Первые натурфилософы (Фалес, Анаксимандр, Анаксимен)

     Фалес из Милета вводит понятие АРХЭ (arhe) – первоначало, и говорит что общим во всех вещах является ВОДА. Это не значит, что книги или стены – это та же самая вода, которая льется из крана. Аристотель понимает дело так, что Фалес обращает внимание на необходимость воды для жизни всех организмов, и что высыхание гибельно. Также вода зримо переходит из одного агрегатного состояния в другое – и лед совсем не похож на пар, но по сути это остается одним и тем же веществом. Предположение Фалеса слишком смелое, если не сказать фантастическое. Но первый ученый совсем не был мечтателем. Он изобрел способ измерения высоты пирамиды с помощью измерения отбрасываемой тени, предсказав засушливый год он скупил оливковое масло и выгодно его перепродал (в другом варианте – предсказав урожайный год скупил все маслодавильни). И, наконец, он предсказал солнечное затмение, опираясь на наблюдения вавилонских астрономов, чем завоевал исключительный авторитет у сограждан. Главное заключается в том, что Фалес уже мыслит совсем по-другому – он пытается найти ОБЪЯСНЕНИЕ взаимных превращений вещей друг в друга, и это совсем не действие каких-то исторических богов в ушедшей истории. Фалес говорит, что «все наполнено богами» имея в виду то, что вся материя проникнута живым творческим началом, заставляющем вещи рождаться и разрушаться в недра общей прародительной причины – воды. Фалес говорил про магнит, что он имеет душу, поскольку он активен в отношении притягиваемых металлов.

     Анаксимандр вступает в спор с предшественником, полагая, что первоначалом всех вещей не может быть одна из этих самых вещей. В самом деле, вода превращается в пар, пар выпадает дождем, последний питает растения, которые превращаются в землю. Почему можно из круговорота вещей выделять одну и назначать главной – ведь циклическая цепочка нигде не содержит разрывов. Анаксимандр считает, что АРХЭ должно быть абстрактным, не совпадающим ни с одним из телесных веществ. Он называет абстрактное первоначало АПЕЙРОН (a peiron), буквально – беспредельное. Нужно понять что он имеет в виду. Беспредельность подразумевается не только пространственная, но, главным образом, качественная. Совершенно точно, что Анаксимандр понимает апейрон как тело, но не имеющее свойств. Он описывает первоначало только через отрицание – «непроизошедшее, негибнущее». Буквально – каждая из вещей становится собой через обретение свойств, то есть через ограничение беспредельного. Апейрон порождает теплое и холодное, из смешения которых появляется вода, действительно питающая все вещи, но существующая наряду с ними. Строго говоря, Анаксимандр добавляет к схеме Фалеса своеобразную подоснову, но оставляет учение о воде как своего рода принципе и законе изменяющихся состояний вещей.

     Анаксимандр очень правдоподобно представлял себе эволюцию – по мере высыхания океана организмы переселяются на сушу, и по мере развития вселенной в дальнейшем ее ждет неизбежная гибель, обращение в исходное бескачественное первоначало. Примеры таких циклов можно видеть и в мини-модели рождения и гибели вещей: «Из чего произошли все вещи, в это они, погибая, обращаются по требованию правды, ибо им приходится в определенном порядке времени потерпеть за неправду кару и возмездие». Анаксимандр делает шаг от конкретного представления первопричины – воды, к абстрактному научному понятию, но вместе с этим теряет важные преимущества теории Фалеса. Вода превращалась в пар и лед, это было видно и понятно, а вот что заставляет апейрон как действующую причину выделять теплое и холодное, оставалось совершенной загадкой. У него нет свойств, а значит что же заставляет его двигаться в направлении обретения противоположных свойств?

