Отзывы о серии «Сестры по лоскутному одеялу» 18 страница

– Пол? – громко позвала его сестра.

Он поднял глаза, удивленный тем, что Кэрол стоит рядом, недоуменно глядя на него.

Она топнула ногой и плотнее укуталась в свою черную шаль.

– На тебе даже рубашки с рукавами нет.

– Мне не холодно.

– Только потому, что ты часами работаешь, как раб на галерах. Что случилось?

– Ничего.

Она не стала настаивать.

Пол махнул в сторону дома.

– Ты бы лучше отошла, вдруг щепка отлетит.

Она покачала головой.

– Я тебя не понимаю. Доркас, наконец, поставили диагноз. Болезнь Лайма нелегко вылечить, но она, слова Богу, не при смерти, и у нее есть шанс полностью поправиться.

Пола снова охватило чувство вины.

– Как она себя чувствует сегодня?

– Она в доме, приехала час назад. Почему бы тебе не пойти и не посидеть с ней?

Он покачал головой.

– Не сейчас.

Смирившись с таким ответом, Кэрол обхватила себя руками за талию.

– Она так радуется, что болезнь не смертельно опасная. И боится, что ей трудно будет вылечиться. Ей страшно оттого, что болезнь сделала с ее телом.

Пол поставил полено на пень.

– Скоро я приду и посижу с ней.

Если бы Доркас чувствовала себя хорошо, она сама вышла бы к нему. Как бы то ни было, хорошо, что ее здесь нет. Она не виновата, что и в самые лучшие дни она его совсем не привлекала.

– Я постараюсь угадать, что тебя тревожит, кивни, если я права.

Замахнувшись, Пол ударил топором, расколов полено до половины.

– Оставь, Кэрол. Иди домой и притворись, что если ты будешь игнорировать мои истинные чувства, то все пройдет само собой. Именно так годами ведут себя папа и мама, разве нет?

Кэрол уставилась в землю.

– Да, это так, но истина от этого не меняется, и я готова это признать. – Она подняла на него глаза. – Скажи, что делать.

Пол отставил топор в сторону.

– Слишком поздно. Ничего сделать нельзя. С того вечера, когда я бросил Ханну одну.

– О, Пол. – Она села на один из больших пней, которые он использовал для колки поленьев. – Так, значит, вот что тебя гложет? Неужели ты все еще влюблен в нее, ведь прошло столько времени?

Услышав в ее голосе искреннее сочувствие, Пол почувствовал, что ему полегчало на душе.

– Я понимаю, звучит дико.

– Доркас говорит, что Ханна постоянно наезжает в Оулз Перч и что она не замужем. Так что теперь?

– Ничего. Он влюблена в другого человека. У него есть маленькие племянник и племянница, которых они вместе воспитывают. Жизнь идет.

– Пол, может, тебе лучше...

– Не надо. – Он указал на нее. – Не говори, что мне лучше ее забыть. Это неправда, и если бы ты знала ее, ты бы тоже это поняла.

Кэрол покачала головой.

– Не могу поверить, что это снова происходит в нашей семье. Сначала дядя Самуил, который так и не обзавелся семьей, потому что ему не позволили жениться на любимой девушке, а теперь ты. Почему тебе нужно было влюбиться в ту, которая оказалась недосягаемой?

– Но Ханна не была прежде недосягаемой, как и я для нее. Мы хотели вместе помогать семьям, и так бы оно и было, если бы только...

Если бы только.

Список, которым можно было бы завершить это предложение, был таким длинным, что Пол не мог справиться даже с его половиной. Если бы только он провожал ее каждый раз в своем грузовике, нападения не было бы. Если бы только он выслушал ее в тот вечер, она бы ни за что не уехала из Оулз Перч без него. Если бы только она ему позвонила, он бы все оставил и поехал за ней. Если бы только... она не влюбилась в того, другого человека.

Одного этого перечня было достаточно, чтобы внутри у него все горело огнем.

