Отзывы о серии «Сестры по лоскутному одеялу» 4 страница

– Не сомневаюсь. Если что, могу присмотреть за детьми в день экзаменов, только скажи. – Она выпрямилась. – Итак, в полдень, у Сператти. Если поедешь с нами, машину поведет Дат. Если нет, мы ждем тебя там.

Каблучки Эмми застучали по кафельному полу, и Мартин снова остался наедине со своим чувством вины.

Забет была бы им недовольна. Будь она жива, она бы так ему и сказала. Но Мартин никогда не думал, что на горизонте появится семья Ханны со своими проблемами и заявит на нее права. Когда Забет уехала из своей общины, все ее связи с родными оборвались. Ее отвергли, и на этом история завершилась. Конечно, в угоду общине Забет могла отказаться от того, что любила больше всего на свете – она могла бы перестать слушать и исполнять музыку, но она этого не сделала.

Ясно одно: через два с половиной года голоса из прошлого Ханны вновь заговорили. Она этого не ожидала, но ей пришлось на это отреагировать.

 

Глава 6

 

Не зная, чего ждать от предстоящего дня, Ханна покатила тележку из продуктового магазина к своей машине.

Разумнее всего было бы вернуться в Оулз Перч и повидаться с Люком. Она уже не сомневалась, что Daed не захочет помочь ей, и знала, что вторым и наилучшим вариантом остается ее брат. Но она еще не разговаривала ни с ним, ни с Мэри, и потому не знала, как они встретят ее. Тем не менее Люк – старший сын Лэппов, и если он встанет на ее сторону, это поможет... наверное.

Она открыла багажник и поставила в него два пакета с продуктами и сумку со льдом в большую сумку-холодильник, которую захватила с собой из Огайо. Затем она установила сумку с непортящимися продуктами на дно багажника. Поскольку она не хотела питаться в кафе и ресторанах и не могла готовить в отеле, этот вариант в данной ситуации был самым разумным. С йогуртом, молоком, фруктами, овощами и несколькими сэндвичами она продержится, пока не вернется к Мартину.

Она не разделяла любви Мартина к ресторанам, даже если бы деньги для нее не были проблемой, но пока проблемой были и деньги. Если бы Ханна позволила Мартину положить деньги на ее счет, она бы ни в чем не нуждалась, но ей нравилось жить в рамках бюджета, хотя ей приходилось во многом себя ограничивать. Закрыв багажник, она вытащила из кармана платья ключи от машины. Выезжая с парковки, она услышала громкий хлопок, словно машина на что-то наехала.

Быстро глянув в зеркало заднего вида, она поняла, что только что раздавила какую-то бутылку. Она хотела остановиться и проверить колесо, но потом решила, что все в порядке, и передумала.

Ханна снова отметила про себя, как сильно отличался пейзаж окрестностей при подъезде к дому с восточной стороны.

Пока она жила тут, в этой стороне ей бывать не приходилось, но теперь она ориентировалась и здесь тоже. Она повернула на мощеную дорогу, которая проходила мимо дома бабушки Пола, и попыталась понять, как проехать на дорогу, ведущую к дому родителей. Эти две дороги были параллельными, и обширные владения Кэти Уодделл, а также земли Лэппов находились между ними, но где дорога, их соединяющая?

Ханну охватила дрожь. На нее напали именно на той мощеной дороге, что огибала дом бабушки Пола сзади. Ханна увеличила громкость радио и заперла дверцы машины.
В этот момент она заметила бабушку, проверявшую почтовый ящик, и решила остановиться. Из всех людей, которые не хотели бы ее видеть, Кэти Уодделл, должно быть, занимала одно из первых мест. И все же неуверенность Ханны уступила место желанию повидаться с бабушкой Пола, объяснить свою позицию и отвергнуть отвратительные слухи, которые о ней распространялись. Она посмотрела на навес для автомобиля, который находился в пятистах метрах от дороги. Один быстрый взгляд подсказал, что дома никого нет, кроме бабушки, поэтому Ханна притормозила и повернула в ее сторону.

