Правда, Сланского всё-таки казнили. 7 страница

В основе высказанной мысли, что В. Путин как президент это не столько конкретная личность, сколько политический алгоритм целого периода современной российской истории, связанной с завершением постсоветского этапа развития, лежит понимание, что попытки перескочить этот рубеж демократическим рывком были заведомо обречены на неудачу.

Уж слишком и у Гайдара и его команды всё было ориентировано либо на образцы и примеры у кого-нибудь позаимствованные, либо на собственную одарённость и решимость. А решения проблем нужно было искать под «ногами».

Мне представляется, что Россия именно сейчас, на пороге ХХI века вышла на рубеж, где должна решиться её историческая судьба. До этого, на протяжении веков она всё только примеривалась ко времени, всякий раз убеждаясь, что её час ещё не пробил.

Название нашей страны Россия на санскрите, первоосновы всех языков индоевропейской группы, к которой принадлежит и русский, восходит к понятию «Поле для игры Богов». Почему не предположить, что под этим «Полем» имелось в виду некое пространство, служащее своеобразным полигоном для исторического творчества, где проходят пробные испытания различных проектов будущего, предназначенного для реального воплощения.

Если эту мистическую версию переложить на всем понятный русский язык, то есть основания полагать, что у России совершенно особенная историческая судьба. Мы–не достиженцы, а первопроходцы. Мы только задаём направления развития и на какое-то время вырываемся вперёд, а победителями, пожинающими плоды на финише, оказываются другие.

Россия совершила три исторические попытки за счёт чужого ума, чужого опыта и чужой силы духа единым махом решить свои проблемы, обрести счастье и благополучие. Идею самодержавия одолжили у варягов вместе с Рюриковичами, обладавшими российским престолом свыше 600 лет, христианское православие перенесли на родную землю из Византии, идею светлого будущего для всего человечества позаимствовали у основоположников коммунизма Маркса и Энгельса.

Нельзя сказать, что все три попытки были абсолютно безуспешными, но и решающими всё-таки не стали. Пришлось попробовать в четвёртый раз, вроде бы безошибочный – перенести на российскую почву лучшие образцы евро-американской демократии. Но не укоренилась она здесь, даже всходов не дала. Да и не могла дать. Иждивенческо-посредническая суть демократии оказалась чуждой российскому народному духу. Даже для главного атрибута демократии, ёмкости, куда бюллетени для голосования складываются, подходящего слова не нашлось. Назвали её точно так же, как и ёмкость для бытовых отбросов и хранения праха усопших – урна. У нас понятия свободы, независимости, всеобщей готовности подняться на решение насущных задач объединены двумя другими словом – народная воля, которая всегда вставала стеной против любого насилия, угнетения, эксплуатации. Физического и духовного. Об этом напоминают имена протопопа Аввакума, Петра Болотникова, Степана Разина, Емельяна Пугачёва, Михаила Бакунина, Петра Кропоткина и величайших представителей отечественной литературы и искусства, виднейших российских мыслителей – Чаадаева, Герцена, Бердяева и многих других. Духом приверженности «народной воле» признана вся отечественная художественная литература, музыка, живопись.

Управлять российским народом через посредников, по заграничным рецептам, даже с помощью меча и креста, нельзя. На Руси испокон веков считалось, чужим умом жив, силён и сыт не будешь. В народной памяти на этот счёт сохранились десятки, а, может, и сотни пословиц и поговорок. Пока идея народной воли жива в сердцах и памяти людей, никакая посторонняя власть на Руси надолго не приживётся. Будь она хоть трижды демократией. Не картошка. Дело здесь ни в какой-то особой исторической, национальной или культурной исключительности или уникальности, речь идёт об очевидности – не укладывается народная воля в процедурно-регламентный режим евро-американской демократии. Это может кому-то нравится или нет, но не считаться с очевидностью нельзя, если даже она выглядит абсурдной невероятностью.