Кэрол прикоснулась к его плечу.

– Мне так жаль. Жаль, что я когда-то спорила с тобой по этому поводу. Жаль, что Доркас больна, а ты не можешь освободиться, чтобы найти кого-то, более подходящего для тебя.

Сочувствие его сестры крайне его удивило.

Он решил поделиться с ней кое-какими потаенными мыслями.

– Я думаю этим летом заняться добровольческой работой, возможно, даже за рубежом. Но сначала нужно выяснить отношения с Доркас.

– Может, ты встретишь кого-нибудь в миссионерском служении, хотя как Доркас перенесет твое решение, никто не знает.

Он кивнул.

– Я знаю, но нельзя же держать это в тайне от нее.

Кэрол вздохнула.

– Это я виновата, что Доркас все время крутится вокруг тебя. Во-первых, я постоянно ее приглашала, во-вторых, она дочь лучшей маминой подруги, и мы в семье уже давно вас соединили вместе. Я была просто уверена, что со временем ты ею увлечешься. Я не думала, что на это может уйти полвека.

– Я не хочу прожить жизнь, размышляя о том, что могло бы быть, если бы я был с Ханной. Просто теперь, когда я снова вижу ее, да еще с Мартином, мне нужно будет какое-то время, чтобы освободиться от этого. Я... я... – Он покачал головой, решив не говорить сестре о своем беспокойстве и подозрении, что Мартин не совсем тот, кто нужен Ханне. Краткое знакомство Пола с этим человеком не вызвало в нем чувства доверия к Мартину Палмеру.

– Как бы то ни было, Доркас чувствует себя получше, а я определюсь со своими планами и затем... уеду.

Только такое решение имело смысл. Но тут зазвонил его телефон, напугав сестру.

– Извини. – Пол отряхнул руки. – Я начал носить с собой один из телефонов, что выдали мне в клинике... – Он стал носить его с того вечера, когда Ханне пришлось звонить во многие места, чтобы найти его. – Алло?

– Алло, я уже возвращаюсь обратно, так что все в порядке.

У него по телу побежали мурашки, когда он услышал, что это Ханна.

Она судорожно вздохнула.

– Я немного задержалась у Мартина, а теперь застряла в пробке, ужасно большая пробка, так что я не знаю, когда мы начнем двигаться. Но все равно я скоро буду. Передайте это Элси, даже если она родит до моего приезда. Как у нее со схватками?

– Ханна? – Пол не сомневался, что это она, и удивился самому себе, потому что произнес ее имя с вопросительной интонацией.

На другом конце трубки наступила полная тишина.

– Пол? – Она засмеялась теплым, прекрасным, здоровым смехом, смехом, который преследовал его в снах и от которого он просыпался с желанием обнять ее.

– У тебя нет схваток, не так ли?

– Сегодня я нарубил вагон дров. От этого тоже могут начаться схватки.

– Да, но я не возьму твои поленья, не стану купать их и заворачивать в одеяло. Можешь быть уверен, брат.

– Брат? – поддразнил он.

– Ну, да, это такое слово.

Вспомнив, как многие годы во время игры в «Эрудит» они постоянно говорили друг другу эту фразу – «это такое слово», – Пол с новой силой ощутил боль утраты. Он решил поговорить с Ханной как можно дольше, как тогда, когда они играли в настольные игры.

– Нет, это слово не получит очков, поскольку это обращение.

– Неважно. Ты всегда находишь возможность лишить меня очков, когда я начинаю выигрывать.

Она ответила ему без колебаний, словно никогда не забывала тех давних событий. Или ему кажется?

– Я никогда не обманываю.

– Значит, ты всегда играешь честно?

Холодный ветер трепал его рубашку с короткими рукавами, и он впервые за весь день почувствовал, как холодно на улице.

– Дай определение слову «честный».

