Правда, Сланского всё-таки казнили. 10 страница

Принцип прогностической градации.

Выбрав объект прогностического исследования, определившись с его предназначением, необходимо сделать следующий шаг: действовать по принципу прогностической градации. Что в данном случае имеется в виду?

Всё, предстающее перед нами, а тем более то, что даёт о себе знать лишь в предварительном порядке, непременно обладает опознавательными признаками и характеристиками. В одних случаях это всего лишь намёк, лёгкий эскиз, контур или, как говорят поклонники мультипликации, «ёжик в тумане». В других – величественный монумент, многоцветное художественное полотно, широкоформатный фильм в голографическом формате.

В методическом смысле всё случившееся, происходящее или только предстоящее заявляет о себе посредством 5 опознавательных стадий, а именно: случайность – вероятность – тенденция – закономерность – неизбежность.

Принципу прогностической градации по сравнению с другими методологическими собратьями необыкновенно повезло. Он, пожалуй, единственный, которому посчастливилось быть сформулированным в стихах. Один из крупнейших российских поэтов Борис Пастернак поставил способность предвидения в один ряд с творческой гениальностью, а путь к её достижению сравнил с вдохновенным полётом мысли к намеченной цели. Вот как это было сказано:

«Опять Шопен не ищет выгод,

Но, окрыляясь на ходу,

Один прокладывает выход

Из вероятья в правоту…»

Перечисленные выше стадии научного предвидения в соответствии с принципом научной прогностической градации – это и есть по сути дела путь «из вероятья в правоту».

Определение каждой из стадий и переход из одной в другую определяется наличием, содержанием и объёмом причинно-следственных связей. На стадии вероятности, скажем, достаточно найти всего две-три узловые характеристики, в сочетании с сопровождающими их признаками. При переходе на уровень тенденции их число возрастает, скажем, до пяти. На уровне закономерности – до семи. Далее уже каждый шаг приближает развитие прогнозируемого объекта к неизбежности. Предъявляя прогноз, автор должен определиться, на какой именно стадии это делается. Принцип прогностической градации выступает в данном случае как бы организующим компонентом аналитического пространства, разбивая его на проблемно-тематические блоки.

Согласно принципу прогностической градации весь объём проделанной исследовательской работы я решил расположить в аналитической последовательности, начиная с постановки основных прогностических задач и завершая историческими перспективами, которые нас ещё только поджидают. Так сформировалась идея о пяти аналитических блоках, в которых в логическом порядке выстроены наиболее важные прогностические публикации.

Блок первый содержит материалы, относящиеся к исследованию коренных причин и объективных предпосылок политических перемен, наступивших в СССР с приходом к власти М. Горбачёва. Надежды, связанные с возможностью обновления КПСС и гуманизации советской власти в процессе инициированной им «перестройки» развеялись очень быстро, появлялось всё больше признаков, что коммунистическая партия и советская власть теряют почву под ногами, а Советский Союз расползается по швам. В итоге страна оказалась перед лицом полного политического краха и необходимостью искать новую парадигму исторического возрождения. Под воздействием общественных настроений, порождённых возникшей ситуацией, были написаны стартовые прогностические работы, не утратившие своего значения по сей день.

Это – «Объективная логика политического краха Горбачёва»,[45] «Если бы Августовского путча не было, его следовало придумать»,[46] «Быть России имперской»,[47] «И всё-таки имперской России быть».[48]

Блок второй я называю «десятилетием погони за неведомым», оказавшимся абсолютно нерезультативным в точки зрения созидания. Страна в период с 1991 по 2000 гг. как бы задалась целью воплотить воочию сказочную прибаутку, предписывающую «пойти туда, не знаю куда, принести то, не знаю что». Формально любые попытки что-либо предпринять или хотя бы объяснить, мотивированные демократическими установками на построение более благополучной Новой России. На поверку создание нового оборачивалось лишь разрушением старого, к наиболее убедительным прогностическим публикациям той поры я отношу статьи «Эх, недотёпы, человека-то забыли»,[49] «Геннадий Бурбулис ведёт свою игру. На кон поставлена судьба страны и президента»,[50] «Пора ломать судьбу, а не менять политиков»,[51] «Кремлёвская распасовка»,[52] «Ельцин на третий срок не пойдёт. Даже по приговору Конституционного суда».[53]

