Комиксы полностью захватили разум Джина, а благодаря телевидению у него появилась новая сфера интересов – фильмы ужасов.

Джин Симмонс: «Я хотел сниматься в кино еще до того как взял в руки гитару. Забавно, но такое воздействие оказали на меня передачи образовательного характера, и один из нью-йоркских телевизионных каналов, на котором показывали старые немые фильмы. Мне было восемь или девять лет, когда я посмотрел несколько фильмов с участием Лона Чейни (Lon Chaney), которого называли – «Человек с тысячью лиц». Я стал его поклонником. Позднее – в середине семидесятых, когда уже существовали KISS, – я основал компанию, в которой попробовал свои силы в качестве продюсера. Эта компания называлась «Man Of Thousand Faces».

И, конечно же, обязательно следует упомянуть одноименную песню, которую сочинил Джин и затем реализовал ее на своем первом сольном альбоме в 1978 году.

Джин Симмонс: «Я смотрел «Носферату», «Судьба Горбуна из Нотр-Дама», «Призрак Оперы», «Неистовая троица», оригинальный вариант «Метрополиса», серии «Доктор Мабузе» и «Кабинет доктора Калигари» – все те величайшие немые фильмы способные пощекотать нервишки. Возникающие при их просмотре ощущения были незабываемые. И можно сказать, что я вырос под влиянием фильмов ужасов и триллеров.

Разумеется, я стал покупать журнал «Famous Monsters of Filmland», что делали и другие поклонники фильмов такого жанра. Моим первым экземпляром этого журнала стал выпуск №6 с Кинг-Конгом на обложке. А мое первое знакомство с этим журналом произошло так: я регулярно наведывался к газетному киоску, в котором покупал комиксы – понятия «слишком много комиксов» для меня не существовало, – и в один прекрасный день увидел там обложку какого-то другого журнала с изображением Кинг-Конга. Я уже видел этот фильм на «Million Dollar Movie».

Мама нисколько не препятствовала мне в моих увлечениях, и мне не приходилось прятать от нее свои журналы. Она не запрещала мне смотреть телевизор. В определенной мере я мог заниматься всем, чем заблагорассудится.

«Викинги», «Супермен» и «Бэтмен» – эти образы навсегда запечатлелись в моей голове. И каким-то волшебным образом, благодаря телевидению, я начал говорить по-английски, правда с акцентом а-ля Уолтер Кронкайт (Walter Cronkite). Совершенно естественно, что телевидение обратило мое внимание на кинематограф. Как только у меня появилась возможность, я сразу же стал ходить в один из кинотеатров в Вильмсбурге, где за 25 центов я просматривал сразу три фильма подряд и мультфильмы. Этот кинотеатр располагался под эскалатором метрополитена, и я помню, что обнаружил его в тот самый день, когда меня впервые повели в ешиву. Мне прежде еще не доводилось бывать в таком кинотеатре. В Израиле кинотеатр часто представлял собой расставленные перед экраном скамьи, и все это под открытым небом, из-за чего фильмы можно было смотреть только когда стемнеет.

Итак, как-то раз я стоял напротив этого кинотеатра в Вильмсбурге и глазел на афишу, висевшую на стене. В тот день намечался показ сразу трех фильмов: «Gorgo», ремейк «Годзиллы» и еще один фильм с Джоном Уэйном (John Wayne). Было десять утра и я стоял в ожидании того момента, когда начнут пускать людей в зал. Наконец пришел владелец этого кинотеатра, а еще немного погодя приехал грузовик, который привез металлические коробки с кинолентами. Проходя мимо меня, хозяин повернул голову в мою сторону и сказал: «Если ты перетаскаешь это хозяйство в прожекторную будку, то я разрешу тебе пройти внутрь совершенно бесплатно, и вдобавок получишь попкорн!» Коробка с кинолентой весила наверно столько же сколько и мое тело, а размером она была с чемодан. Но я все равно перетаскал их все, вверх по лестнице, шаг за шагом, держа эту поклажу обеими руками. Помню, как при этом я полагал, что мои руки отвалятся, поскольку мне еще никогда не приходилось поднимать настолько тяжелые предметы. Но я справился с этим делом! И всю оставшуюся часть этого дня я провел подобно королю! В зале я занял место на самом дальнем ряду, который возвышался над всеми остальными. Я восседал там, смотрел фильмы и поедал попкорн до тех пор, пока меня не начало от него тошнить. Это был один из самых поразительных дней в моей жизни.