Опершись на трость, бабушка обернулась, чтобы увидеть, кто направляется к ее дому. Она наклонила голову набок и брови ее сдвинулись.

От этого знакомого движения у Ханны потеплело на сердце. Она выключила мотор и вышла из машины. Вдруг осознав, что не знает теперь, как обращаться к бабушке, Ханна сняла солнечные очки.

– Здравствуйте.

– Ханна?

Она кивнула.

– Можно поговорить с вами минутку?

– О, Ханна, иди сюда. – Бабушка поманила ее рукой, и Ханна подошла. Бабушка обняла ее свободной рукой и крепко прижала к себе.

– Тебе не следовало уезжать так надолго. Не следовало. – Услышав ее чуть хрипловатый голос, Ханна была рада, что остановилась.

Бабушка целую минуту держала Ханну в объятиях.

– Как ты? – Она сделала шаг назад. – Дай-ка я на тебя посмотрю.

Ханна встала в позу и раскинула руки. Они обе засмеялись.

– Выглядишь прекрасно. Чересчур современно на мой вкус, но хорошо. – Кэти махнула рукой в сторону дома. – Довези меня до веранды, и мы выпьем по чашке чая и поговорим.

Поскольку рабочий день был в самом разгаре, Ханна с удовольствием решила посидеть с бабушкой, не боясь, что к ней может приехать Пол.

Бабушка села в машину и затащила вслед за собой трость.

– Очень симпатичная машина.

– Можно сказать, что я приобрела ее по бартерной сделке.

– На тебя это похоже. Как ты умудрилась приобрести ее таким образом?

Ханна объяснила, почему она уехала именно в Огайо, и рассказала, что Мартину нужен был человек, который возил бы Забет по делам. Рассказывая об этом, она старалась не сообщать никаких подробностей о своей личной жизни. Они вошли в дом и продолжили разговор за чашкой чая. Бабушка ни словом не обмолвилась о Поле, и Ханна была благодарна ей за это. Они беседовали на нейтральные темы, а также об учебе Ханны и ее работе. Несмотря на свое желание объясниться, Ханна не могла заставить себя заговорить об изнасиловании или беременности.

Бабушка поставила свою чашку на блюдце.

– Итак, ты приехала из-за трагедии в семье Эшей, или это простое совпадение?

– Да, я приехала по этой причине.

– Как дела у Сары?

– Я не совсем уверена, что могу...

– Как всегда, рот на замке, Ханна? – Бабушка подняла цветастый чайник, предлагая еще чаю.

Эти слова ударили по больному месту. В прошлом у Ханны было немало секретов.

– Спасибо, мне достаточно.

Бабушка поставила чайник на стол.

– После твоего отъезда твоя сестра стала сама не своя. Приходила сюда и искала ребенка. Однажды мы с Полом вернулись из церкви и застали ее в гостиной, сидящей на полу с разбросанными вокруг детскими вещами. Мой внук поговорил с ней, как мог, не раз предлагал обратиться к специалистам, но твой Daed этого не хотел.

– Как ни странно, я намерена изменить отношение Daed к этому вопросу. – Ханна поднялась. – Мне было так приятно повидаться с вами, но пора идти.

Бабушка встала, тяжело опираясь на трость, торопливо взяла со стола какой-то листок бумаги и протянула Ханне.

– Оставь свой адрес и пиши мне, хотя бы два раза в год. И называй меня бабушкой, а то, вижу, ты никак не можешь решить, как ко мне обращаться.

Удивленная тем, что бабушка заметила ее увертки, Ханна улыбнулась.

– Бабушка, я так была рада повидаться с вами!

Ханна написала Кэти Уодделл свой адрес и номер сотового телефона, вышла из задней двери и через веранду прошла на улицу. Довольная тем, что провела какое-то время с бабушкой Пола, она поняла, что неожиданно обрела в лице этой старой женщины друга, и это немало ее удивило. Она села в машину, включила мотор и дала задний ход.