В России люди живут и действуют не по правилам и нормам, установленным законам, а по понятиям. Справедливо – несправедливо, по совести-не по совести, честно-нечестно, по дружбе-не по дружбе, по любви-не по любви. И так до бесконечности. У нас часто, если по закону нельзя, то по-свойски тем более по дружбе, не говоря уже о том, что по любви, очень даже просто.

Именно по этой причине Россия всегда была и всегда будет родиной величайших достижений, в любой из мыслимых сфер или областей. Но в России по той же самой причине никогда не было и никогда не будет порядка. Порядок – это умение не нарушать запретов. В России объегорить государство и унизить власть всегда считалось и продолжает считаться величайшим проявлением гражданского мужества и человеческой доблести. Навести порядок в стране не удалось ни Ивану Грозному с его «опричниной», ни первому российскому императору Петру Великому с его «преображенцами», ни Иосифу Сталину с его «ГУЛАГом». Для того, чтобы это произошло, не только право, но и ответственность за принятие и реализацию решений надо переложить на самих граждан.

Именно с этим историческим предназначением, если хотите, миссией, Россия и появилась на свет. Кое-какие признаки, что страна движется именно в этом направлении, можно заметить и сейчас.

Сама жизнь создала в планетарном масштабе для перехода к подлинно народному самоуправлению все необходимые предпосылки. Исторические, политические, технологические.

Сегодня по сути дела нет никаких преград, чтобы люди вновь обрели право самим решать свои проблемы. Расстояния перестали быть препятствием для непосредственного участия в принятии решений, все ограничительные цензы отменены, необходимость делегировать свои гражданские права и полномочия посредникам изжили себя не только с функциональной, но и морально-этической точки зрения.

Передоверять кому-либо право принимать решения, которые тебя касаются непосредственно, это всё равно, что расписаться в собственном безволии, безответственности, отсутствии личного достоинства, уверенности в собственных силах. Прежде на такие жертвы понуждали идти разного рода обстоятельства, от человека не зависящие. Теперь таких обстоятельств нет, кроме инерции укоренившегося образа мысли и способа действий.

Если взглянуть на нынешнюю ситуацию под углом зрения обязательства, принятого на себя автором в начале главы, а именно – подходить к научной оценке будущего обязательно с позиций концептуальной идеи, – то в таком случае беру на себя смелость признать: совокупность трудностей и проблем, которые сегодня переживает Россия поставили её перед необходимостью решать всемирно историческую задачу. А именно: создать принципиально новую модель обустройства общества на основе личной свободы, человеческого достоинства и гражданской ответственности.

Сегодня некоторые мои коллеги, на мой взгляд, совершенно справедливо, череду следующих друг за другом кризисов объединяют в один совокупный, называя его цивилизационным. Он, действительно, даёт о себе знать абсолютно во всех областях личного и общественного бытия людей – в экономике, финансах, производстве материальных благ и торговле ими, в развитии социальных процессов в отдельных странах и на планете в целом, в культуре, образовании, здравоохранении. Даже в духовной сфере, в межнациональных и семейных отношениях. Если это так, то и причина у совокупного тотального кризиса должна быть общая. Сумеем нащупать её, появится и перспектива преодолеть цивилизационный кризис. На мой взгляд, его коренная причина состоит именно в том, что свой созидательный ресурс исчерпала как раз система управления, в которой решения принимаются от имени или по поручению большинства, а не по соображениям мудрости и целесообразности.

В середине девяностых, когда вся страна была в раздрае, старое разрушили, а новое почему-то не созидалось, в стране развернулась бурная дискуссия на тему о национальной идее.

Вот, мол, найдём такую идею, и тогда сразу всё образуется, появится ясность цели и сплачивающая мощь. Предложения выдвигались самые различные, но ни одно, на мой взгляд, на воплощение национальной идеи не тянуло. Я даже посвятил этой теме целую книжную главу под названием «Несколько откровенных тезисов о так называемой “национальной идее”».[35] Чтобы эта идея стала движущей и мобилизующей силой, она не в умах должна родиться, а вызреть в недрах национального характера, дать о себе знать в тот самый важный для народа момент, когда его судьба, действительно, встаёт ребром.