Третий блок, почти полностью выпавший на время путинского президентства, в прогностическом сборнике, вышедшем в свет в 2005 году, назван «имитационным». Все эти годы В. Путин очень умело делал вид, что глубоко озабочен судьбой страны. Я говорю «делал вид» не в упрёк, а, наоборот, в интересах очень важной аналитической констатации. В истории порой случается, что умение «делать вид» и есть самая серьёзная, для большинства людей, чаще всего, недоступная работа. На рубеже 2000 года судьба России оказалась в такой ситуации, что её будущее зависело от того, будет или нет найден на роль лидера страны человек, умеющий не решать и управлять, а именно «делать вид». К поискам такого человека я, конечно, отношения не имел, это заслуга других людей, а вот от рискованной попытки разглядеть в нём будущего президента и публично сформулировать мысль о его функциональном политическом предназначении, отрекаться не стану. Была такая успешная попытка, воплотившаяся в целую книжную главу под названием «Исторический приговор: семь лет имитации».

Больше всего в этой главе я ценю первую публикацию, где идея о предстоящем имитационном цикле в процессе реформирования страны в главных своих компонентах, хотя и в аллегорической форме, но всё таки уже была сформулирована. Вот как это выглядело в публикации «Отчизна – мать в предвкушении нового мученика[54]: «Когда разговор переходит в конкретную плоскость, то чаще всего ищут кандидата в диктаторы. А это коренная ошибка. Сама по себе диктатура, а главное, её функционирование – процесс рациональный, прагматический, но для её установления нужен душевный порыв. сплачивающая идея. Пусть простенькая, не обязательно с мобилизующим потенциалом. Вроде «Ребята, наших бьют». Без неё никак не обойтись. Случись такое, тогда, быть может, и Лебедь вновь взмахнёт крылом и, чем чёрт не шутит, долетит до Кремля. Но пока такой сюжет – всего лишь полёт политологической фантазии. Главной предпосылки её реализации – мученика – ещё нет. Во всяком случае пока. Нужен, ох как нужен России новый царевич Дмитрий.

В конце концов не исключаю, что сама же наша власть о появлении такой жертвы и позаботится. Обязательно её где-нибудь отыщут, выпестуют и нам предъявят. В Кремле не могут не прийти к диалектическому пониманию того, что сохранить за собой власть можно только через отрицание её. При желании нетрудно назвать несколько наиболее вероятных примеров, как такое может случиться. Не делаю это по двум причинам: во-первых, из опасений быть обвинённым в подстрекательстве; во-вторых, по соображениям политических суеверий. В России сбывается именно то, чего меньше всего хочется. Но без мученика нам всё равно не жить, из нынешней общественно-политической смуты не выкарабкаться. На него, горемычного, вся надежда.

Выборы в Государственную Думу мученика нам ещё не предоставят. При всей масштабности парламентской избирательной кампании она всё-таки остаётся политической массовкой. Претендент на терновый венец объявится скорее всего ближе к лету, когда политическая атмосфера в стране достигнет максимального накала. Настоящие жертвы приносят только на алтарь власти реальной, а не показушной. Но очертания мученика уже начинают проступать на газетных плащанинах».

Все последующие прогностические публикации о В. Путине и его политических превращениях и перевоплощениях попадали в цель только потому, что в самом начале была угадана его ключевая политическая способность – умение соответствовать вызову времени. Нужен мученик? Будет мученик! Нужен защитник? Будет защитник! Нужен «могильщик»? И за этим дело не станет! Если человек доказал, что умеет «делать вид» в главном, можете не сомневаться, он умеет и всё остальное. Был бы запрос.

Блок четвёртый по времени охватывающий недавнее прошлое, время нынешнее и разумно обозримое грядущее, объединяет публикации, посвящённые обоснованию весьма неоднозначно воспринимаемой общественным сознанием идеи об утрате демократией своего управленческого потенциала и вытеснению её более эффективными механизмами принятия и реализации решений. На эту тему написаны десятки статей, высказаны сотни соображений. В двух прогностических сборниках от 1999 г. и 2005 г. «Глас вопиющего в пустыне…» и «Я знаю Who is Putin и что есть Россия» ей посвящены целые разделы. В тексте нынешней книги сошлюсь лишь на публикацию, которую в контексте принципа прогностической градации считаю ключевой, в методическом смысле наиболее показательной. Это работа 2008 года «Что, как и почему после В. Путина», целиком посвящённая формированию в России взамен не оправдавшей надежд демократии управленческого режима утилитарно-прагматического авторитаризма, способного стать прологом к формированию в стране принципиально новой политической системы, основанной на сочетании эффективно действующей вертикали исполнительной власти и повелительной горизонтали народного самоуправления.[55]

