Социально-экономическое развитие СССР в 20-30-е годы

НЭП был соткан из противоречий, многие из которых носили политический характер. Он осуществлялся партией, которая поставила целью не компромисс с капитализмом, а борьбу с ним. Значительной была оппозиция НЭПу в самой партии – «рабочая оппозиция» (Шляпников, Медведев, Коллонтай), «рабочая группа» (Мясников), которые связывали с НЭПом возможность реставрации капитализма, видели в этой политике отказ от программы партии.

В партийной среде разворачивались дискуссии о сущности НЭП, остроту которым придавала борьба за власть. Уже в 1921 г. Троцкий заявил об иррациональности нового курса. Бухарин предлагал считать НЭП длительным процессом «врастания в социализм», в то время как значительная часть коммунистов рассматривала его лишь в качестве средства удержания власти.

Первым атаку начал Троцкий. В условиях кризиса НЭПа в 1923 г. («ножницы цен») он обвинил партию в бюрократизме, выступил с защитой партийной демократии. Он настаивал на «диктатуре промышленности» в народном хозяйстве, что противоречило курсу на равноправный союз рабочего класса с крестьянством, принятому X съездом партии. Одновременно в ЦК поступило «Заявление 46-ти» (Преображенский, Серебряков, Бубнов, Пятаков), в котором большинство обвинялось в непоследовательной политике, приведшей к кризису в экономике страны. Предложения оппозиции были учтены в резолюции ЦК по оздоровлению экономики (декабрь 1923г.).

Расценив компромисс как победу, Троцкий опубликовал в «Правде» четыре статьи под общим названием «Новый курс», в которых продолжил критику старой партийной гвардии по экономическим и политическим вопросам. В борьбе с Троцким в ЦК сложился триумвират – Сталин, Каменев, Зиновьев, который сумел на XIII партконференции (1924) провести резолюцию, характеризующую взгляды Троцкого на «отход от ленинизма». Вскоре Троцкий лишился руководящих постов в партии и армии.

В конце 1924 г. партийное руководство делает вывод о завершении восстановительного периода. Дальнейший рост экономики был возможен только на путях нового строительства. Свою роль играли и внешнеполитические факторы. В середине 20-х гг. ухудшились отношения с Великобританией и Китаем. В августе 1924 г. был принят план Дауэса, и в Германию пошли иностранные кредиты. Советское руководство постоянно подчеркивало, что страна находится во враждебном окружении, постоянной угрозы войны, выстоять в которой аграрное государство не сможет. Предстояло решить также проблему размещения экономического потенциала, который был сосредоточен в европейской части страны. Только в Центральном промышленном районе, занимавшем 3% территории республики, концентрировалось 30% промышленного потенциала и около 40% квалифицированной рабочей силы. Этот район давал 25% национального дохода.

Изменения международной обстановки, связанные со стабилизацией капитализма в Европе и Америке, сделали иллюзорной надежду на мировую революцию. Это заставило Сталина активно включиться в разработку новой партийной идеологии. Он отказывается от концепции мировой революции и мирового социализма, а проблему строительства социализма в одной стране переводит в практическую плоскость. В этих условиях он видел опасность распространения НЭПа на политику: перерождение политической системы и реставрация капитализма.

Против этой концепции осенью 1925 г. выступил Г. Зиновьев. В книге «Ленинизм» он подверг «национально-ограниченные» взгляды Сталина, связав возможности социалистического строительства только с мировой революцией. Вскоре сформировалась «новая оппозиция», в которую вошли Зиновьев, Каменев, Сокольников, Крупская. На XIV съезде партии (декабрь 1925 г.) главным для оппозиции стало смещение Сталина с поста генерального секретаря. Эта попытка не увенчалась успехом. Съезд принял решение о достижении экономической независимости Советского Союза путем индустриализации страны.

Произошли изменения в составе руководящих органов партии: в Политбюро вошли надежные сторонники Сталина. Зиновьев был смещен с поста руководителя Ленинградской организации и заменен Кировым.

