Начальный этап Великой Отечественной войны (июнь 1941 г. - ноябрь 1942 г.)

22 июня 1941 г. немецкая армия начала мощное вторжение на территорию нашей страны от Черного до Балтийского моря. Разразилась Отечественная война. Немецкая пропаганда представляла войну против СССР как “превентивную”, а цель ее как “спасение мировой цивилизации от смертельной опасности большевизма”. Высокой организованностью и продуманностью отличалось вторжение сухопутных немецких войск с широким использованием ударных групп, боевых моторизованных дозоров, танковых “клиньев” и тяжелой артиллерии. Вторжению агрессора предшествовала мощная артиллерийская подготовка. Чтобы парализовать управление советскими войсками, на парашютах сбрасывались диверсанты. Наиболее мощные удары наносились по аэродромам, поскольку господство в воздухе было главной задачей германских ВВС. Советская авиация пограничных округов вследствие скученного базирования частей потеряла в первый день войны около 1200 самолетов. К тому же фронтовой и армейской авиации был дан приказ: границ ни в коем случае не перелетать, уничтожать противника только над своей территорией, самолеты держать в постоянной готовности к выводу из-под удара.

В первый же день войны Прибалтийский, Западный и Киевский особые военные округа были преобразованы в Северо-Западный (командующий генерал Ф. Кузнецов), Западный (командующий генерал Д. Павлов), Юго-Западный (командующий генерал М. Кирпонос) фронты. 24 июня Ленинградский военный округ был преобразован в Северный фронт (командующий генерал М. Попов), а из 9-й и 18-й армий сформирован Южный фронт (командующий генерал И. Тюленев). 23 июня была создана Ставка Главного Командования Вооруженных Сил СССР под председательством наркома обороны маршала С. Тимошенко (8 августа она была преобразована в Ставку Верховного Главнокомандования, которую возглавил И. Сталин).

22 июня Главный Военный Совет издал директиву советским войскам о начале активных военных действий. Когда она была получена в штабах фронтов, дивизии первого эшелона уже втянулись в оборонительные сражения, но танковые и моторизованные соединения не были готовы к нанесению быстрого мощного удара из-за большого удаления от границы. Действовать по ситуации командиры корпусов и дивизий не могли, поскольку не имели данных о количестве сил и военных акциях противника. Постоянной взаимосвязи между частями не было, об истинных потерях никто ничего не знал, предполагалось, что поднятые по тревоге войска окажутся достаточно боеспособными. Но к исходу дня 22 июня под ударами противника наши части были отброшены от государственной границы примерно на 40 км. Штаб Западного фронта поставил перед армией задачу в течение ночи пополниться боеприпасами, горючим и продовольствием, эвакуировать в тыл раненых и изготовиться к контрудару. Объективное положение дел не давало почти никаких шансов на его успех, но вопрос о нецелесообразности его проведения и о переходе к обороне штабом не ставился. В результате всего за два дня с большими потерями в живой силе и технике войска отошли от границы на 100 км.

Подобная ситуация отмечалась и на других участках фронта. Оперативные результаты контрударов, несмотря на самоотверженные действия наших солдат, были незначительны, а понесенные потери неимоверно велики.

После успешных прорывов приграничной обороны в полосе Западного фронта танковым группам противника при поддержке крупных воздушных сил удалось к 9 июля завершить окружение и разгром костяка войск Западного фронта. В результате в районе Белостока-Минска в немецком плену оказалось 323 тыс. чел., людские потери войск Западного фронта и Пинской военной флотилии составили 418 тыс. чел. Тем не менее, главной группировке вермахта был нанесен значительный урон, и темпы наступления ее на Смоленск и Москву были замедлены. Вина за поражение в Белорусской стратегической оборонительной операции была возложена на командующего фронтом Д. Павлова, начальника штаба В. Климовских, начальника связи А. Григорьева и командующего 4-й армией А. Коробкова. Все они, по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР от 22 июля 1941 г., были расстреляны.

Понеся большие потери в первые дни войны, войска Северо-Западного фронта не сумели организовать устойчивую оборону ни на правом берегу Западной Двины, ни у последнего крупного оборонительного рубежа под Псковом - реки Великой. Псков был взят фашистами 9 июля, в связи с чем обозначилась реальная опасность прорыва их к Луге и далее на Ленинград. Здесь дело усугублялось тем, что юго-западные подступы к городу не были укреплены, но уничтожить крупные силы Красной Армии на этом направлении вермахту не удалось.

Более благоприятная ситуация складывалась на Юго-Западном фронте. Несмотря на огромные трудности командованию удалось подтянуть на направление главного удара врага крупные силы и довольно организованно, хотя и не одновременно, ввести их в бой. 23 июня в районе Луцк-Броды-Ровно развернулось самое крупное за весь начальный период войны танковое сражение. Здесь противника не только задержали на целую неделю, но и сорвали его замысел по окружению главных сил фронта в Львовском выступе.

