Эрик стреляет в яблоко на голове Анфисы

Эрик, сын дяди Гены и Фроси, и её любимчик, всегда из себя что-нибудь воображал, всегда что-то очень такое важное...

 

Вот, и сейчас, ходит тут со своим луком, который ему сделал дядя Гена, и не знает: во что ему ещё выстрелить?..

 

Хотя дядя Гена ему строго-настрого наказал: стрелять только в мишень, и ни в коем случае ни в людей, ни в кошек, ни в собак, ни в птиц, даже не целиться в них! Но Фрося всё время его балует, и позволяет ему делать всё, что ему вздумается, своему красавчику...

 

Эрик подошёл ближе, увидел, что Анфиса что-то там возится с куклой, посмотрел на них обеих с нескрываемым презрением, и проговорил:

 

«Хочешь, я с десяти шагов в неё попаду? Сади её на стол!»

 

И он попытался ткнуть в её куклу Пандору своей стрелой, которую держал в правой руке...

 

Анфиса отдёрнула от него куклу — и с гневом произнесла:

 

«Ещё чего! Сначала стрелять научись, мазила! А потом приставай!..»

 

Эрик возразил возмущённо:

 

«Да я уже в самое яблочко попадаю! Показать?»

 

Анфиса, с показным сомнением в голосе, произнесла:

 

«Покажи! Только, всё равно, опять промажешь!»

 

Эрик хмыкнул:

 

«Сейчас и покажу! И тогда больше не тявкай!»

 

Анфиса отпарировала:

 

«Я не тявкаю — это ты брехло!..»

 

Эрик уже бежал на спортплощадку, где у них на даче происходили, помимо всего прочего, и тренировки во всякой стрельбе. И вскоре вернулся назад с лёгкой деревянной треногой, к которой был приколочен лист фанеры, и к нему была прикреплена стандартная военно-спортивная мишень из многих концентрических кругов и обозначенного большим разрезающим эти круги крестом центра. Внутренний кружок был окрашен в чёрный цвет...

 

Поставив треногу с мишенью к большому кусту красных роз, Эрик отсчитал десять шагов — и прицелился из лука...

 

Стрела — попала в самый нижний край чёрного кружка, у самой границы его со следующим кругом...

 

Эрик удовлетворённо воскликнул:

 

«Попал!»

 

Анфиса хмыкнула:

 

«Да почти и не попал! Разве это называется в «яблочко»? Только кожицу задел!..»

 

Эрик, с величайшим снисхождением в голосе, проговорил:

 

«Ладно!..»

 

Он вынул стрелу. Снова прицелился, уже несколько более тщательно...

 

Стрела попала в нижнюю левую часть чёрного «яблочка»...

 

Эрик опустил свой лук, и взглянул на Анфису свысока, и с таким пренебрежительным снисхождением, что почти зевнул от скуки...

 

Он вынул из мишени стрелу, вернулся к Анфисе, которая продолжала прижимать к своему левому боку куклу Пандору, и проговорил:

 

«Сажай её на мишень! Попаду с первого раза!..»

 

Анфиса инстинктивно повернулась к нему правым боком, защищая куклу, и с гневным презрением воскликнула:

 

«Так она тебе и села!»

 

Эрик отвернулся, махнул на них обеих рукой, с ещё только большим презрением, и — достаточно лениво, и скучающим голосом, произнёс:

 

«Ладно! Малявка ты ещё несчастная! Играй со своей любимой куклой, и больше ко мне не приставай!..»

 

И он пошёл забирать мишень...

 

Анфису как что-то дёрнуло изнутри со страшной силой — и она спросила:

 

«А в яблоко — попадёшь? В настоящее?»

 

Эрик подёрнул плечом, и ответил:

 

«Неси, попаду!..»

 

Анфиса развернулась — чтобы бежать на кухню за яблоком...

 

Но она не успела сделать ещё и трёх шагов — как Эрик крикнул ей вдогонку:

 

«...У тебя на голове!..»

 

Анфиса, не оборачиваясь, крикнула в ответ утвердительно:

 

«Ладно!..»

 

…

 

Она прибежала на их дачную кухню, где у столов и плиты хлопотала няня, и, запыхавшись, крикнула ей, ещё с порога:

 

«Няня, дай нам с Эриком яблоко!..»