Послышался глухой стук, потом еще.

Ханна остановилась, затем снова двинулась задним ходом по асфальтовой дороге от дома к шоссе. Стук стал сильнее и быстрее по мере того, как она набирала скорость. Остановившись в сотне метров от дома, Ханна осмотрелась, но не увидела ничего, что могло бы стучать. Она выключила мотор и вышла из машины. Все выглядело нормально. Она обошла машину кругом. Увидела спущенное колесо и едва сдержалась, чтобы не пнуть его.

Она еще никогда не меняла колеса у машины.

 

* * *

Пол слушал последние новости о своей домашней церкви, которые рассказывала ему Доркас. Чаще всего он ходил в церковь вместе с бабушкой, реже с семьей и Доркас в Мэриленде. Но теперь эту привычку придется изменить.

– Так вот, старик Мает стоял рядом с задней дверью в церкви, когда Норена вбежала вовнутрь, испуганная желтым жакетом, наткнулась прямо на него и сбила его с ног.

– Надеюсь, он не слишком ругал ее за это. – Пол притормозил машину и повернул к дорожке, ведущей к бабушкиному дому. – У Норены аллергическая реакция...

Ханна.

Она склонилась над правым передним колесом своей машины, откручивая болты. Рядом с открытым багажником на земле стояли большой пакет, видимо, с продуктами, и сумка-холодильник. Пол взглянул на Доркас, а она посмотрела на него. Он сделал движение головой в сторону машины.

– Это Ханна.

Доркас посмотрела в ту сторону, и ее губы мгновенно побелели.

– Вот так встреча.

Пол покачал головой.

– Пусть это тебя не тревожит. Я отвезу тебя к бабушке, а потом подойду к ней.

– Пол, не надо.

– Это нужно сделать. Ты сама это знаешь. – Пол по траве объехал машину Ханны, которая стояла посреди узкой подъездной дороги к дому. Ханна взглянула на них, но Пол не разобрал выражения ее лица за солнечными очками.

Подъехав к дому, он вышел из машины, обошел ее, открыл дверцу и помог выйти Доркас. Проводив девушку в дом, он вернулся и направился к подъездной дороге.

Ханна подняла глаза.

– Все в порядке, но все равно спасибо.

Несмотря на ее усилия, болт не поддавался.

Пол подошел ближе, полагая, что Ханна отойдет в сторону и позволит ему помочь, но она не сдвинулась с места.

– Я сказала, все в порядке. Ты и так достаточно много для меня сделал. Поверь. – Ханна произносила эти слова сквозь стиснутые зубы, изо всех сил налегая на ключ. Наконец болт поддался, и она потеряла равновесие. Она чуть не упала, но, упершись ладонями в асфальт, удержалась, встала и принялась откручивать следующий болт.

– Ханна, мне очень жаль.

– Я знаю. – Она кивнула. – Ты даже не представляешь, насколько хорошо я знаю, как тебе жаль. – Она открутила последний болт и отряхнула ладони.

Сейчас она была несправедлива к Полу, но он не собирался защищаться и оправдывать свою реакцию в тот роковой день.

– Я... я тогда понял, что ты говоришь правду, и вернулся... Но ты уже села на поезд, и никто не знал, куда ты поехала.

Ханна закончила работать ключом и швырнула его на землю.

– Никто не знал. Верно? Значит, никто не знал. – Напрягшись, она пыталась снять колесо. – Ты можешь врать кому угодно, включая себя самого. Ври на здоровье. Какая мне разница? – Колесо соскочило, и она упала на бок, поднялась и поставила колесо рядом с машиной. – Ты же не хочешь со мной разговаривать. – Теперь, насадив запасное колесо на спицу, она пыталась закрепить его.

– Может, и не хочу, но я все равно здесь.

