Отзывы о серии «Сестры по лоскутному одеялу» 21 страница

Ханна подняла руку.

– Я поняла тебя. Спасибо.

– Мы пытались, девушка по телефону. Мы действительно пытались. Но мне не нравится то, в кого я превратился в последнее время в попытке удержать тебя рядом. Прошлой ночью я не спал и тщательно все обдумал. Похоже, ты тоже не спала.

Она покачала головой.

Он встал.

– Мне нужно идти.

Она смотрела ему в глаза, не зная, как выразить свои чувства.

– Ты удивительный человек, Мартин Палмер.

В его зеленых глазах застыло жесткое выражение. Ханна знала, что он может быть жестким. Но Забет гордилась бы тем, как по-джентльменски он держался.

– Мы завершим эту эпопею по-дружески, Ханна. Обещаю. – С этими словами он вышел.

Она подошла к двери, закрыла ее, затем упала на постель и зарыдала.

 

Глава 37

 

Декабрьский ветер пронизывал до костей. Ханна присела на корточки перед Кевином и Лиссой. Поскольку все отъезжающие на Гавайи собирались перед домом Мартина, там было шумно и весело. Багаж заносили в машины, которые друг за другом должны были отъехать в аэропорт Кливленда. Через три дня наступало Рождество, и вся группа уже сегодня до наступления вечера по гавайскому времени должна была прибыть на остров.

Ханна застегнула Лиссе пальто.

– Ты здорово повеселишься и будешь есть много фруктов и овощей, да? – Она проверила шапку Кевина, чтобы убедиться, что она хорошо прикрывает уши. – И не забывайте о цифровой камере, делайте снимки. Лора обещала, что поможет вам посылать мне фотографии по электронной почте.

Кевин и Лисса держали в руках рюкзачки с вещами, которые Ханна собрала, чтобы детям было чем заняться во время четырнадцатичасового полета на Гавайи.

Кевин показал ей новую камеру, которую Мартин подарил ему на праздник.

– Ты представляешь, как интересно! Ты пожалеешь, что отдала Лоре свой билет и не захотела переехать к себе домой после каникул.

– На каникулах я буду со своими братом и племянницей, а ты будешь со своими дядей и сестрой. Это правильно.

– Я понял. – Кевин пожал плечами. – Дядя Мартин говорит, что ты переезжаешь, а не уезжаешь. Мы же еще увидим тебя, правда?

Ханна кивнула, не уверенная в том, что Мартин разрешит им часто встречаться. Он не пожелал обсуждать эту тему.

Лисса обняла ее.

– Лора сказала, что, когда мы сядем на самолет, я смог поесть, выпить «Колу» и сама выбрать закуски.

– О, это будет здорово. – Ханна крепко прижала к себе маленькую девочку, запоминая это ощущение. Когда Ханна с Мартином объяснили детям, что Ханна возвращается домой, они приняли эту новость почти без слез. Мартин умел отвлечь внимание детей каждый раз, когда им приходилось привыкать к новым фактам в своей жизни.

Он захлопал в ладоши.

– Ладно, ребята, вы садитесь в машину вместе со мной и еще тремя взрослыми людьми. Поехали.

Дети побежали, визжа от радости. Тяжелое молчание между Ханной и Мартином несло на себе отпечаток разбитых надежд.

Выпускной вечер в школе Ханны остался в прошлом. К ним в гости пришел доктор Леман и медсестры из клиники, которые привезли с собой женщин из группы по пошиву лоскутных одеял. Пришли также Лора и дети. Мартин сослался на срочную работу, но они с Ханной оба знали, что работа тут ни при чем. Ханна даже подумала, а не встречается ли он уже с новой подругой. Но, верный своему слову, Мартин был дружелюбным до самого конца.

После выпуска Ханна отработала много часов в клинике, подготовив базу для своего ухода. Доктор Леман не пришел на прощальную вечеринку, высказав пожелание видеть ее хотя бы один раз в два месяца. В любом случае, он будет видеться с ней каждый раз по пути в Ланкастер к матери. Так что они договорились.

