Кризис в образовании и воспитании

Кризис общества сказался на авторитете АПН. Попытка руководства академии в апреле 1955 провести совещание с 200 учителями в рамках подготовки к отчетно-выборному собранию привела к неприятным результатам: критике по всем вопросам[629]. Однако государство и АПН не могли реализовать, например, требование дифференцированного подхода к учащимся. Политическое руководство определяло бюджет образования по «остаточному принципу», соответственно были настроены и его руководители.

Наиболее активные педагоги шли дальше: учитель из Московской области И.Д. Коржев написал работу «О положении в педагогической науке» и в течение 1954 года трижды побывал с ней на приеме у заведующего отделом школ ЦК КПСС. Коржев заявил, что неуспеваемость и второгодничество за 25 лет не устранены, потому о педагогической науке можно говорить только в кавычках. Учитель предлагал сделать акцент на обучение методам приобретения знаний, критиковал систему Коменского, обращая внимание на ее «буржуазную» ограниченность. Завотделом не рекомендовал монографию к изданию: книга-де, написанная в 1952 году, устарела. На самом деле возмущение чиновника вызывала совокупность идей автора и нежелательные последствия обсуждения книги: во время рассмотрения монографии на президиуме АПН дискуссия вышла за рамки педагогических проблем. Вице-президент АПН М.А. Мельников, действительные члены академии, профессора И.Ф. Свадковский и К.Н. Корнилов не просто дали положительную оценку рукописи Коржева, но обвинили И.А. Каирова в занятии монопольного положения в науке, которое он и его группа осуществляли при помощи «лицемерия, грубого обмана, интриг, хитрости», и списали на министра все неудачи образования. «Надо быть крепкими людьми, чтобы при этом условии сохранить принципиальность, научную честь, совесть, человечность», — эмоционально писал Корнилов. Каиров не нашел ничего лучшего, как заявить правду: он всего лишь проводит «политику партии, правительства». Для Корнилова это был еще один повод ударить по оппонентам: сослаться на критику Маленковым монополизма в науке (работы Сталина уже старались не упоминать) на XIX съезде партии и заявить, что партия не могла проводить подобную политику[630]. Партийные же чиновники считали, что школа дает детям «не искаженные знания», нужные строителям коммунизма, справляется с задачей подготовки учащихся к поступлению в ВУЗы и техникумы[631] — обсуждать нечего.

Учительницу М. Колычеву (Колачеву?) из г. Сталино тоже волновала неэффективность работы системы образования. Правительство прислало ей письмо-отписку, и в феврале и июле 1955 года[632] она попыталась воздействовать на руководство через писателей Фадеева и Кассиля. Министерство, считала педагог, так и не объяснило, что такое политехнизация; «б) как сделать, чтобы % успеваемости поднять и не врать при этом». Тем временем, волновалась педагог, оторванность от практики АПН, бюрократизм, плохая подготовка учителей способствовали сохранению «педологических извращений» и неразвитости теории коммунистического воспитания. Подчеркивая возрастающий индивидуализм подростков, разрыв с коммунистическими — в понимании людей того времени — традициями: с уравнительностью, простотой и скромностью людей в нищем обществе, учительница намекает на буржуазный характер изменений: «Период 46-47 год — 50-51… было время, когда мы садили огороды, одежда: ватник, спецовка, кепка, считались вполне приличной и для студента и для преподавателя ВУЗа… Еще не были забыты пионерские песни («Наш паровоз», «Конница Буденного» и проч.), но все это постепенно отмирало и заменялось другими вкусами: «Копать девочке? Это же тяжело, она у меня больная». Боян — это для села, а нам пианино…Слова «боец за коммунизм» заменились словами «хорошая девочка». Вышло из употребления и слово товарищ, гопак и русскую заменили танго, фокстрот… На словах они дома помогают, а на деле барышни-белоручки. У девочек иное назначение, чем у мальчиков. И вот из веселого жизнерадостного народа стали расти барышни»[633]. Если в антикапиталистическом рассказе Горького «Жрец морали», считала Колычева, заменить слово «мораль» на «коммунистическое просвещение», то «получится точная копия того, что у нас происходит в этой области в последние 15 лет». Для провозглашения подобных идей надо было иметь смелость или не отдавать себе отчета в том, что делаешь. Судя по почерку и содержанию письма, отдельные мысли которого переходили в бред, Колычева писала в состоянии невроза, словно иллюстрируя мысль В. В. Розанова, что после 15 лет работы в школе учителя становятся инвалидами. Однако это не мешало ей говорить правду, произнести которую еще не могли психически здоровые и такие осторожные коллеги.

Следы педологических извращений и перерождения Колычева находила и в детской литературе: критиковала повесть Кассиля «Ранний рассвет» и просила не писать произведения об отдельных героях со строгим разделением на положительных и отрицательных. Подобная линия, по наблюдениям педагога, способствовала поддержанию негативной традиции: «заладит» учитель про отсутствие способностей у одного ученика, про талант другого — пропали дети: «первый веру в свои силы теряет, а второй работать бросает». Изображение «любви» в книгах не выдерживало никакой критики: «Вообще в этом вопросе «педагоги» дошли до раздельных школ и особых свойств у мальчиков и девочек, а вы, писатели, загипнотизированные ими, перестали видеть правду жизни, заставляете подростков говорить и поступать как им совсем не свойственно. Игра в любовь возраста 11-18 лет, ранние и часто неудачные браки, аборты, бросанье своих детей отцом-матерью — это следствие нашего неуменья организовать воспитание в коллективе». Ее недовольство вызывало и создание школ для детей «бомонда». В качестве панацеи Колычева просила показывать воздействие коллектива на «единицу (героя)»[634].

Во всей этой истории стоит отметить тот факт, что Колычева и Коржев продемонстрировали лучшие качества советских граждан: гражданственность, совестливость, альтруизм, обеспокоенность положением дел в своей сфере, стремление осмыслить происходящее и изменить мир к лучшему. Однако бюрократическая система управления по-прежнему мешала педагогам реализовать свои качества в полной мере.