Правила чтения транслитерации 7 страница

[Илл. 37. Часть календаря, показывающая, какие дни были особенно счастливы или несчастливы, 13-ый век до н.э. Классификация дней основана на мифологических событиях.]

     Чистота также подразумевала сложные омовения. В храмах для купаний жрецов имелись священные озёра или пруды; также на жрецов лили воду в Доме Утра[50]. Жрецы, совершающие богослужение, даже полоскали рты раствором из воды и натрона – соли, используемой в мумификации. После омывания жрец одевал чистые льняные одежды и новые сандалии, сделанные из тростника или пальмовых волокон. И шерсть, и кожа считались ритуально нечистыми.

      Место проводимого обряда также должно было быть очищено. Пол окропляли водой и подметали специальной метлой. Далее на пол насыпали слой чистого песка, само же пространство окуривалось благовониями. Дым понимался как очищающее средство, так как он уничтожал насекомых. "Курительные бани" и по сей день устраивают в разных частях Северной Африки, в частности, перед важными жизненными событиями, такими как свадьба. Намерение всех этих приготовлений заключалось в выделении священной области, как в физическом пространстве, так и в теле священнослужителя. Внутри этой зоны хронологическое время не имело никакого значения. Отправитель культа мог вернуться к Первым Временам и прикоснуться к энергиям творения.

     Многие из этих требований чистоты можно найти в инструкциях к заклинаниям, так как чародей также создаёт священное пространство для защитных или целительных целей. В заклинаниях из ГЕМП порой упоминается, что у практикующего не должно быть коитуса в течение трёх-семи дней, прежде чем он сможет исполнить ритуал. Очистительный период длиною в семь либо девять дней очень часто упоминается в храмовой и погребальной магии. Инструкции к заклинаниям из Книги Небесной Коровы говорят, что священнослужитель должен омыться в водах нильского разлива и очистить свои уши и рот натроном. Ему следует надеть новое платье и белые сандалии, намазаться благовонными маслами и иметь при себе курильницу. Насколько эти требования ритуальной чистоты соблюдались деревенскими магами, нам не известно, но возможно, что все практикующие магическое искусство так или иначе делали попытки в этом направлении.

     В Книге Небесной Коровы сказано, чтоу священнослужителя на языке должна быть изображена фигура богини Маат. Это была богиня, персонифицирующая истину и справедливость. Целью этого малоудобного требования было увериться, что слова мага имеют истинную силу и всё, что ими описывается, происходит. В других случаях, фигуры рисовались на коже мага или его клиента, чтобы обеспечить "тело" для входа божества. Начиная с I-го тсчл-ия до н.э., становится общепринято включать в магические папирусы иллюстрации комплексных фигур божеств, должных быть нанесёнными на кожу, лён или папирус (см. Илл. 17). Процесс создания изображения этих божеств либо демонов был столь же важной частью инвокации, как и произносимые вслух слова.  

     Ранние заклинания упоминают схожую технику, однако не имеют иллюстративного материала. В силу самой их природы рисунки на обрывках папируса и небольших кусочках льна, по-видимому, не дошли до нас. Ещё более мимолётными были рисунки на песке или на земляном полу в жилищах, про которые говорится в некоторых инструкциях. Рисунки на глиняных черепках или каменных осколках имеют больше шансов выжить; некоторые изображения на остраконах, возможно, представляют собой реликты магического искусства (см. Главу IX).

     Один из классов сохранившихся в обширных количествах объектов – это амулеты. Амулеты широко использовались в повседневной магии для защиты и мага, и его клиентуры (см. Главу VIII). Другие категории магических объектов менее известны. Жезлы силы, похоже, применяли как для защиты, так и для контроля. В Книге Исхода Моисей, Аарон и фараоновы маги способны были превращать свои посохи в живых змей. Змеиные жезлы иногда встречаются в руках у танцоров/-щиц, замаскированных под Бэса или Бэсет (Илл. 27). Сохранилось несколько бронзовых экземпляров (Илл. 3). Эти жезлы могут быть связаны с Урет-Хекау, "Великой Чарами". Урет-Хекау была одной из манифестаций солярного ока, богини, защищавшей солнечного бога-творца.    