Мартин перевел взгляд с машины на Ханну.

– Вот и все. – Он помолчал и посмотрел на нее с некоторой жалостью. – Я попрошу Лору помочь детям звонить тебе каждый раз, когда им захочется. Но помимо этого я постараюсь не допускать особой близости между вами.

– Я понимаю.

– Ты собрала вещи?

– Почти.

– Если тебе что-нибудь нужно...

– Спасибо.

Мартин вытащил какие-то бумаги из кармана и протянул ей.

– Дом Забет, а также сумма примерно в тридцать тысяч долларов станут твоими в день твоего рождения, когда тебе исполнится двадцать один год. Это подарок от Забет, она просила вручить его тебе, когда придет время. У нее был небольшой страховой полис, а ты была указана в качестве получателя. Просто позвони адвокату, который указан в документе.

Ханна нехотя взяла бумаги, понимая, что у нее нет выбора. Слезы жгли глаза, а в горле стоял комок.

Мартин пожал плечами.

– Несколько дней назад я продал старушку Герту семье Сойеров. Она станет рождественским подарком их детям. Я не стал с тобой советоваться.

Она покачала головой.

– Отлично.

Если исключить щемящую боль расставания, их размолвка выглядела скорее как развод, чем как разрыв между двумя людьми, которые встречались девять месяцев. Но Ханна не сбежала, хотя две последние недели дались ей нелегко. Удивительно, насколько быстро Кевин и Лисса привыкли к новому положению вещей, словно Ханна была их подружкой, которая уезжала в колледж на учебу.

– Береги себя, девушка по телефону. – Мартин обнял ее – единственный воистину добрый жест с тех пор, как они прекратили отношения. Ханна расплакалась.

– Ш-шш. – Он поцеловал ее в голову и отступил на шаг назад. – Не трудись слишком упорно.

Лора сидела на пассажирском сиденье, обернувшись назад, и разговаривала с другими взрослыми, сидевшими в арендованной машине. Она была похожа больше на бабушку, чем на няню, это вполне устраивало и Мартина, и ее. Эмми Кларк на заднем сиденье помогала Лиссе пристегнуться.

После отъезда Мартина Ханна тоже уедет.

Они так договорились, ради детей. Они также договорились, что Ханна оставит подаренное Мартином кольцо у себя, потому что за все долгое время расставания стало ясно, что камни рождения Кевина и Лиссы стали для нее мостиком, соединяющим с ними ее сердце.

Машина дала задний ход. Кевин и Лисса улыбались и махали руками. Ханна натянуто улыбалась, махая им в ответ до тех пор, пока они не скрылись из виду. Мартин ни разу не оглянулся. Ханна медленно побрела к коттеджу. Поплакав немного, она долго стояла под горячим душем, а потом закончила сборы. Было уже за полдень, когда она оставила ключи от дома на столе коттеджа и заперла за собой дверь.

Едва видя дорогу перед собой из-за слез, она села за руль.

Боль расставания была такой нестерпимой, словно Ханна снова вернулась в то время, когда она только что приехала в Огайо. Но, несмотря на сердечные муки и чувство вины, она не жалела о времени, проведенном с Мартином. И все-таки он прав. Он заслужил женщину, которая будет любить его и радоваться тому, что он мог и желал ей предложить.

Немного успокоившись, Ханна стала молиться за него.

Время шло, и зимнее небо затянулось тьмой, а ощущение отчаяние сменилось смутной надеждой, и Ханна почувствовала, что без нее Мартин будет счастливее. А значит, дети тоже будут счастливы.

