Отзывы о серии «Сестры по лоскутному одеялу» 22 страница

– Мне нужно сесть. – Она опустилась в холодный снег.

Подняв голову, она смотрела ему в глаза.

– Можешь гордиться тем, что свалил девушку с ног.

Причина, по которой она села в снег, стала медленно доходить до него, и он засмеялся.

– Ты меня испугала. Может, вернемся в дом? Ты уве-рена...

– Абсолютно.

Пол протянул ей руку, но этот жест был не просто предложением помощи. Все, чего она желала и пожелает впредь, было выражено в его раскрытых руках – в его ожидании. Она сделала шаг навстречу его объятиям, обхватив его руками и прижавшись щекой к его груди.

– Я люблю тебя, Пол. – Ее голос дрогнул, и на глаза навернулись слезы. – Я люблю тебя.

Эпилог

Тепло обнимающих рук Пола при каждом ее пробуждении охватывало ее чувством благодарности. Первые лучи солнца ждали за горизонтом того момента, когда можно будет растянуться по всей земле, рассеивая тьму, наполнявшую все уголки комнаты. Наслаждаясь жужжанием потолочного вентилятора, распространявшего запахи, вливающиеся через окно, – свежескошенное сено, огород и аромат леса, окружавшего ручей, – Ханна смаковала наступление нового дня. Ее будила сама жизнь, наполняя ощущением, будто она парит над полями, как орлица. Это чувство стало ее постоянным спутником со времени их помолвки, когда она наблюдала, как Пол строит для них этот дом. Дом стоял на десяти акрах земли, которые подарила им бабушка, но самым любимым их местом была веранда с потолочным вентилятором для жарких летних дней и печкой для холодной зимы.

Окна веранды выходили на крытый мост, где Пол сделал

Ханне предложение.

У них в ногах лежало одеяло «Прошлое и будущее», терпеливо ожидая наступления холодной погоды. Ее меннонитский молитвенный чепец покоился на тумбочке у кровати.

Рядом стоял резной ящичек, сделанный Полом и хранивший письма от дорогих Ханне людей, – Пола, Daed, Mamm, Лиссы и Кевина, и даже редкие письма от Мартина и Эмми, в которых они рассказывали, когда и куда отправляются в путешествие, так что Пол с Ханной могли на это время забрать детей у Лоры.

Эти письма служили напоминанием, что любовь не должна быть совершенной, если в ней присутствует прощение. Эта истина сопровождала Ханну на всех этапах жизни, хотя отец до сих пор не приглашал ее в свой дом. Принимая своего Daed таким, какой он есть, она не позволила боли украсть у нее радость, когда отец не пришел на ее свадьбу. Она обнаружила, что такое же понимание помогало ей обрести силу тогда, когда в самых разных ситуациях ей приходилось сталкиваться с трудными людьми.

Ее мама навещала ее хотя бы один раз в месяц по воскресеньям, когда в церкви не было собраний. И хотя Ханна встречала Daed то там, то тут во время своих поездок по общине, и он всегда разговаривал с ней, она была благодарна за то, что он писал ей письма несколько раз в году и приходил к ней в клинику, просто, чтобы повидаться с ней. Однажды он пришел к ним с Полом в гости на обед, но его беспокоило то, что в доме его дочери использовались электричество и телефон. Несмотря на свои непреклонные убеждения, он пытался открыть для Ханны свой разум и сердце. Она, в свою очередь, тоже старалась его понять. Ее поразила реальность истинного прощения и его плодов в повседневной жизни. Она не могла понять, как это происходит, но полученная в результате свобода была невероятной. И когда она что-то воспринимала неправильно – слишком бурно реагировала, или испытывала робость, или делала что-то не так, – прощение в ожидании уже стояло у порога.

Прикоснувшись пальцами к материнскому кольцу, которое теперь висело у нее на шее, скрытое в течение дня под строгой одеждой, Ханна с удивлением подумала о том, что дети уже становятся подростками, а Мартин с Эмми скоро отметят пять лет совместной жизни. Бывшая Эмми Кларк не только была воплощением всего того, чего Мартин ждал от Ханны, она уважала Мартина и искренне восхищалась им, давая ему ощущение уверенного благополучия, которого он несомненно заслуживал. Ханну печалило то, что Фей так и не вернулась к детям, и она уже боялась, что, возможно, Фей нет в живых. К счастью, Кевин и Лисса смирились с этим и обогащались мудростью обоих домов – Палмеров и Уодделлов, где детей одинаково горячо любили.

Домик Забет стал для Ханны и Пола вторым домом. В течение учебного года Ханна работала в клинике доктора Лемана одни выходные в месяц, а по субботам вела занятия с женщинами из группы по шитью лоскутных одеял. Летом она работала в его клинике два раза в месяц. Каждый раз они с Полом останавливались в домике Забет. Часто к ним приезжали Кевин и Лисса, а по весне Пол помогал им с посадками в огороде. Кевину нравилось выращивать только арбузы, которые он затем продавал соседям. Лисса никогда не продавала продукты со своего огорода. Она предпочитала использовать их в пищу или отдавала Полу, который отвозил их в ближайшую миссию для благотворительных целей.