     Змеиная декорировка, солярные глаза и подчас имя Урет-Хекау также появляются на моделях метательных палок, находимых в некоторых погребениях. Заклинание из Текстов Саркофагов даёт нам представление, что такие бумеранги нужны были умершим для защиты от демонов. Демоны ассоциировались в египетском символизме со стаями диких птиц. Охотничий инвентарь для поимки или убийства птицы, такой как метательные палки или силки, символизировал защиту против враждебных духов и демонов[51].

     Костяные апотропаические жезлы имеют сходную форму с метательными палками (Илл. 19, 20). Их основным назначением было создание защитного пространства вокруг постели молодожёнов, беременных/рожениц и матерей с малыми детьми. Абразия на острых концах некоторых жезлов позволяет предположить, что их применяли для начертания линий, скорее всего, в форме защитного круга, на песке или глине. У этих жезлов также наблюдается износ в срединной части, за которую их обычно держали. Некоторые несут следы аккуратной починки после того, как были переломлены посередине, что позволяет нам предполагать частое их использование (Илл. 38). Модели рабочих жезлов, вроде грубого глиняного экземпляра в Каирском музее, предавали земле вместе с усопшими или хоронились в месте, где был исполнен защитный обряд.

     Различного вида посохи были стандартными символами должностного лица в древнем Египте, так что маги, желающие командовать духами и демонами, естественно, также пользовались ими. В заклинаниях магу иногда приписывается держать в руке палку или ветвь. С первой половины до середины II-го тсчл-ия до н.э. в магических практиках применялся детально разработанный вид жезла. Наиболее хорошо сохранившийся образец был обнаружен вместе с магическими фигурками в гелиопольской гробнице. Этот глазурованный стеатитовый жезл состоит из нескольких секций, подогнанных друг к другу. По бокам он декорирован глазами-уджат, лампадами, бабуинами, крокодилами и кошачьими, включая льва, пантеру и кошку. Маленькие фигурки львов, крокодилов и черепах зафиксированы на верхней части с помощью колышков. Ещё одна черепаха могла быть прикреплена к другому концу жезла. Большинство из сохранившихся жезлов этого типа растеряли все съёмные фигурки (Илл. 39).

[Илл. 38. Костяной апотропаический жезл, 19-18 вв. до н.э. Жезл был сломан пополам ещё в древности, затем соединён обратно с помощью струн. Существа, изображённые на нём, включают Сета (третий слева), Бэсет (четвёртая слева) и Таурт (вторая справа).]

     Знак защиты са встречается на большинстве таких жезлов. Возможно, что они входили в стандартную экипировку сау – лица, занимавшегося защитными чарами (см. Главу IV). Вполне допустимо, что и жезлы, и костяные бумеранги оказывают такое визуальное воздействие в силу того, что использовались для женщин и иногда самими женщинами, которые не всегда были образованными. Ни в одном заклинании не описано точное назначение таких жезлов. Предполагается, что чародей стремился к доминированию над опасными существами, изображёнными на жезлах и обращению их силы в защитные, нежели в агрессивные формы. Некоторые из этих тварей вновь возникают спустя 1500 лет, уже как символы в текстах ГЕМП.

     Более специализированный инструментарий применяли для индивидуальных типов чар. Танцоры одевали маски во время ритуалов апотропейи (Илл. 71; см. Главу IX). Схожие маски иногда одевались на голову пациента, дабы усилить его тождество с частным божеством.

[Илл. 39. Сегмент магического жезла, стеатит, 1980-1550 гг. до н.э. Изображен лежащий лев и знаки защиты sa .]

   В инструкциях может указываться, каким типом кисти/пера следует рисовать защитные символы на папирусе или на коже пациента. Заклинания могли также выписываться на мисках или сосудах, чтобы пациент мог пить из них. Изображениями магической защиты также являлись масляные лампы. Данная идея, очевидно, основана на свете ночника, успокаивающем испуганных детей. Такие лампы, представляющие собой фитиль, плавающий в бронзовой чаше, наполненной маслом, также служили для дивинации.

