Томмазодисер ДжованннидиГвиди/Мазаччо

1401 – 1428 гг. Мазаччо, Джотто, Караваджо – тройка самых топовых живописцев. Мазаччо оживил человеческие фигуры и пейзаж. Во Флоренции с 1417 года. Получил прозвище Мазаччо – простоваты, наивный. Он был непрактичный, рассеянный. В 1422 году вступил в цех врачей и аптекарей, куда входили и художники.

Предполагаемый автопортрет Мазаччо. Тут он неуклюжий, простоватый.

Он радикал, настоящий революционер.

317 х 667 см. Ц. Санта Мария Новелла. «Троица» 1426 – 27 гг. Буонфреско. Самую главную революционную роль играет архитектурная конструкция, которая позволяет читать фреску как продолжение капеллы. Иллюзия глубокого, прекрасно оформленного, идеального архитектурного пространства.Церковь готическая, а пространство – древнеримское. ВО Флоренции пока что такого пространства нет, но оно уже появляется в умах. Считается, что Брунеллески вдохновил Мазаччо на подобного рода трактовку фрески и на прием точного следования линейной перспективы. Все гармонично, упорядоченно. Фреска удивительно суровая, трудная для глаза. Здесь нет ничего улыбчивого, женского, романтичного. Абсолютно реальное прочтение священной истории. Ты буквально этим потрясен, ты убежден, что все по-настоящему. Все живые, объемные, тяжелые, из плоти и крови. Они двигаются, под их одеждами есть тело. Донаторы ничуть ни меньше, чем святые. Иерархия между ними стерта.

Санта Мария дель Кармине. Капелла Бранкаччи. 1425 – 28 гг. Главное произведение Мазаччо. Мазаччо умер, заказчика выгнали из города ->фрески не были закончены. Заканчивал в 1480-х гг. ФилиппиноЛиппи. С Мазаччо работал Мазаллино – мастер старой формации, который под влиянием Мазаччо стал немножко отклоняться в сторону изменений. Фрески расположены в 2 яруса.

Главный сюжет – деяния апостолов, главный апостол – Петр. Есть еще и 2 ветхозаветные сцены. Сохранились фрески весьма хорошо. Что-то написал Мазаллино. что-то Мазаччо, что-то вместе писали.

Изгнание из рая. Мазаччо. Первая живая движущаяся обнаженная фигура. Впервые появляется тень. Создание идеального человеческого тела. Эмоции джоттовские. Есть ориентирование на античность, особенно в фигуре Евы (Венера стыдливая). Прекрасно чувствуется костяк, мышцы. Походка настоящая.

Прародители. Мазолино. Не новаторство. Есть некий объем, пропорционально их может быть даже можно сравнить. Анатомия не точная. В них нет костяка, нет напряжения мышц. Сказка. Нежность, красота, но жизни нет.

Чудо со статиром. 255 х 598 см. В одной композиции несколько разновременных эпизодов. Мазаччо дат такое реальное прочтение фигур и пространства, которого у Джотто никогда не было. Фигуры двигаются, под одеждой чувствуется тело, есть тени, все не похожи друг на друга. Уже настоящий пейзаж как среда для жизни фигур. Мазаччо дает чудо, не постижимое разумом, ка реалистическое событие. Нет ничего такого, что не было бы доступно нам, людям. Речь идет в первую очередь о героизме людей. Из мистики – только нимбы, но они тоже своеобразные – как металлические тарелки, которые парят над этими людьми. Они тяжелые и в ракурсе. Каждая личность индивидуальна, но это – не портреты. Люди с железной волей. Очевидно, что прообраз «коробки» - рельеф св. Георгия Донателло.

Петр, исцеляющий больных своей тенью. Композиция совершенно новаторская. Вектор движение – не параллельно раме, а наискось. Он прорывает плоскость. Диагональная композиция. Никто из современников это не воспринял, потому что это было уж слишком новаторским. Интересно показан портрет исцеления – один еще сидит, другой поднимается, третий уже стоит. Изображена реальная улица Флоренции. Сзади еще античная колонна, непонятно откуда взявшаяся.

Крецение неофитов. Нет архитеткуры, но етсь великолепное изображение гор и погодных условий. Горы голые. В реке – коленопреклоненный юноша, которому на голову льет воду апостол. Справа изображен дрожащий от холода юноша. Вазари им восхищался – все, как в жизни. Вновь идеальная структура человеческого тела. З а апостолом – зрители. Мазаччо вводит в священное изображение реальных людей, не только донаторов.

Мазаччо умер очень рано – в 27 лет. По легенде, Брунеллески воскликнул: «О, как много мы потеряли!». Смерть его в какой-то степени оборвала движение нового. В другом отношении, несмотря на раннюю смерть, Мазаччо сделал так много, что его загадки оказались вдохновением для последующих художников. он дал программу развития.

Подлинным наследником Мазаччо стал Микеланджело.