают моё эго и вообще… ублажают. Я считаю, что именно таким должен быть каждый уважающий себя человек. Особенно, если попадает в насильственные ситуации.

- В какие ещё такие ситуации? – Женя выгнула бровку дугой и подсела ко мне на постель.

- А вот такие. Допустим, схватили тебя на улице и увезли в какие-то дебри, а потом ещё и пытаются заставить что-то делать, чего тебе не хочется. Как надо вести себя в таком случае? – на Евгении была лёгкая синяя курточка, и она потеребила жёлтую пуговицу под самым воротничком, раздумывая.

- Нуу… бороться, наверное, - мне понравился её ответ. Даже очень.

- А как бороться? – оживился я и схватил её за руку, въедливо смотря в синие глаза с солнечным отливом. – Может быть, открыто спорить?

- Нет, лучше скрыто. Для вида согласиться, а потом диверсию какую-нибудь, и сбежать, - рука Жени дрогнула, и я её разжал. Девушка снова встала.

- Что ж, ответ принимается. Теперь ты должна понять, почему я такой. Просто у каждого своя тактика, и я действую так, потому что меня вынуждают обстоятельства, - кажись, нить разговора собеседница потеряла.

- А как ты действуешь? – она отступила на шаг назад и столкнулась спиной со шкафом. Шкаф зазвенел.

- Заставляю о себе заботиться. Ублажать меня, нести ответственность… - я зевнул и почесал лоб.

- Это уже у тебя какие-то монархические наклонности. А вот я хочу просто приносить пользу людям, чтобы потом кто-нибудь сказал: «Вот была такая хорошая девочка Женя, и никакого вреда от неё никому не сделалось…»

- Лучше бы вы сбежать отсюда попытались, миледи! Сидит и бумажки свои заполняет – смотреть противно.

- Откуда «отсюда»? У нас смена. Две недели. Осталось совсем немного. Через три дня разъедемся по домам и не факт, что когда-нибудь встретимся снова.

Каким образом мы попадём домой через три дня, я уточнять не стал, и осторожно, чтобы сразу не упасть, потому что ощутил слабость, встал с кровати. Меня несколько раз шатнуло, но я удержался и почувствовал внезапное облегчение. Я быстро оделся в уже ставшую привычной мне форму и вышел на пороги под разлапистый сиреневый куст. Женя вышла за мной. Возникло чувство резко отхлынувшей болезни, и спустя пару минут я ощущал себя совершенно здоровым и готовым на новые подвиги. От головной боли и тошноты не осталось и следа, будто разговоры с Женей были животворящей влагой, Живой Водой.

- Только о еде не забудь, - предупредила меня Евгения.

- Конечно. Еда – самое важное, - согласился я. – Так и бабушка моя всегда говорила.

Лёгкая прогулка бы сейчас явно не помешала. Словно получив от меня телепатический сигнал, Женя предложила:

- Давай хоть немного прогуляемся перед завтраком, а то на тебе лица нет.

- Лицо у меня пока ещё есть, но прогуляться – идея хорошая.

Предложение пришлось как раз в пору, и я пошарился по одежде. Телефон так и лежал в кармане – за прошедший день его никто не украл, и это радовало. Я несколько раз сфотографировал домик и себя на его фоне.

- Ты чего возишься?

- Обыскивать меня не стали? А ведь могли бы… перед тем, как в кроватку уложить. Это упущение! – смеясь, я направил светящийся экран на девушку, пытаясь произвести на неё впечатление. Раньше я никогда не стремился понтоваться перед девчонками и прочими людьми, но здесь у меня проснулись какие-то прямо альфовые склонности.

- Это что у тебя такое?

- Телефон. Хочешь позвонить? А, у тебя всё равно не получится, потому что сети нет.

- Хорошая шутка. Но я не по технике. Ты свой прибамбас Элу покажи.

- Я парням свой прибамбас не показываю, - я рассмеялся, а Женя покраснела. Эту шутку она поняла.

- А… мы давай просто погуляем. Хорошо?