– М-мм, я стала забывать, насколько хорошо ты играешь в слова, – фыркнула она насмешливо. – Ты выиграл этот раунд. У меня в телефоне записаны всего четыре номера, и я смотрела вполглаза, когда выбирала доктора Лемана.

Чувствуя, как волна эмоций обрушивается на него со скоростью Ниагарского водопада, Пол сел на пень, на котором раньше сидела Кэрол.

– Смотрела вполглаза на что – на номер или на дорогу?

– Да. – Она помолчала. – Теперь я один из пунктов статистики – молодая женщина за рулем, с прижатым к уху телефоном, – но я не стала причиной дорожного происшествия.

– В статистике говорится о девушках, которые хохочут и без умолку болтают по сотовому телефону.

Она снова засмеялась.

– Заткнись, Уодделл.

– Похоже, тебя совсем не расстраивает статистика Еnglischer.

– В жизни Englischer мне нравятся многие вещи.

Не желая окончания разговора, Пол попросил:

– Назови все, что тебе нравится.

Его сестра вынесла из дома куртку. Держа ее так, чтобы он мог просунуть одну руку в рукав, она с озабоченным выражением лица улыбнулась ему. Он переложил телефон в другую руку и натянул второй рукав.

– Спасибо, – поблагодарил он Кэрол одними губами и окликнул Ханну: – Алло?

– Пол? – В трубке зашумело, и он понял, что связь прерывается. Затем в трубке наступила тишина. Он закрыл телефон и стал мерить шагами двор, а мысли в голове крутились с такой скоростью, что он не мог уследить за ними.

Алло, я уже возвращаюсь обратно.

Кэрол наклонила голову набок.

– Это она тебе звонила?

– Случайно. Она хотела позвонить доктору Леману в родильный центр, где она работает.

– И ты тут же завязал с ней дружеский разговор. – Кэрол вздохнула, не понимая, что происходит. – Как ты собираешься двигаться дальше, если продолжаешь с ней общаться?

– Значит, вот так ты меня поддерживаешь?

– Не нарывайся еще на одну трагедию, ладно?

Телефон снова зазвонил, и Пол рывком открыл его, бросив беглый взгляд на определитель номера. Ее номер не был записан в его телефоне, но он помнил его наизусть.

– Связь прервалась.

– В Эллиенсе холмистая местность и много впадин. Плюс ко всему нас разъединяют Аллеганские горы.

Их разъединяют не только горы, но сейчас Пол не хотел об этом думать. Несмотря на едва заметное ощущение, что их отношения заходят намного дальше дружбы, он хотел их продолжения.

– Ну, так сможешь перечислить, что тебе нравится в их жизни?

Он не хотел спрашивать, почему она снова позвонила, и не хотел переводить разговор на другую тему, что могло бы побудить ее к прекращению общения. Это был их день, канун Дня благодарения, и она позвонила – случайно. Тем не менее она здесь, она говорит с ним, – его Львиное Сердце.

– Пол, в первый раз я позвонила по ошибке, но я... позвонила тебе снова... ну, выяснение наших обстоятельств действительно очень важно, и я должна тебя отпустить.

Выяснение обстоятельств?

Если бы она сделала это несколько лет назад, сейчас они не страдали бы от этих затруднений.

– Ну, давай же, Ханна. Так ли уж безоблачны твои отношения с Мартином, если он не может разрешить тебе поговорить со мной в течение десяти минут? – В ту же секунду он пожалел о колкости в ее адрес. – Прости. Я не должен был говорить так.

– Все нормально. Я понимаю. Я уверена, в тот вечер Мартин выглядел как болван, но ты его не знаешь. Зато мы с тобой оба знаем, что иногда между нами возникает слишком сильное притяжение. В прошлый раз Мартин увидел доказательства этого и не сдержался. – Она помолчала. – Это нечестно и несправедливо по отношению к нему.