     На это вопрос дает ответ следующий философ милетской школы – Анаксимен: «Как душа наша, будучи воздухом, сдерживает нас, так и дух и воздух охватывает весь мир». Первоначалом Анаксимен называет воздух. На первый взгляд этот мыслитель делает шаг назад в интеллектуальном движении, намеченном Фалесом и Анаксимандром. Апейрон как научное понятие кажется более подходящим кандидатом на роль всеобщего объяснительного принципа. Вещи приобретают свойства и теряют, значит их подоснова сама по себе безкачественна. Анаксимен отчасти сохраняет эту интеллектуальную доминанту, поскольку воздух им рассматривается тоже как апейрон, то есть беспредельное Анаксимандра. Воздух есть своего рода самая простая, по существу лишенная качеств субстанция. У него нет цвета и запаха, вкуса или твердости, подобной твердости обычных вещей. Но воздух по сравнению с апейроном Анаксимандра имеет то теоретическое преимущество, что в его отношении уже можно едва ли не экспериментально демонстрировать возможность взаимопревращений. Анаксимен предлагает теоретическую модель в учении о разрежении и сгущении. Воздух, если его сжать, например проталкивая сомкнутыми губами дуя на ладонь, дает ощущение холода, тогда как разрежённый воздух, выпускаемый через широко открытый рот, дает ощущение тепла. Как безкачественный апейрон мог выделять из себя качественные противоположности теплого и холодного оставалось абсолютно необъяснимым, тогда как воздух, поставленный на место первоначала, превращался в тепло и холод вполне физически зримо.

     Прямая физическая ошибочность этой теории очевидна: если воздух разряжать, то его температура будет как раз падать, а сдавливание воздуха повышает температуру. Но это может быть выяснено только в эксперименте, а мыслители милетской школы руководствовались чистым умозрением. Важно другое. Трое первых представителей научной мысли Греции определили общий мотив научной мысли вплоть до сегодняшнего дня. Предметом поиска исследователя должен быть специальный объяснительный принцип, единый для всех феноменов в окружающем мире. И этот принцип, в отличии от первоначала мифологии, должен обнаруживаться не когда-то в прошлом, а прямо сейчас, в превращении воды в пар, рождении и смерти людей и смене времен года. Ученые спорят именно о том каким именно должен быть этот принцип, волна или частица, вода или воздух, но ими руководит общий импульс на поиск того, что мы назвали бы научным законом, теоретическим представлением, объясняющем все процессы мира. Все три мыслителя из Милета ищут вещественную первооснову, вещество, из которого должны состоять все вещи. Таким образом, первые ученые рассматривают природу как самостоятельную силу, управляемую имманентными, как выражаются философы, причинами, без обращения к причинам гетеромным (порождающим), которые были объектом описания мифологии. Первых ученых называют часто «фисиологи», от греческого слова фюсис - природа, имея в виду, что природа ими рассматривается как самодостаточная и без обращения к внешним, божественным силам.

Диалектика Гераклита

Северным соседом милетцев был греческий город Эфес, расположенный в прекрасной гавани, ныне занесенной землей на многие километры. Гераклит эфесский прославился своими парадоксальными суждениями, которые, тем не менее, имеют прямое отношение к эволюции науки. Придется коснуться вздорного нрава Гераклита. Гераклит – аристократ и ненавидит народ, хотя, возможно, и не только народ: «лучшие люди одно предпочитают всему: вечную славу бренным вещам, а большинство обжирается как скоты». Своего коллегу, если можно так сказать про мыслителей, Пифагора он обзывает «изобретателем надувательства» и предводителем мошенников. Поэтов Гераклит тоже не жалует: «многознание уму не научает, а не то научило бы Гесиода и Пифагора, равно как Ксенофана с Гекатеем».

     Гераклит называет первоначалом огонь, в своей манере загадочно описывает его как «нужду и избыток». Как ни трудно понять Гераклита, все же понятно, что имеется в виду не только вещество, которое интересовало милетцев. Гераклит говорит о «логосе» – законе, который «всем через все управляет». Что отстается неизменным в каждом природном изменении?