Когда ощущение мира в душе стало согревать ее, в ней снова проснулись мысли о Поле. Сейчас слишком рано общаться с ним и даже намекать, что происходит в ее жизни, поэтому она поедет к Люку. Позже она выберет время, чтобы поговорить с Полом. Он ждал ее почти три года. Конечно, он сможет подождать еще несколько недель, чтобы ради приличия она могла оплакать конец отношений с Мартином. Никто не знал о ее приезде, но она рассудила, что сможет остановиться у Наоми Эш или у Люка с Мэри до тех пор, пока не подыщет себе жилье.

Она потянулась к соседнему сиденью и пощупала завернутый в подарочную бумагу подарок для Пола. Понимая, что этим она окончательно предает Мартина, сегодня ранним утром она снова открыла письмо Пола и впервые дочитала его до конца. Способность Пола понимать и принимать ее такой, какая она есть, с новой силой удивила ее, когда она читала слова, которые он написал ей так давно. После этого она завернула «Прошлое и будущее» в качестве подарка для него.

Она еще точно не знала, когда отдаст ему свой подарок, но чувствовала, что это произойдет скоро, может, в следующем месяце, может, на его день рождения или летом? В чем разница между «довольно скоро» и «слишком скоро»?

Поля по обеим сторонам дороги были укрыты снегом, словно одеялом, а ясное небо окрашено пурпурным цветом ущербной луны. С противоположной стороны дороги на встречной полосе показалась повозка, запряженная лошадью. Повозка проехала мимо, и ритмичный цокот копыт пробудил в Ханне десятки воспоминаний и чувств. Она и в Огайо встречала повозки, запряженные лошадьми, но здесь она чувствовала себя дома. Снег под лунным светом блестел, как рассыпанные осколки стекла, вызывая в ней странное, но знакомое чувство, которое она не могла объяснить. Она съехала на обочину дороги и вышла из машины. Перед ней раскинулись белые поля с голыми деревьями, выстроившимися вдоль горизонта.

Ханна.

Через поля вместе с зимним ветром прошелестел шепот, подняв собой несколько мертвых листьев. Ханну охватило непонятное чувство, и она вспомнила шепот, который годы назад позвал ее прочь из Оулз Перч. Неужели это тот же голос? Такой же знакомый, такой же непонятный.

Китт raus.

Переполненная эмоциями, она почувствовала, как слабеют ее колени. Она узнала этот голос. Разве нет? По ее телу побежали мурашки, и она испытала странное ощущение. Несколько лет назад она его не узнала.

Сегодня узнала.

«О, Отец, неужели это был Пол?» Ханна стиснула его письмо в кармане пальто. Ей пришлось прислониться к машине в поисках опоры, и в глубины ее сердца полились откровения.

Пол хотел ее возвращения не только ради нее. Он вернулся за ней, чтобы жениться и взять ребенка, которого она носила в себе. Ханна едва устояла на ногах и глубоко вдохнула в себя холодный воздух.

Когда она впервые услышала голос, повелевший ей kumm raus – выйти, – она стояла у могилы своего ребенка. Однако этот голос вызвал в ней массу эмоций – надежду, стремление, тягу к свободе и такую глубокую любовь, что она подумала, что, может, это Сам Бог. И это был отчасти Бог. Без сомнения, Он все время был с ней рядом на ее пути, давая ей все, что она почувствовала в том шепоте, – надежду и будущее.

Бог?

Узнавая все больше ответов на загадки, Ханна поняла, что ее отъезд в поисках Забет не был ошибкой. Она никогда не будет жалеть о том, что встретила Мартина – даже если их отношения не должны были перейти в любовные.

Не в состоянии уйти от шепота, она продолжала стоять, но желание увидеть Пола нарастало с каждой минутой. Он ждал так долго, так терпеливо, словно kumm raus к нему не относилось или не означало неотложности. Если это был голос Пола, умолявший ее вернуться, он призывал ее выйти из-под власти ее отца, груза сплетен, неприязни и страданий, которые обрушились на нее. Но он был готов ждать до тех пор, пока она не освободится от боли.

