Отзывы о серии «Сестры по лоскутному одеялу» 17 страница

– Я почему-то уверена, что ты не собираешься раскаиваться, Пол Уодделл.

– Как говорит Ханна Лоусон, «ты думаешь»? – В его глазах сверкали озорные искорки. – Ты все правильно решила с Мэри. И теперь у нас только добрые вести.

Он жестом указал на кресло, и они оба сели.

– Твой Daed в приемной. Люк сказал ему, что ты приедешь, и он просил меня привезти его сюда, чтобы он мог встретиться с тобой.

Ханна удивленно подняла брови.

– Ты же сказал, что у вас только хорошие новости.

Пол сосредоточенно смотрел на свои сложенные руки, потом на его лице появилась улыбка.

– Я никогда не считал тебя склонной к легализму, Ханна. – Он медленно перевел взгляд на Ханну и посмотрел на нее так, как смотрел годы назад, когда он так мягко, так нежно обращался с сердцем молодой девушки и не просил даже поцелуя, хотя жил в круговороте студенческой жизни.

Однако они целовались...

Захваченная вихрем новых воспоминаний, Ханна затаила дыхание. Она вспомнила, как стояла под ноябрьским дождем, желая, чтобы все было иначе и чтобы их любовь не была запретной. Сквозь сгущавшуюся тьму она разглядела его грузовик. Он приехал в Оулз Перч, чтобы побыть с ней несколько минут после долгих месяцев разлуки, не имея возможности с ней связаться. Дверца машины открылась, и он выскочил наружу. Игнорируя все правила приличия, она сбежала с холма и обняла его. Он склонился к ее шее и даже осмелился поцеловать ее в мокрую, холодную щеку. Она еще крепче прижалась к нему и, помнится, все боялась, что это сон. Но его крепкие, нежные руки прикоснулись к ее лицу, он ладонями обхватил ее за обе щеки, и улыбка разгладила напряженные черты его лица. Потом он наклонил голову и поцеловал Ханну в губы. По ее телу пробежала волна тепла и силы. Ее первый поцелуй. Такой сильный...

– Ханна. – Голос Мартина вернул ее к действительности.

Она вскочила на ноги.

– Привет. – Она вложила свою ладонь в его руку, мгновенно отбрасывая все мысли о Поле. Ее жизнь, ее семья, ее мечты теперь связаны с мужчиной, стоявшим рядом.

Пол встал.

Острый взгляд Мартина скользнул по нему, прежде чем обратиться к Ханне.

– Какие-то проблемы? – Он мягко высвободил руку и положил ее ниже талии, на поясницу Ханны. Напоминание о ее реальной жизни. Той, которую она построила, несмотря ни на что. Жизни, которую он помог ей обрести.

– Нет, все в порядке. – Она немного виновато улыбнулась ему.

Его профессиональные манеры снова проявились, и он ничем не выказал в ответ даже намека на теплоту.

Пытаясь снять напряжение, Ханна обратилась к Полу.

– Пол, познакомься с Мартином Палмером. Мартин, это Пол Уодделл.

В зеленых глазах Мартина на секунду вспыхнуло раздражение, но затем он коротко кивнул.

– Пол.

Держа левую руку на пояснице Ханны, он протянул правую руку Полу.

Пол пожал протянутую руку.

– Легко нашли это место?

– Нет, но боюсь, будет трудно найти отель высшего класса. – Черты Мартина стали резкими, и он взглянул на часы. – Почему ты не поднимешься наверх и не повидаешься с Мэри, пока не слишком поздно?

Пол жестом показал дорогу. По пути к лифту они миновали несколько групп людей и невольно стали говорить тише.

По-прежнему держа руку на пояснице Ханны, Мартин нажал на кнопку вызова.

– Уже почти девять. Я уверен, к больным в такое время не пускают, так что нам нужно поторопиться. – Он говорил тихо, и Ханна знала, что он ждет от нее кивка в знак согласия.

Но она не ответила.