Сегодня, считаю, такой момент настал. Во всяком случае, совершенно ясно, что будущее страны связано не с возрождением Великой и Могучей Державы, не с повседневным духовным и нравственным торжестве Православия, не с импортированным демократическим правопорядком, а с воплощением народной воли, в которой заложена национальная природа российских людей – самим свободно, без натуги и принуждения принимать решения о собственной жизни и жизни страны и нести за принятые решения личную ответственность.

Иными словами, заложенная в природе национального характера идея народного самоуправления вышла на уровень исторического запроса. А следом за ним и воплощения.

***

P.S. Чем чаще меня посещает мысль о В. Путине не просто как о конкретном политике, но как концептуальном продукте специального политического проекта, тем убедительнее она для меня становится.

Исторический смысл и целесообразность этого проекта состоит, прежде всего, в том, что он пришёлся на тот период, когда демократическая система управления страной продемонстрировала свою полную несостоятельность. Кто сегодня не доволен установившимся в России режимом утилитарно-прагматического авторитаризма, должен адресовать свои претензии не В. Путину, а Б. Ельцину. Именно он «сдал» Россию В. Путину в декабре 1999 года со всеми «демократическими потрохами». Уверен, убедить Б. Ельцина пойти на этот шаг, поставивший во главу государства мало кому известного человека, выращенного в недрах КГБ, могли в ту пору только два человека – Е. Примаков и А. Вольский.

ГЛАВА ВТОРАЯ.

Разных кризисов много, причина у всех одна.

За несколько столетий в сознании людей прочно укрепился стереотип, что наилучший способ управления обществом – «демократия». В этом контексте часто ссылаются на высказывание У. Черчилля: «демократия – наихудший способ управления, если не считать всех остальных». На момент высказывания это суждение в принципе было справедливым. Ничего лучшего, даже в эскизах, практика не предъявляла. Но логика высказывания вовсе не отрицает возможность появления такой альтернативы. Универсальных панацей, пригодных для употребления всегда и везде, на все случаи жизни не бывает. Всему рано или поздно приходит конец.

Далеко не сразу, но в конечном итоге я всё-таки пришёл к выводу, до тех пор пока мир и человечество будут исходить из убеждения что успех гарантирует лишь дальнейшее расширение, углубление и совершенствование представительной модели демократии планете из той полосы разнообразных и многочисленных кризисов, выпавших на нашу долю ев рубеже веков и тысячелетий, не вырваться. Основной причиной абсолютно всех обрушившихся на нас бед, - это отживший свой функциональный век способ управления.

Беру на себя смелость утверждать: «Демократия умерла. Ей на смену приходят режимы стандартизованной прагмакратии».[36] Таким был заголовок одной из посвящённых этот теме публикаций ещё в августе 2000 г. в «Независимой газете». В статье практически речь шла далеко не только о России. В ней я, наверное, впервые откровенно высказал мысль, что В. Путин это лучшее, единственное, а главное, последнее из того, что демократия как способ управления дала России. Дальше, правда, под предлогом её же улучшения, расширения и совершенствования, всё пойдёт на убыль, пока в стране вообще не утвердится утилитарно-прагматический авторитетный режим, а вслед за ним не осуществится переход к самоуправлению.

Причём речь не о России, здесь демократия даже не успела родиться. Умерла как таковая, как форма власти и управления обществом. Более того, она превратилась в обузу, которая только сдерживает общественно-политический и социально-экономический прогресс. Она – демократия – теперь уже никому не подмога: ни России, ни Монголии, ни Бурунди. Прогресс человеческой цивилизации в отличие от командных велосипедных гонок замеряется по результатам лидеров, а не аутсайдеров. Здесь, кто не успел, тот опоздал навсегда.