Пятый блок – дань моей главной прогностической идее – перспективам становления в стране системы народного самоуправления, где я, конечно, не посягаю на описание деталей и каких-то конкретных форм. Чаще повествование ограничивается указанием на несоответствие существующих организационных, нормативно-правовых, административных форм нашего существования фактической природе и запросам человеческого бытия. Ближе всего, из того что уже написано на эту тему, могу назвать заключительную главу из прогностического сборника 2005 года «Бороться надо не за власть, а с властью» и некоторые тематические аспекты книги нынешней.[56]

Наведение арифметического порядка в прогностической работе имеет для меня очень важное методологической значение, арифметика всюду, где она применяется, как говорил М. Ломоносов, мозги в порядок приводит. Подведение прогностических итогов в этом смысле не исключение. Аргументы и суждения, выстроенные в логической последовательности без всяких дополнительных ухищрений, начинают обладать гораздо большей убедительностью, чем просто сваленные в кучу.

Признаки прогнозируемого будущего на стадии случайности практически не обладают необходимой, доказательной чёткостью и неизбежно будут восприниматься, как некие гипотетические предположения, версии, фантазии. Даже в случае, если впоследствии выяснится, что грядущее с первого взгляда было предсказано абсолютно точно. Но тогда всё равно эту заслугу спишут либо на интуицию, которая непременно присутствует в любом научном открытии, но это признаётся лишь задним числом, либо на угадывание. Тем не менее, исследователю, посягающему на научное предвидение, любую целенаправленную попытку разглядеть в случайном закономерное каким-то образом надо обязательно зафиксировать. Это может быть публичное выступление, заметка в газете или журнале, даже запись в дневнике. Но об этом речь чуть позже в соответствующем разделе.

А пока нам ничего не мешает признать, способность разглядеть в случайном закономерность, а, быть может, и неизбежность, на самом деле, является величайшим научным достижением. Правда, как свидетельствует реальная жизнь, ожидать такого признания приходится десятилетия, а то и столетия. Это только вслед за К. Марксом начнут повторять, что самым убедительным сертификатом научности является именно сбывшийся прогноз. Но пока предвидение ещё не сбылось, оно никому ничего не доказывает, а когда сбылось – в практическом смысле, к сожалению, кроме специалистов мало кого интересует.

В качестве хрестоматийного иллюстративного примера методического подхода к научному предвидению, прошедшему все опознавательные и доказательные стадии – от случайности до неизбежности, – может быть предъявлено открытие Америки.

Вероятность её открытия, по сути дела, появилась уже тогда, когда люди стали выходить в море, сначала на шлюпках, потом – под парусом. В стадию тенденции перспектива её открытия перешла, когда дальность морских походов серьёзно увеличилась благодаря усовершенствованию морских судов, возможности иметь на борту запасы питьевой воды и питания, умению и способности ориентироваться по звёздам и солнцу в открытом море.

В стадию закономерности открытие Америки перешло, когда в распоряжении морских путешественников уже были навигационные приборы высокого уровня, усовершенствованная картография, и как результат, – способность совершать трансокеанские рейды. И, наконец, в стадию неизбежности – когда свидетельства о существовании т.н. «новой Индии» перестали восприниматься как сенсация. Перед Христофором Колумбом была поставлена задача – достичь этой неведомой земли. То, что роковые навигационные ошибки способствовали ускорению решения этой задачи и вывели не на «новую Индию», а на Америку, решающей роли не играет. Они, как и любое другое исключение, подтверждают правило: в силу объективного стечения обстоятельств, расширивших зону вероятности до закономерности, открытие Америки было уже не только неизбежно, но и неотвратимо.

Естественно, на фоне этого красноречивого исторического примера трудно подобрать что-либо подобное из текущей политической практики. А из времён минувших не так давно, пожалуй, можно. Речь пойдёт о сюжетах весьма примечательных, да и о людях очень колоритных и знаменитых. Великом англичанине У. Черчилле и нашем соотечественнике Н. Бердяеве.

