Воскресение — сила проповеди Павла

«...подав удостоверение всем, воскресив Его из мертвых».

Вся проповедь Павла и ответственность слышавших его людей, основывалась только на одном: воскресении Иисуса Мессии из мертвых. Что дало Павлу право требовать от своих слушателей вечной ответственности на основании доктрины еврейской веры, о которой эти язычники совершенно ничего не знали? Как мог он ожидать, что они поймут концепцию воскресения, если сами иудеи отвергли ее? У его слушателей не было библейского образования даже для того, чтобы начать понимать, но, тем не менее, Павел сделал их ответственными, подведя их к признанию необходимости покаяния.

Из всех аспектов веры воскресение — это один из вопросов, которые сильнее всего раздражают человеческую чувственность и интеллектуальную респектабельность. Павел предоставил им то, что было наиболее оскорбительным для их мышления, и основывалось исключительно на вере. Для него это было не точкой зрения, которая выражается только по воскресеньям в религиозной обстановке, но совершенно неотъемлемой частью повседневной жизни. Для мирских людей нет ничего более уместного, чем вопросы о Боге и Божьей истине, невзирая на оскорбление, которое эти вопросы наносят слушателям. Апостольский склад ума, который определяется разумом Божьим, приносит Божественный взгляд, независимо от того, принимается он или нет.

Все, что исходило из уст Павла, было воплощено в его жизни. Это было живое слово. Павел не только провозглашал Евангелие, но и видимым образом демонстрировал его. Он был словом ставшим плотью. Те афиняне услышали убедительное слово из уст человека, который был погружен в реальность того, о чем он говорил. Именно это сделало его апостолом, и отвержение его свидетельства было равносильно отвержению самого лучшего, что Бог мог предложить людям. Нет ничего большего, что Бог может сделать по Своей милости, чем то, о чем Павел сказал в завершение. Афиняне могли поверить в феномен воскресения только потому, что сам Павел жил жизнью воскресения. Он был человеком, «воскресшим из мертвых». Сама его проповедь на Марсовом холме была феноменом воскресения, который просто не мог быть принят религиозным человеческим разумом. Это была проповедь Самого Бога, данная Его силой, и пока мы, как Церковь, не выйдем к людям и правителям наших народов в этой силе и подлинности слова, все наши попытки обратить мир к Богу будут тщетными.

Услышав о воскресении мертвых, одни насмехались, а другие говорили: об этом послушаем тебя в другое время. Итак Павел вышел из среды их. Некоторые же мужи, пристав к нему, уверовали; между ними был Дионисий Ареопагит и женщина, именем Дамарь, и другие с ними (стихи 32-34).

Те, кто поверили в послание, присоединились к Павлу и стали верующими. Это — не просто маленькое случайное утверждение, но оно имеет глубокий смысл. Слушатели не согласились бы с каким-то абстрактным Евангелием, и не подписались бы ни под каким простым набором наставлений.

Все дело в том, что Павла нельзя было отделить от его послания, потому что он сам и был этим посланием. Он не был просто неким абстрактным передатчиком правильных доктрин. Было что-то в самой реальности его жизни, что-то, что исходило из его духа и само по себе было демонстрацией его слова. Он уже находился в вечном измерении, являясь гражданином небес, и уже жил в силе грядущего века. Это было проявление его апостольской жизни, и мы также нуждаемся в этом.

Павел мог бы противоречить своему посланию, даже если бы и говорил правильные вещи. Если бы в его голосе или духе, в котором он обращался к людям, не хватало реальной убедительности, и если бы он жил для себя, как это делает большинство христиан, то его проповедь не произвела бы на слушателей такого впечатления, и они ушли бы неизмененные. Поверить человеку — это значит поверить его посланию, а поверить посланию — это значит поверить человеку.