Гераклит постоянно и даже заунывно напоминает о беспрерывной текучести всего сущего: panta rei – все течет. Важный акцент Гераклита – что все течет без остановки: «холодное теплеет, теплое холодеет, влажное высыхает, сухое увлажняется». Он явно имеет в виду, что нельзя сказать что у вещи есть какое-то свойство, поскольку она теряет его в тот же самый миг, как мы назовем это свойство: «одно и то же в нас живое и мертвое, бодрствующее и спящее, молодое и старое. Ведь это, изменившись, есть то, и обратное, то, изменившись, есть это». То есть если что-то есть, то его в этот же самый миг нет. Не в следующий момент времени, а именно в тот же самый момент свойство присутствует и не присутствует в какой-либо вещи: «в одну и ту же реку вступаем и не вступаем, существуем и не существуем. » В профанной формулировке всем известен это афоризм: «В одну реку нельзя войти дважды», поскольку река всегда меняется и второй раз в реке катятся уже другие воды, и значит река другая. Гераклит имеет в виду не это, он явно противоречит здравому смыслу, утверждая, что в одну реку нельзя ступить и единожды. В одну реку мы вступаем и не вступаем, и уточнение, которое дается, не оставляет сомнений что он говорит именно это: в один и тот же миг мы существуем и не существуем. Проще говоря, мы и живы и мертвы.

Гераклит указывает, что мир состоит из противоположностей – теплого и холодного, сухого и влажного, живого и мертвого. Каждая из противоположностей предполагает другую, по существу они оказываются едины. Это положение получило название «тождества противоположностей». Гераклит называет это в своем загадочном стиле «гармонией лиры и лука». Одинаковая форма и разная цель – музыка и наслаждение для лиры, – и война и смерть для лука. Гераклит считает, что мудрость заключается в том, чтобы видеть единство противоположностей: «мудрость в том, чтобы знать все как одно». Противоположности переходят друг в друга, или даже хуже того, в одно и то же время присутствуют в каждой вещи, и борьба этих противоположностей есть неостановимая война,– polemos, или тот самый огонь, который есть самый точный образ мира по Гераклиту. Гераклит считает эту войну – огонь мировым законом, по-гречески называя его «логос», который «всем через все управляет». «Война, – говорит Гераклит,– отец всего, царь всего». Взгляд Гераклита сильно отличается от взглядов соседей из Милета. Предмет его внимания вовсе не вещество, тождественное во всех превращениях, а сам закон изменения. В фундаменте мира, таким образом, не какое то вещество, хотя бы самое быстрое и изменчивое, как огонь, а закон изменения, который останется и после уничтожения всех вещей. «Этот космос, один и тот же для всего существующего, не создал никакой Бог и никакой человек, но всегда он был, есть и будет вечно живым огнем, мерами возгорающим и мерами затухающим».

     Все сказанное было бы вполне приемлемым, если бы не следствия, извлекаемые из учения Гераклита. Если все меняется без остановки, то вещи имеют противоположные свойства одновременно: одно и то же в нас живое и мертвое, бодрствующее и спящее. Гераклит явно имеет в виду что не вначале одно потом другое, а именно сразу: влажное высыхает сухое увлажняется, одно и то же дорога вверх и дорога вниз. Это означает пожалуй то, что мы только и делаем что ошибаемся, пытаясь назвать какие-либо свойства вещей, раз они меняются без остановки. Гераклита называют «плачущий философ», имея в виду его мрачный стиль изложения и нескрываемое призрение к людям: «рожденные жить, они обречены на смерть, да еще оставляют детей, чтобы родилась новая смерть». Его особенную манеру говорить загадками лучше показать примерами его высказываний.

В одну и ту же реку вступаем и не вступаем, существуем и не существуем.

Лучшие люди одно предпочитают всему – вечную славу – бренным вещам, а остальные лишь обжираются как скоты.

Рожденные жить, они обречены на смерть, да еще оставляют детей, чтобы родилась новая смерть.

Логос – закон – который всем через все управляет.

Война polemos – отец всего, царь всего.

Panta rei. Все течет.

Мудрость в том, чтобы все знать как одно.

Огонь – нужда и избыток.

Этот космос, один и тот же для всего существующего, не созданный никем из богов, и никем из людей, будет вечно живым огнем, мерами возгорающим и мерами затухающим.

Смертные –бессмертны, бессмертные – смертны, смертью друг друга они живут и жизнью друг друга они умирают.

Холодное теплеет, теплое – холодеет, влажное – высыхает, сухое – увлажняется.

Одно и то же в нас живое и мертвое, бодрствующее и спящее, молодое и старое, ведь то, изменившись, есть это, и обратное, изменившись есть то.