После XIV съезда ВКП (б) задача индустриализации становится главной в политике партии. Ее решение отвечало национальным интересам страны. Споры продолжились вокруг методов, темпов и источников накопления для индустриального обновления СССР. Обозначилось две точки зрения: Троцкий звал к сверхиндустриализации за счет изъятия ресурсов из сельского хозяйства; Бухарин выступал за более мягкие преобразования, считая, что такая политика разрушит союз рабочего класса и крестьянства.

На апрельском Пленуме ЦК 1926 г. в докладе А. Рыкова были определены источники накопления для индустриализации: накопления внутри самой промышленности, помощь деревни, но с нее нельзя брать больше, чем брали до революции. От объединенной троцкистско-зиновьевской оппозиции выступил Троцкий, который обвинил Рыкова в недооценке необходимости ускоренной индустриализации и возможностей деревни. Сталин выступил с поддержкой Рыкова, заявив о необходимости «минимального темпа развития индустрии».

В декабре 1927 г. XV съезд партии принял директивы по составлению первого пятилетнего плана. В них определялись принципы планирования: строгое соблюдение пропорций между накоплением и потреблением, промышленностью и сельским хозяйством, легкой и тяжелой промышленностью, ресурсами и др. То есть, речь шла о сбалансированном развитии народного хозяйства.

На основе этих директив Госпланом и ВСНХ был разработан первый пятилетний план развития народного хозяйства, который в мае 1929 г. утвердил V Всесоюзный съезд Советов. План предусматривал увеличить за пятилетие выпуск промышленной продукции на 180%, производство средств производства (группа «А») – на 230%, сельскохозяйственной продукции – на 55 %, национального дохода – на 103%. План должен был осуществляться в условиях НЭПа на основе хозрасчета и с опорой на рыночные механизмы стимулирования развития производства.

Но уже через год этот план был пересмотрен в сторону увеличения основных показателей. Причины этого видятся в том, что первый год дал очень хорошие показатели выполнения и снизу, со стороны не очень образованного рабочего класса выдвигается лозунг «Пятилетку – в четыре года!». В этих условиях требовался взвешенный расчет, возможно ли экономически такое ускорение. Вместо этого власть берет курс на «большой скачок»: ставилась задача ежегодно удваивать капиталовложения и увеличивать производство на треть. Таким образом, место взвешенного и экономически рассчитанного плана занимает волюнтаристская политика. Во многом это объясняется нетерпением партийного руководства, широких масс населения быстро покончить с острыми социально-экономическими проблемами методами революционной ломки сложившегося хозяйственного уклада.

Немалую роль играла международная ситуация: начало мирового экономического кризиса создавало, с одной стороны, иллюзию нарастания революционной ситуации в мире, с другой – возникала угроза новой мировой войны. Следовательно, надо было спешить.

Наконец, ускорение рассматривалось как следствие правильности сталинской линии в борьбе с оппозицией. В 1929 г. была разгромлена последняя открытая оппозиция сталинизму – «правый уклон» (Бухарин, Рыков, Томский). При отсутствии внутренних «врагов» можно было увеличить темпы развития страны.

Страну охватила индустриальная лихорадка, в которую были втянуты миллионы людей. На востоке страны появилась новая угольно-металлургическая база (Урало-Кузбасс), в Мариуполе, Сталинграде, Москве, Никополе, Первоуральске были построены заводы по выплавке качественных металлов и прокатке труб. Крупные автомобильные заводы появились в Горьком и Москве, тракторные – в Сталинграде, Харькове и Челябинске, сельскохозяйственного машиностроения – в Ростове-на-Дону и Запорожье, тяжелого машиностроения – в Горловке, Краматорске, Свердловске. Были построены химические комбинаты в Березняках, Соликамске, Бобриках. Индустриализация союзных республик шла в основном за счет высокоразвитых районов России. Дотации из общесоюзного бюджета намного превышали собственные накопления многих союзных республик. Появились новые отрасли: авиационная, тракторная, электроэнергетическая, химическая и др. Станочный парк обновился наполовину.