Пол как никогда раньше увидел, насколько она стала откровенной и прямолинейной, прожив некоторое время в Огайо. Меньшая доля искренности позволила бы им вести себя так, словно их чувства не были столь глубоки, словно это была всего лишь дружба, которая ничем Мартину не угрожала.

– Может, я неправ, но меня совершенно не волнует, что справедливо по отношению к Мартину. Ты приехала туда разбитая и опустошенная, и я уверен, он прилип к тебе, как банный лист. И теперь из-за него ты не можешь поговорить со мной десять минут?

– Пол. – Ханна говорила мягко, словно прекрасно осознавала истинность его слов. – Я не сделаю ничего, что причинит боль Мартину. Никогда. И если он узнает, что я позвонила тебе случайно, все будет нормально. Но если он узнает, что потом я перезвонила и мы весело болтали, это повредит нашим отношениям. Я этого не хочу. Кроме того, у нас есть Кевин и Лисса. Но...

– Ну, говори, не останавливайся.

– Сможешь ли ты выслушать кое-что очень серьезное?

– Серьезнее, чем ты когда-либо была? Боюсь, я этого не переживу!

Она никак не отреагировала на его шутку. Что бы ни было у нее на уме, это серьезнее, чем разговор о Мартине.

– Говори, Ханна.

– Есть одна вещь, которую я хочу рассказать тебе с того вечера, у Мэтью. Я знаю то, что обязательно должна рассказать тебе, понятно?

– Да, конечно.

– Я не уверена, что это Доркас... Но, я думаю, тебе следует быть осторожным и убедиться, что ты действительно хорошо ее знаешь.

Не понимая, почему она говорит это, Пол сказал:

– Между мной и Доркас ничего нет. Если бы было, мне было бы легче.

– Ты не ухаживаешь за ней, вы не встречаетесь и не помолвлены?

– Ничего подобного.

– На самом деле, у меня просто камень с души упал, когда я услышала это. Можешь мне поверить. Твоя связь с ней не сделала бы твою жизнь легче. Никогда.

Почему она так уверенно говорит о Доркас, и почему она почувствовала облегчение, узнав, что их ничто не связывает? В чем дело?

– Хорошо, но на чем основана твоя уверенность? На таком же мимолетном знакомстве, как у меня с Мартином?

– Нет, совсем нет. Мартин действительно очень хороший человек, просто порой он бывает несдержанным. А Доркас... – Ханна прокашлялась. – Мне очень хочется сказать больше, но я и так наболтала лишнее. Слушай, мне пора ехать. Хорошего Дня благодарения и не проигрывай в «Эрудит».

– Пока, Ханна. – Пол закрыл телефон, а в голове кружились вихри мыслей.

Он снова и снова вспоминал ее слова: «Алло, я уже возвращаюсь обратно». Он поднял голову к небесам, желая поверить в то, что эта фраза была каким-то знамением, и ему нужно только продержаться и дождаться.

Ее стоило ждать сколько угодно, если только он сможет добиться ее любви. Но почему она почувствовала облегчение, узнав, что он никак не связан с Доркас?

Пол стал обдумывать эту мысль, когда на первый план вдруг выступила другая, столь яркая и очевидная, что все остальное померкло в сравнении с ней. Ведь Ханна только что признала, что небезразлична к нему, и Мартин это понял. Им овладела надежда. Ее чувства к нему достаточно сильны, так, что Мартин это увидел и рассердился на нее тогда, в больнице. Но даже если она была к нему небезразлична, она только что сказала, что они упустили свой шанс, и теперь она с Мартином. Надежда стала таять, хотя не угасла совсем.

Слишком многое в их прошлом и настоящем никак не увязывалось. Например, откуда Ханна после возвращения домой знала отдельные факты из его жизни? Неужели это бабушка успела рассказать ей в тот день, когда Ханна заезжала к ней ненадолго; тогда еще у ее машины спустило колесо, а позже приехал Пол вместе с Доркас? Хотя на бабушку это совсем не похоже. Она умела молчать, когда дело касалось семейных вопросов. Никто вне тесного домашнего круга не знал о том, что церковные руководители осудили Пола за его поведение, и это было уже после того, как Ханна уехала.