– О да, ты здесь. А я встала поперек дороги. Прости, если не упала в обморок при виде того, как ты стремился увидеть меня.

– Какой смысл что-то говорить, если ты не веришь ни единому моему слову.

Устав от попыток установить колесо, Ханна положила его на землю.

– Вот именно.

– Но, может, ты позволишь мне хотя бы помочь установить колесо?

– Будь уверен, скорее я оставлю эту машину здесь и до конца жизни буду ходить пешком.

– Ну что ж, тебе, видимо, легко все бросить и уйти, так что в этом нет ничего удивительного.

Ханна встала на колени рядом с машиной и снова взялась за колесо.

– У меня были хорошие учителя. – Поставив, наконец, колесо на место, она вытащила из кармана болт.

– Пол! – С крыльца бабушкиного дома послышался дружелюбный голос Доркас.

– Да, Доркас?

– Ты не мог бы мне помочь, пожалуйста.

– Да, конечно. Сейчас подойду.

Лицо Ханны блестело от пота, платье покрылось маслянистыми пятнами. Пол даже представить не мог, чтобы Доркас могла вот так упрямиться в чем-то.

– Видишь, некоторые люди умеют просить о помощи, когда им что-то нужно.

Ханна медленно поднялась на ноги.

– Ну что ж, если она доверила тебе свою жизнь, ей нужно научиться просить о помощи других людей.

– Очень просто сделать вывод, что во всем виноват я один, Ханна. Ты мне напоминаешь своего отца, и, если задуматься, это печально. – Пол повернулся и направился к дому.

– Да, вот именно, Пол. Я стала такой, потому что похожа на своего отца. Но это не имеет никакого отношения к делу.

Ничего не сказав в ответ, Пол вошел в дом.

Доркас стояла у дверей, бледная и напряженная.

– Чего ты хочешь?

Она вручила ему банку с майонезом.

Пол открыл крышку.

– Мне нужно побыть одному.

Он поднялся к себе в комнату. Как он мог закончить разговор с Ханной на такой неприятной ноте? Трудно поверить, что он так легко поддался ее настроению. Она имела право ненавидеть его. Она обманывала его, это правда, но она была всего лишь семнадцатилетней девочкой, пережившей сильное потрясение, и он ни в чем ее не винил. Кроме того, она имела полное право не верить его словам.

Если бы он вел себя рассудительно, он бы объяснил исчезновение денег с их общего сберегательного счета. Он подошел к окну и стал рассматривать грунтовую дорогу позади бабушкиного дома, дорогу, по которой Ханна приходила к нему летом каждый раз, когда имела возможность. Он был виноват даже в том, что Ханна оказалась тогда на той дороге. Мучаясь оттого, что только что произошло между ними, он прислонился к оконной раме: «Боже, прости меня».

Увидев Ханну сегодня и поняв, что заставило ее уехать более двух лет назад, Пол наконец уяснил для себя, почему все это время ждал ее возвращения.

Он был ее должником.

Он готов был уплатить любую цену, которую она потребовала бы, потому что именно он стал причиной крушения в ее жизни. Но любовь к ней за все эти годы утратила силу, потому что из девочки, в которую он когда-то влюбился, она превратилась в ту, которую он едва узнал. Она слишком многое скрывала, и он оставил ее тогда, когда ему следовало быть с ней рядом, но вот, прошли годы, они снова встретились, и им нужно обрести прощение для себя и друг для друга.

 

* * *

Ханна швырнула спустившее колесо и домкрат в багажник, потом поставила туда холодильник и сумку с продуктами. Продолжая дрожать всем телом, она села за руль, надеясь, что запасное колесо не соскочит, как только она заведет мотор.

Мне бы только выехать отсюда.

Ее взрывной темперамент, вероятно, застал Пола врасплох. Она подавила в себе желание заплакать. Даже в мыслях она никогда не допускала, что позволит себе быть такой несдержанной, бросая в него колючие и острые слова.