Но, тем не менее, я по-прежнему не переставал восторгаться телевидением, и оно было гораздо доступнее – прямо на дому, да к тому же – бесплатно. По большому счету мне было не столь уж важно, что показывали по «телеку» – все демонстрировавшееся на экране я воспринимал как олицетворение Америки. В первые летние каникулы, которые я проводил за городом, весь мой досуг строился вокруг телевидения. Все что хотели другие дети – это пойти погулять и поиграть в бейсбол, а мне было совершенно наплевать на эту игру, потому что в моем распоряжении был телевизор. И у меня даже желания не возникало выйти на улицу.

Очень скоро я пристрастился к просмотру научно-фантастических и фэнтезийных фильмов. «Gorgo» и ремейк «Годзиллы» я уже видел, посетив кинотеатр в Вильямсбурге – тогда-то все и началось. Я был под огромным впечатлением от «Crawling Eye» - того самого английского фильма, в котором главным персонажем был отвратительный циклоп с одним глазом посередине головы. Помню, впервые увидев этого страшилу, я напугался до усрачки.

Я могу уверенно назвать десять моих самых любимых фильмов из тех, что я смотрел в детстве. Это: «Metropolis» (1925), «Forbidden Planet» (1956), «20 Million Miles to Earth» (1957), «Jason And Argonauts» (1963), «Seventh Voyage of Sinbad» (1958), «The Most Dangerous Game» (1932) и «Son Of Kong (1933)». Ну и конечно же, не только научно-фантастические и приключенческие фильмы, но так же и «ужастики»: «Frankenstein» (1937), «Nosferatu» (1925), «Bride Of Frankenstein» (1937), «Island of Lost Souls» (1932).

***********************

В 1961 году джин вместе с мамой поменяли место жительства, переехав в Джексон Хайтс ( Jackson Hights ) – одну из секций Квинз, Нью-Йорк Сити. [6]

Джин Симмонс: «После того как я отучился в ешиве около двух лет, мы переехали из Бруклина в Квинз, где я поступил в общественную школу, располагавшуюся по адресу Junction Boulevard/93 Street, и называвшуюся Joseph Pulitzer Junior High School.[7] В Америке я недолго жил под именем Хаим Витц. Все дело было в том, что для большинства американцев мое имя – Хаим, звучит как-то совсем уж неблагозвучно – похоже на то, как кошка отрыгивает комочек шерсти. Это происходило из-за особенностей и разницы произношения определенных звуков между еврейским языком и английским. В общем, вскоре после того, как мы вместе с мамой приехали в Америку, я понял, что то имя, которым я был наречен при рождении, звучит здесь не очень подобающе. Никто не знал – как правильно произносить мое имя, не говоря про то, что некоторые люди вообще не могли выговорить его. Подобным образом в западном обществе большинство людей понятия не имеют, как надо правильно произносить название еврейского праздника Chanukah – «Праздника Огней» (Festival Of Lights). Так что я решил сменить свое имя безо всяких церемоний, и вскоре стал именоваться как Джин Клейн (Gene Klein). Имя Джин было гораздо более американизированным по сравнению с Хаим, а Клейн – это девичья фамилия моей матери».

Ветхозаветный еврейский свод законов ( Old Testament Jewish Laws ) установил матриархальный уклад в этом обществе. Так что, если отец уходил из семьи или умирал, то девичья фамилия матери могла быть возвращена ей, и стать фамилией ее детей.