Никто, кроме Доркас.

При этой мысли мускулы на спине Пола напряглись, и вокруг все померкло. Поток мыслей в голове тоже прекратился.

Ханна позвонила ему случайно, и когда звонок прервался, она перезвонила ему снова просто для того, чтобы нормально попрощаться. Неужели она не решилась ему позвонить, когда собралась уехать из Оулз Перч навсегда? Она говорила, что звонила ему, но когда?

В нем нарастало подозрение, требовавшее разгадки.

До этого момента он считал, что ее возмущение и обида после возвращения в Оулз Перч вполне объяснимы, но в тот день у бабушкиного дома она язвительно заметила, что он не приложил никаких усилий, чтобы поговорить с ней два года назад. Она говорила так, словно у него была эта возможность, но он ею не воспользовался.

Но каким образом?

Когда два года назад она уехала, у нее было три номера телефона, по которым она могла до него дозвониться. Бабушкин телефон, телефон его студенческой квартиры и телефон его родителей. Теперь он знал наверное то, что было известно ему и тогда: у Ханны более глубокое чувство справедливости, и она не держала на него зла за его несдержанную реакцию, когда он обнаружил ее беременность и ушел прочь.

Но тогда почему она не позвонила ему?

Пол схватил топор и ударил им по полену. Звук расколовшегося дерева эхом раздался в тишине. Он продолжал работать, надеясь на откровение.

На самом деле я давно не принимаю «нет» в качестве ответа, особенно когда дело касается контактов с людьми.

Слова, которые Ханна произнесла всего несколько недель назад, эхом прозвучали у него в ушах. Она сказала, что, когда позвонила на квартиру, ей ответила девушка. Тогда он подумал, что она звонила в один из вечеров между их последней встречей и ее отъездом, но разве это было тогда? Он работал, а мысли выстраивались по порядку, и от полученных выводов его стало подташнивать. Его подозрение нарастало, как клубы дыма, и его уже невозможно было уничтожить.

Одно слово снова и снова приходило ему на ум.

Обман.

 

Глава 33

 

Посреди следующей песни Мартин увидел, что Лисса подошла к двери, вся в слезах. Он вышел из-за клавесина, и девочка подбежала к нему.

Он поднял ее на руки.

– Что случилось?

– Я ударилась коленкой, а все дети смеялись.

– А, так, значит, двойная боль. Итак, что болит сильнее, коленка или твоя обида?

Лисса утерла слезы и крепко прижалась к нему.

– Коленка.

– Тогда давай посмотрим. – Держа ее на руках, он спустился по ступенькам, вошел в кухню и посадил ее на столик рядом с холодильником. – Давай завернем штанишки и посмотрим, что с коленкой.

Девочка кивнула, потирая глаза. Она выглядела уставшей, и Мартин подумал, что нужно попросить Лору отвести ее в коттедж и там уложить спать, пока вечеринка не кончится.

Он с трудом закатал вельветовую штанину достаточно высоко, чтобы рассмотреть, что с коленкой.

– Она покраснела, вот и все. А я-то думал, она будет зеленой или в оранжевую горошинку.

Лисса засмеялась. Он поцеловал ее в макушку, а потом вытащил из холодильника пакет с замороженным зеленым горошком.

– Давай-ка приложим это на больное место.

Он опустил штанину и положил холодный пакет на коленку.

– Я люблю тебя, дядя Мартин.

– И я к тебе неплохо отношусь, малышка. – Он подмигнул ей. Вот какая штука, он искренне любил Кевина и Лиссу, хотя прежде даже не подозревал, что способен на подобное чувство. А вот у них с Ханной в последнее время складывались странные отношения, но Эмми права, Ханна открыла ему глаза и сердце на этих детей и жизнь помимо работы.