Поскольку Ханна не могла связаться с Полом, она опутала себя новыми обстоятельствами, которые так долго удерживали ее в Огайо.

Потребность увидеть Пола еще больше усилилась. Конечно, если Ханна будет вести себя правильно и следить за своими действиями, в их встрече не будет ничего предосудительного. Она просто отдаст ему одеяло и даст ему знать, что она вернулась... домой.

Она забралась в машину и направилась в сторону клиники. Если его там нет, она поедет к Люку и Мэри. Наверное. Она взглянула на часы. Было почти семь утра. Она подъехала к перекрестку неподалеку от «Лучшего пути». На парковке не было ни одной машины, кроме машины Пола.

Она повернула в сторону парковки. В окне второго этажа она видела Пола в комнате, которая не была его кабинетом.

Похоже, он что-то читал. Она открыла телефон и нашла в памяти его номер, номер, по которому случайно позвонила ему месяц назад.

– Ханна? – спросил Пол. – Что случилось?

Она пыталась что-то сказать, но голос не слушался.

– Ханна?

– Да, – наконец прошептала она.

– С тобой все в порядке?

– Выгляни в окно.

Пол подошел к окну и вгляделся во тьму улицы. Удивле-ние на его лице заставило ее улыбнуться.

– Что ты здесь делаешь?

– Я... я кое-что тебе привезла.

Несколько секунд он смотрел на нее сквозь оконное стекло.

– Я сейчас спущусь.

Ханна закрыла телефон и вышла из машины. Когда она обошла машину, открыла дверцу со стороны пассажирского сиденья и вытащила подарочный пакет, Пол в рубашке с короткими рукавами уже стоял на крыльце. Его потрясающие глаза говорили о столь глубокой любви, что Ханне было трудно смотреть на него. От него исходило ощущение удивительной физической мощи. Она подошла к ступенькам крыльца со своим подарком.

– Решила навестить своих перед отъездом на каникулы?

В этом был весь Пол. Нетребовательный. Оптимистичный. Осторожный в тоне и словах, уважающий ее решения и ее отношения с Мартином.

Ханна протянула ему подарок, и он взял его. Он был завернут в подарочную бумагу, без коробки.

Пол легко снял позолоченную обертку, и одеяло соскользнуло на землю.

– Одеяло «Прошлое и будущее».

– Похоже, оно проделало полный круг, вернувшись ко мне, и теперь... – Она замолчала, и по щекам у нее потекли слезы.

– Ханна, что происходит?

Она вытащила из кармана письмо, написанное им три года назад, и протянула ему.

Пол едва взглянул, и по его лицу Ханна поняла, что он узнал этот конверт.

– Должно быть, его прислала тебе Доркас.

– Она сделала правильно. – Ханна положила письмо обратно в карман. – Пол, я была частью твоего прошлого, и я всегда хочу быть частью твоего будущего.

– Ханна?

– Мне... мне не следовало здесь останавливаться. Слишком рано.

Пол подошел ближе, и в его присутствии она, как нигде в другом месте, почувствовала ощущение силы.

– Мы с Мартином... больше не вместе.

Нежным движением, столь характерным для него, Пол погладил ее по щеке и молча смотрел ей в глаза, одним взглядом говоря то, что невозможно было выразить словами, по крайней мере, пока.

– Я никуда больше не уеду. И я... я не могу иметь детей.

Пол передал ей одеяло и взял ее лицо в ладони. Руки его дрожали.

– Я хочу только тебя. И все. Теперь ты это знаешь. – Он обнял ее, крепко прижимая к себе и положив свою голову на ее.

– Ты вернулась домой, – прошептал он хриплым голосом.

Ханна так долго мечтала об этом моменте – еще до того, как Пол попросил ее выйти за него замуж, и долго, долго после того, как она решила, что безвозвратно потеряла его любовь. С одеялом, зажатым между ними, она прильнула к нему.

После долгих объятий он взял ее за руку.