 

На одном из столов стоял таз с яблоками. Няня взяла, было, из него два, стараясь выбрать самые лучшие...

 

Но Анфиса сказала:

 

«Нет, одно!»

 

Няня сказала:

 

«Ну, тогда самое большое!..»

 

И — выбрав — протянула Анфисе...

 

Яблоко было достаточно широкое и приземистое: то, что нужно...

 

Анфиса осторожно посадила свою куклу Пандору перед тазом с яблоками, и сказала:

 

«Пусть здесь пока посидит!..»

 

Схватила яблоко — и бросилась с ним назад в сад, на бегу крикнув няне:

 

«Спасибо!..»

 

…

 

Эрик, увидев Анфису с яблоком, слегка почесал наконечником стрелы у себя в затылке, пожал плечами и, не очень уверенно, произнёс, кивнув в сторону мишени:

 

«Вставай!..»

 

Анфиса, отставив в сторону мишень, встала спиной к большому кусту с огромными алыми розами, что сажала когда-то Фрося...

 

Стащив со своих длинных русых волос красный бант, она стала прямо и неподвижно, выпрямившись, и аккуратно поставила себе на темечко — большое и красивое, золотисто-жёлтое с красным, яблоко.

 

Бант она осторожно расправила — и приложила к своей груди, прижав его пальцами обеих рук к своему белому платьицу: огромную, красную с чёрным, бабочку-крапивницу...

 

Глаза Анфисы были устремлены прямо на Эрика...

 

Эрик посмотрел на неё — и быстро отвёл свои, какие-то сразу потерявшиеся, глаза, и как-то замялся, слегка механически переминаясь с ноги на ногу, и глядя куда-то вниз...

 

Нерешительно, и несколько раздражённо, произнёс:

 

«Знаешь, мне как-то связываться с тобой нет никакой охоты!..»

 

И, подняв лук, стал целиться в мишень рядом с Анфисой. Глядеть ей в глаза — он явно избегал...

 

А она, не мигая, смотрела ему в лицо — и будто какой-то неведомый голос в ней, откуда-то из огромной тёмной глубины, каким-то ночным, совиным эхом повторял в ней:

 

«Взглянешь!.. Взглянешь!..»

 

Эрик взглянул. Взглянул ей в глаза...

 

...И, в совершенной нерешительности и растерянности, опустил лук, с уже почти натянутой тетивой... Его взгляд — теперь действительно не мог оторваться от глаз Анфисы...

 

А она — стараясь говорить осторожно, чтобы не уронить со своей головы яблоко — и глядя ему в упор в его не соображающие глаза — громким змеиным шёпотом произнесла:

 

«Что — слабО? Трус несчастный!..»

 

Эрик — не отрывая своего взгляда от глаз Анфисы — медленно поднял лук и стал целиться в яблоко на её голове...

 

…

 

Анфиса услышала очень короткий и резкий свист стрелы — мчащейся прямо в неё...

 

...И когда она услышала этот звук — тут же, будто какой-то острой иголочкой — резко кольнуло у неё в груди...

 

...И тут же — ярко вспыхнула в сознании внезапная мысль, что это уже было, что эта стрела — летит как бы из Прошлого, но в то же время — из Будущего. И эта стрела — это Стрела Времени. И Стрела Времени — несёт смерть...

 

...И ещё: тайна её смерти — она и заключает в себе тайну её рождения...

 

Яблоко слетело с её головы...

 

Эрик, опустив лук, молча стоял неподвижно, глядя на Анфису, но как бы не видя её...

 

Анфиса некоторое время тоже стояла молча и неподвижно, тоже продолжая глядеть на Эрика, и тоже как бы совершенно его не видя...

 

Потом она — не отрывая красную бабочку-крапивницу от своей груди — взглянула влево и назад: туда, где, по звуку, упало яблоко...

 

Яблоко лежало в траве под красными розами — пробитое стрелой насквозь почти посередине...

 

Анфиса положила свой бант на стол, и подняла яблоко. Вытащила из него стрелу...

 

Стрела была идеально прямая, ровная и гладкая, из хорошего жёлто-белого дерева, покрытого каким-то прозрачным лаком, с крепким, и достаточно острым, стальным наконечником, и с очень тонкой металлической пластинкой на противоположном конце в качестве оперения-стабилизатора...