У ее ближайшей подруги детства и ее родного брата родилась девочка. Ханна всей душой жаждала отметить это событие, она хотела увидеть радость на их лицах, когда они держат ребенка на руках. Это значило много больше, чем просто быть членами одной семьи, кроме того, Ханна знала, как им помочь. Это значило, что нужно набраться сил и сохранить их на те дни, когда покажется, что надежда увядает. И она не хотела торопливо пробежать через это событие.

В лифт вошли только они втроем. Пол нажал на кнопку четвертого этажа, и двери закрылись.

Мартин прислонился к стене, разглядывая Пола с легким пренебрежением.

– Ну, как плечо?

Выражение лица Пола оставалось непроницаемым.

– Все в порядке.

Мартин закатил глаза.

– Кто бы сомневался.

Ханна переводила взгляд с одного мужчины на другого.

Джентльменские приветствия кончились. Она ясно видела плохо скрываемое настроение Мартина. Ему было безразлично состояние плеча Пола. Он хотел, чтобы Пол понял: он знает все. И односложный ответ Пола провел четкую границу – правда, она не поняла, вокруг чего – но теперь она уже узнавала эту откровенную, прямо в глаза, непреклонную сторону Пола.

Она слегка нахмурила брови, пытаясь молча дать понять Мартину, чтобы он вел себя прилично, но тот проявил полное равнодушие к ее посланию.

– Пол сказал, что здесь мой Daed.

Мартин чуть заметно кивнул. Двери открылись, и Ханна вышла из лифта, за ней след в след вышел Мартин. Пол пошел впереди, тогда Мартин дернул ее за руку, и она остановилась.

– Может, перестанешь флиртовать с ним у меня на глазах? – Он говорил шепотом, но она ясно могла различить в его голосе ярость.

Она покачала головой.

– Я... я...

– Я прекрасно видел, что происходило в вестибюле, Ханна, – ты глаз от него не отрывала.

Что она могла сказать ему? Сказать правду, что иногда она просто не может находиться рядом с Полом?

Мартин пошел в том же направлении, что и Пол, но того уже не было видно. Они прошли совсем немного, когда Ханна вдруг поняла, что не знает номера палаты Мэри. Повернувшись, чтобы пройти к посту медсестры, она увидела отца, шедшего ей навстречу.

– Daed... – Она одернула платье. – Познакомься с Мартином Палмером. Мартин, это мой отец, Зеб Лэпп.

– Добрый день. – Тон Мартина не был ни холодным, ни теплым. У него не нашлось никакого уважения к ее отцу, к человеку, который серьезно усложнил жизнь Забет после того, как она, будучи крещеным членом церкви, решила покинуть общину.

Не выказывая ни возмущения, ни обиды, ее отец молча посмотрел на Мартина, прежде чем пожать ему руку.

– День добрый. – Отец Ханны не имел никакого представления о том, кто такой Мартин, не знал, что его сестра Забет посвятила свою жизнь воспитанию этого человека.

Морщинки на лице отца разгладились от улыбки.

– Прошло уже два дня, а Люк до сих пор чуть не лопается от счастья, что стал Daed. Он говорит, что малышку можно видеть только ему и Мэри до тех пор, пока ты и этот меннонит... – Он не закончил предложения, виновато опустил голову, а потом снова посмотрел ей в глаза. – Пока ее не посмотрите ты и Пол.

– Что? Я не знала об этом.

– Поскольку немногие приходят сюда, чтобы навестить роженицу, это не столь важно. Они все дождутся, когда Люк и Мэри вернутся домой, и тогда придут посмотреть на девочку. – Он поднял голову, внимательно разглядывая дочь. – Это ты велела Мэри вызвать машину и приехать сюда?

Ханна замерла, и ее мозг заработал с бешеной скоростью. Казалось, он спрашивает искренне. Он был явно озабочен противоречивыми событиями, которые произошли два дня назад, – машина «скорой помощи», операция, Люк и Мэри, не разрешающие войти в палату, пока Ханна и Пол не зайдут туда. Несмотря на смятение и таинственность, он, похоже, нисколько не осуждал Ханну.