– Я хочу кое-что показать тебе. – Они вошли в здание и поднялись по ступенькам в комнату, где он находился в момент ее приезда. Повсюду были разбросаны документы, а на столе разложены чертежи.

Пол поднял палец.

– Пока ты смотришь на это и пытаешься понять, над чем я работаю, я принесу кое-что из моего офиса. – Он встал у дверей, потом вернулся к ней. Приподняв ее лицо за подбородок, он вгляделся в него. – Ты здесь. – Она молча кивнула, и ее вновь начали душить слезы. – Ты и вправду здесь.

Слезы безудержно катились по ее щекам. Пол положил руки ей на плечи, его глаза блестели, а на лице сияла нежная улыбка.

– Я сейчас...

Ханна начала просматривать бумаги, и, когда она поняла, что он задумал, по ее коже побежали мурашки. Пол вернулся в комнату с коробкой для рубашек и положил ее в сторонке.

Неужели он ее ждал?

Он не мог знать, что она приедет, тогда откуда у него подарок для нее?

Ханна снова стала изучать бумаги, разложенные на столе.

– Ты знаешь, на что ты смотришь?

– Проект клиники.

– Не просто клиники. Это учреждение будет спроектировано и обеспечено штатными работниками, специально подготовленными для работы с амишами и простым народом.

Ее сердце колотилось так сильно, что его стук отдавался в ушах.

Пол пододвинул ей стул,

– На это потребуется пара лет, но совет уже проголосовал за превращение гостевого здания в амишскую клинику. У нас немного пациентов, которые нуждаются в стационарном лечении, и использовать здание в этом качестве нецелесообразно. Когда ты приезжала сюда в сентябре, я четко увидел, какие изменения произойдут, если тут появится медицинское учреждение для простого народа, преимущественно для амишей, но и для меннонитов. Не знаю, где мы возьмем штатного врача и остальных медработников, но у нас достаточно времени, чтобы заполнить все вакансии.

Несколько лет назад, когда никто, кроме родителей, еще не знал о ее тайне, Ханна чувствовала себя пустой керосиновой лампой, которую невозможно было зажечь. О, как она хотела, чтобы Пол все узнал и по-прежнему любил ее. Как отчаянно ей хотелось найти то, к чему она пригодна, и крепко держаться этого. И теперь все это было у нее в руках. Неужели это происходит на самом деле?

– Я хочу получить степень бакалавра в области акушерства и гинекологии. Мне нужно получить образование в этой области и дополнить его тем, что мы знаем из жизни простого народа.

– Совет одобрил бы твою кандидатуру как работника клиники, поскольку у тебя есть знания и опыт, дело только за твоим желанием.

– Конечно, я этого хочу.

– Тогда начнем собирать деньги. Ты получишь свою степень как раз к началу открытия клиники со всем необходимым оборудованием и материалами, с медицинским персоналом и лицензиями.

Пол взял принесенную коробку и положил перед Ханной, но она не могла пошевелиться. Он поднял крышку.

– Помнишь «Дом благодати»?

Не в силах ответить, она молча наблюдала, как он вытащил из коробки фотографию маленькой девочки.

– Мы были ее спонсорами почти три года. Смотри. – Пол взял два самодельных полотняных кошелька, вышитых по краям крестиком.

Потрогав пальцами ткань в его руке, Ханна взяла из коробки большую кипу рисунков, выполненных на цветной бумаге.

– Она рисует маркерами, карандашами, акварельными красками на бумаге, которую мы ей посылаем.

– Мы? – выдохнула Ханна.

Пол покопался в коробке и вытащил листок бежевой бумаги, письмо от «Глобальных служителей». В этом письме Пол Уодделл и Ханна Лэпп были отмечены как спонсоры.