Уже давно ни одно из государств, которые принято считать демократическими, в хрестоматийном смысле таковыми не являются. В них никто не считает, что власть правит от имени большинства. Демократические процедуры в этих странах обрели ритуальный характер. Там уже спокойно можно между празднованием юбилейного дня рождения королевы и парламентскими выборами ставить знак равенства. Реального воздействия на текущую жизнь ни то, ни другое не оказывает. Шоу – оно и есть шоу. Вся полнота полномочий сосредоточена в руках исполнительной власти.

На рубеже второго тысячелетия демократия обнаружила свою нетехнологичность, затратность и громоздкость. Наружу вышел главный генетический порок демократии – посреднический иждевенческо-паразитический характер, скрытый до поры до времени процедурными заморочками.

Функциональная деградация демократии началась именно с того, что она чем дальше, тем больше стала отрываться от насущных интересов конкретных людей, от их чаяний, от стремления строить всю жизнь по завещанным Богом и предками нормам добра, совести и справедливости.[37]

Генетическая суть, как самих людей, как и всего, что они впоследствии создают собственными руками и умами закладывается при рождении. Дальше генетические задатки либо развиваются, вплоть до высоких степеней совершенства, если в этом развитии воплощается суть, либо деградирует, вплоть до полного вырождения, когда связь генетических задатков с их природным предназначением оказывается утраченной.

Нечто подобное случилось с демократией. До какого-то момента она успешно развивалась, набирала силу, служила интересам людей, пока не впала в старческий эгоистический маразм, решив, что она сама себе цель, само себе средство её достижения.

Вот как это в самых общих чертах происходило. Родилась демократия в древнегреческих полисах на заре человеческой цивилизации, то есть в городах-государствах, где важнейшие решения принимались общим голосованием граждан, собиравшихся на главной городской площади по зову вечевого колокола. Эту демократию называли непосредственной или прямой. Здесь было всё ясно и понятно – вот люди, вот принятое ими решение. Сами приняли, сами исполняют.

С течением времени на смену городам-государствам пришли государства-городов, распластавшиеся на огромных территориях с многочисленными населёнными пунктами. Здесь уже всех в одном месте по вечевому зову не собрать. В один день все дела не обсудишь, нужного решения всеобщим голосованием не примешь. С течением времени в целях совершенствования системы государственного управления решили для этого созывать только доверенных лиц-делегатов. Сначала одного из каждых десяти, потом от каждой сотни, тысячи, десяти тысяч. Жизнь очень скоро показала, что собирать делегатов дело тоже затратное: едва успевают разъехаться, приняв одно решение, как уже нужно собираться для принятия другого. От созыва сессий доверенных делегатов перешли к выдвижению депутатов, объединённых на постоянной основе в высших органах демократической власти – законодательных собраниях.

Постепенно претерпевал перелом и подход, как к выдвижению кандидатов в депутаты, так и процесс их избрания. В практику стали вводиться определённые ограничительные цензы – оседлости (избирать и быть избранным могут только коренные жители), имущественный (права стать кандидатом и быть избирателем предоставляются только людям с определённым достатком), половое (к участию в выборах допускались исключительно мужчины), образовательное ( только грамотные), расовые (только светлокожие).

В конечном итоге, дело дошло до того, что правом выдвигать кандидатов в депутаты ограничили партийным цензом, исключили и право голосовать за каждую кандидатуру персонально, осталось право – за целый партийный список.

Короче, шаг за шагом от первозданного смысла демократии урезались кусочек за кусочком, пока сами выборы не превратили в формальную процедуру, в ярмарку тщеславия, а органы представительной власти, в доходные места, за которые, чтобы их занять, надо ещё и заплатить немалые деньги. Сегодня бюджеты избирательных компаний исчисляются миллионами. Платят, естественно, не за то, чтобы служить людям честью и правдой. Платят за доступ к большому бюджетному пирогу, за право снимать ренту с каждого принятого решения, за возможность под прикрытием депутатской неприкосновенности, действовать за пределами норм и правил, установленных законом, которые во все времена обслуживали интересы только господствующих классов.