 

Да, дядя Гена не умеет делать плохих вещей!..

 

Сдержанно похвалила:

 

«Хорошая стрела!..»

 

Эрик медленно, и как-то автоматически, подошёл к ней, продолжая глядеть на неё как на какое-то явление с того света...

 

Анфиса прижмурилась — и поглядела сквозь дыру в яблоке на Солнце... Потом — через ту же дыру — на Эрика...

 

Потом повертела этим продырявленным яблоком перед Эриком — и предложила ему:

 

«Хочешь? Ты его заслужил!..»

 

Эрик молчал. Он был явно не в себе...

 

Анфиса сказала:

 

«Как хочешь!..»

 

И — откусила небольшой кусок яблока около дырки...

 

Потом спросила:

 

«А хочешь — я в него тоже попаду?»

 

Эрик механически протянул ей лук...

 

Анфиса сказала, немного прожевав кусочек яблока:

 

«Подожди!..»

 

Она повернулась к треноге с мишенью и аккуратненько поставила яблоко на квадратный торец стержневой рейки, который был вровень с верхним краем фанеры...

 

Взглянула внимательно на стрелу...

 

Сказала:

 

«Её сполоснуть надо: липкая!..»

 

Быстро побежала со стрелой на пруд — он здесь был почти рядом...

 

Нагнулась к воде (что-то опять кольнуло у неё в груди!..), поболтала в ней стрелой, вынула, стала её отряхивать...

 

На противоположном берегу пруда что-то квакнула лягушка... И — шлёпнулась в воду, подняв расходящиеся круги...

 

Анфиса хотела вытереть стрелу о платье. Но передумала (платье было жалко): подняв его спереди — вытерла стрелу о трусы, несколько раз проведя ею по ним...

 

Вернулась к мишени, взяла у Эрика лук...

 

Она уже стреляла из него не раз, тайком от Эрика и других мальчишек. Арина прекрасно научила стрелять из лука и её, и Нику! И Алик тоже в этом помогал. Но Эрику об этом особо знать не нужно...

 

Анфиса встала на место, откуда стрелял Эрик. Наложила стрелу на небольшой, лёгкий и изящный рессорный лук, с левой его стороны, и — обратным концом — на тетиву, вставив в неё крепкое ровное ушко лёгкой прямой стрелки. Натянула тугую, но не слишком, упругую тетиву, из белого капронового шнурка, и — прицелилась...

 

Она умела быть, когда нужно, внимательной, спокойной, терпеливой и целеустремлённой...

 

Эрик стоял, не двигаясь, почти как парализованный, тупо глядя на Анфису...

 

Яблоко, чётко сбитое её стрелой, разбрызгивая сочную белую мякоть, полетело в розовый куст...

 

Анфиса, быстро передав Эрику лук, побежала смотреть яблоко. Осторожно достала его из куста, стараясь не поцарапаться о шипы, и попутно слизав языком его сочные белые крошки с лепестков алого розового бутона...

 

Стрела почти сама вывалилась из разбитого яблока — и Анфиса воткнула её в землю. Поднялась, оглядела своё яблоко... Оно было сильно разбито, но не запачкалось...

 

Подошёл Эрик. Анфиса отломила большой кусок яблока — и протянула ему, приглашая отведать...

 

Эрик, по-прежнему ничего не говоря, отрицательно помотал головой...

 

Анфиса сама быстро управилась с остатками яблока, и вытерла липкие руки о траву...

 

Эрик вытащил из земли стрелу, вытер её тоже об траву, также и наконечник пообтёр о траву от прилипшей земли... И — медленно, глядя себе куда-то под ноги — пошёл со своим оружием прочь...

 

Потом — уже почти у поворота песчаной садовой дорожки — он немного приостановился, обернулся к Анфисе, и — сказал ей, каким-то глухим и негромким голосом:

 

«Не говори никому, что я стрелял в тебя!..»

 

Сделав ещё несколько небольших неуверенных шагов — Эрик опять приостановился, снова обернулся, и — произнёс, как-то ещё более тихо и глухо:

 

«И не делай больше этого!..»

 

И — скрылся за деревьями и кустами сада...

 

Анфиса постояла, посмотрела на свои руки... И — пошла их мыть в пруду...