Воскресение из мертвых — это абсолютно сверхъестественное явление, которое не оставляет человеку какого-либо выбора. Павел не говорил о воскресении как о какой-то причудливой теории, но как о реальном воскресении реального Мужа, Которого Бог воздвиг из мертвых, и что Этот же Муж будет судить все народы. Это предельно сверхъестественно и предельно специфично, а такая комбинация убийственна для мирского мышления. Мир не хочет сталкиваться с чем-то настолько специфическим как вопрос воскресения, и именно поэтому Иисус является «костью в горле» современного мира. Это означает, что теперь мы не можем создавать богов в своем собственном воображении, что так нравится делать людям. Если есть Бог, Который, воплощенный в Человеке, воскрес из мертвых, то это требует от вас преданности Воскресшему Мужу, Который грядет как Судья. Такой взгляд не оставляет какого-либо выбора.

«... подав удостоверение всем...»

Здесь говорится не только о евреях или свидетельстве в Иерусалиме, но о всех людях. Воскресение Христа стало Божьим удостоверением, и его реальность и сила были продемонстрированы грекам прямо на Марсовом холме. Если бы это воскресение не было проявлено через самого Павла, то оно было бы всего лишь абстрактной концепцией. Павел сказал, что это — удостоверение всем людям, потому что сама жизнь, проистекающая через Павла и его проповедь, была демонстрацией воскресшего и вознесшегося Царя. При этом Его царственность, любовь и вера изливались через этот бедный еврейский «сосуд».

В конце веков будет только два религиозных течения, и основным аспектом, разделяющим их, и делающим одних врагами и жертвами для других, будет вопрос сверхъестественного. Воскресение — это в высшей степени сверхъестественное явление. Люди могут пререкаться по поводу непорочного зачатия, но они не могут спорить по поводу воскресения. Оно или есть, или его нет. Это было доказательством даже для неверующих учеников Иисуса, которые были «медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки». Даже когда Иисус появился перед ними в Своем воскресшем теле, сказано, что они не поверили с радостью. Есть что-то настолько глубокое в нашей человеческой природе, противящееся сверхъестественному, что неверие проявилось даже тогда, когда ученики увидели Самого воскресшего Иисуса. Он ел перед ними в Своем воскресшем теле, но их плотской разум и дух мира настолько противился сверхъестественному Богу, что они все еще колебались в вопросе воскресения.

Даже если мы заявляем о том, что мы — верующие, это еще не говорит о том, что мы действительно являемся таковыми. Вопрос состоит даже не в том, верим ли мы в корректность доктрины воскресения, а в том, живем ли мы сами его силой. Готовы ли мы стать перед людьми на Марсовом холме не на основании своего таланта, подготовки или способностей, но на основании Его жизни? Сокрыта ли наша жизнь со Христом в Боге? Когда проявляется Его жизнь, наша жизнь также будет проявлена вместе с Ним в славе. Многие годы я не понимал, почему на земле такое тягостное отсутствие Божье славы. Есть много корректных верующих: нравственных, чистых, не причиняющих обид, живущих по Божьим предписаниям и моделям, — но где же Божья слава? Все дело в том, что Божья слава проявляется только в воскресении и в той жизни и силе, которая приходит в тот момент, когда мы умираем и становимся сокрыты со Христом в Боге, пока не будет явлена Его жизнь.

Мы не можем управлять, использовать или манипулировать жизнью воскресения так, как нам удобно. Она охватывает и поглощает нас, и наступят времена когда из наших уст выйдут самые славные слова и утверждения, которые сами вы явно не смогли бы выразить. Но в соответствии с намерениями Божьими будут и другие времена, когда ничего не будет приходить, и вы будете выглядеть как слабый глупец, не имеющий силы. Вы будете неспособны дать ответ на поставленный вопрос, и, скорее всего, станете объектом насмешек и поношения со стороны людей. Вы могли бы сказать что-нибудь умное на основании своих собственных способностей, но тогда вы упустили бы момент Божьей славы.

Павел всегда говорил об «Иисусе и воскресении», что соответствует проповеди о Христе и притом распятом. Это была сверхъестественная вера, ставшая основой для всех его учений и воззрений. Сейчас существует так мало верующих, которые имели бы такую же веру, такую же жизнь воскресения, такой же взгляд на реальность и такое же сверхъестественное основание, как у Павла, — и именно это может быть причиной того, что мы не проповедуем людям о Христе и притом распятом.