Острой проблемой был недостаток кадров. К началу первой пятилетки в стране работало всего 24,2 тыс. инженеров и техников, что составляло менее 1% к общему числу рабочих. В стране была расширена сеть вузов, увеличено их ассигнование, открыты промышленные академии, вечерние отделения в институтах, выросло число рабфаков. В первую пятилетку страна получила 128, 5 тыс. специалистов с высшим и средним специальным образованием, 45% из них были вчерашними рабочими. Широко привлекались и иностранные рабочие и специалисты, которые ехали в СССР либо по убеждениям (строить социализм), либо за заработком.

Достижения первой пятилетки огромны, но не менее впечатляющи и провалы «большого скачка». Запланированные задания были сорваны, реальные результаты далеко отставали не только от контрольных цифр завышенного плана, но и начального варианта. темпы развития индустрии упали с 23,7% в 1928/29 г. до 5% в 1933 г. Из-за недостатка финансирования были «заморожены» 613 из 1659 основных строящихся объектов тяжелой промышленности. Была сорвана программа развития черной металлургии, увеличилась инфляция, нарастала социальная напряженность. Миллионы крестьян, согнанных коллективизацией, хлынули в города. Дешевый труд не побуждал к росту производительности труда за счет новой техники. Новые предприятия очень долго выходили на запроектированную мощность: низкая квалификация новых рабочих замедляла освоение техники. От темпов индустриализации отставала система коммуникаций: железнодорожный, морской и речной транспорт. В народном хозяйстве складывались серьезные диспропорции: легкая промышленность была принесена в жертву тяжелой промышленности; переживало упадок сельскохозяйственное производство; низкий уровень зарплаты был одним из источников индустриализации. Провал в выполнении плана заставил Сталина заявить о его досрочном «выполнении», чтобы внести корректировку в планирование.

Сделано это было на январском 1933 г. Пленуме ЦК ВКП (б), на котором Сталин заявил, что теперь нет необходимости «подхлестывать и подгонять» страну и следует снизить темпы промышленного строительства. Второй пятилетний план на 1933-1937 гг. предусматривал снижение среднегодовых темпов прироста промышленной продукции до 16,5 % вместо 30% по первому плану, предполагались более высокие темпы развития легкой промышленности. Наряду с этим планировалось частичное возрождение принципов НЭПа, опереться на хозрасчет, расширить хозяйственную самостоятельность предприятий и разбудить инициативу руководителей, расстаться с уравниловкой.

Была изменена политика в области оплаты труда. В 1935 г. в промышленности, сельском хозяйстве, строительстве и на транспорте широко внедрялись прогрессивная сдельная оплата труда, повышавшая личную материальную заинтересованность работников в росте производительности труда. Широко применялась сдельно-премиальная оплата за выполнение и перевыполнение количественных и качественных заданий. Вводилась большая дифференциация в оплате квалификации, знаний и стажа работников. Тем самым создавались конкретные стимулы не только для ударников труда, но и вообще для каждого работника, желающего повысить свою квалификацию, сноровку и умение.

Яркой страницей в истории индустриализации стало стахановское движение, охватившее широкие слои рабочих. Имя движение дал шахтер Алексей Стаханов, установивший в ночь с 31 августа на 1 сентября 1935 г. рекорд, в 14 раз перекрывающий норму за смену. Успех Стаханова получил всесоюзную известность, и движение быстро распространилось на все отрасли промышленности. На распространение стахановского движения, сыгравшего важную роль в развитии промышленности, оказало влияние материальное стимулирование повышения норм выработки. Важное значение имел и социальный фактор: стать стахановцем – значило попасть в элиту рабочего класса, получить известность, признание, возможность продвинуться в жизни. Среди мотивов высокопроизводительного труда рабочих следует отметить и патриотизм – стремление рабочих всеми силами помочь Отечеству встать в один ряд с индустриально развитыми странами и доказать, что советский рабочий ни в чем не уступает европейскому или американскому.

В годы индустриализации изменился состав рабочего класса. Если в 1926-1929 гг. численность рабочих пополнилась выходцами из деревень на 45%, а служащих – почти на 7%, то в годы первой пятилетки из 12,5 млн. чел. нового пополнения рабочих и служащих 8, % млн. составляли крестьяне. Им требовалось время, чтобы освоить фабрично-заводской труд и новую технику. Новые заводы строили в сжатые сроки, но запускали их на проектную мощность с большим трудом.