     Многие заклинания следовало произносить над фигурками (см. Главу VII) или амулетами (см. Главу VIII). Иногда заклинания проговаривали и над менее долговечными вещами, например, над лекарственными препаратами или припарками. Смысл таких действий заключался в том, что хека сказанных слов должна проникнуть в лекарство или примочку, что сделает их более эффективными. Заклинания также произносились над объектами, назначение которых не столь очевидно, например, над связкой тростника или стеблем кукурузы. Иногда объекты могли символизировать ожидаемый эффект от заклинания, так стебель кукурузы вполне мог быть образом новой жизни. В других случаях применяли технику переноса. Маг пытался перенести вредоносное воздействие яда или одержимость духом в какой-либо объект, который мог быть потом разрушен, захоронен либо выброшен в речные воды, дабы ликвидировать причину порчи.

     Магические ингредиенты нужно было каждый раз собирать или готовить для обряда заново, чтобы они не были ни в коей степени осквернены предыдущим использованием. Одно заклинание из ГЕМП предписывает подготовить стул из оливкового дерева, на котором ни разу никто бы не сидел. В лекарственных препаратах применялись только свежесобранные травы. В предсказательные чаши наливалось исключительно свежее масло. Для записи магических формул брались девственный пергамент и свежая тушь. Эти идеальные условия, впрочем, не всегда соблюдались. Например, одно заклинание, должное носиться у гортани, было записано на заднике старого письма (Илл. 74). В заклинаниях также указывалось наличие высококачественного льна, однако и это требование не всегда могло быть доступно магу или его клиенту.

     В ГЕМП имеются заклинания, требующие экстраординарный перечень ингредиентов. Они иногда делятся на мужские и женские. Некоторые выглядят откровенно гротескно, как, например, кровь летучей мыши или волосы, срезанные с убитого человека; некоторые – экзотично, к примеру, сирийский мёд; некоторые сравнительно дороги, подобно ладану, золотому листу (поталь?) или настоящей ляпис-лазури. Ящерицы, особенно двухвостые особи, были весьма популярным ингредиентом. Этот факт может объяснить необычные находки сотен запечатанных горшков с ящерицами в поселении римского периода неподалёку от Лишта.

     В ГЕМП странные ингредиенты не всегда имеют буквальный смысл. В инструкции к одному заклинанию объясняется, что "пуп самца крокодила" на самом деле означает водное растение семейства рдестовых[52], а "сердце бабуина" означает масло из лилий. В одном папирусе содержится список "секретных значений" таких ингредиентов. Кровь змеи трактуется как гематит, крокодилий навоз – как эфиопский грунт, а семя Аммона (ливийское божество) – как скромный лук-порей. Сложно понять, следует ли применять подобные трактовки к более ранним текстам. Навоз животных – один из наиболее распространённых ингредиентов в магии и медицине II-го тсчл-ия до н.э. Замещение эфиопской почвой крокодильего навоза, по-видимому, следует рассматривать скорее как позднейшую рационализацию ингредиентов, чем истинное объяснение для всех периодов.

[Илл. 40. Погребальный амулет из обсидиана, Поздний период, 6-3 вв. до н.э. Некоторые типы амулетов могли быть основаны на ритуальных жестах. Данный образчик репрезентирует два пальца либо Анубиса, либо Хора во время выполнения ими архетипичных погребальных ритуалов.]