– Да, я.

Daed поправил зимнюю шляпу.

– Ничего больше не хочешь сказать?

Она покачала головой.

– Нет.

Отец продолжал смотреть на нее.

– Тебя трудно понять, дитя. Когда ты была маленькая, – он опустил руку на расстояние чуть более полуметра от пола, – совсем крошечная, ты уже была более независимой, чем половина мужчин, которых я знаю. И умной. – Он фыркнул. – Ты меня всегда пугала. Тебе надо было видеть себя тогда. На это стоило посмотреть. Все твое детство я колебался между чувством гордости за тебя и страхом, что ты отвернешься от Бога. – Он потер свои грубые, заскорузлые руки. – «Я сама». Это первые слова, которые ты выучилась говорить. И не только это говорила, но и делала.

Он помолчал, и в его глазах отразилась боль.

– Я никогда не хотел стать причиной твоего отступления от Него. Я думал, что помогаю тебе оставаться на своем месте. Подчиняясь своему высшему призванию.

– На свете нет большего призвания, чем свобода во Христе.

– Но я твой отец. Я имел право решать, где тебе следует быть, как следует одеваться и действовать. – Он опустил глаза. – И с кем тебе следует быть.

Решив сказать все, что у нее на уме, и как можно мягче, Ханна усилием воли заставила себя не повышать голос.

– Но когда должна проявиться ответственность родителя, чтобы он мог отпустить своего ребенка и дать ему возможность найти путь, уготованный ему Богом?

Отец вздохнул и снял шляпу.

– Мне есть что сказать, и я могу сказать это сейчас, если ты не против.

– Давай, говори.

– Когда я настоял, чтобы ты поговорила с церковными лидерами, прежде чем разрешить тебе вернуться домой от Мэри, я думал, что помогаю тебе снять позор с твоего имени. Я был уверен, что они услышат тебя и скажут, что ты ни в чем не виновата, но потом на собрании я узнал, что ты за моей спиной встречалась с Полом и что-то скрывала от меня. Тогда я так рассердился, что поверил, что ты меня обманывала во всем, включая вечер, когда случилось то, чего нельзя называть. Я решил, что ты в тот вечер боролась с Полом, а когда бежала домой, упала и порезала ладони. Я подумал, что все твои слезы и проблемы из-за того, что ты чахнешь по нему. Такое случается, когда родитель узнает, что его ребенок лгал ему. – Он глубоко вздохнул, теребя шляпу в руках. – Но оказалось, что было неправильно приводить тебя на встречу с церковными лидерами. Я только хотел, чтобы ты сказала правду и чтобы мы не уподобились язычникам, которым безразлично, где и как воспитывать ребенка вне брака, но мне и в голову не пришло, что ты повернешься и уедешь, не дождавшись, когда мы что-нибудь придумаем.

Все это время Ханна стояла перед ним, понимая, что ей нужно простить человека, который сыграл в ее горе и бедствиях такую же значительную роль, что и насильник. Минутная стрелка на настенных часах с оглушительным тиканьем отсчитывала минуты. В голове было пусто, и Ханна не могла найти нужных слов. Среди простого народа неумение прощать было равносильно лишению шанса на спасение.

Она должна была произнести «я прощаю», и человек уже сам должен был разбираться с оставшимися обидами.

Но она молчала.

Она чувствовала, как рука Мартина сзади слегка подталкивала ее. Он хотел, чтобы она заговорила. Взглядом потребовав, чтобы он прекратил, она отошла от него в сторону.

– Это все, что я хотел сказать. Может, ты подумаешь немного, и мы потом поговорим.

Неужели ее отец не собирается прочитать ей проповедь о том, что она рискует своим спасением?

– Да... хорошо. – Стоя на ослабевших, как у новорожденного теленка, ногах, она поцеловала его в щеку.

Глаза у него затуманились.