- Лан…

Я решил проверить другой карман, и моей радости не было предела: там появилась знакомая сбербанковская карточка и ключи от квартиры. Кто их вернул «на Родину», оставалось загадкой. А может быть, они тут лежали всё время, и я просто не засовывал пальцы достаточно глубоко? Впрочем, узнать это уже невозможно, да и не нужно. В конце концов, зачем им вещи пришельца из двадцать первого века, которыми они всё равно не смогут воспользоваться, ведь даже не знают, как это делается? Хотя из какого века они сами, я точно не знал: судя по местному антуражу, здесь где-то середина или конец советского периода. А может быть, они такие же жертвы из моего мира, как я? Непонятно, сколько на самом деле лет местным обитателям. Если я сам превратился в подростка, то может с ними произошло нечто подобное? Может, я сейчас разговариваю с бабушкой или даже… дедушкой? Меняют ли здесь пол? Может они вообще из детсада. Из старшей группы. Потому что вести себя столь послушно – это полной «шляпой» надо быть!

Вот по мне сразу видно, что человек с высшим техническим образованием. Вообще, надо бы переманить на свою сторону Электроника и Шурика, всё-таки коллеги, как-никак. Займусь этим после завтрака.

Мы с Женей вышли на маленькую тропку и направились в сторону библиотеки. Я воспользовался тем, что инициативу выбора пути передали мне, и старался вести девочку такой дорогой, чтобы по возможности никому не попасться на глаза, ибо бурная радость всего «Совёнка» по случаю моего чудесного выздоровления не входила в мои планы. Но скрываться было легко, ведь в библиотеку почти никто не ходил. А мне всё-таки хотелось посмотреть на книги, имеющиеся здесь в наличии, чтобы примерно определить, какой у них сейчас год. А может, просто спросить?

- Жень, ты не знаешь, какой сейчас год? – мы как раз проходили под двумя клёнами, где слева расположилась небольшая оранжевая скамейка.

- Ты до сих пор не пришёл в себя? Неужели придётся опять звать Виолетту? Мы, кстати, возле медпункта, - Евгения указала на обитель Виолы, и я ускорил шаг, чтобы не дать столь крамольной мысли развиться в маленькой головке своей спутницы.

- Ты вопросом на вопрос не отвечай. Это неприлично. Я правда забыл, какой сейчас год. У гениальных людей бывают провалы в памяти.

Женя не успела ответить на мой дурацкий вопрос, как перед нами словно из-под земли возникла Виола. Также неожиданно исчезла Женя, метнувшись за ствол клёна, как будто чего-то испугалась. «Кадр сменился».

- Привет, пионер. Ну как, очнулся? А теперь срочно ко мне на приём! Будем лечиться… - последнюю фразу женщина произнесла как-то двусмысленно с явными намёками на большее. Я уже понял, что она не против отношений с юными парнями, и запросто мог бы затащить её в постель, если бы проявил хотя бы минимальную активность. Но ничего такого не хотелось – Виолетта казалась чужой и враждебной сущностью, с которой не может быть никакой дружбы, не говоря уж о любви. К тому же все мои мысли были полностью отданы решению Загадки, а в таком состоянии не до секса.

Мне даже стало немного жутко, и я решил не начинать утро со споров, а пошёл за ней. Тем более, осмотр после столь тяжёлого потрясения мне бы не помешал.

А, впрочем, нет. Скорее всего, медицина здесь – чистая формальность, не представляющая никакого интереса… Но в таком загадочном месте любой местный «ивент» мог пролить свет, добавить паззл к общей картине происходящего.

Мы зашли в медпункт, и некоторое время женщина меня осматривала: посмотрела горло, язык, шею, уши, ослушала, зачем-то постукала по голове стеклянной трубочкой и спросила, нет ли у меня жалоб. На что я вполне честно ответил.

- Поначалу голова болела, но сейчас вроде всё образовалось.