     Материал, из которого изготавливались магические объекты, мог иметь свою символическую роль. Веществам мистического происхождения, таким как камедь[53], приписывалось обладание хека. Из камеди изготавливали погребальные амулеты, а в некоторые периоды ею покрывали кожу мумий. Тот факт, что камедь по натуре своей прозрачна и золотиста, связывал её напрямую со светом солнечного демиурга. Незатухающий блеск золота был подходящим символом вечной жизни, посему данный металл имел широчайшее применение в погребальной магии. Вплоть до I-го тсчл-ия до н.э. в Египте было доступно только импортное либо метеоритное железо. Его редкость и экзотическое происхождение ответственны за защитные свойства, приписывавшиеся клинкам из железа. Железным копьём Сет традиционно сражался против змея хаоса Апопа. В ГЕМП акцентируется, что многие заклинания нужно гравировать на тонких металлических пластинках, известных как ламеллы. Они могут быть из золота, серебра, олова либо свинца. Этот последний металл ассоциировался с проклятиями и другими видами агрессивной магии.

     Податливые субстанции, такие как глина, воск, животный жир и хлебное тесто, очень часто применялись в египетской магии. Эти материалы позволяли чародею имитировать действия богов-демиургов, подобно Хнуму, слепившему богов и людей из глины и вдохнувшему в них жизнь.[54] Тесто, жир и воск могут выглядеть и даже ощущаться как настоящая плоть. Человеческие детриты, такие как слюна, волосы или обрезки ногтей, также могут быть включены в состав изготовленных из этих субстанций объектов для магических целей. Легкоразрушимые материалы были весьма желанны для определённых обрядов. Воск, который при высоких температурах плавится и превращается в ничто, был идеален в этом отношении.

     Цвета одежды, утвари или ингредиентов, используемых в магии, весьма тщательно подбирались. Египетская цветовая терминология мало сочетается с нашей. Оттенки жёлтого, оранжевого и красного могли быть описаны одним и тем же словом, возможно, потому, что все они возникали в огне. Чёрный и зелёный были позитивными и мощными цветами, связанными с ростом и регенерацией. Чёрный особенно предпочитался в магии. В магических текстах часто указывается кровь или молоко чёрных животных. Синий и бирюзовый были небесными цветами, соответствующими божественным сущностям и локациям.

     Красный был очень могущественным цветом, связанным с богинями солярного ока. Эта сила иногда могла быть приручена магом, как это видно из заклинания, в котором красные волосяные ленты Семи Хатхор используются для связывания демонов. Красный цвет также отождествлялся с хаосом и злом. "Делание красных вещей" означало злодеяния; сам Сет был рыжеволосым. В книгах ритуальной магии имена и образы хаотических сил, таких как Сет или Апоп, часто выписаны красной тушью, в то время как остальной текст – чёрной (см. Илл. 30). В ГЕМП упоминается специальная разновидность красной туши для записи заклинаний, призывающих Сета, в состав которой входит охра и сок багряно-красного мака. В этот период развивается сложная система воззрений, основанных на цветах драгоценных и полудрагоценных камней, применявшихся в качестве амулетов.[55]

     Тот факт, что разнородные объекты имеют один и тот же цвет, что понималось как важная связующая нить между ними, имел широкое применение в магии. Так, кровь чёрного телёнка могла входить в состав зелья, восстанавливающего прежний, насыщенный чёрный цвет у седых волос. Помимо цвета, связующее звено в магии могли представлять форма, звук и даже запах. Эти качества могли применяться как для привлечения, так и для отвращения. 

     На счёт последних можно отнести такие малоприятные ингредиенты, находимые в заклинаниях, как менструальная кровь и мушиный помёт. В начале XX-го столетия египетские крестьянки могли одевать маринованную голову щенка как амулет в период беременности. Так как собаки считаются на Востоке нечистыми животными, этот амулет должен был отпугивать любых зловредных духов, желающих навредить ещё не рождённому плоду. Одно древнее египетское заклинание для защиты против различных враждебных сил следовало произносить над экскрементами и жиром ряда опасных либо ритуально нечистых животных. Эти субстанции, по-видимому, должны были отогнать вредоносные источники и оставить клиента в покое.

     В подземном мире все явления считались перевёрнутыми с ног на голову. В текстах говорится, что у демонов рты располагались на месте анусов, поэтому для них естественно поедание собственных фекалий. Другую инверсию нормального поведения мы находим в заклинании, где мёд расценивается как отвращающее средство на том основании, что раз он сладок для живущих, то должен быть соответственно горек для призраков и демонов. Маг также может делать или есть такие вещи, которые считаются табу при нормальных условиях, для того, чтобы утвердиться в качестве сверхчеловеческой силы. В некоторых заклинаниях фекалии выступают как заманчивые награды для демонов, точно так же, как божествам предлагается лучшая пища после молитвы.