Чтобы он заглянул глубже в суть вещей и обрел связь с Богом, изменившую все вокруг, нужна была девочка из амишей старой веры. Но теперь они постоянно ссорились и конфликтовали друг с другом. Однако он никак не мог сказать Ханне, что он думает на самом деле. Он любил ее, а это означало многое, поскольку раньше он ни в кого не влюблялся. Но иногда он разрывался между желанием направлять ее шаги и признанием того, что их представления об адекватном образе жизни совершенно не совпадают.

– Дядя Мартин. – Лисса погладила его по лицу, и он поднял глаза.

В комнату вошла Эмми. А за ней Даг.

Мартин снял пакет с коленки Лиссы.

– Уже лучше?

– Да.

Он помог ей спуститься вниз.

– Привет, Эм, Даг. Хотите чего-нибудь поесть или выпить? – Он указал рукой на другой столик, на котором была расставлена еда.

Даг взял одноразовую тарелку и стал накладывать закуски из разных блюд.

– Отличная вечеринка.

– Рад, что тебе понравилось.

Эмми взяла бутылку воды из открытого кулера.

– Вы с Ханной берете Лору на Гавайи?

Он бросил пакет с горохом обратно в холодильник.

– Нет, когда мы планировали эту поездку, она работала у нас по часам, а теперь, накануне Рождества, уже невозможно купить ей билет. – Он встал за стол. – Мне не следовало так разговаривать с Ханной.

Эмми облокотилась о барную стойку.

– Ты действительно плохо вел себя, Мартин, но извиняться тебе нужно перед ней.

– Я извинюсь. Просто мы живем в постоянном напряжении, все это пройдет, когда она окончит школу и мы отправимся отдыхать. Мы оба это знаем. Этот год оказался слишком долгим, и нам пришлось разбираться со слишком большим количеством проблем.

– Эй, а Ханна играет в гольф? – спросила Эмми.

– Нет, но, пока мы будем на Гавайях, это неплохая идея. В этой игре есть все, что ей нравится – азарт, свежий воздух, – так что она получит большое удовольствие. Как давно мы трое и Алекс не играли в гольф парами?

– Я думаю, прошло года два.

Дат слизал с пальцев соус от барбекю.

– Вот вам последние новости. Я больше не играю в гольф. Очень дорого, и у меня плохо получается.

Мартин встретился глазами с Эмми, и они дружно рассмеялись. Плохая игра Дата не была новостью, но, в любом случае, с ним всегда было весело, так что никто не переживал.

Эмми отпила глоток воды.

– Мой папа превосходно играет в гольф, и он будет моим партнером по гольфу на каникулах.

– Может, мы сыграем вчетвером несколько раундов, – ты, я с Ханной и твой папа.

– Звучит заманчиво. Думаю, ты не представляешь, с каким нетерпением я жду этой поездки. Я лет десять никуда не выезжала. Каждый раз, когда у меня появляется возможность, я устраиваю luau, вечеринку на открытом воздухе.

– Я никогда не был на luau. – Мартин подумал, захочет ли Ханна пойти на такое мероприятие. Вряд ли, поскольку девушки там полуголые, но все равно, им там будет очень весело.

– Правда? Ты проделал фантастическую работу, запланировав эту поездку. Я была уверена, ты знаешь, что делаешь.

И впервые за долгое время Мартин вдруг понял, что ему не нужно оправдываться или идти на уступку. Он почувствовал, что его уважают за решения, которые он принимает.

 

* * *

Со словом «обман», пульсировавшим в голове, Пол пересек двор и вошел в дом.

Воздух был наполнен ароматами завтрашнего пиршества, посвященного Дню благодарения, поскольку бабушка с мамой заранее напекли кучу вкусностей. Он не знал, где Кэрол и ее муж, Уильям, или где Доркас, но его папа сидел на кухне, читая газету.

– Эй, бабушка, меня беспокоит одна вещь.