– Ну давай, иди. – Он рукой указал в глубь коридора.

Она взглянула на Мартина.

– Со мной все в порядке. Иди, сделай так, как хочет Люк. Я посижу с твоим папой.

Daed сел в кресло.

Мартин вытащил из кармана мелочь и направился к автомату с напитками.

– Хотите чего-нибудь, мистер Лэпп?

Ханна пошла по коридору, и их голоса стали приглушенными. Пройдя немного, она увидела ожидавшего ее Пола рядом с одной из палат. Когда она подошла ближе, он положил руку на ручку двери, собираясь ее открыть, но потом остановился.

– Ханна, несмотря на все трудности, с которыми связан твой приезд, Люк и Мэри очень благодарны, что ты отложила все свои дела и приехала.

Ханна понимала: Пол хотел сказать, что, какую бы цену ей ни пришлось заплатить в отношениях с Мартином, оно того стоило, и Люк и Мэри ей за это благодарны. Однако Мартин был совсем не таким, каким он показался Полу. Он был глубоким и прекрасным человеком, и если она сейчас начнет его защищать, Пол все равно ей не поверит.

Ничего не ответив, Ханна сама открыла дверь. Мэри сидела на кровати, облокотившись на взбитые подушки, с молитвенным чепцом на голове и крошечным ребенком на руках.

Она широко улыбалась, источая вокруг такую радость, что Ханна почувствовала эту силу.

Люк пересек комнату и обнял Ханну, чуть не задушив ее.

– Как я смогу отблагодарить тебя?

Она схватила его за руки.

– О, мне нужно подумать и решить, и тогда я буду требовать благодарности годами и десятилетиями.

Люк засмеялся.

– Да, договорились.

– Смотри, – хриплый голос Мэри было трудно узнать.

Она возилась с одеяльцами, в которые был завернут крошечный ребенок.

Ханна подошла с одной стороны кровати, а Пол с другой, и все стали смотреть на новую жизнь в руках Мэри. Она подняла дочь к Ханне, отчего ребенок заплакал.

Ханна взяла малышку из рук матери.

– Shh, Liewi, Ich denk nix letz. Yа? – Она покачала ребенка, показывая, что все в порядке, и новорожденная успокоилась.

Люк, надувшийся от гордости, уже не помещался в своей рубашке. Он стоял, блаженно улыбаясь.

– Мы хотели назвать ее Ханной.

Ханна застыла.

– Что? Нет. Не смейте...

– Но потом мы решили дать ей такое имя, чтобы воспитывать ее было намного легче, чем тебя, – поддразнила ее Мэри.

– Чем меня? – усмехнулась Ханна. – А что ты скажешь насчет себя?

Мэри засмеялась, потом схватилась за живот и застонала.

– Ой, не смешите меня. Мне больно.

Люк подошел к Ханне и приложил палец к ладошке дочери.

– Мы сделаем все, что можно, чтобы повести ее по жизни, но что касается того, кто она есть или кем она станет, –что будет, то будет. И все равно она моя дочь, как и Его дочь, независимо от ее выбора жизненного пути. Мы назовем ее Аманда. Это имя значит «достойная быть любимой».

– Отлично, – прошептала Ханна, восторгаясь крошечной девочкой у нее на руках. Она снова с горечью подумала, что у нее никогда не будет детей, и немного расстроилась при мысли о днях рождения и каникулах ее племянников и племянниц, которые она пропустит. Они с Мэри довольно долго изливали чувства над ребенком, потом Ханна обошла кровать и передала крошечного ребенка Полу.

Пол держал девочку так, словно прежде не раз брал на руки малышей, и Ханна не сомневалась, что так оно и было. У его сестры были дети, как, впрочем, и у его многочисленных друзей и родственников. Высокий, мускулистый Пол казался гигантом по сравнению с крошечной новорожденной.

Ханна повернулась к Люку.

– Если ты хочешь сделать мне приятное, я хотела бы, чтобы вы с Мэри познакомились с Мартином.