Промышленность остро нуждалась в квалифицированных кадрах. Среди рабочих крупной промышленности удельный вес рабочих в возрасте до 23 лет составлял 37,4%. Обучение шло через систему фабрично-заводского ученичества, которая была реорганизована в 1933 г. в профессиональные учебные заведения для подготовки квалифицированных рабочих массовых специальностей. За годы второй пятилетки обучение в этих заведениях прошли 1,4 млн. чел., втрое больше, чем в первой пятилетке. При фабриках и заводах открывались курсы повышения квалификации, стимулировалось обучение на вечерних и заочных факультетах и в школах.

Была введена обязательная государственная проверка знаний рабочих (техминимум).

Хотя задания второй пятилетки по росту народного благосостояния, развития легкой и целого ряда других отраслей не были выполнения, ее общие итоги оказались более успешными, чем показатели первой пятилетки. Вдвое увеличилась производительность труда (41% в первую), сократился импорт станков для машиностроения и других отраслей. В силу этого снизилась задолженность по иностранным кредитам. С 1934 г. СССР имел активный торговый баланс. Страна обрела экономическую независимость и самостоятельность. Новые предприятия давали более 80% всей продукции.

В середине 30-х гг. формируется советский военно-промышленный комплекс (ВПК). В 1936 г. был образован Наркомат оборонной промышленности, которому подчинялись 47 авиационных, 15 артиллерийских, 3 оружейных, 9 оптико-механических, 7 трубочно-взрывательных, 10 танковых, 10 судостроительных и др. заводов. Кроме того, в составе наркомата были созданы военно-промышленные, научно-исследовательские и опытно-конструкторские организации.

Вместе с тем нового НЭПа не получилось: верх взяла ориентация на максимальную централизацию и укрепление планово-распределительной системы. Этому способствовали многочисленные факторы: растущая нехватка ресурсов и материальных средств, что требовало именно распределения; концентрация средств на ударных объектах; система политического руководства, сложившаяся на основе директивно-приказных механизмов; единственным собственником основных средств производства выступало государство.

Самостоятельность предприятий была минимальной: все основные показатели их деятельности спускались сверху. Все фабрики и заводы находились в строгом подчинении соответствующих наркоматов. В планирование были включены не только перспективные программы, но и текущее управление.

В марте 1939 г. был одобрен третий пятилетний план (1938-1942). Основную экономическую задачу партия видела в том, чтобы «догнать и перегнать в экономическом отношении наиболее развитые страны». Абсолютный приоритет в третьем пятилетнем плане принадлежал по-прежнему тяжелой промышленности.

На выполнении пятилетки тяжелейшим образом сказались репрессии 1937-1938 гг., невосполнимый урон был нанесен хозяйственным, научным кадрам. Давали о себе знать и необходимость в преддверии войны формировать стратегические запасы и увеличивать расходы бюджета на оборону, бюрократическая неразворотливость системы управления, мелочная регламентация деятельности предприятий. С 1938 по 1940 гг. выпуск продукции вырос на 45% при запланированном росте на всю пятилетку 92%. Узким местом оставался транспорт, нефтяная промышленность. Невыполнение заданий черной металлургией и топливной промышленностью привело к срыву плана в машиностроении.

На ход пятилетки оказала влияние начавшаяся 1 сентября 1939 г. вторая мировая война. Стране пришлось вести ускоренную подготовку к надвигавшимся испытаниям войной. Доля расходов на оборону выросла с 12,7% во второй пятилетке до 25,4% в третьей. С 1937 по 1941 г. численность вооруженных сил выросла с 1 433 тыс. до 5 млн. человек. Перевооружить армию планировалось только к 1942 г., было упущено время 1935-1938 гг., когда шла гонка вооружений в других странах, особенно в Германии. Репрессии серьезно затормозили исследования в области военной техники.

В годы третьей пятилетки особое внимание уделялось развитию Оборонной промышленности на востоке страны. Ускоренное строительство оборонных предприятий-дублеров шло в Поволжье, на Урале и в Сибири. Новостройками пытались компенсировать возможные потери оборонного потенциала, расположенного в Северо-Западном и Центральном районах, а также на Украине. Это оказались своевременные и нужные обороне страны меры.