- У тебя точно всё хорошо? Это здорово, потому что будет к тебе небольшое дело: мне надо отойти по одному вопросу, и ты бы мог полчасика побыть здесь за меня. Покарауль, чтобы никто не залез и ничего не взял без разрешения. Мало ли, кто шастать будет, а опасных вещей здесь много, всё-таки медикаменты, - последняя фраза опять же показалась жуткой. Этой дружелюбной женщине удавалось иногда производить тягостное впечатление. – Если будут приходить пионеры, действуй по своему усмотрению, но чтобы не разбазаривать казённое имущество! А то они могут привирать. Договорились?

- Хорошо, - отозвался я, со своей стороны твёрдо решив посмотреть, какие препараты здесь имеются. Может быть, я найду что-нибудь, что прольёт свет на Загадку?

- Ну тогда пока. Я побежала, - облегчённо сказала Виола и лёгким шагом выпорхнула за дверь.

- Пока, - ответил я и сел за стол на полумягкое голубое кресло.

Видимо, она для этого и пригласила меня на «осмотр». Чтобы получить на пару часов бесплатного сторожа.

На столе стояло и лежало много всякой чепухи: колбы для анализа крови, чашка из-под чая, лампа на длинной ножке, напоминающая плезиозавра… стакан для ручек, подставка для исписанных маленьких рецептурных книжечек, мини-вентилятор на столе… на подоконнике – несколько цветущих кактусов в длинных вытянутых горшках; чуть поодаль, слева – стенд с пёстрыми таблетками, бутылочками и карточками.

Когда я задрал голову вверх, то увидел в окне настоящее чудо техники: вместо форточки там был вделан в раму какой-то прибор с большой круглой дыркой, посреди которой расположился трёхлистных вентилятор. «Кондиционер прошлого века», - подумал я. – «Будет, как ветряная мельница, мух разгонять».

Но что вся эта ерундистика по сравнению с главным! А главным украшением стола был самый настоящий телефон! Не сотовый, а обычный, с крутящимся диском, чисто белый. Такой, только красный, был у нас в деревне, пока наша семья не перешла на мобильную связь, потому что за домашнюю линию дорого платить.

- Неужели отсюда можно позвонякать? – вслух спросил сам у себя я, снял трубку и приставил её к уху. Однако, кроме монотонного частого треска, я ничего не услышал. Привычное из раннего детства нажатие на рычажок ситуацию никак не исправляло – телефон был бесполезным куском плотной пластмассы, годной лишь только на то, чтобы переплавить её на вонючий пластичный материал, а потом пусть китаец в занюханном грязном подвале сделает из всего этого детскую игрушку, которую потом продадут втридорога какой-нибудь незадачливой молодой мамаше, которая не проверяет безопасность погремушки перед покупкой.

Отложив бесполезную трубку прочь, я посмотрел красочный журнал, который лежал прямо передо мной. Точнее, перед Виолой, а теперь передо мной. К медицине он никакого отношения не имел, ибо посвящался моде. На обложке красовалась девушка в синем платье в жёлтый цветочек образца 80-х годов без особенных излишеств. На голову «модели» была надета довольно нелепая, на мой взгляд, шляпка. Белая в розовую полосочку. «Такая должна Ольге Дмитриевне понравиться. Наверное, отсюда она своими головными уборами и затаривалась…» Самое интересное, что название у журнала отсутствовало, аналогично дело обстояло с датой и номером. Хотя в уголках были маленькие белые пятнышки, но размытые – ничего не прочтёшь. Складывалось ощущение, что их специально «замазали» неумелым фотошопом. Я пролистал журнал, но мода меня никогда не интересовала, а информация о годе, единственная полезная для меня информация, там всё равно отсутствовала.

Самое интересное, что модели одежды здесь были представлены как советского, так и вполне современных мне образцов. Такое чувство, что журнал сшили из изданий различных десятилетий. Даже качество бумаги от одной страницы до другой слегка разнилось – страницы становились то старше и «пожухлее», то, наоборот, новее. Кстати, в зависимости от изображённой модели – чем более старый фасон платья я наблюдал, тем и страница казалась старше. «Интересный маркетинговый ход».