Доехав до главной дороги, она включила первую скорость.

Слезы слепили глаза. После всех этих лет, когда она надеялась, что больше никогда его не увидит, все вышло еще хуже, чем она ожидала. Намного хуже.

Но что он делал здесь в рабочее время? Раньше он никогда не приезжал к бабушке посреди рабочей недели, кроме Дня благодарения или летних каникул. Надо же ему было появиться здесь именно сегодня!

Ханна застонала, в бессилии откинув голову на подголовник и чувствуя себя абсолютной идиоткой.

Но что еще хуже, она позволила ему увидеть свои переживания, и теперь сердилась на него еще больше. Намного больше. На всю жизнь больше.

– Идиотка. – Она нажала на акселератор. Ей нужно было успокоиться, и потому она поехала объездными путями.

Вскоре она оказалась рядом с домом Лэппов, однако не остановилась. Грунтовая дорога. Она притормозила на дороге, огороженной частоколом, по одну сторону которой росли деревья, а по другую расстилались пастбища. По этой дороге она ходила к Полу, и с ним тогда были связаны все ее надежды. Свернув на участок земли под паром, что находился за домом бабушки, она остановила машину и выключила мотор.

Ее сердце колотилось от быстрой езды, и не только от встречи с Полом, но также и от места, на котором она находилась. Ханна глубоко вздохнула и вышла из машины.

Именно на этом месте начались ее кошмары. Она закрыла лаза и почувствовала, как по щекам побежали жгучие слезы. Казалось, она никогда не освободится от этого. До своего возвращения в Оулз Перч она думала, что в результате той работы, которую с ней провели в кризисном центре, и ее помощи другим женщинам, ее способности разобраться с прошлым, новой любви и обучению в школе медсестер, последствия того нападения остались позади и больше не скрывались в подсознании, отравляя ее своим ядом.

– Что со мной происходит сегодня, Отец? Я думала, я достаточно Тебе доверяю... Я думала, что отдала в Твои руки все свое разочарование и гнев. – И даже когда она молилась, внутри нее все кипело и бурлило. И, словно яростного выпада против Пола было недостаточно, она снова почувствовала прилив гнева, словно попала в старую ловушку.

Но она не может так просто уехать. Саре нужна ее помощь, и Ханна должна убедиться в том, что сестра получит все необходимое. Было ясно, что Сара оказалась в ловушке внутренней психологической неуравновешенности так же, как Ханна была заключена в ловушку своих обстоятельств. В таком состоянии нельзя оставлять никого. Никого.

В ее памяти всплыл мужской голос: «Долго мне ехать до мощеной дороги?»

Ханна сжала кулаки: «Бог обратит во благо то, что было предназначено мне во зло, и после этого я стану еще сильнее, чем прежде. Еще лучше, чем прежде! Ты слышишь меня?»

Она поворачивалась кругом, во весь голос выкрикивая эти слова молчаливым окрестностям.

А потом подняла голову к кристально-голубому небу, ощущая надежду, которую мог дать только Бог.

 

Глава 7

 

Люк сидел на месте возницы, а Мэри рядом. Он направил лошадь к грунтовой дороге, где за несколько минут до этого видел Ханну. Когда она проехала мимо дома Лэппов, он подумал, что, может, она направляется к тому домику, в котором должны были жить они с Мэри, к домику, который община построила для них, пока они выздоравливали после несчастного случая.

Вскоре он снова увидел машину Ханны, припаркованную у обочины дороги; на подъездную дорогу к его домику Ханна не свернула. Она стояла спиной к нему и, наклонившись, что-то рассматривала у передней части машины. Почему она остановилась там, на грунтовой дороге?

Когда Люк притормозил повозку, Ханна повернулась, увидела его, выпрямилась и пошла ему навстречу. Чем ближе она подходила, тем больше Люк осознавал, как мало Ханна походила на себя прежнюю. И дело было не только в том, что она стала женщиной и носила платье и прическу, принятые у Englischer. Он никак не мог понять, что именно так сильно отличало ее от прежней Ханны.