     Иногда говорится, что божественные сущности питаются ароматами, поэтому запах благовоний должен был привлекать их. Благовония часто воскурялись в ходе магических практик. Это средство должно было помочь возвысить атмосферу и усилить ауру таинства, окружающую мага. Сильный же чесночный запах, по поверью, отпугивал сверхъестественные сущности. Египетское слово, означающее "чеснок", звучало так же, как и "причинять вред"[56], и тот факт, что отдельные дольки чеснока напоминали зубы, было второй причиной его применения в качестве отвращающего средства. Чара против призраков, змей и скорпионов предписывает накрошить чеснок в пиво и оросить получившейся микстурой крышу дома или погребения в ночное время. Европейская вера в чеснок как защиту от вампиров и ведьм имеет, таким образом, весьма древнее происхождение.

     Некоторые телесные жидкости, как, например, менструальная кровь, могли применяться в том же качестве. Египетские слова для семени и яда весьма схожи, семя же некоторых демонов было особенно опасным. Одно такое заклинание представляет собой формулу для защиты спящего от демона, который эякулирует ему в уши. Плевание могло расцениваться как вредоносное действие, но слюна также имела и целительные свойства. Контакт слюны с языком и, таким образом, со словами заклятия насыщал её разрушительной или целительной силой соответственно с природой сказанного.

     Урине иногда приписывалось разрушительное свойство, иногда – очистительное. Урина беременных имела животворящие качества. Стандартный древнеегипетский тест на беременность состоял в том, чтобы женщина оросила мочой молодые растения. Если она беременна, растения вырастут; если нет, они зачахнут. Символизм материнского молока, человеческого или животного, был однозначно позитивным. Женщины, желающие узнать, смогут ли они зачать, должны были испить молока у родившей сына матери. Если их тут же тошнило, это означало, что они либо уже беременны, либо могут забеременеть в перспективе. Молоко родившей сына женщины использовалось в качестве основного ингредиента в медицинских предписаниях и защитных заклинаниях. Оно хранилось в специальных глиняных сосудах, выполненных в форме матери и сына. Такое молоко могло приравниваться к эссенции самой божественной матери.

     В мифе божественная мать могла быть Исидой, Хатхор или различными прочими богинями (Илл. 12). Бог-младенец практически всегда Хор. В храмовых рельефах эта роль часто отводилась правящим царям. Царь мог изображаться сосущим молоко у богини в человеческой, коровьей или даже змеиной формах. Подвеска, найденная в гробнице Тутанхамона, изображает юного царевича сосущим молоко Урет-Хекау в её форме кобры. Питьё молока священных коров, содержащихся в храмах Хатхор, было частью коронационной церемонии и, по-видимому, регулярно повторялось в дальнейшем правлении, дабы на царя снисходили "жизнь, царствие и могущество". В магическом контексте молоко любой матери, родившей сына, могло символизировать божественную эссенцию и также даровать жизненность, силу и власть.                          

     Объекты и ингредиенты, используемые в магических обрядах, могли иметь присущую им хека, либо же она могла быть присвоена им через слова, действия или жесты. В инструкциях жесты не всегда подробно описаны, но некоторая часть их может быть реконструирована с помощью визуальных свидетельств. Стандартный защитный жест заключался в сжимании кисти в кулак и вытягивании большого и указательного пальцев. В храмовых рельефах, ранжирующихся по времени от 2400 до 1800 гг. до н.э. изображены люди, сотворяющие именно такие жесты. Обычно они указывают на домашних животных в моменты потенциального кризиса, такие как рождение телёнка (см. Илл. 29), или в начале пустынной охоты, или же переправы стада через запруженный крокодилами канал. Сопроводительные надписи иногда разъясняют, что этот жест был частью защитной чары.