Произошло это по одной простой причине – переход от гражданской, непосредственной, прямой демократии к депутатской, представительской неотвратимо привёл к тому, к чему всегда приводит любое доверительное управление, любое посредничество. К работе только на себя, на собственные интересы и личное благополучие.

Было время, причём весьма продолжительное, когда демократия с её делегированием полномочий от избирателя депутату была продиктована объективными обстоятельствами. Уровень образования населения, его культуры, средств общения, связи и информации при тогдашнем состоянии науки и техники были таковы, что без переадресовки прав и полномочий было не обойтись.

Иными словами, отказ от прямого волеизъявления граждан был вызван организационно-технологическими, а не принципиальными соображениями. Приоритет непосредственного участия в обсуждении и принятии решений оставался непререкаемым. Кстати, величайший античный мыслитель Аристотель почитал за честь получить от самоуправлявшихся городов-полисов заказа на создание для них конституций. Таких документов он написал более 100, ему же приписывают инициативу называть граждан, кто отказывающихся от непосредственного участия в обсуждении и принятии решений, «идиотами». Спрашивается, что за нужда оставаться идиотами и по сей день?

Теперь, в эпоху сверхзвуковых скоростей, торжества образования и внедряющихся в повседневную жизнь интернет-технологий, функциональный смысл демократического представительства стал анахронизмом, нонсенсом. На поверку оказывается – примеров тому тьма, – что мы выбираем отнюдь не самых умных и достойных, а наиболее циничных и наглых.

На протяжении нескольких веков мир находился в полосе разного рода революций, качественных преобразований, начиная с технических и технологических, заканчивая политическими, информационными, нейрогенетическими. Всё это время человечество нащупывало магистральный путь развития, примерялось к разным вариантам и альтернативам, продвигалось вперёд способом проб и ошибок. Иногда добивалось успехов, которые порой выглядели как провалы и катастрофы. Здесь нужен был такой общественный механизм управления и власти, который бы не позволял миру совершать слишком рискованные рывки и кульбиты. Из этой исторической потребности, из гражданской осмотрительности и осторожности, психологически присущей людям, и родилась демократия – система «сдержек и противовесов», «разделения властей», «приоритета большинства над меньшинством».

Но это не могло продолжаться до бесконечности. Рано или поздно главный стратегический выбор должен был быть сделан. Мы как раз и стали свидетелями этого выбора. В глобальном состязании за будущее победили идеи либерализма, частной собственности и личной свободы. Так зачем же теперь эти идеи сдерживать, что за нужда им что-либо противопоставлять?! Вспомните уже процитированное на этот счёт высказывание отечественного провидца и философа Н. Бердяева.

В недрах самой демократии, как того требует объективная логика исторического процесса, давно уже сформировался совершенно новый механизм управления и власти, который поглотил – если угодно, пожрал – демократию изнутри. В лоне демократии, лишь сохраняя её внешнюю атрибутику, родилось и окрепло качественно новое общество «услуг и потребления», в основе которого лежит не идеология принятия коллективных решений, а логика достижения конкретного результата. Я называю эту логику идеологией «стандартизированной прагмакратии».

За годы существования демократии мы узнали, вычислили, определили, сколько чего человеку надо, чем его жизнь должна быть обеспечена, в каких условиях ему надлежит жить, чем пользоваться, как перемещаться относительно неподвижных предметов, как строить свои отношения с другими людьми и государством. Все эти нормы, принципы и параметры давным-давно стандартизированы, кодифицированы и даже конституированы, многократно подтверждены международным опытом, воплощены в соответствующих хартиях, конвенциях, договорах, соглашениях. Здесь уже нечего обсуждать, нужны воля, силы и ресурсы, чтобы исполнить. Демократия растрачивает эту волю, силы и ресурсы на процедурные дискуссии и процессуальные формальности.