– Привет. – Она смотрела на него, вертя в руках солнечные очки.

– Ты только посмотри на нее. Совсем взрослая. Когда я последний раз видел тебя на вокзале, ты была бледнее простыни и вся тряслась, как осиновый лист.

Она улыбнулась.

– Да, и я выжила. – Она сунула очки в боковой карман и прижала руки к платью, сильно испачканному спереди. – А потом жизнь наладилась.

Чувствуя неловкость, как подросток, пытающийся скрыть свои истинные чувства, Люк не мог оторвать от Ханны взгляда.

– Люк, – протяжно окликнула Мэри.

– Ах, да, прости. – Он спрыгнул и помог своей отяжелевшей жене сойти с повозки.

Мэри споткнулась, когда ее ноги коснулись земли, и Люк поддержал ее. Мэри смотрела на Ханну так же пристально, как Люк. Взгляд Ханны обратился на ее живот, и лицо Ханны осветилось едва заметной улыбкой. Мэри подошла к подруге, и обе женщины крепко обнялись.

Глядя, как дрожит жена, Люк понял, насколько сильно она все это время тосковала по своей подруге, а ведь она никогда не говорила ему об этом.

Когда Мэри и Ханна отстранились друг от друга, на лице Мэри снова возникло то же выражение неуверенности и недоумения. Люк указал рукой на волосы Ханны и ее платье.

– Я видел тебя мельком на похоронах, но... ты не живешь жизнью простого народа?

Ханна покачала головой.

– Нет.

– На вокзале ты была одета в платье простой женщины.

– Конечно. У меня с собой было только удостоверение личности без фотографии. Но оно признается годным только при наличии соответствующей одежды амишей. Ты думал, что все это время я жила по обычаям простого народа?

– Я на это надеялся.

Казалось, между ними возник непреодолимый барьер неловкости. Совершенно ясно, что сестра Люка стала для них чужим человеком.

Мэри улыбнулась.

– Надеюсь, у тебя есть другие платья, симпатичнее и чище, чем это, или теперь у вас так модно?

Ханна пригладила руками свое испачканное платье.

– Мне пришлось поменять колесо.

Что ей пришлось поменять? Люк внимательно посмотрел на машину.

– Ты умеешь менять колеса?

– Нет, но я вычислила, как это сделать... надеюсь, я все сделала правильно. Если нет, то я пойму это, когда новое колесо отвалится.

Мэри обняла мужа.

– Хватит задавать вопросы, лучше обними сестру. Я знаю, ты хочешь этого.

Люк снова посмотрел на Ханну, словно пытаясь определить, изменилась ли она внутри так же, как изменилась внешне. Он двигался напряженно и скованно, будто недавно упал с лошади. Тем не менее он подошел и обнял ее.

– Наверное, есть кое-что похуже, чем жизнь по обычаям Englischer, хотя я и не уверен в этом. – Он крепче прижал сестру к себе. – Я так по тебе скучал. И не вздумай снова уехать, не оставив адреса. – Он сделал шаг назад. – Ya?

Ханна кивнула.

– Подождите минутку.

Она вернулась с визитной карточкой.

– Здесь номер моего сотового телефона и мой рабочий телефон. Звоните, и я отвечу.

Мэри протянула руку за карточкой.

– Она не потеряется, если будет храниться у меня.

– Эй, – смеясь, запротестовал Люк.

Ханна дала и ему карточку.

– Возьми и ты тоже, и мы увидим, как ты ее сохранишь.

– Спасибо. – Люк прочитал, что там написано. – Так ты работаешь на этого доктора Лемана?

Ханна кивнула.

– Доктор Леман – прекрасный человек, каких больше не  сыщешь.

– Пол сказал, что твоя фамилия теперь Лоусон. – Люк поднял глаза от визитной карточки. – В тебе, похоже, нет ничего от прежней Ханны.