Для третьей пятилетки характерен возврат к элементам милитаризации труда. Под угрозой заключения в тюрьму рабочие и служащие не имели права переходить с предприятия на предприятие без разрешения дирекции. Наркоматы получили право перемещать инженеров и рабочих с одного предприятия на другое, в том числе и в другие районы страны. В июне 1940 г. рабочий день был продлен с 7 до 8 часов, а рабочая неделя вновь стала семидневной. За трехкратное опоздание на работу в течение месяца работники подвергались уголовному наказанию. Учреждалась система трудовых резервов. Ежегодно проводились мобилизации молодежи для обучения в ремесленных училищах, выпускники которых обязывались отработать 4 года по распределению.

Несмотря на все издержки и трудности, просчеты и провалы в политике правящей партии, индустриализация стала реальностью. Исторические свершения стали возможны благодаря жертвенному и героическому труду советского народа. За годы пятилеток возник целый ряд новых отраслей: тяжелое машиностроение, производство новых станков и инструментов, автомобильная, тракторная промышленность, танкостроение, авиастроение, электроэнергетика, производство высоколегированных сталей и многое другое.

Полной технической реконструкции подверглись энергетика, черная и цветная металлургия, химическая и нефтехимическая промышленность, транспорт. Внедрялись новые высокотехнологичные производства. Для промышленности были подготовлены квалифицированные кадры, расширилась сеть вузов и профтехучилищ, научно-исследовательских учреждений.

Изменилась экономическая география СССР: в Поволжье, Казахстане, Сибири появились новые промышленные районы. Широкий размах получило исследование природных ресурсов страны – севера, востока страны, осваивалось Заполярье, Северный морской путь, Арктика. Страна быстро превращалась в индустриальную державу, хотя и не достигла уровня экономического развития Германии и Великобритании, США.

Произошли серьезные демографические изменения. Быстрыми темпами росло городское население: его удельный вес в общей численности населения вырос до 31,2% против 17,9% в 1926 г. в 1926 г. насчитывалось 86 городов с численностью населения свыше 50 тыс. каждый, а в 1937 г. – 159.

За период с 1926 г. по 1937 г. особенно быстрыми темпами росло население Московской, Ленинградской, Донецкой, Свердловской, Горьковской и др. областей. За этот период сократилось население сельскохозяйственных районов Украины, Казахстана, Курской, Саратовской, Куйбышевской, Воронежской и Сталинградской областей, АССР немцев Поволжья, русских районов Северо-Кавказского края, Азово-Черноморского края. Это было связано не только с процессами урбанизации как следствия индустриализации страны, но и с людскими потерями от репрессий, а также голода 1932-1933 гг.

Форсирование индустриализации негативно сказалось на социальной сфере. Тяжелую цену за индустриальный рывок заплатило крестьянство. Деревня стала основным источником накопления для промышленности. Так, центнер муки продавался населению по 216 руб., а колхозу за него платили 10 руб. 10 коп. За 1 кг говядины колхозу платили от 21 коп. до 55 коп., а в розничной продаже она стоила 7 руб. 60 коп.; за литр молока государство платило 9-14 коп., а продавало за 1-1,5 рублей. Только Заготзерно в 1935 г. внесло в госбюджет свыше 20 млрд. руб. из общей массы налоговых поступлений в 52 млрд. рублей. Индустриальная дань оборачивалась для крестьянина снижением уровня жизни, нерентабельностью колхозов, а для страны – замедлением темпов сельскохозяйственного производства и формированием диспропорций между развитием индустрии и аграрного сектора, города и села.

Бремя индустриализации легло и на плечи городского населения. С 1929 по 1935 г. горожане снабжались по карточкам. Причем в централизованном снабжении приоритеты отдавались крупным городам. Фактические нормы снабжения были ниже, чем предусматривались правительством. Так, ивановские текстильщики получали по карточкам по 1 кг крупы, 500 г мяса, 1,5 кг рыбы, 800 г сахара в месяц. Снабжение учителей, врачей, студентов было еще хуже. Этим слоям населения не гарантировался даже хлебный раек.