Новорожденная снова забеспокоилась, и Пол передал ее матери.

Люк посмотрел на Пола, потом кивнул.

– Конечно, приведи его.

Выйдя в коридор, Ханна увидела Мартина, прислонившегося к стене. Она поманила его рукой. Он подошел, но она продолжала стоять на месте, глядя ему прямо в глаза.

– Что касается Пола в фойе, мне следовало бы быть осторожнее и вести себя приличнее. Прости.

Мартин стал поглаживать тыльной стороной пальцев ее руку, но остановился.

Что с ним происходит?

Мартин вздохнул.

– Я знаю.

В отличие от предыдущих споров и разногласий, на этот раз Ханна не получила ни понимающей улыбки, ни поцелуя в лоб.

– Мы сегодня уйдем отсюда?

– Да, уже скоро. Но сначала я хочу, чтобы ты познакомился с Люком и Мэри. – Она взяла его под локоть и поцеловала в щеку. Он оставался непреклонным и молча смотрел на нее. Затем медленно повернул ее руку ладонью вверх и ткнул пальцем в центр, показывая, где находится его сердце. Закрыв своей рукой его руку, она тем самым ответила ему. Она не хотела, чтобы его сердце было в другом месте.

Наконец, он глубоко вздохнул, и она увидела на его лице слабую улыбку.

Ханна держала его за руку, пока они шли по коридору.

– Они назвали девочку Амандой, и это совершенно очаровательный ребенок.

 

Глава 31

 

В офисе доктора Лемана за закрытыми дверьми Ханна вскочила на ноги и стала вышагивать по комнате.

– Я не хочу этого знать.

Доктор Леман соединил пальцы обеих рук вместе.

– Я не ожидал такой реакции.

– Когда я очнулась после комы, вы сказали, что у меня не может быть детей.

– Нет, я сказал, что ты вряд ли сможешь их иметь, не подумав, что «вряд ли» означает для тебя полное отсутствие такой возможности. Хотя учитывая, какой ты была юной и смущенной, мне следовало давным-давно прояснить этот факт. Он постучал пальцем по последнему изданию медицинского журнала, который лежал перед ним в раскрытом виде.

– Здесь напечатана статья, где сообщается, что через несколько лет после выздоровления женщины в твоей ситуации и твоем возрасте могут забеременеть без медицинского вмешательства.

– Почему вы мне это говорите?

– Я думал, что обрадую тебя, а если нет, тогда тебе тем более нужно знать, не так ли?

Он рассудил правильно, но эта информация только усложнит ее отношения с Мартином. Ханна шлепнулась в кресло.

Доктор Леман поставил локти на стол.

– Хочешь поговорить о своей реакции на эту новость?

Ханна покачала головой. Как бы ей хотелось, чтобы эта новость означала для нее жизнь, любовь и радость. А вместо этого смятение и... возможно, споры и компромиссы.

– Ханна, я действительно думал, что ты обрадуешься.

– По идее новость радостная. – Ханна провела пальцами по лбу. – Мартин просил меня выйти за него замуж, но он не хочет иметь детей. Это значит, что, когда до этого дойдет дело, мне придется предохраняться. Вы знаете, как это сложно тем, кто воспитан среди амишей?

– Будучи врачом в родильном центре для простого народа, имею самое непосредственное представление. Для многих это нарушение нравственных запретов, и хотя амиши – это исключительно практичная группа населения, их любовь к детям перевешивает все остальное.

– Не подозревала, что вы и это знаете. – Ханна встретилась с ним взглядом.

Он закрыл журнал.

– Знаю. Хочешь прогуляться?

Она хотела вернуться к Мартину и поделиться с ним новостью, надеясь, что он предложит какое-нибудь мудрое решение. Сегодня у него в доме проходила обычная встреча с группой накануне Дня благодарения, и они играли и наслаждались музыкой без нее.

Ханна взглянула на часы.

– Как скоро Элси должна родить?