Я уже хотел отложить находку, но дойдя до конца, натолкнулся на полный «треш»: последние три страницы пестрели какими-то нарядами примерно пятисотлетней давности, а материал, казалось, - старинный пергамент: тронешь пальцем, и всё развалится – «смешали грешное с праведным!» Одна из этих трёх девушек показалась мне знакомой. Она напомнила мне сестру в ранней юности… а вот эта – Мику. Точно, Мику! Или нет… почему я не могу как следует рассмотреть их лица? Куда уходит моё внимание? Словно на Солнце смотришь или на сильный огонь… Пальцы почувствовали нестерпимый жар, и я с шуршанием отбросил журнал на стол.

- Нет, я не сдамся! – я помотал руками в воздухе и снова взял непослушную книжицу. На мою радость, капризная бумага уже ничего не жгла, и я принялся листать с конца: ничего необычного. Старинных платьев нет. Да и современных тоже. Всё советское, по канону, материал однотонный… всё-таки, галлюцинация. Нет, аномальное явление. Пора бы привыкать к этому понятию и применять его как научный термин.

- Мда, этот мир точно сошёл с ума… - подытожил я своё наблюдение, возвращая журнал на его законное место подле седалища хозяйки.

Через пару минут раздался стук, дверь после моего разрешения открылась, и на пороге появилась Лена, робко придерживаясь за круглую ручку двери. Девочка, очевидно увидев, что вместо привычной Виолы сижу я, тихонько пролепетала:

- Ну… я тогда пойду… зайду попозже… - её тон мне показался настолько жалобным, что я поспешил успокоить девочку и задержать.

- Да ты скажи, чего хотела! Вряд ли здесь есть какое-нибудь дело, посильное для твоей Виолы и непосильное для меня. Ты ведь не похожа на смертельно больную… Мне сказали исполнять обязанности медички. На что жалуешься в общем?

- Да так… эмм… да, голова чего-то разболелась, - Лена стеснительно опустила глаза в пол и поковырялась носочком туфельки по гладкому больничному полу. – Не найдётся чего-нибудь обезболивающего?

- Наверное. Всё-таки медпункт. Здесь должны быть всякие таблетки. Вот, - я просто открыл тумбочку и жестом пригласил девочку самой отыскать желаемый препарат, - посмотри сама. Я всё же не медик, - буквально несколько секунд назад я утверждал противоположное, поэтому решил прекратить свои хвальбы, отступил в сторону и предоставил Лене полную свободу действий. Своего рода аптечное самообслуживание, первое в мире.

Пионерка встала на корточки, пока я смотрел на неё сзади, и спустя мгновение зажимала в ладонях несколько белых таблеток.

- Спасибо… - Лена прятала руки за спину и пятилась к двери, - ну, я пойду…

- Поменьше читай на отдыхе, а то от этих романов уверенность теряешь. А теперь иди. Кто ж тебя держит? Привыкли, что за вас всё решают? – насмешливо обронил я вслед уходящей девочке.

- Даже тумбочку не закрыла. Разгильдяйка, - насмешливо сказал я после того, как она ушла, сам себе, ногой исправляя эту оплошность.

Закрыв тумбочку, я присел в кресло. И не успел перевести дух после первого «клиента» и схватиться за маленькую книжечку, заткнутую с краю в подставку для писчих принадлежностей, как немедленно заявился второй посетитель. Им на удивление оказалась Ульянка.

- Привет. А где медсестра? – недоверчиво посмотрев на меня, поинтересовалась девочка, пока я со скрипом разворачивался в кресле.

- Перед тобой сидит. Я тут изобрела новый препарат для превращений и решила побыть немного Арсеньевым. Он парень хороший и умный – быть им – одно удовольствие.

- Не дури, Арсеньев. А то реальной Виолетте расскажу, - она уморительно топнула ножкой и надула губки.

- Ишь ты, детёнка обидели – куколку не купили! Ладно, ладно… Ну давай рассказывай, с чем пришла.

- Да вот живот что-то разболелся. Не найдётся чего-нибудь утоляющего?

- Конечно, найдётся! – саркастически произнёс я. – Целый короб желудей насобирал. Утолишься так, что мало не покажется.