– Я слушаю, – отозвалась бабушка через плечо, загружая раковину посудой, которую нужно было перемыть.

– Меня интересует тот день, когда Ханна заехала к тебе с визитом. Ты ей что-нибудь говорила об изменениях в моей профессиональной карьере или о том, что после ее отъезда церковные руководители были недовольны моим поведением?

– Конечно, нет. – Бабушка включила горячую воду и налила в раковину моющее средство. – Это чисто семейные дела. Кроме того, я боялась, что если я упомяну хоть что-то, касающееся тебя, она встанет и уйдет и мы не сможем поговорить.

Пол знал, что тут бабушка была права. Ханна вернулась с желанием не иметь с ним ничего общего, и он с особенной благодарностью оценил то, что с тех пор Ханна переменила свое мнение.

– Но она знает об этом.

– Может, ей сказали твои друзья или ее брат, – предположил отец.

Пол покачал головой.

– Они ничего не знают.

Насыпая в огромную чашу целую гору сладкой воздушной кукурузы, его мать подняла брови:

– Я полагаю, можно найти более интересную тему для разговоров в праздничные дни, чем эта девушка.

Пол выпрямился, глядя матери прямо в глаза. Казалось, нет никого, кто был бы так настроен против Ханны, как его собственная мать.

– Мам, ты когда-нибудь разговаривала с Ханной?

– Что? – Прорезавшиеся морщины на лбу явственно выразили ее изумление. – Никогда. И я думала, что с этим покончено.

– А ты, папа?

Взглянув на жену, он, несколько смущенный, заерзал на своем месте. Его некогда светлые волосы поседели, но он умудрялся выглядеть минимум на десять лет моложе своей жены.

– Мы с твоей мамой расходимся в этом вопросе. Если бы я мог хоть чем-то помочь тебе увидеться с ней снова, я бы это сделал.

Его всегда верный и спокойный папа подтвердил то, в чем Пол был уверен. Он никогда не предаст сына. Пол поднял глаза и увидел, что на пороге двойных дверей появились Кэрол и Уильям.

– А ты, Кэрол?

Она покачала головой.

– Нет. Я всегда считала, что ты совершил ужасную ошибку, но я бы не стала ничего скрывать от тебя.

Он кивнул головой. Но тут за углом, рядом с импровизированной детской, где спала малышка его сестры, он заметил край платья Доркас. Неужели она подслушивает?

Его опечалило поведение Доркас.

Он вспомнил, как Ханна сказала ему около двух месяцев назад: «Когда я все же дозвонилась до твоей квартиры, мне ответила какая-то девушка». Тогда он подумал, что Ханна имеет в виду какой-то другой день, кроме того единственного дня, когда он просил свою сестру и Доркас дежурить на телефоне, пока сам он искал Ханну.

– Доркас, выйди оттуда.

Девушка, с мольбой глядя на Пола, робко вышла из-за угла, слишком хрупкая, чтобы подвергаться допросу.

На ее лице было виноватое выражение. Нет, этого не может быть. Все это время она была его советчиком и помогала ему справиться с горем. Он не любил ее, но всегда считал своим другом.

– Ты когда-нибудь разговаривала с Ханной по телефону?

– Пол! – упрекнула его мать. – Прекрати сейчас же. Эта амишская девчонка чуть не рассорила нас всех, когда мы узнали о ее существовании в твоей жизни, и неужели ты снова поможешь ей стать для нас камнем преткновения?

Пол указал рукой на мать.

– «Амишская девчонка» ничего подобного не делала. Это сделало твое возмущение, когда ты узнала, что я без твоего одобрения обзавелся девушкой. И ничто другое.

Он снова обратился к Доркас. Девушка, вся дрожа, вышла из коридора и вошла в кухню.

– Я бы... я не сделала бы ничего, что могло причинить тебе боль.

Пол не понял, ответила она на его вопрос или нет.