Ханна закрыла глаза, пытаясь осознать это. Пол не просто ждал ее, он оставался верен тому, что они вместе начали. Не в силах что-либо сказать, она снова стала рассматривать работы девочки. У этой девочки был поразительный талант художника. Абсолютное дарование. Ханна отложила один рисунок в сторону, потом другой, потом добралась до нарисованной поздравительной открытки. На ней был изображен дом с желтым светом, струившимся из окна. На открытке было написано:

Я люблю вас.

А-Йом

– У нас будут дети, Ханна. Может, не родные, но на этой земле нет недостатка в тех, кто нуждается в любви.

Ханна встала.

– Неужели все это не сон?

Пол подошел, глядя ей в глаза так, словно он сам не был в этом уверен.

– Я думаю о том же. Мне могут понадобиться годы, чтобы, просыпаясь рядом с тобой, я окончательно поверил бы, что это все правда. – Он стал накручивать на пальцы непослушные завитки ее волос, выбившиеся из прически. – Ты здесь. Это дар, который достался мне дорогой ценой. И я никогда об этом не забуду.

Она не могла сказать ему, что любит его, по крайней мере сейчас. Возможно, она не скажет этого, пока Мартин не перестанет переживать из-за нее и не двинется дальше. Но ей и не надо было ничего говорить. Он все понимал. Как сказала Сара, Пол видел ее.

Он внимательно вглядывался в ее лицо.

– Когда ты сказала «слишком рано», ты имела в виду, что мы можем проводить время вместе как друзья, но пока ничего серьезного, так?

Он действительно понимал ее во всем.

– Да.

– Отлично. Этот праздник не будет похож ни на какой другой.

 

* * *

Вытащив из печи свежеиспеченный хлеб, Ханна почувствовала на себе взгляд Пола. На кухню бабушки из гостиной доносились смех и голоса, там гости играли в настольные игры. Вечера по пятницам, казалось, превратились для Ханны с Полом в новую традицию – обед и настольные игры с друзьями.

Здесь были Люк и Мэри с Амандой. Мэтью и Кэтрин пришли около часа назад. В отличие от музыкальных вечеринок Мартина, Ханна здесь была своя, даже когда в гости приходили друзья Пола, которых она едва знала. Она взглянула на него. Опершись плечом о притолоку, он тоже смотрел на нее, и его взгляд сказал ей все, что она хотела услышать.

С момента возвращения Ханны прошло два месяца, и теперь она испытывала такую глубокую любовь к Полу, которая не укладывалась в рамки обычных чувств. Первые несколько вечеров после ее возвращения они провели вместе у открытого огня в доме бабушки Пола, разговаривая до тех пор, пока Ханна не засыпала тут же, на диване. Часто она просыпалась и видела, как Пол сидит в кресле, потягивая кофе и глядя на нее.

За эти два месяца она перебрала в памяти сотни воспоминаний. Она также успела сдать государственные экзамены в школе медсестер. Но зимние вступительные экзамены для продолжения обучения на бакалавра она пропустила, так что у них с Полом образовалось много свободного времени, которое они проводили с большой пользой.

Несмотря на холодную погоду, они съездили на побережье и впервые в своей жизни Ханна увидела океан. Они катались на санях вместе с Мэтью и Кэтрин, проводили время с друзьями и семьей, а по вечерам тихо разговаривали. Они съездили в студенческий городок колледжа, где прежде учился Пол и где, возможно, будет учиться она. Ей так понравился Государственный музей в Харрисбурге, что они побывали там уже трижды. Они также посетили железнодорожный вокзал в Эллиенсе, ее любимый домик Забет и клинику доктора Лемана.

Пол познакомился со всеми женщинами из группы по пошиву лоскутных одеял, собиравшихся по вторникам. Женщины были вне себя от радости, когда узнали, что Ханна вернулась к простому народу, пусть даже не в общину амишей старой веры. Они побывали в старом Эллиенсе в надежде найти Кендрика, молодого человека, который не дал Ханне замерзнуть до смерти, когда в разгар зимы почти три года назад она приехала в Огайо. Ханна была занята тем, чтобы выжить и оставить прошлое позади, и мало вспоминала о Кендрике все это время. Но Пол хотел найти его, отблагодарить и посмотреть, нельзя ли ему помочь чем-нибудь.