- Да хватит шутить уже, - голос Ульяны стал жалостливее и отчаяннее. – Помоги, пока по-человечески просят… Живот у меня разболелся – говорю же. С кем не бывает?

- Конфетами или шоколадом объелась? – нет, всё-таки шутки в такой ситуации уместны не очень. Человек страдает, а я изгаляюсь. – Да хорошо, хорошо, сейчас дам.

Никогда бы не подумал, что такая резвая и беспечная пионерка, как Ульянка, может внезапно заболеть да ещё и признаться в этом!

- Ну так давай, а не томи! – шутить и язвить маленькая ракета явно не собиралась и была готова к более решительным, чем просто просьбы, действиям.

- Давай… сейчас дам. Не психуй. Нервные клетки не восстанавливаются.

Я ещё не смотрел, что находится в местной аптечке, и у меня появился прекрасный шанс это сделать вместе с посетительницей. Присев перед тумбочкой, я запустил руки вперёд и принялся рассматривать содержимое её нутра. Здесь были разноцветные витаминки в пакетике и несколько видов таблеток. На стенде, оказывается, таблетки не настоящие – просто образцы с пояснениями, чтобы знать, что в какой упаковке находится. А тумбочку обычно запирают на ключ.

В медицине я разбирался не намного больше, чем в моде, потому что в обыденной жизни предпочитал использовать простые народные методы: от горла и простуды пил чай с мёдом-вареньем, держал ноги в тёплых шерстяных носках и просто следил за своим здоровьем, стараясь как можно реже обращаться к официальным врачам. А если обращаться и приходилось, то покупал в аптеке выписанное в больнице по рецепту, а сам голову не забивал – аптекарь во всём и разбирался. Из названий таблеток мне был знаком лишь активированный уголь, фестал, да несколько специализированных от аллергии на цветение. Последнее мне приходилось пить, когда наведывался в свою деревню, потому что через два дня нахождения начинался чёх, чесался нос, и слезились глаза.

А вот здесь, что интересно, никакая аллергия меня не мучила – наверное, местные цветы не извергают пыльцу… Хоть это и глупое предположение, но сейчас показалось оно мне самым разумным.

Собственно говоря, фестал я Ульяне и отдал, потому что довольно быстро различил его упаковку из остальных. Что интересно, большинство пачек были просто бесцветными безо всяких названий или с названиями на латыни: Cursus Manor, Iktum Fertio и т.д. Филькина грамота!

Девочка сдержанным кивком (в несвойственной ей манере) поблагодарила меня за «помощь» и понуро вышла из кабинета. Я в свою очередь лениво побродил по комнате и встал возле окна.

- Не стала она меня убивать. Ну так всё впереди, - пробормотал в шутку я и погладил решётку, выполненную в форме большой распустившейся розы.

Я даже в обычной жизни любил следить за событиями из окна, когда волновался. А в этом аномальном месте так подавно, потому что нервы были на пределе. Созерцания спокойных видов давали пищу для размышлений.

Чу! Движение. Листья обширных кустов напротив зашевелились. Промеж ними росли две чрезмерно толстые берёзы, которые выступали из общего лесного массива, словно дядя Стёпа среди первоклассников. По своей толщине они больше напоминали дубы. А может, это и вправду какой-нибудь вид дуба белоствольного?

«Кто бы это мог быть? Судя по шевелению, животное довольно большое… косуля какая-нибудь!» Хорошо бы, если косуля, а то будет мне косуля с клыками да когтями, что в момент рвут нежную человеческую плоть.

Внезапно кусты встрепенулись, и на ствол дерева запрыгнуло существо, поразившее меня до глубины души – напоминало оно огромного серого сухопутного осьминога с вытянутыми прямыми конечностями. Он принялся лезть вверх, зацепившись свободным щупальцем за соседнее дерево. Потом его тело повисло в воздухе, а двумя «руками» существо ухватилось за «берёзы». Казалось, «руки» у него отрастают, пропадают, укорачиваются и удлиняются абсолютно неведомым способом. Он медленно на них подтягивался и в конце концов оказался на вершине деревьев, но настолько аккуратно, что не смял ни одного листика.