– Забет помогла мне измениться...

– Забет? – прервала Мэри, переворачивая карточку, словно пытаясь найти там ответы.

В глазах Ханны появилось печальное выражение, но она улыбнулась.

– Забет – это сестра-близнец нашего Daed, о которой он

никогда не рассказывал. Она почти тридцать лет жила в изоляции от своей общины, и... я провела с ней последние полтора года ее жизни. В мае она умерла. Когда я приехала к ней, Забет помогла мне изменить фамилию.

– Изменить фамилию? – Люк попытался подавить невольную обиду. Никому не следует менять Богом данное имя, потому что оно предназначено для конкретного человека. – Тебе было стыдно называться амишем?

– Люк! – упрекнула его Мэри, встревожено глядя на мужа.

Ханна вздернула подбородок, глядя Люку прямо в глаза.

– Я изменила фамилию вовсе не поэтому, на самом деле у меня было на то несколько причин. Главное, я хотела все оставить позади и начать жизнь с начала. В этом ты хочешь меня обвинить? – Люк прикусил язык, пытаясь взглянуть на ситуацию ее глазами. – Послушай, я не хочу спорить или защищаться. Что сделано, то сделано, и Сара попросила меня приехать домой.

Учитывая, что Ханна приехала впервые после долгой разлуки, Люк тоже не хотел с ней ссориться.

– Я почти уверен, что Daed считает, что ты замужем.

– Неважно, что он считает и что он чувствует по этому поводу. Пока я не замужем, но скоро выйду.

Люк сдвинул назад шляпу и почесал затылок, пытаясь понять, где здесь лежит граница между правильным и неправильным.

– Если он узнает, что ты не замужем, он попытается уговорить тебя вернуться домой и принять веру. И если этого не произойдет, он станет обвинять самого себя и сделает жизнь Mamm еще сложнее.

Мэри вложила в его руку свою ладонь.

– Тогда, может, не нужно ему ничего говорить?

Люк вертел в руках свою шляпу, разглядывая сестру. Наконец, он кивнул.

– Наверное, не стоит. Пока.

Прошло несколько минут, прежде чем чувство неловкости отступило и Ханна жестом показала на выпирающий живот Мэри.

– Я вижу, твои детские мечты сбываются.

Щеки Мэри порозовели.

– Я весь мир отдала бы за эту мечту, хотя теперь приходится носить очень широкие платья.

– Когда ребенок должен родиться?

– В ноябре, накануне Дня благодарения. – Мэри погладила живот. – Я так разволновалась от радости, что готова была поместить объявление в «Budget».

В это время лошадь подтолкнула Мэри мордой. Мэри покачнулась, и Ханна подхватила ее, а лошадь в это время громко заржала. Мэри подпрыгнула от неожиданности, а Ханна и Люк громко рассмеялись. Ханна вытащила из кармана платья связку ключей и нажала на брелоке кнопку. Багажник машины открылся. Ханна вытащила оттуда пакетик с маленькой чищеной морковкой и открыла его.

Люк погладил морду лошади.

– Ты всегда возишь с собой угощение для лошадей?

Ханна положила себе на ладонь морковку.

– Я купила кое-какие продукты, чтобы не ходить в ресторан, пока я здесь.

– Ты приехала на неделю? – спросил Люк.

Ханна покачала головой.

– Нет, мне нужно уладить дела Сары и вернуться в Огайо. У меня семья, которой я нужна, но это еще не все: каждый день, который я здесь провожу, уменьшает мои шансы благополучно окончить в декабре школу медсестер. Кроме того, кому-то приходится заменять меня на стажировке в клинике. Если я пропущу занятия в среду и четверг, я могу много потерять.

– Стажировка в клинике?

– Это что-то вроде практической работы или дежурства, но только в больнице.

Мэри удивленно подняла брови.

– Ты этим занимаешься помимо работы на доктора Лемана?