Каждая вылазка все больше заполняла те пробелы во времени, когда они были в разлуке, и теперь эти пробелы стали тоньше волоса. Пол не предъявлял к ней никаких требований относительно ее чувств и отношений. Он не ждал ни обещаний, ни планов, ни слов любви. Но никто не мог так легко читать в сердце Ханны, как Пол, и он знал, что она любит его самозабвенно. Из уважения к Мартину она сдерживалась и даже не целовалась с Полом, но ее желание выйти за него замуж росло с каждым днем.

Первый визит к семье Пола начался неловко, но его отец и сестра с мужем встретили Ханну с искренним радушием. По этому поводу к ним зашел дядя Самуил, и именно он помог рассеять отчуждение, которое мать Пола, Хейзел, испытывала к Ханне. К концу вечера мать стала мягче, и Ханна уверилась в том, что они со временем подружатся. Но какие бы чувства ни испытывала Хейзел, она была значительно дружелюбнее, чем, вероятно, поведет себя по отношению к Полу Daed Ханны. Однако теперь, когда они с Полом вместе, никакие симпатии или антипатии больше не имеют значения. В сердце Ханны оставалась лишь одна заноза, которая начинала ныть при мысли о Кевине и Лиссе и о том, какую боль она причинила Мартину.

Какими бы изумительными и целительными ни были последние два месяца с Полом, Ханне хотелось знать, как дела у Мартина. Кевин и Лисса регулярно звонили ей то от Лоры, то от Мартина, и каждый раз она получала известия о том, что происходит в их жизни. С помощью Лоры они отправили на ее электронный адрес свои фотографии и звонили Ханне, чтобы прокомментировать их.

На кухню вошел Пол.

– А что, если нам взять какого-нибудь спасенного Сарой щенка после дрессировки и дать объявления о распродаже первой партии?

У Ханны зазвонил сотовый, и она вытащила его из кармана платья. Судя по определителю номера, это был телефон Мартина.

– Это Кевин или Лисса.

Пол кивнул.

– Да, конечно. Говори.

– Алло?

– Эй, это я. Есть минутка?

Голос Мартина был радостным, и к Ханне вернулась надежда, что он справился с болью расставания.

– Да, конечно. Подожди секунду.

Она отключила звук в телефоне.

– Это Мартин.

– Тебе нужно уединение. – Пол жестом указал на заднюю дверь и помог ей надеть пальто.

Выйдя на веранду, Ханна снова включила телефон и приложила к уху. На полях толстым слоем лежало белое покрывало, стояла тишина, а с черного неба падал новый снег.

– Я слушаю. – Она вышла во двор, и под ногами захрустел снег. Она ждала, когда Мартин ответит, молясь, чтобы он простил ее и был готов принять новое счастье.

– Мы собираемся на музыкальную вечеринку. Сегодня у меня праздник, потому что мне сообщили, что я сдал государственные экзамены.

– Поздравляю! Хотя я никогда не сомневалась, что ты их сдашь. Ну как, Гавайи оправдали твои надежды?

– Более чем.

– Я рада, что ты не разочаровался. Кевин с Лиссой говорят о каникулах, не переставая.

Наступило молчание, Ханна ждала, когда он заговорит снова.

– Я... все понял, Ханна. То есть, это я закончил наши оношения, и еще до этого я все понял, но только теперь все встало на свои места. Я всегда рассчитывал, что со временем и под небольшим давлением с моей стороны ты полностью впишешься в мою жизнь. Когда я уговорил тебя переехать из дома Забет, и в десятках других случаев, когда я вынуждал тебя что-то делать, я надеялся, что тебе станет комфортно в моем мире.