Раздался скрежет. Существо встало на четыре ноги, как будто огромная уродливая собака, отодвинулось назад, сохраняя своё положение на ветвях, и в резком прыжке очутилось на земле прямо перед моим окном, вновь поднимаясь на две конечности и порыкивая.

Резким движением я захлопнул ставни и задёрнул жалюзи. А сам отбежал к двери, чтобы, если что, если вдруг эта хрень полезет в окно, у меня была возможность быстро убраться прочь.

Моё дыхание было тяжёлым, а сердце ёкало. На улице послышались вкрадчивые шаги. «Ну всё, кажется, конец мне пришёл», - подумал я и уже принялся прощаться с жизнью, потому что дверь забаррикадировать уже не успею…

Дверь открылась. Я рванулся назад к окну.

- Эй, ты чего? Не бойся – не выдам, - раздался знакомый мне голос Славяны. – Да и Виола – тётка нормальная. Так что можешь здесь покопаться. Скажу честно, пионеры (но не я!) иногда сюда ходят, когда нас (то есть их!) уж очень сильно достаёт Ольга Дмитриевна.

Я благодарил судьбу, что у меня третий посетитель, хотя пару минут назад никого не желал обслуживать. Видите, как неожиданные происшествия превращают социофобов в дружные натуры?

- Ой, Славя! Дорогая ты моя! – я подбежал к девочке и крепко её обнял. Но пионерка не оценила мою любезность и отпихнулась.

- Какая я тебе дорогая? Ты чего вообще несёшь? Я тут по делу вообще-то… - она отошла на шаг к двери, и я побоялся, что опять останусь здесь в одиночестве, покинутый всеми, кроме неопознанных лесных монстров, мимо которых пробираться вот уж никак не хочется! А здесь хоть сопровождающий…

Вид Славяны демонстрировал смущение и одновременно решимость требовать удовлетворения своей просьбы.

- На что жалуемся? – уже привычно спросил я и уставился в голубые глаза красавицы, присаживаясь на «законное» кресло, пытаясь скрыть дрожь в руках и ногах.

- Можно я поищу сама? Ты, если хочешь, можешь отойти погулять, - по виду девушки было понятно, что она не желала осведомлять меня о своих потребностях.

Вот это, конечно, предложеньице! Ну уж нет, гулять я никуда не пойду! А то потом нагуляю себе перерезанную шею! Наверняка, его щупальца заостряются на концах. Брр…

Но перед девочкой показывать свои страхи я не стал и придумал, что остаюсь просто из вредности.

- Да нее, мне интересно, чё там тебя интересует… - я специально стал рядом со Славей, намереваясь проследить за её руками. – Тумбочка твоя. Ройся. Что найдёшь, всё бери.

- Ничего, ничего… Я просто так зашла. У меня личный разговор с Виолеттой, во! – девушка покосилась на тумбочку, но ретировалась настолько быстро, что я ничего не успел понять и даже попросить её остаться. Критические дни у неё что ли? Или вообще «позорное» заболевание? Мне стоило вести себя деликатнее, чтобы не напугать. Постоять где-нибудь в сторонке, например, и понаблюдать оттуда. Зрение у меня хорошее… Если что, возьму очки Виолы. Они здесь же валяются, хотя вряд ли мне подойдут.

От умственного перенапряжения я прикрыл глаза и откинулся на спинку стула.

По-хорошему, мне надо бы бежать, бежать, сломя голову, но я настолько устал, что не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. И даже страх – и тот перестал ощущаться, словно меня парализовало.