В контексте прогностических заслуг У. Черчилля не стану вспоминать его пророчество о неизбежной гибели великой Октябрьской социалистической революции в России. В научном смысле мне представляется гораздо убедительнее другой пример, связанный со знаменитой Фултонской речью, прозвучавшей в марте 1946 года. В день 60ой годовщины этого события я опубликовал в Интернете материал под названием «Глобальный прогноз Черчилля», перепечатанный затем в нескольких десятках зарубежных изданиях.[57]

В той речи Черчилль настаивал: «мир будет прочным тогда, когда мы во главе с США будем обладать огромным превосходством, чтобы использовать его в качестве устрашения». Так были заложены основы построения «однополярного мира», в котором на опорном полюсе находились бы США во главе своих союзников, а на другой – все остальные страны, независимо от того – социалистические или капиталистические, богатые или бедные, демократические или тоталитарные, близкие или далёкие. Только так, считал У. Черчилль, можно было противостоять одержавшему победу над нацизмом Советскому Союзу, открывшему, тем самым, себе путь к мировому господству. Таким развитие послевоенных событий виделись У. Черчиллю.

Фултонская прогностическая доктрина, можно было бы считать, на сегодняшний день сбылась полностью. Если бы не одно весьма деликатное обстоятельство. Даже Черчилль не мог предполагать, что социалистическое государство, родившееся в России в октябре 1917 года, по его мнению, обречённое на погибель, падёт не перед лицом западной мощи, а будет задушено руками наследников революции. После победы СССР во Второй мировой войне, после создания ядерного и водородного оружия, которое должно было обеспечить существование советской власти на века, после запуска первого человека в Космос и кучи других так называемых достижений социализма. Такой итог не мог, казалось бы, привидится в самом страшном фантасмагорическом сне.

И только наш соотечественник, его имя названо вначале, Николай Бердяев описал предстоящий исторический кошмар практически в деталях и лицах. В «Размышлениях о судьбе России», увидевших свет в начале 20-х годов ХХ веков, он писал: «В русской революции уже появился молодой человек во френче, гладко выбритый, очень энергичный, дельный, одержимый волей к власти и проталкивающийся в первые ряды жизни, в большинстве случаев наглый и беззастенчивый. Он заявляет себя хозяином жизни, строителем будущего России. Старые большевики, русские революционеры-интеллигенты боятся этого нового типа, предчувствуя в нём гибель коммунистической идеи. Но они должны с ним считаться. Чека тоже держится этими молодыми людьми. Это новый русский буржуа, господин жизни, но это не социальный класс, это, прежде всего, новый антропологический тип. Если эти «новые русские буржуа» победят, они окончательно загубят душу России, при них она станет вульгарно-буржуазной страной, настоящим мещанским царством, каким прежде никогда не была».[58]

И ведь что самое удивительное: через восемьдесят с лишним лет портрет, нарисованный Н. Бердяевым силой философско-прогностического воображения, был воспроизведён практически с натуры человеком, на протяжении нескольких лет принадлежавшим к политической обслуге высшей кремлёвской власти. Я имею в виду В. Суркова, который то объявится среди особо приближённых помощников В. Путина, то Д. Медведева. Желающим предоставляется возможность сравнить оба изображения – провидческое Н. Бердяева и написанное с натуры В. Сурковым.

«Одно из самых важных достижений 1990-х годов состоит в том, – отмечал в одном из своих выступлений перед партийным активом «Единой России» В. Сурков, – что даже в этот достаточно зоологический период нашего развития к ведущим позициям пробились по-настоящему активные, стойкие, целеустремлённые и сильные люди, материал для формирования нового ведущего слоя нации».Намой взгляд,воображаемый портрет, нарисованный Н. Бердяевым, и практически автопортрет кисти В. Суркова сегодня не отличишь. Что в фас, что в профиль. Бердяевский «новый антропологический тип», как две капли воды, похож на представителей «нового ведущего слоя нации», пробившихся, по словам Суркова, к ведущим позициям в 90-х годах в «зоологический период развития России».[59]

Провидческие примеры У. Черчилля и Н. Бердяева, сумевших по одним лишь робким намёкам, казалось бы, не дающим оснований для определения даже гипотетической вероятности указать на исторические неизбежности мирового развития, представляют собой достижения уникального прогностического уровня, наглядный пример способности человеческой мысли пронзить время и процесс развития событий насквозь – от случайности до неизбежности.