– Поскольку это ее первые роды, еще не скоро. Подозреваю, что, по меньшей мере, часов через пять.

– Можно я поеду к Мартину, а вы позвоните мне, когда подойдет время родов?

– Ты все время была с ней, отвечала на ее вопросы с самого начала ее замужества. Она расстроится, если тебя не окажется рядом.

– Я знаю. Я скоро вернусь. – Ханне нужно было разобраться с мыслями, и в этом ей всегда помогало общение с Мартином.

– Возвращайся через два часа.

Совершенно сбитая с толку, Ханна поехала к Мартину, не зная, как сообщить ему эту новость. Он, наверное, посоветует ей не волноваться и пообещает сделать вазэктомию, или предложит ей перевязать трубы, или придумает что-нибудь еще.

Одно дело неспособность зачать, но стараться предотвратить зачатие? Об этом Ханна никогда не думала. Мысль о предохранении была противна ей до глубины души. И если она может зачать, ей понадобится предохраняться не какие-нибудь пару лет, а очень долго.

Наконец, решив, что разговор на эту тему будет более уместен после поездки на Гавайи, Ханна немного успокоилась.

Казалось, перед домом Мартина не осталось свободного места для парковки. Это удивило ее, и она подумала, сколько же народу он пригласил на этот раз. Подъездной путь и все вокруг было занято автомобилями, но она должна была изловчиться и поставить свою машину так, чтобы быть готовой выехать в любую минуту.

Открывая входную дверь, она услышала, как Мартин поет вместе со своей музыкальной группой. Двери, лестницы и окна были украшены только что повешенными рождественскими огнями. Слышались незнакомые голоса и громкий смех.

Ханна сняла пальто и повесила его на вешалку в прихожей. Направляясь к Кевину и Лиссе, она перекинулась словом с несколькими людьми, которых знала. Кевин и Лисса сидели в окружении других детей, и никто даже не взглянул на нее, не желая отрываться от видеоигры. Ханна не стала смотреть, как называется игра. Она с удовольствием ограничила бы видеоигры и телевизор и разрешала бы играть только в проверенные игры, причем не чаще раза в неделю, но Мартина в этом вопросе ее мнение не интересовало.

Довольная, что все в порядке, хотя и не так, как ей хотелось бы, Ханна в поисках Лоры прошла на кухню и увидела ее раскладывающей на блюда новую порцию закусок.

– Эй, ты вернулась. Как дела?

Ханна сунула в рот виноградину.

– У молодой женщины, с которой я работала долгое время, начались схватки, и она рожает своего первенца.

Лора бросила пластиковую тарелку в мусорную корзинку.

– А ты разве не остаешься там во время дежурства, когда у кого-то начинаются схватки?

Чувствуя знакомый разлад между многими мирами, в которых она жила, Ханна проследила за тем, чтобы голос не выдал ее волнения.

– Да, но Мартин забыл, что я сегодня на дежурстве, так что я решила приехать, чтобы побыть здесь хоть немного.

Музыка прекратилась, и Ханна кивнула в сторону другой комнаты.

– Похоже, у них перерыв, пойду, покажусь ему. – Ханна протолкалась через толпу людей, которые, в основном, были ей незнакомы, пока не встретилась с Мартином.

– Привет.

Он улыбнулся.

– Ну, здравствуй. Не ожидал тебя здесь увидеть.

– Ну да, правильно, не ожидал.

Он поднял руки в знак капитуляции.

– Это все Лора. Она зажгла все лампочки еще до того, как собрался народ. – Положив руку ей на талию, он повел ее на кухню. – Но выглядит отлично.

Ханна заметила хорошенькую женщину со светлыми волосами до плеч, которая наблюдала за ними. Женщина выступила вперед, на ногах у нее были блестящие туфли на высоком каблуке, хорошего покроя юбка до колен и кашемировый свитер под цвет юбки. Именно в таких нарядах хотел бы видеть Ханну Мартин. Скромно, но привлекательно. Однако по меркам простого народа это было совсем не скромно, и Ханна не думала, что когда-нибудь сможет носить такую одежду в качестве повседневной. Ей было трудно надевать модные и дорогие платья даже по особым случаям, хотя в уединении, дома, она сможет позволить себе что-нибудь соблазнительное – только после того, как они поженятся, и только в уединении.