Ханна чуть-чуть выгнулась и потянулась и тут же почувствовала, что Пол зашевелился.

Он поцеловал ее в плечо и погладил по округлившемуся животу.

– Спи, Львиное Сердце, еще темно.

Но она не могла заснуть. Не хотела. Любовь между ними и любовь, которую они отдавали другим, постоянно обновляла их жизнь и делала ее волнующе интересной. За шесть лет совместной жизни они с Полом смирились с мыслью о том, что детей у них не будет. И радовались каждой минуте, которая была для них благословением. Гордясь ее работой и достижениями в учебе, Пол был доволен их насыщенным распорядком дня, и они находили все больше радости в объятиях друг друга, ибо это было больше того, что они ожидали. И вот, теперь... она чувствовала, как внутри нее шевелится их ребенок.

Приняв столько новорожденных у рожениц, которым она помогала, Ханна еще больше удивлялась тому чуду, которое происходило внутри нее. В возрасте двадцати семи лет, со степенью бакалавра в области гинекологии и акушерства, она ждала своего первенца в середине декабря.

И хотя она работала в клинике «Простая жизнь», располагавшейся сразу за миссией «Лучший путь», она много времени проводила, посещая дома амишей. В некоторых семьях она встречала сопротивление, особенно со стороны мужчин, на которое отвечала пониманием и уважением, и продолжала проводить беседы на темы женского здоровья.

Иногда Пол приходил в родильный центр в ее ночные дежурства и оставался с ней в комнате для персонала. Когда у них выдавались свободные дни, они радовались общению с друзьями – из амишей, из консервативных меннонитов и из мира Englischer.

Мысли Ханны продолжали свой размеренный бег. К счастью для здоровья Мэри, она не беременела слишком часто. У нее с Люком родился еще один ребенок, на этот раз сын. Мэтью с Кэтрин поженились, и у них народилось уже трое детей.

Кэтрин нравилось организовывать свой дом и работать рядом с Мэтью. Они построили небольшой дом рядом с мастерскими, и Кэтрин дарила Мэтью неизмеримую радость.

Ханна верила, что сожаление и раскаяние Доркас были искренними, но ей казалось, что Доркас до сих пор печалится из-за утраты Пола. Битва с болезнью Лайма была длительной, девушка годами принимала лекарства и сеансы физиотерапии, чтобы восстановить здоровье. Теперь она жила в другой стране и работала в миссионерской организации.

Грейси, австралийская овчарка Пола и Ханны, подошла к кровати. Ханна почесала ей за ухом, вспоминая обо всех собаках, которых на протяжении последних лет спасала, дрессировала и продавала Сара. Сестра Ханны по-прежнему была одна – она не была уверена в своем душевном равновесии настолько, чтобы выйти замуж и иметь детей. Она продолжала принимать лекарства и посещать сеансы психотерапии. Но больше всего она доверяла словам Пола и Ханны, неизменно помогающих ей бороться против всякой лжи, которую изобретали ее эмоции и разум. Несмотря на то что у нее бывали периоды обострения, Сара довольно успешно продолжала работать со спасенными австралийскими овчарками. Община помогла ей отгородить для ее собак три акра вокруг старой мастерской Люка, и там она дрессировала овчарок для самых разных нужд начиная от защиты канадских гусей до охраны фермерских урожаев от оленей. Она также учила собак выполнять роль помощников для детей-инвалидов.

Погладив Грейси, Ханна произнесла молитву благодарности за Сару. Бог продолжал нести исцеление в жизнь ее сестры, давая ей возможность использовать свои дары и таланты в помощь другим людям.

Пол убрал завитки волос с шеи Ханны и поцеловал ее, так что по ее коже побежали мурашки. Он сонно вздохнул.

– Я люблю тебя, Ханна. – Он снова поцеловал ее в шею. – Что мы сегодня делаем?

– Нас зовут радости, победы и задачи грядущего дня. Ты их слышишь? – Она положила руку на левую сторону живота. – Похоже, твой сын уже проснулся. Тебе пока можно не вставать.

Но она знала, что Пол встанет. Они до сих пор воспринимали присутствие друг друга как великий подарок судьбы.

– Еще так темно... пока. Он похож на свою маму, наверное, – поддразнил Пол.

Ханна села, кинув ему в лицо подушку.

Он, уклонившись, засмеялся, потом притянул Ханну к себе, и она прижалась головой к его груди. Все эти совместно прожитые годы они перемежали работу с игрой, и в доме постоянно звучал веселый смех, признак душевного здоровья.

Они работали со здоровыми людьми, чтобы их здоровье сохранилось, а людям, больным умом или телом, помогали обрести или восстановить свое здоровье. Жизнь не всегда шла так, как того хотели страждущие, но Ханна и Пол черпали силы из того, чего они никогда не могли полностью понять, – а именно: в рамках Божьего «несмотря ни на что» всегда можно найти жизнь с избытком, даже на нашей падшей планете.

– Несмотря ни на что, – прошептала она.

Теплая рука Пола нежно прикоснулась к ее руке, и их пальцы переплелись.

– Несмотря ни на что.