И всё таки, как это ни горько сознавать, каждый сбывшийся прогноз сопровождается, как правило, двойным огорчением и тройным разочарованием. Во-первых, верх почти всегда берут предвидения пессимистические, во-вторых, почти никогда никем ничего не делается, чтобы нежелательное развитие событий предотвратить или хотя бы смягчить. В-третьих, фактически никакие, ни научные, ни практические уроки из происходящего не извлекаются. Так и хочется воскликнуть, обозрев доступное аналитическому взору историческое пространство: «О поле, кто тебя усеял старыми граблями?»

Опираясь на личный опыт, могу сказать, абсолютно все попытки научно-практического предвидения с целью предотвратить или хотя бы смягчить негативные последствия принимаемых или неприменимых решений, оказывались безуспешными.

Иногда по причине того, что у заинтересованных сторон не оказывалось необходимого ресурса, чтобы попытаться перспективу негативного развития событий предотвратить, но чаще потому, что развитие событий уже обрело необратимый характер, достигнув по шкале прогностической градации стадии закономерности, а то и неизбежности.

Рискну высказать предположение, любая страна, вознамерившаяся определить, насколько в своём развитии, имея в виду его благоприятные аспекты, отстаёт от себя самой, очень скоро выяснит – ровно настолько, насколько она оказывается позади собственной научной прогностической практики. На круг выходит лет десять-пятнадцать, а бывает, что и несколько десятков лет.

Разделив в соответствии с принципом прогностической градации аналитическое пространство на проблемно-тематические блоки, я по сути дела нанёс сокрушительный удар по собственной авторской активности. С научной точки зрения абсолютно отпала необходимость оперативного реагирования на происходящие события, порой даже самого сенсационного свойства. После того, как я на собственном опыте убедился, что объяснение всему случившемуся легко обнаруживается в материалах, размещённых внутри того или иного проблемно-тематического прогностического блока, мне не оставалось ничего другого, как работать на опережение. Иначе было не избежать скатывания к демонстративному аналитическому занудству: «А я предупреждал».

Как только я это осознал, моя творческая работа превратилась из кабинетно-аналитической в лабораторно-испытательную: мне пришла в голову идея создавать материалы с прицелом не на сами события, здесь на прогнозируемые аспекты рассматривать особенно не приходилось, а ставить во главу угла побудительные мотивировки происходящего, где интрига сохраняется всегда.

Понятно, что на свет таких материалов появляется немного. Как и положено, в лабораторных количествах. То есть в штуках. Из числа наиболее свежих назову последний, крайне актуальный – прогностический комментарий «Сегодня Медведев с Путиным. Завтра Путин с Медведевым», размещённый на Интернет-сайте Forum MSK.ru 13 ноября 2010 года, то есть ровно за год до момента официального объявления, кто именно из правящего тандема пойдёт на президентские выборы в качестве кандидата.[60]

Открою небольшой секрет, публикация в Интернете появилась вовсе не потому, что меня интересовал вопрос, к тому времени активно обсуждавшийся в прессе и в экспертном сообществе: кто же всё-таки будет участвовать в президентских выборах, в качестве кандидата Путин или Медведев. Здесь, как я тогда считал и сейчас продолжаю считать, всё было заведомо ясно.

Не для того В. Путин, восемь лет находясь у власти, законодательно и административно выстраивал систему управления страной, чтобы потом не воспользоваться достигнутым результатом для реализации планов, намеченных на перспективу. В рамках затронутой темы присутствует ещё несколько моментов, а именно: о предпосылках трёх персональных конфликтов Кремля – с президентом Белоруссии А. Лукашенко, мэром Москвы Ю. Лужковым и министром финансов А. Кудриным, состояние внутрипартийных и международных отношений, предстоящих изменений конфигурации власти и её переход от выборов президентов к их ротационной смене друг друга. А сверх того – о перспективах создания в стране по инициативе В. Путина в канун парламентских и президентских выборов Общероссийского народного фронта, замене прежних предвыборных платформ на развёрнутые Народные программы, намеченные на годы президентского правления.

Предполагалось, по всей вероятности, что все эти шаги придадут более высокий политический статус, как самим выборам, так и выдвиженцам в депутатскую и президентскую власть.

Иными словами, уже в ноябре 2010 года, судя по совершенно очевидным признакам, можно было предполагать, что В. Путин планирует выйти на президентские выборы не просто как кандидат от правящей партии «Единая Россия», а в роли национального лидера, способного одержать над всеми своими соперниками сокрушительную победу.

О том, какие политтехнологические шаги команде В. Путина пришлось предпринять, чтобы такую победу подготовить, рассказано во вступительной главе.