– Да, каждый студент должен отработать практические часы в выходные через неделю, а в течение недели я работаю с доктором Леманом в соответствии с моим учебным расписанием.

Мэри взглянула на Люка, и в ее зеленых глазах отразилась тревога.

– И у тебя еще семья? Неудивительно, что ты так долго не приезжала. У тебя не было времени даже скучать по нам.

Люк переступил с ноги на ногу.

– Чего именно ты хочешь для Сары?

Я... я думаю, она нуждается в профессиональной помощи, Люк.

Он ничего не ответил.

Ханна посмотрела ему прямо в глаза.

– Тебе тоже нужно вникнуть в эту ситуацию. Нежелание признать действительное положение вещей не избавит нас от проблем, и тогда Саре ничем нельзя будет помочь.

– Я не совсем понимаю, что ты надеешься успеть сделать для Сары, пока ты здесь, но Daed не разрешит никаких консультаций. Пол разговаривал с Daed на эту тему вскоре после твоего отъезда, и я бы не советовал тебе начинать все снова.

Мэри прикоснулась к его руке, подняв на него глаза.

– Если это Сара занимается поджогами, то у нас нет выхода, и нужно попытаться помочь ей. – Она взглянула на Ханну. – Семья старается следить за ней, не позволяя ей уходить из дому, но родители уже устали от попыток удержать ее подле себя.

Люк надел шляпу.

– Я не думаю, что это Сара поджигает дома. У меня нет доказательств. Только догадки. Да, с ней не все в порядке, но на нее не похоже, чтобы она могла причинить кому-то боль.

У Ханны на лбу пролегли резкие морщинки.

– Ну, что ж, в свое время она немало навредила мне, причем совершенно осознанно. Но была ли причина просто в сестринской зависти, я не знаю. – Она посмотрела на дорогу в сторону дома Лэппов. – Думаю, мне пора поговорить с Daed.

В любом случае, нужно повидаться с ним до отъезда. Я понимаю, что разговор будет не из легких, но что делать...

– Я встану на твою сторону, если ты думаешь, что так надо, – сказал Люк.

– Будет здорово, если ты и Мэри будете где-то рядом, но сначала дай мне поговорить с ним наедине. Насколько я знаю Daed, мои шансы на успех увеличатся, если я не попытаюсь привлечь на свою сторону других людей, как он думает, восстанавливая их против него.

Люк глубже натянул шляпу.

– Звучит разумно.

Он был уверен, что Мэри захочет пообщаться с Ханной наедине, но он не мог позволить, чтобы Мэри села к Ханне в машину. Если Daed увидит свою невестку в машине со своенравной дочерью, очень скоро на пороге дома Люка появится епископ с упреками и призывами, чтобы Мэри исправилась, да и его это тоже коснется.

– Ты знаешь, мне нужно сходить в старую мастерскую, чтобы забрать арендную плату. – Люк забрался в повозку. – Мэри, побудь здесь, я скоро вернусь.

Жена улыбнулась ему.

– Хорошо.

Ханна протянула руку Мэри. Склонив друг к другу головы, они разговаривали так, словно не было этих лет разлуки.

 

Глава 8

 

Шум машины на дороге заставил Сару бросить дело, которым она была занята, и направиться к задней двери. Звук упавшей на пол тарелки нимало ее не обеспокоил.

– Сара, – послышался голос Mamm, перекрывавший шум стиральной машины. – Ты не можешь все оставить только потому, что тебе в голову пришла новая мысль.

Сара остановилась, повернулась назад и посмотрела на упавшую металлическую тарелку и размазанные по полу взбитые яйца.

– Прости.

Она выбрала правильное слово. Она в этом уверена. Ей казалось, слова несли в себе достаточно веса, чтобы многое изменить, просто нужно было подбирать правильные слова. Не возвращаясь и не пытаясь убрать за собой, Сара выскочила из дому через заднюю дверь.