Джин Симмонс: «Я решил взять себе имя Джин, вероятно, в честь актера Джина Бэрри (Gene Barry), который в 50-х и 60-х годах 20-го века снялся в таких телевизионных фильмах как «Bat Masterson And Burke’s Law» и «War of the Worlds». Я считал Джина Бэрри крутым – вот поэтому и решил назваться Джином. Это произошло вскоре после того как я покинул ешиву и поступил в 5-й класс общественной школы, располагавшейся в Джексон Хайтс. И теперь мне больше не нужно было при знакомстве с кем-либо по нескольку раз повторять сове имя, выговаривая его по буквам. И это мое новое имя – Джин Клейн – не давало мне лишних поводов почувствовать себя аутсайдером, и оно не звучало для моего нового окружения столь чужеродно, как предыдущее».

В общественной школе царила гораздо более приземленная атмосфера по сравнению с ешивой, и у Джина появилось гораздо больше времени и возможностей для занятия своим хобби. Но теперь он снова оказался в незнакомом для себя мире.

Джин Симмонс:«Перевод в общественную школу означал для меня начало новой главы в американском образовательном процессе. Между тем хочу сказать, что в ныне окружавшем меня обществе этой страны постоянно происходили какие-то перемены и трансформации. Это было самое начало эры конституционных преобразований, и если в обществе можно было узреть какие-либо признаки прогресса, то в нем так же постоянно возникали и бурные метаморфозы сходные со смутой.

Здесь, в общественной школе состоялся мой первый контакт с чернокожими детьми. В действительности двумя моими лучшими друзьями были чернокожие мальчишки. Сам факт того, что они были черными, а я – белым, не оказывал на меня совершенно никакого негативного воздействия. Когда мы жили в Израиле, то там никто и никогда не заострял внимания на подобных различиях. Но постепенно я стал ощущать, что здесь – в Америке существуют барьеры между людьми на почве расовой принадлежности.[8]

Припоминаю, как однажды я был в гостях у одного из моих чернокожих друзей, которого звали Уолтер (Walter). Его мать до отвала накормила нас сэндвичами, после чего мы стали играть в разные игры. Как только на улице стало смеркаться, мама Уолтера зашла в его комнату, и напомнила мне о том, что уже настала пора собираться домой.

Другого моего черного друга звали – Альфред (Alfred). Несколько раз он одалживал мне свой второй велосипед, и после уроков мы отправлялись покататься в окрестностях аэропорта Ла Гуардия. Как-то раз, когда мы уже возвращались домой и проезжали неподалеку от Junction Boulevard, Альфред сказал мне: «Ты уж лучше не езди здесь на велосипеде в одиночку – это не безопасно!» Я сначала не понял – что он имел ввиду, но Альфред все мне очень доходчиво объяснил. Оказалось, что здесь по всей округе было полно всяких уличных банд: итальянских, испанских, «черных», ирландских. Каждый проживающий в этом районе подросток являлся членом какой-либо банды. В то время я был довольно наивен, и достаточно предвзято относился к этой данности, потому что сам по себе не был «уличным сорванцом». Я был «дитем телевидения» и жил в мире Супермена и «Twilight Zone». И вот теперь, наряду с потребностью в совершенствовании в области английского языка и разговорной речи, я стал учиться тому, как надо – при случае – сматываться. Парни из уличных банд околачивались в подворотнях и на углах каждой улицы. И если ты оказался на улице один, то тебе приходилось передвигаться, перебегая от одной стенки к другой. Так же существовали такие шайки, члены которых ни чем другим не занимались, кроме как стояли и выжидали момента, когда представится возможность надрать кому-нибудь задницу, причем, зачастую без особых на то причин. Мотивация была вроде той: «Жаркий денек сегодня выдался. Что ж, а ведь это неплохой повод для того, чтобы настучать кому-нибудь по репе!»

Но мне в своей жизни ни разу не пришлось драться. Ни разу! Возможно, все так сложилось из-за того, что я всегда был достаточно крупного телосложения для своих лет, или же я просто знал – когда следует свинтить! Драка – это удел тупиц и не очень выгодное мероприятие. Это напрасная трата времени. Если какой-то жлоб подходил ко мне и говорил: «Я хочу надрать тебе задницу!» – я на это отвечал: «Знаешь что?! Я согласен с тем, что ты сможешь сейчас надрать мне задницу. Ну и ладно. Но знай, пусть пройдет лет пятнадцать, но я все равно найду тебя и уделаю!» А пятнадцать лет спустя этот парень убирал за мной мусор».