Обратите внимание: в процессе создания Объединённой Европы меньше всего говорилось о демократии, её институтах, принципах и перспективах. Упор был сделан на возможностях будущих членов Сообщества оказывать услуги и удовлетворять потребности. Не очень-то вписывается в рамки традиционных представлений о демократии и факт существования сначала «большой семёрки», а следом и «большой двадцатки», ставших по сути дела, мировым правительством. Обе структуры утвердились явочным порядком и правят миром отнюдь не по демократическим законам и правилам. Это ещё один аргумент в пользу того, что, если идея изжила себя по сути, она становится непригодной и функционально.

Конечно, в нашей стране расстаться с демократией, так ею и не попользовавшись, грустно и обидно. Надо, наконец, понять, что демократия – не более чем одна из возможных форм управления, а не способ разрешения всех возникающих противоречий и проблем, что она не венец творения, не божий дар на все времена, а опорные ходунки для малолетки. Демократия помогла человечеству пережить сложнейший период становления мира, выбора им стратегического пути развития. Честь ей и хвала. Но теперь пришло время услуг и потребления, время стандартизированного, кодифицированного прагматизма.

Исчерпала демократия не только своей идейно-политический, но и организационно-административный ресурс.

Если взглянуть на сегодняшний мир под этим углом зрения, становится понятно, почему большинство намеченных целей оказывается недостигнутыми, а принимаемые решения неэффективными: они все ориентированы на использование демократического ресурса управления, прежде всего, в его представительской версии. Время управлять по доверенности и по поручению безвозвратно ушло.

Существование партий, предназначенных для захвата и удержания власти, утратило политический смысл.[38] Иного предназначения у них нет. И, тем не менее, партии, как создавались, так и продолжают создаваться, модифицируются так называемые политические системы, включающие союзы, общественные ассоциации, разного рода комитеты содействия и противодействия, разнообразные Общественные палаты возникшие под флагом становления и развития гражданского общества.

На самом деле, всё это имитация и обман, пригодные только для того, чтобы грабить страну и наживаться за чужой счёт. В западных странах эти процессы протекают завуалировано, как бы деликатнее. Им есть чем, – за счёт накопленного богатства, опыта и высокого уровня бытовой культуры, – компенсировать утрату демократией реального управленческого ресурса.

Чем дальше, тем больше становится очевидным, утвердившиеся за века методы и принципы представительной демократии сегодня обслуживают только карьерные интересы, мздоимство, чиновничье высокомерие и бездушие бюрократии. Ежели при всём изложенном кому-то всё таки не хватает аргументов для того, чтобы расстаться с демократией с уважением и даже почтением, как мы провожаем коллег по работе на заслуженный отдых, повнимательнее приглядитесь к тому, как зарекомендовала и в чём проявила себя зрелая демократия, имеющая за своими управленческими плечами многовековой опыт.

Только не надо при этом за неудавшийся собственный эксперимент перекладывать вину на предшествующий коммунистический тоталитарный режим, на который у нас теперь принято сваливать ответственность за любые неудачи. В нашем распоряжении при переходе от коммуно-советского тоталитаризма к строительству новой России, были абсолютно все демократические способы и методы управления, многократно и в разных условиях опробованные и доказавшие свою эффективность. Казалось бы, бери и пользуйся. Начиная с щадящего массажа и заканчивая шоковой терапией. У нас же, как рубили сплеча во все времена, так и продолжают рубить: вчера с коммунистическим размахом слева, теперь – с либеральной оттяжкой, справа. Только люди, как щепки, в разные стороны летят, чтобы затем попасть ещё и на растопку.

Как распорядились российские реформаторы святым для демократии принципом – правом на частную собственность?! Сначала всё национальное богатство обнулили, затем по мошеннической схеме ваучерной приватизации отдали на разграбление. В 1917 году коммунистические ниспровергатели практически сделали то же самое, но с намерением поделить, либеральные реформаторы – присвоить. Иными словами, как в знаменитом кино: красные пришли грабят, белые пришли тоже грабить начали. Приведите хоть один пример из всемирной истории, чтобы фактическое обогащение узких групп шло такими высочайшими темпами, как у нас! С российскими олигархами ни один Джон Морган не сравнится.