Мартин остановился и жестом указал на светловолосую женщину.

– Ханна, хочу представить тебе Эмми Кларк. Эмми, это Ханна Лоусон.

Ханна пожала ее руку.

– Привет, Эмми, приятно наконец-то встретиться с тобой. Твоя фирма архитектурного дизайна находится в том же здании, что и фирма Мартина?

– Да, сначала она принадлежала моей маме, но после окончания колледжа мама подготовила меня и раньше вышла на пенсию. Мы с Мартином работаем вместе уже много лет. – Эмми подняла голову и посмотрела на Мартина с явным восхищением. – Мне всегда хотелось познакомиться с тобой. После того как ты здесь появилась, нам стало легче убедить его, что он неправ, и он отказывается слишком много работать.

– Не хвали ее за это, Эмми. Она также умеет вытащить из меня и самое плохое.

Эмми переступила с ноги на ногу.

– Ну как, Ханна, считаешь дни до начала каникул?

Мартин пробежал ладонью по спине Ханны.

– Она выпускается в пятницу, накануне нашего отъезда.

Конечно, она считает каждый день до этого события.

Эмми засмеялась.

Мартин открыл рот, чтобы что-то сказать, но в кармане у Ханны громко зазвонил телефон. Она вытащила его из кармана.

– Простите.

Мартин закатил глаза.

– Я же говорил, что она вытаскивает из меня самое худшее...

Ханна улыбнулась ему и нажала на зеленую иконку. Она выслушала сообщение помощника доктора Лемана, который просил ее срочно приехать. Ответила, что скоро будет, и закрыла телефон.

– Извините. Мне нужно идти.

Мартин вздохнул.

– Конечно, тебе надо идти. Потому что бесплатная работа в сочетании с подрывом нашей жизни вполне соответствует твоим альтруистическим наклонностям.

Укол был достаточно болезненным. Если он хотел наказать Ханну за то, что она сегодня работает, он достиг своей цели.

– Эмми, приятно было с тобой познакомиться, но, я думаю, Мартин прав. Я действительно вытаскиваю из него самое худшее. Ты не могла бы оставить нас на минутку?

Ханна взяла Мартина под руку. Они остановились у вешалки, Ханна сняла с нее свое пальто, и они вышли на веранду. Ханна закрыла за ним дверь, а ее щеки все еще пылали негодованием.

– Это не я забыла, что у меня сегодня дежурство. Я отрабатываю сегодня для того, чтобы освободиться на Рождество. И если бы ты поделился со мной своими экстравагантными планами на сегодня, я бы напомнила тебе о своем дежурстве. – Она рывком надела на себя пальто.

– Ты произносишь «экстравагантное» так, словно тебе приходится терпеть эту вечеринку. – Он сунул руки в карманы и встал на верхней ступеньке веранды. – Ты знаешь, мне было бы приятно, если бы ты хоть раз отнеслась к тому, что я предлагаю, не просто терпеливо. Хотя бы один раз, Ханна.

– А можно попросить тебя не планировать без меня, чтобы потом тебе не приходилось ставить меня в известность о своих планах?

Мартин ничего не ответил, и Ханна с досадой подумала о том, что в последнее время им стало трудно общаться. Когдато они делились друг с другом всем, а в самом начале... На самом деле они поссорились и чуть не разорвали отношения еще до первого свидания, но потом все обсудили, и она увидела глубинную суть этого человека. В тот вечер они стали ближе друг другу. Вот что им нужно – просто поговорить, обстоятельно, как раньше.