Войны и революции приучили население бывшей Российской империи к нищете, и когда правительство в конце 20-х гг. обратилось к народу напрячь все силы, чтобы превратить страну в передовую державу и навсегда расстаться с нуждой, неграмотностью, ручным трудом, - миллионы людей с энтузиазмом включились в созидательный труд. Поколение советских людей достойно ответило на вызов межвоенной эпохи, обновило страну накануне тяжелейшего испытания.

Модернизация затронула и деревню. НЭП позволил крестьянству в короткие сроки восстановить производительные силы села. В 1926/27 г. продукция сельского хозяйства составила 98,7% к 1913 г. Но развитие сельского хозяйства шло в условиях противоречивой политики 20-х гг. Крестьянское хозяйство существовало в рамках формально многоукладной, а фактически двухсекторной экономики, при которой сельскохозяйственное производство не поднялось до прежнего уровня, а темпы его роста отставали от темпов роста как деревенского, так и всего населения страны. Раздел частновладельческих земель дал прибавку 0,5 десятин на хозяйство (по подсчетам Н. Кондратьева). Особенно остро ощущалось падение товарности сельского хозяйства. До войны половина зерна собиралась в помещичьих хозяйствах, которые давали 71% товарного, в том числе экспортного зерна. Осереднячивание деревни способствовало тому, что 16 млн. довоенных крестьянских хозяйств превратились в 25-26 млн. в 1923 г. товарность таких хозяйств была невысокой. В 1927/28 г. государство заготовило 630 млн. пуд. Зерна против довоенных 1300, 6 млн.

Натурализация крестьянских хозяйств являлась глубинной причиной хлебозаготовительных кризисов, постоянно угрожавших стране. Эти трудности усугублялись низкими заготовительными ценами.

В нэповскую пору насильственные методы изъятия продовольствия у крестьян стали широко практиковаться в условиях хлебозаготовительного кризиса 1927/28 г. Формально объектом такого насилия объявлялись кулаки, была принята директива о привлечении их к судебной ответственности по 107 статье, предусматривающей лишение свободы до 3 лет с конфискацией всего или части имущества. Предлагалось 25% конфискованного распределять среди бедноты по заниженным ценам. Таким образом, деревня искусственно начала раскалываться. Позиции кулачества подрывались также налоговой политикой, принудительным выкупом тракторов, сложных машин и т.п. Под влиянием такой политики в кулацких хозяйствах начались свертывание производства, распродажа скота и инвентаря, в семьях усилилось стремление к переселению. По данным ЦСУ СССР число кулацких хозяйств в 1927 г. сократилось с 3,9 до 2,2 %.

Применение чрезвычайных мер ударило по середняку, а иногда и бедняку. Под давлением непосильных заданий по хлебозаготовкам и нажимом партийных работников начались обыски и аресты, изъятие не только излишков, но и части необходимых продуктов. Во время заготовок 1929 г. эти методы были продолжены, они стали прелюдией сплошной коллективизации.

Решающую роль в переходе к сплошной коллективизации сыграло форсирование индустриализации, «большой скачок». В поисках средств на необходимые капиталовложения государство встало на путь перераспределения национального дохода путем перекачки значительной его части из деревни в город, из сельского хозяйства в промышленность. Однако мелкое крестьянское хозяйство ограничивало возможности такого перераспределения.

Курс на осуществление перехода распыленных крестьянских хозяйств на рельсы крупного производства наметил XV съезд партии. Эти меры сводились к индивидуальному (повышенному) налогообложению кулацких хозяйств, изъятии земельных излишков, прекращении кредитования и снабжения средствами производства. При этом следует сказать, что в понятие «кулак» включалась просто зажиточная часть сельского населения, хозяин-труженик.

«Опыт» насилия над деревней 1927/28, 1928/29 гг. показал Сталину, что классовая политика в деревне дает свои плоды: крестьянство уже не способно, как в конце 1920-начале 1921 г. противостоять радикальной ломке традиционных основ хозяйственного быта. Стало ясно и то, что партийно-государственный аппарат, ОГПУ готовы погасить разрозненные вспышки крестьянских волнений.