Были периоды, когда число российских скороспелых миллиардеров за год удваивалось. Как если бы они одолжили на этот год чудодейственные фразы сказочных персонажей: «без труда и без науки попади мне прямо в руки» или «по щучьему веленью, по моему хотенью».

Смена исторических вех и общественных отношений происходят, в конечном итоге, не от того, что люди изобретают колесо, паровоз, открывают электричество и получают в своё распоряжение радиоволны или энергию атомного ядра.

В основе исторического прогресса человечества лежат морально-этические, духовно-нравственные цели и интересы. Демократия победила, и многие века обеспечивала странам и народам высокий уровень управления до тех пор, пока провозглашённые цели сохраняли хоть какую-то ощутимую связь с вдохновляющими людей идеями правды, свободы, совести, справедливости.

Но парадоксы исторического развития по законам диалектической спирали на новом витке вновь поставили человечество перед теми же задачами, которые, казалось бы, демократией были уже решены.

Сегодня на повестке дня вновь оказался вопрос о праве людей самим решать свои проблемы и проблемы страны. Расстояния перестали быть препятствием для непосредственного участия в принятии решений, все ограничительные цензы отменены, необходимость передачи своих законных прав и полномочий посредникам изжили себя не только с функциональной, но и морально-этической точки зрения.

В принципе открытий на этом поприще ожидать не приходится, более того, на уровне деклараций всё давно уже решено. В конституциях стран, которые принято считать цивилизованными, таких какФранция и США, к примеру зафиксировано, что суверенитетом верховной власти обладают сами граждане. Соответствующая статья, указывающая на суверенное властное верховенство народа, есть и в Российской Конституции.

Но вот беда: посреднические структуры, административные, парламентские, партийные, вроде бы созданные по воле и по поручению граждан, на самом деле, защите их интересов не служат и к достижению общественно значимых целей не стремятся.

Никаких механизмов, открывающих возможность прямого участия граждан в принятии решений в подавляющем большинстве наиболее развитых демократических стран не создаётся, не учреждается, не формируется. Эти функции делегируются парламентам, депутатским собраниям, муниципалитетам, управам.

Последние несколько лет в России власти заявляют о решительном намерении искоренить коррупцию, которая год от года растёт в беспрецедентных объёмах и масштабах. К сожалению, борьба с этим вопиющим злом вполне заслуживающим считаться государственным преступлением, идёт лишь выборочно и эпизодами: там схватили мздоимца за руку, здесь пресекли корыстные поползновения, у соседей уличили крупного чиновника в получении «отката» и так далее… Коррупция же, всё больше обнажая коренные качества системного порока, как процветала, так и процветает.

Не удивительно. Родовые пороки её существования не истреблены. И состоят они в том, что органы управления, созданные на демократических принципах, совмещают в одном кресле сразу две функции. Принятие решений и их исполнение.

Пока эти две функции не будут разделены, коррупцию не искоренить.Принимать решения должны сами граждане, их суверенные объединения, а претворять в жизнь – органы исполнительной власти.

Ожидать, что такие управленческие преобразования будут осуществлены сверху самими властями – бессмысленно. Власть и чиновничество не в состоянии реформировать себя изнутри. На властном верху прекрасно понимают, за счёт чего они существуют и чем кормятся. Демонстративно наказать кого-нибудь из зарвавшихся коллег – особенно если этот «кто-нибудь» не удосужился должным образом замаскировать своё мздоимство – ещё куда ни шло. Но посягать на систему ни – ни! Для нынешних столоначальников система «стол сдал – стол принял» «свята».

Однако исторический выход из сложившейся ситуации существует. Можно даже сказать, всегда существовал. Но возможность воспользоваться им ограничивалась уровнем зрелости общественного сознания, гражданского мужества и личной ответственности.