Она поняла, что таким образом Мартин дает ей понять, что она имела право вернуться к Полу и что он тоже готов двигаться вперед. Она почувствовала облегчение, и слезы затуманили взгляд.

В телефоне послышался стук в дверь.

– Открыто, – сказал Мартин.

Ханна не слышала всех сказанных слов, но она узнала голос Эмми Кларк, которая объяснила Мартину, где ее искать, когда он закончит разговор.

– Хорошо, я приду через минутку. Послушай, Ханна, Кевин с Лиссой все время просят разрешения с тобой повидаться. В следующий четверг и пятницу они свободны. Можешь забрать их и на выходные тоже, если только у тебя есть время.

– Правда? – Ханна больше не могла сдерживаться и разрыдалась.

Должно быть, у него все в полном порядке. Перед поездкой на Гавайи он даже намеком не дал понять, что может разрешить ей снова увидеться с Кевином и Лиссой, но теперь они будут видеться, когда дети этого захотят. Просто нужно согласовать это с ним, что вполне справедливо. Внутри нее все дрожало от радости.

– Ты знаешь, если ты прекратишь плакать...

Она вытерла слезы, пытаясь сдержать волнение и радость.

– Прости. Говори дальше.

– Я просто подумал, тебе нужно знать, что у меня все отлично. – Он помолчал. – Нет, не просто отлично. Я знаю, что мы оба находимся там, где мы должны быть.

Ханне показалось, что с нее свалились глыбы вины, но от волнения она ничего не могла сказать.

– Для Забет не было ничего важнее, чем единение семьи Палмеров, насколько это возможно. Она слишком ослабела и умерла, не дождавшись, когда это случится. Но тут в нашу жизнь вошла ты, и... в общем, ты завершила то, что она начала, и теперь я с Кевином и Лиссой – одна семья. Если для этого нужно было бы влюбиться в тебя снова, я бы согласился.

– Спасибо тебе, Мартин.

– На следующей неделе позвони Лоре, и она встретит тебя с детьми либо в доме, либо в клинике или где ты скажешь. Ладно?

– Я всегда буду тебе за это благодарна.

– И тебе спасибо. Пока.

Закрыв глаза, Ханна отключила телефон. Воспоминания, как снежинки, тихо кружились вокруг нее и мягко опускались на ее душу. Как бы Ханна ни расстраивалась из-за боли, которую причинила Мартину, она никогда не пожалеет о выпавшей ей привилегии находиться рядом с Забет – умирающей, отверженной женщиной, отчаянно пытавшейся сохранить то, что можно было спасти в семье Палмеров.

Наверное, Мартин прав, она помогла ему измениться, и благодаря этому он накрепко связал свою судьбу с Кевином и Лиссой.

Бог был способен обратить во благо трагедию, неправильные шаги и даже глупые ошибки. Глядя в темное и снежное небо, Ханна знала, что доверяет Богу так, как никогда раньше.

Несмотря ни на что.

Желая поговорить с Полом до того, как она присоединится к остальным, Ханна открыла сотовый и позвонила ему.

– Эй, ты не сможешь выиграть, если не будешь играть с нами.

– Хочешь сказать, что проигрываешь за обоих?

Задняя дверь открылась, и Пол прошел через веранду во двор.

– Да, что-то в этом роде.

Он бросил на Ханну один взгляд, и на его симпатичном лице появилась улыбка.

– Звонок был хороший.

Ханна закружилась, подняв руки, и бросилась к нему, крепко обняла за шею и засмеялась.

Он очень нежно обнял ее и поднял, ее ноги оторвались от земли.

– Я люблю тебя, Ханна. Всегда любил. И всегда буду.

Он поставил ее на землю, глядя ей в глаза. Наклонившись, он прикоснулся губами к ее губам, и сила когда-то запрещенной надежды и мечты завихрилась внутри нее в неистовом танце. Он целовал ее в щеки и шею.

У нее подкосились колени, и она отступила.

– Ханна?