Прошло ещё несколько минут, в течение которых я сидел с закрытыми глазами, пока раздался тихий скрип. Следом на улице послышались быстрые, но почему-то удаляющиеся шаги…

Ощутив себя снова в силах, я бросился за дверь, чтобы поймать неопознанный объект. Вместе с силой пришло безумие – на секунду мне показалось, что пасть насмерть от рук монстра лучше, чем продолжать жить тут в неизвестности, в тягостном ощущении конца миров. Неизвестно, каковы планы местных обитателей на мою тушку и личность. Возможно, они даже хуже, чем смерть…

Однако мои опасения оказались напрасными: источником шумов явилась всего лишь Алиса Двачевская, продирающаяся параллельно задней стенке медпункта, поросшего ещё недоспелым виноградником, прочь от заведения. Я решил действовать дипломатично. Мне страшно захотелось предупредить пионерку об опасности. И пусть я не был особо добрым человеком, спасать людей от возможной смерти – дело каждого приличного человека.

- Эй, вернись! Я всё прощу! Мне просто любопытно! – воскликнул я, и девочка остановилась. Она опасливо поглядела в мою сторону и быстро подошла.

- Чего орёшь? Не ори… Можно мне взять кое-что из аптечки?

- Потом возьмёшь. Тебе бы спрятаться надо – здесь монстры ходят. Только что прыгал тут, - я показал на деревья, но Алиса лишь рассмеялась. Я явно разогнал её грусть.

- Ишь ты, вот это выдумал, лишь бы подружке не помогать. А по-собачьи он не лаял? А сорока ног у него не было?

- Нее… пока не отросли. Я не дождался, - правдиво ответил я.

Девушка игриво хлопнула меня по груди, так что я отшатнулся. Шутливый тон Алисы меня расстроил и обидел. Ничего себе: тут человека спасти пытаешься от смертельной опасности, а он ржёт и даже всерьёз тебя не принимает.

Я вздохнул.

- Не веришь – и не надо. Тогда, раз уж тебе нужна аптечка, то будем говорить сугубо на медицинские темы. И, если что, твоя смерть останется на твоей же совести, - подытожил я первую часть своего разговора, и пока Двачевская глупо хлопала глазами, спросил:

- И что же именно тебе понадобилось? Таблетки от неверия? Настойка от сомнений?

- Нет. Активированный уголь. Пару пачек. Чего-то в животе неспокойно, - по интонации Алисы было заметно, что она врёт. Врёт и не краснеет.

- Пошли в медпункт. А то мало ли что, - я осмотрелся по сторонам, взял Алису за руку и притащил в помещение, тщательно захлопнув за собой дверь и приперев её стойкой для измерения роста.

- Ты что, маньяк? – громко спросила она у меня. – Хочешь, чтобы я убежать от тебя не смогла?!

- Нет-нет. Я же говорил – тут опасно. Ты можешь мне верить, можешь не верить, но факт остаётся фактом – надо соблюдать безопасность, - я поставил руки в боки, чтобы больше походить на привычного им начальника.

- Ничего не понимаю, - от внезапной моей наглости она даже вырываться из медпункта не стала. Такое бывает, когда ты ошарашиваешь человека инициативой. Почаще так делай, и власть будет в твоих руках.

- Понимай, как знаешь. Я тебе уже всё сказал. Как захочешь выйти, я выпущу… Так сколько тебе там пачек нужно? – переспросил я, окончательно забивая тему с монстром.

- Две пачки, - она отошла к окну, отвесила жалюзи и уселась на подоконник. – И не надо закрывать окно – здесь и так душно, - и ставни вслед за жалюзями распахнулись наружу под движением твёрдой руки рыжеволосой.

Я нервно вздохнул. «Благо, есть решётка…»

- А не поплохеет тебе от двух пачек-то? Ты знаешь, что каждая таблетка рассчитана на определённый вес. Две пачки – это уже для слона или по меньшей мере бегемота. Так что выдам я тебе по медицинской справедливости – четыре таблетки.

Алиса засмущалась и ничего не ответила, а я тем временем ей подмигнул и почесал свою «репу». Я встал на колени возле всё ещё открытой тумбочки и вытащил оттуда две пачки, сколько и просили.

- Посмотри! Тут всего две пачки – если я тебе отдам последнее, то весь отряд останется без важного лекарства, - я сделал паузу. – Так, а теперь признайся, для чего тебе действительно нужен уголь. Ты явно недоговариваешь. И пока не скажешь правду, нихрена я тебе не дам. По твоему свежему виду я прекрасно вижу, что ты не больна.