Огромное значение для боев на этом направлении имело превосходство в танках, наших войск над немецкими, но так же выявилось превосходство немецких войск в решающих компонентах боя. Обычно танковые дивизии противника двигались по нескольким маршрутам: центральная колонна, выдвинутая вперед и располагавшая наибольшим количеством противотанковой артиллерии, как правило, завязывала бой, после чего отходила назад, чтобы втянуть наши войска в “мешок”, а затем ударами с флангов и с тыла уничтожала их при помощи правой и левой колонн. На поле боя соблюдалось четкое взаимодействие танков с пехотой, артиллерией и авиацией. Пехота, продвигавшаяся на автомобилях, тут же закрепляла рубежи, занятые танками. На тех участках, где советские танкисты контратаковали противника, он быстро разворачивал противотанковую артиллерию. Вражеская авиация наносила удары с воздуха одновременно по переднему краю и глубинке. Бомбежка велась методично и четко, что сильно изнуряло советские войска. Именно так действовала 1-я танковая группа Клейста в ходе июньских боев в районе Ровно-Дубно-Броды. В случае необходимости немецкое командование успешно использовало обходные маневры и перегруппировку сил для нанесения мощных ударов на решающих направлениях.

По свидетельству К. Рокоссовского, тогда командира 9-го мехкорпуса, роль командования фронта в тяжелые июньские дни свелась к слепому выполнению не соответствующих сложившейся на фронте и быстро меняющейся обстановке директив Генштаба и Ставки. Это приводило к истреблению наших сил по частям, что было на руку противнику”. Наши войска вели себя геройски, но страх окружения и полного уничтожения охватывал целые части. Мощь врага подавляла сердца, имело место дезертирство с поля боя, членовредительство, порой самоубийство.

К концу июня стало очевидно, что войскам Юго-Западного, как и других фронтов, не удалось разгромить вклинившуюся группировку противника. Вражеская авиация прочно удерживала господство в воздухе. Нашей авиации был нанесен серьезный урон; большие потери в личном составе и танках понесли механизированные корпуса.

Итоги военных действий на советско-германском фронте были катастрофичными для Красной Армии. За три недели войны были оставлены Латвия, Литва, Белоруссия, значительная часть Украины и Молдавии. Немецкая армия за этот период продвинулась в глубь страны на северо-западном направлении на 450-500 км, на западном - на 450-600, на юго-западном -300-350 км. Поспешно выведенные стратегические резервы Главного командования смогли лишь на кратчайший срок задержать врага на отдельных участках фронта, но не ликвидировали угрозы его прорыва к Ленинграду, Смоленску и Киеву.

Причины неудач Красной Армии войны заключались не только в том, что советские войска, атакованные внезапно, были вынуждены вступать в тяжелые бои без должного стратегического развертывания, что многие из них были недоукомплектованы до штатов военного времени, имели ограниченные материальные и транспортные средства и связь, нередко действовали без воздушной и артиллерийской поддержки.

Весь ход приграничных сражений показал, что наши войска на всех уровнях - от Ставки Главного Командования до комсостава тактического звена - не были подготовлены в массе своей не только к первым, неожиданным ударам немецких войск, но и вообще к войне. Овладевать навыками ведения современной войны Красной Армии пришлось в ходе боев, неся при этом громадные потери в живой силе и боевой технике. Недостатки боеготовности наших войск, выявленные на Халхин-Голе и в ходе советско-финляндской войны, не были и не могли быть устранены в короткий срок. Армия росла количественно, но в ущерб качеству подготовки, и, прежде всего, офицерского и сержантского состава. Главный упор в боевой учебе делался на пехоту: подготовке бронетанковых войск и авиации не уделялось должного внимания, а потому наши войска не смогли стать ударной силой, подобной вермахту, главным образом из-за нехватки кадрового, профессионального командного состава и штабов.

Наши войска не смогли реализовать технический и людской потенциал, превосходящий к началу войны потенциал агрессора. Поэтому даже на тех направлениях, где это превосходство имело место, итоги приграничных сражений были плачевны. Нарушение постоянной связи войска со штабами лишило командование вплоть до Генштаба и Ставки возможности получать регулярные сведения о положении дел на фронте. Приказ Ставки во что бы то ни стало удерживать занимаемые рубежи даже в условиях глубокого флангового обхода противника часто становился причиной подставки целых группировок советских войск под удары врага, что вынуждало к тяжелым боям в окружении, влекло за собой большие потери в людях и боевой технике, усиливало панические настроения в войсках.

Значительная часть советских командиров не обладала необходимым военным и боевым опытом. Перед войной в сухопутных войсках в звене “военный округ-полк” в среднем 75 % командиров имели стаж службы в занимаемой должности до одного года. Около 10 % командного и начальствующего состава обладали опытом гражданской войны, около 15 % - опытом военных действий 1938-1940 гг., а также в боях в Китае и Испании. Репрессии серьезно повлияли на моральную атмосферу в Красной Армии (подозрительность, боязнь ответственности за принятие самостоятельных решений, нередко доносительство и пр.). Не было необходимого опыта и у Ставки, отсюда - серьезнейшие просчеты в самом начале войны.

Чем успешнее развивался поход на восток, тем хвастливее становились заявления германского командования. Немецкие генералы в большинстве своем считали, что война практически выиграна, окончательный разгром Советского Союза - только вопрос времени. Отмечая стойкость русского солдата, они, тем не менее, не рассматривали его как решающий фактор войны, по-прежнему считая Россию «колоссом на глиняных ногах». Красной Армии понадобилось нанести вермахту не одно сокрушительное поражение, чтобы в душе немецкого солдата тевтонское высокомерие уступило место страху перед справедливым возмездием. Подвиг защитников Брестской крепости - П. Гаврилова, Я. Коломийца, А. Бессонова, Е. Фомина, И. Зубачева, В. Вытко и сотен других - уже в самом начале войны выявил истинную цену каждой из противоборствующих сторон.