Судьбы мелкого крестьянского хозяйства волновали многих политиков и ученых еще в дореволюционный период. А. В. Чаянов, ученый-агроном, видел перспективы сельского хозяйства в развитии кооперации, действующей в рамках демократического государства и условиях товарно-денежных, рыночных отношений. Кооперирование должно было проходить исключительно на принципе добровольности и хозяйственной основе. Речь шла о безболезненной, эволюционной перестройке аграрного сектора экономики. Такой путь не гарантировал решения задачи перекачки средств на индустриализацию.

Ленин, Бухарин связывали развитие кооперации с диктатурой пролетариата. Но при этом подчеркивали добровольность и постепенность преобразований в деревне. Поражение Бухарина и его группы было предопределено не только контролем Сталина над аппаратом, но и большой заманчивостью его установки «форсированного скачка» для партийных низов, части рабочих, бедноты и части середняков, новой советской интеллигенции.

Сплошная коллективизация была объявлена Сталиным на съезде коммунистов-аграрников осенью 1929. Утверждалось, что крестьянство повернуло в сторону колхозов, хотя в действительности в колхозах было около 7% крестьянских хозяйств. В статье «Год великого перелома» Сталин ориентировал на всемерное ускорение темпов коллективизации. В деревню для проведения сплошной коллективизации были направлены 25 тыс. рабочих с организационно-политическим опытом работы. Форсирование коллективизации означало развертывание раскулачивания, т.е. насильственного лишения их средств производства, построек и т.д. Сталин и его сторонники понимали, что без насилия невозможно сломить нежелание среднего крестьянства идти в колхоз, «переделать в социалистическом духе» психологию крестьянства. Главное, кулаки олицетворяли для большинства деревенских тружеников жизненный идеал самостоятельного хозяйствования, имущественного и иного достатка, тем самым сводили на нет большевистскую пропаганду коллективной системы хозяйствования. Участь кулацкой части деревни была предрешена.

Постановление ЦК ВКП (б) от 5 января 1930 г. «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству» устанавливало жесткие сроки завершения коллективизации, в основном, к концу пятилетки. Основной формой колхозного строительства признавалась сельскохозяйственная артель. Однако постановление не содержало разъяснений, кого считать кулаком, что значит сплошная коллективизация. В конце января этот пробел был восполнен: к кулакам отнесли хозяйства с доходом на одного едока свыше 300 руб., занятие торговлей, сдача внаем машин, помещений, применение наемного труда, наличие мельницы, крупорушки и т.д. Одновременно на места ушел циркуляр об отмене в районах сплошной коллективизации действия закона об аренде и применении наемного труда, предписывалось конфисковать у кулаков средства производства, скот, постройки, жилье, продовольственные, фуражные, семенные запасы. Кулачество было разделено на три категории: первая подлежала заключению в концлагеря; вторая – высылке в отдаленные районы; третья – получала землю на новых площадях, вне колхозных хозяйств. На места поступили разнарядки, сколько хозяйств нужно «раскулачить».

Диктат сверху, постоянная угроза быть обвиненным в «правом уклоне» толкали местных работников на администрирование, использование насилия, зачисления в кулаки середняков и даже бедных крестьян. Деревня ответила массовым забоем скота, бегством, разделением имущества и земли крупных хозяйств. Назревали условия для открытого выступления крестьян. По данным ОГПУ только за два года (1930-1931) было выселено с отправкой на спецпоселение в Сибирь, Казахстан и на Север около двух миллионов человек. Там же оказались 400-450 тыс. раскулаченных семей третьей категории. В общей сумме было ликвидировано 1100 тыс. хозяйств с населением в 5-6 млн. чел., что намного больше реального числа зажиточных хозяйств (2,5-3% в 1929 г.). крестьянство сопротивлялось дикому насилию: в стране, по данным того же ОГПУ, только за январь-март 1930 г. произошло 6117 выступлений, насчитывающих 1755 тыс. участников.