Алиса покраснела и отвернулась, бегая глазами по пейзажу за окном. Скорее всего, искала в своей увёртливой фантазии какую-нибудь отмазку, но потом уверенно и даже с вызовом заглянула в мои глаза и скороговоркой выпалила:

- Я хочу взорвать памятник Генде на площади! Уголь – необходимый компонент для самодельной бомбы.

- Что ж ты сразу не сказала? Это святое дело!

- Но учти – проболтаешься Ольге Дмитриевне – урою!

- Нет, мы скажем ей об этом позже. Когда уже всё взорвётся, - я злобно ухмыльнулся.

Заявление нисколько не возмутило меня. Мне было совершенно наплевать на то, кто такой Генда, и насколько весомый вклад внёс этот человек (а человек ли?) в дело становления мировой революции. В конце концов, мы взрывали не самого деятеля, а его памятник – а это далеко не так страшно. Сейчас я был рад любому местному, у которого хватит смелости хоть немного растормошить застой, царствующий в «Совёнке». Если это поможет мне вернуться домой, то я готов взорвать не только Генду, но и площадь, и даже весь лагерь, оставив в живых только людей.

Больше ни грамма не сомневаясь, я снова полез в ящик, выгреб оттуда весь активированный уголь (на самом деле его было здесь около десятка пачек – просто я сказал, что две, чтобы пробудить в ней жалость к другим пионерам) и, сложив в пакетик, лежавший там же, отдал Алисе.

Выражение лица девочки выразило сначала непонимание, потом удивление и, наконец, бурную радость. Она явно была довольна, что обрела в моём лице террориста-единомышленника.

- Благодарю, - девушка в изящном поклончике взяла у меня пакетик.

- Может тебе нужна помощь? Дело-то нелёгкое, а я хотя бы посмотрю, как ты будешь всё проворачивать. Любопытно ведь! Как ты могла уже понять, я ещё тот экстремал. Хочется чего-нибудь такого-эдакого, а не тупо на шезлонге лежать да книжки читать.

- Ну пошли. Лишние руки никогда не помешают. И лишние мозги тоже.

- Но из одного активированного угля бомбу не сделать! У тебя должно быть что-нибудь ещё. Найди в библиотеке рецепт.

- И без библиотек разбираемся. Серу и селитру для пороха я достала у Шурика в их клубе. У них это есть. Парниша даже лишних вопросов задавать не стал, а Электроника, с которым у меня… недопонимание, там на счастье не оказалось.

- Интересно, почему это он не обратил внимания?

- Да он, когда чем-то своим увлечён, вообще ни на что не смотрит и готов отдать всё, что попросят, и что ему не нужно в момент просьбы. Лишь бы не мешали.

- В следующий раз сразу душу проси. Что ж, тогда пошли, - сказал я, и мы направились в сторону пролеска поближе к памятнику, чтобы без лишних глаз приготовить порох и быстро всё донести до места действа. Благо, здесь были неплохие кусты. Под одним из них я регулярно справлял свои естественные потребности, поэтому подтолкнул девочку ко второму, а то она уж собиралась идти туда, куда не надо… «Кстати, а куда ходят в туалет они? И ходят ли вообще? Ничего похожего на уборную я здесь не приметил, кроме построечки рядом с библиотекой (потом выяснится, что это всё же не туалет)… спросить, что ли? Не, не буду! Может, после, когда все остальные вопросы исчерпаются…»

Алиса присела на землю, положила перед собой свой заплечный рюкзак и достала оттуда клеёнку; небольшую, но глубокую кастрюлю, несколько чашек, ступу и пару ложек. Следом были извлечены заранее заготовленные ингредиенты, и девушка разложила всё на клеёнке. Откуда у неё появилась сумка?

- Алис, у тебя всё время был рюкзак?

- Нет, конечно, я только принесла его.

- Странно… мы же шли вместе. И у тебя его не было!

- Знаешь