Ханна выдавила улыбку, испытывая боль оттого, что их разъединяло. С того вечера, когда они три недели назад вместе приехали в больницу и Мартин видел, как непринужден-но Ханна вела себя с Полом, их отношения стали довольно напряженными. Ханна сама виновата, она была неосторожна, но она не смирится с поражением. Они справятся с этой проблемой, как и с новостями, которые принес ей доктор Леман, но это они обсудят потом.

Мартин поцеловал ее в лоб.

– Слушай, мы дошли до преграды, через которую нужно построить мост. Ты права. Я сначала принимаю решения, а потом сообщаю тебе о них. Это привычка, от которой нужно избавиться теперь, когда мы с тобой стали парой. Но если бы я не настаивал, ты бы до сих пор жила в том домике, избегая профессиональной и современной жизни, которая кипит вокруг тебя. Может, когда-нибудь ты захочешь отказаться от образа жизни простого народа, чтобы насладиться тем, что у тебя в руках? – Он поцеловал ее в щеку. – Ну, давай, девушка по телефону, сделай выбор в нашу пользу.

Ханна обвила его руками, вспомнив их первый поцелуй.

Одним прикосновением губ Мартин избавил ее от чувства одиночества и изоляции, более холодного, чем вся Арктика, и такого же отчужденного. Она любит его больше, чем он думает, неужели же прекрасный фильм, экстравагантная вечеринка, игровые приставки или шикарные каникулы – это так важно?

Она поцеловала его в щеку, прежде чем отступить на шаг.

– Слушай, мне пора бежать, я должна была уехать еще пятнадцать минут назад. Давай поговорим позже. – Она не стала дожидаться его следующего поцелуя и торопливо сбежала вниз по ступенькам. – Пока.

– Осторожнее за рулем. – Мартин подождал, когда она сядет в машину и помашет ему рукой, и вернулся в дом.

 

Глава 32

 

Пол колол дрова на заднем дворе родительского дома, испытывая при этом странное беспокойство. Канун Дня благодарения всегда давался ему с трудом. Небо с низко нависшими серыми тучами вполне соответствовало его настроению. Несколько лет подряд они с Ханной всегда проводили этот день вместе с раннего утра и почти до заката. В этот день они разговаривали и играли в настольные игры, а еще занимались приготовлением блюд ко Дню благодарения.

Поскольку клиника «Лучший путь» была закрыта, а ему нужно было отвлечься, он приехал в Мэриленд, чтобы провести время с семьей. Но от этого ему не стало легче. Пол взял длинное полено. Установил его на пне, поднял топор и ударил, расколов полено надвое. Похоже, забыть Ханну – это невыполнимая задача.

Снова и снова он махал топором, бросал расколотое полено и хватал новое. Когда Ханна вернулась в Оулз Перч первый раз, а он считал, что она замужем, он убедил себя в том, что ждал ее из чувства вины. Но даже если это было правдой, проведя с ней рядом несколько дней, он понял, что снова увлечен ею. Его привлекало в Ханне все, и он чувствовал себя раздраженным и взвинченным. Теперь, когда они разрешили между собой все мучившие их вопросы, осталась одна причина, по которой они не могут быть вместе, – Ханна принадлежит другому мужчине.

Пол бросил в растущую груду еще одно расколотое полено и подумал о Доркас. От одной мысли о ней ему стало дурно. При каждой встрече с ней он еще сильнее влюблялся в Ханну, а Доркас все сильнее его раздражала. Пытаясь быть с ней откровенным, Пол рассказал ей, что Ханна не замужем, и Доркас сразу почувствовала себя хуже.

Рубка дров не приносила Полу облегчения. Он собирался сказать Доркас, что не сможет встречаться с ней. Никогда.

Ради них обоих он желал бы испытывать к ней хоть какое-то влечение. После двух с половиной лет он почти начал чувствовать к ней что-то, но это было до возвращения в его жизнь Ханны. Из-за состояния здоровья Доркас он не осмеливался сказать ей о своих истинных чувствах, так что она продолжала ждать, надеясь, что он начнет ухаживать за ней.