     В одном противоядном заклинании магу предписывается символически отгородить яд сначала правой рукой, а затем левой. В инструкции к другому противоядному заклинанию того же папируса (Папирус Честер-Битти VII) указывается, что необходимо произнести слова над некой разновидностью пропитанного водой растительного материала, завязанного магом в семь узлов и приложенного к ране. В этом случае идея, по-видимому, состоит в том, чтобы заключить яд в темницу из связанных узлов. В другом заклинании узлы описаны как своего рода преграда, недоступная для зловредных сил. В заклинании из ГЕМП маг завязывает чёрную нить в 365 узлов, проговаривая каждый раз: "Удержи того, кто связан".      

[Илл. 41. Золотой браслет из Мостагедды в форме защитного узла, 2100-ый г. до н.э. Верёвочные узлы, упоминаемые в заклинаниях, были перенесены на драгоценный металл, чтобы тем самым создать долговечный амулет-украшение.]

     Иногда роль узлов заключается в предотвращении какого-либо события до наступления нужного времени, например, рождения ребёнка. Развязывание магических узлов может быть важным этапом в ритуале. Завязывание шнуров в узлы непосредственно связано с Анубисом, богом мумификации, в чьи обязанности входило обёртывание и бинтование. Верёвка имела огромное значение в древнем Египте и была необходимой частью многих охотничьих техник, причём символически все они применялись и против сверхъестественных врагов. Вредные духи могли быть пойманы в сеть (Илл. 83), или же в верёвочное лассо, так что маг мог использовать эти объекты, чтобы внушить ужас потенциальным смутьянам. Книги Подземного Мира полны эпизодов, в которых враги порядка и света связываются верёвками в порядке удержания. Человеческие либо получеловеческие фигуры, именуемые "Врагами Ра", изображаются с руками, связанными за их спиной. Магические фигурки, изображающие врагов, трактовались в том же ключе (Илл. 49; см. Главу VII).

     Другим методом ограничения являлось запечатывание. Древние египтяне постоянно пользовались печатями с насечками, часто в форме жука-скарабея, для опечатывания документов, кувшинов и сундуков. В гимне, описывающем демиурга Амона-Ра в его роли мага, утверждается, что "Всё, могущее причинить вред, находится под печатью его". Враждебным силам не по зубам пройти через этот символ божественного авторитета. Изображения враждебных сил могут быть помещены в запечатанные ящики для пущего удержания. Один из обрядов, выполняемых в храме, был известен как Книга Запечатывания Ртов Врагов. Некоторые противоядные заклинания обещают запечатать рты ядовитым змеям.

     Иногда могло быть желательно "опечать" самого мага или его клиента, дабы предотвратить вторжение враждебных сил в их тела. Символическое опечатывание семи естественных отверстий тела[57] упоминается в текстах конца I-го тсчл-ия до н.э. Жест возложения руки на пациента иногда связывается с запечатыванием. Одно охранительное заклинание для ребёнка обещает: "Моя рука на тебе, моя печать – твоя защита". В другом заклинании богиня Хатхор описана возлагающей свою руку на женщину, страдающую в родах. Костяные жезлы, оканчивающиеся ладонями, репрезентировали божественную длань и были частью инструментария чародея. Фигура, носящая маску животного либо Бэса на рельефе, датирующемся 24-ым веком до н.э., кажется, тоже держит подобный жезл с руками (Илл. 63).

     Сделанные в форме рук трещотки из кости либо дерева использовались в музыке и танцах. В этих экземплярах руки иногда комбинируются с маской Хатхор (Илл. 42). Хатхор и другие богини, воплощающие женский творческий принцип, имели эпитет "Рука Атума". Это соотносится с мифом о Ра-Атуме, совокупляющимся со своей рукой на Первобытном Холме (см. Главу II). Божественная ладонь могла быть символом креативной энергии так же, как и защитной силы.