В этой обстановке принимается постановление ЦК ВКП (б) «Об искривлении партлинии в колхозном движении» (март 1930 г.), в котором вся вина была списана на местные органы власти. Послабления привели к массовому выходу из колхозов, но при этом все, что было вложено, сведено в колхоз, оставалось там. Осенью снова начались репрессии против самостоятельных хозяев, продолжилась коллективизация. Такая тактика: весной послабление, поскольку впереди сев, осенью – закручивание гаек и новое раскулачивание – продолжалась всю первую пятилетку. Высокие ставки сельхозналога и самообложения единоличников подталкивали крестьян к вступлению в колхозы. Кроме того, власть оказала существенную помощь колхозам в обеспечении их техникой (трактора, комбайны, создание машинно-тракторных станций). Голод 1932-1933 гг. стал главным итогом насилия власти над деревней. Даже уменьшенные хлебозаготовительные задания 1932 г. оказались невыполненными, что резко ухудшило продовольственное положение городов и строек. Сталин и его окружение пошли на новое ужесточение режима. В 1932 г. принимается постановление ЦИК и СНК СССР «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» (получивший в народе название закона о колосках). В нем за хищения имущества полагалась высшая мера, при смягчающих обстоятельствах – 10 лет лишения свободы.

Жесточайшими расправами в условиях голода 1932-1933 гг. сопротивление крестьянства было сломлено. С 1933 г. была отменена контрактационная (договорная) система заготовок, вводилась система обязательных поставок. Колхозы и единоличники получали твердые, имевшие силу налога обязательства по сдаче зерна в определенные сроки и по установленным государством ценам. Объем обязательных поставок не должен был превышать трети валового сбора зерна. Все оставшееся после поставок государству (для колхозов – еще и натуроплаты МТС) зерно объявлялось находящимся в полном распоряжении производителей. В следующем году хозяйствам, продавшим хлеб по закупочным ценам, предоставлялась возможность приобретать дефицитные товары.

Рост заготовок позволил государству в 1935 г. отменить карточную систему. В 1935 г. на Втором съезде колхозников-ударников был принят примерный устав сельскохозяйственной артели, который предоставлял крестьянину большую свободу в распоряжении продукцией подсобного хозяйства. Благодаря этому в 30-е годы роль личного подсобного хозяйства увеличивается не только в снабжении самих колхозников, но и обеспечении городского населения.

В годы второй пятилетки «революция сверху» в деревне продолжалась. Методами кнута и пряника удалось к 1937 г. объединить в колхозы 93, 9% крестьянских хозяйств. В деревне стал господствующим уклад, формально основанный на колхозно-кооперативной форме собственности, фактически ставший полугосударственным типом хозяйства. На колхозный строй были распространены принципы хозяйствования, характерные для государственного сектора экономики: жесткая централизация, директивность, плановость, значительная уравнительность в распределении материальных и духовных благ). Такая система отношений колхозов с государством означала преимущественно внеэкономический характер принуждения сельского работника к труду, вследствие чего тот утрачивал заинтересованность в подъеме хозяйства своей артели. Юридически это было подкреплено паспортной системой, введенной в 1932-1933 гг.: колхозники могли получить паспорта только при переезде, но процедура была обставлена множеством ограничений.

Две однородные по характеру формы собственности – государственная и колхозно-кооперативная – стали всеохватывающими в обществе. Существенно изменился и социально-политический облик самого общества. Завершилась полоса промежуточного, переходного состояния. Советское общество стало биполярным: на одном полюсе формировалось новое социально-классовое образование в лице партийно-государственной бюрократии, от лица общества распоряжающейся собственностью, а на другом – одинаково лишенные основных средств производства наемные работники города и деревни.

Коллективизация обеспечила перекачку средств из деревни в город, высвободила 15-20 млн. чел. Она позволила во второй половине 30-х гг. постепенно стабилизировать положение в аграрном секторе экономики, повысить производительность труда. В канун коллективизации в стране производилось 72-73 млн. т зерна, более 5 млн. т мяса, более 30 млн. т молока, то в конце 30-х – начале 40-х гг. сельское хозяйство давало 75-80 млн. т зерна, 4-5 млн. т мяса, 70 млн. т молока. Важно и то, что эту продукцию дали колхозники и рабочие совхозов, численность которых была 1/3 меньше, чем в 1928 г.

Индустриальный рывок, совершенный страной в предвоенный период, был оплачен большими лишениями и жертвами, это была плата за экономическую, военно-техническую и культурную отсталость страны.