– Недавно Ханна позвонила мне по ошибке. Звонок прервался, и она позвонила мне снова, чтобы нормально попрощаться. Она не собиралась ничего сообщать, просто хотела попрощаться. Как же она могла уехать из Оулз Перч, не позвонив мне?

– Может, она изменилась за последние годы, – предположил его зять. – Тогда она была подростком, а вернулась взрослой женщиной. Она могла измениться, ты же знаешь.

Пол не сводил глаз с Доркас, которая явно избегала его взгляда.

– Или она позвонила, а кое-кто мне ничего не сказал?

Доркас разглядывала фотографии на стене, где был изображен Пол в разном возрасте.

Пол стукнул кулаком по столу.

– Отвечай, Доркас.

Ее подбородок задрожал.

– Значит, она тебе сказала, – прошептала она едва слышно.

Ханна знала?

Подавив в себе искушение солгать, Пол продолжал настаивать.

– Я хочу услышать это от тебя.

Доркас покачала головой, а по лицу ее струились слезы.

– Что? Ты могла разрушить мою жизнь, но не в состоянии признать это?

Доркас поочередно обводила глазами лица собравшихся, словно ища поддержки.

– Она была беременна. Мы все знали, что не от Пола, потому что он сам не сомневался в этом. Мы все думали о ней одинаково.

Кэрол сделала шаг вперед.

– Мы много чего думали. Но что ты сделала?

– Я... Она позвонила. Всего два раза, Пол. Клянусь тебе.

– Всего два раза? Ты вообще соображаешь, что ты натворила? – Пол говорил размеренным тоном, не позволяя ярости вылиться наружу. – Говори, когда это случилось, Доркас.

По ее щекам бежали слезы.

– Когда она позвонила тебе первый раз, мы все думали, что она тебя обманывает. Всех обманывает. Даже ты так думал несколько дней. А в следующий раз ты уже начал забывать ее, и она...

Кэрол с ужасом смотрела на нее.

– О, нет, неужели она звонила в тот день, когда Пол оставил нас дежурить на телефоне, чтобы ответить на ее звонок?

Доркас закрыла лицо руками, рыдая.

– Прости меня.

Пол не шевелился, боясь, что не сдержится и ударит ее.

– В ту ночь, когда она оставалась в отеле в ожидании своего поезда? А поезд отправлялся на следующий день! Я мог добраться до нее и остановить, и не дать ей уехать! – Пол сжал кулаки. – Ты что, сумасшедшая? Или просто подлая и низкая?

Доркас опустила руки, а глаза умоляли понять ее.

– Я... я думала, что она лжет тебе.

– А когда она звонила в следующий раз, что ты думала?

– Ты стал интересоваться мной... Я это видела, и все хотели, чтобы мы были вместе.

Пол посмотрел на мать и жестом указал на Доркас.

– Это твой выбор вместо Ханны? – Он схватился за голову, и полное смятение поколебало мир, в котором он жил. – Как ты могла, Доркас? Я доверял тебе. Ты же сама советовала мне дать ей возможность сделать первый шаг, советовала дождаться ее возвращения, а сама не дала ей такого шанса.

Он несколько раз глубоко вздохнул, отчаянно пытаясь обрести ясность видения, но все вокруг было окрашено в красный цвет.

– Это ты виновата в том, что теперь она с другим. Мы никогда не узнаем, как больно ты сделала Ханне, как ты навредила ей... и, должно быть, многим людям, жизнь которых ты походя разрушила, желая получить то, что хотела ты, разве не так?

Полу не хватало воздуха. Задыхаясь, он повернулся, чтобы выйти, но тут его осенила еще одна догадка, и он обернулся к Доркас.

– Это ты сняла деньги с нашего счета?

Доркас изумленно посмотрела на него, и у нее, казалось, подкосились ноги. Отец Пола быстро подхватил ее, а Уильям подставил кухонный стул.

Пол сделал шаг к Доркас.