     Комбинация маски Хатхор и ладони могла иметь сексуальные коннотации. Хатхор была "Госпожой Вульвы" точно так же, как и "Рукой Атума". В литературном тексте, известном как Тяжба Хора с Сетом, имевшем много общего с мифами, приводимыми в заклинаниях, Хатхор демонстрирует свои гениталии солнечному богу, чтобы прогнать его хмурое настроение. Демонстрация половых органов применялась во многих культурах для выражения презрения или для изгнания злых духов. Шум цимбал, погремушек или кастаньет также должен был отпугивать враждебные силы. На этих инструментах часто играли танцоры (Илл. 43). Весёлые защитные танцы, призванные изгонять опасных духов, были обычной чертой египетской культуры. В таких танцах было много хлопков и топота, опять же для изгнания зла.

[Илл. 42. Пара костяных трещоток из Фив, 18-ая династия, 1300 до н.э. Под каждой дланью расположено лицо коровьеухой богини Хатхор. Она была одной из богинь, имевших эпитет "Рука Атума".]

     Топтание или же попирание врага было стандартным жестом в магических обрядах. Самые ранние из известных египетских царских статуй изображают врагов, растянутых вдоль основания под ногами царя. Фигуры традиционных врагов Египта изображались на царской подставке для ног и на подошве его сандалий, так что он постоянно попирал их. "Враги мои под подошвами ног моих" – хвастается маг в заклинании для защиты от опасностей Нового Года. Схожую идею мы находим в погребальной магии. Вплоть до римского периода традиционные враги умершего/-ой рисовались в изножье его/её гроба для триумфа над ними в посмертье (Илл. 44). Заклинания из ГЕМП переносят эту технику в область бытовой магии. Имена врагов указанной персоны следует выгравировать на тонком листе металла и носить между его ногой и сандалией.

     Царские объекты можно рассматривать как расширения символического языка, в котором метафоры принимают буквальный вид. Иногда это называют "перформативной магией". Между учёными ведутся споры, в какой мере сами участники таких практик "перформативной магии" верили, что благодаря этому произойдут соответствующие эффекты в реальной жизни. Примером "показной магии", иллюстрирующим многие техники, упомянутые в этой главе, служит Папирус Бремнер-Ринд, хранящийся ныне в Британском музее (Илл. 45). Этот папирус, датирующийся концом 4-го столетия до н.э., включает сценарии и инструкции для нескольких важных ритуалов, исполнявшихся в Карнаке и других храмах. Наиболее впечатляющими являются примеры из Книги Повержения Апопа. Это первобытное создание ассоциировалось с ужасающими природными феноменами, такими как темнота, штормы и землетрясения.

[Илл. 43. Раскрашенная деревянная фигура Бэса из Фив, 1500-ые гг. до н.э. Он изображён танцующим и сжимающим тамбурин.]

[Илл. 44. Изножье гроба фиванского жреца, 200-ый г. до н.э. Связанные фигуры врагов нарисованы на подошвах сандалий усопшего, чтобы быть вечно попираемыми.]

     Апоп также мог действовать как символ повстанческих и хаотических сил внутри человечества. С официальной точки зрения это означало любого иноземца либо же египтянина, враждебного царю и государству. Ритуал работал сразу на двух уровнях: как против извечных врагов порядка в космической борьбе, так и против временных супостатов на земле. Египетские цари и жрецы представляли собой божественный порядок. Чужеземные правители и политические преступники представляли собой обратную сторону. Соответствующие имена могли быть записаны каждый раз по-новому во время проведения очередного ритуала. 

     Папирус включает несколько ритуалов против Апопа, все они имеют схожие компоненты. Повторение было важно само по себе.Многие вещи в обряде должны были быть сказаны либо сделаны четырежды. Исполнитель ритуала описывается как фараон, но на деле  это был скорее жрец, предположительно, главный жрец-чтец. Он призывал нескончаемую череду могущественных божеств. Они призывались в своих наиболее грозных аспектах, или же со специальными атрибутами, дабы присоединиться к борьбе против Апопа. Священнодеятель призывал хека Тота и Исиды, Око Ра и Око Хора (солярный и лунарный глаза), и даже копьё Сета.