Город Солнца и Дворец Коммунизма

Начиналось их регулярно повторявшееся мистериальное действо с того, что все боги и герои, до этого миро спавшие у ног Медведя-Урана и Куклы-Геи, медленно, и не очень охотно, просыпались от своего долгого космического сна. И — затем начинали дружно строить Город Солнца (ну, или — Солнечный город, вроде того, где был с друзьями Незнайка).

Город Солнца представлял из себя, в итоге, прежде всего, огромное семиэтажное (а потом — и двенадцатиэтажное) сооружение из кубиков и дощечек самого разного формата и калибра, что-то типа пирамиды, или шумерского зиккурата, или Храма Солнца толтеков в Мексике, и которое называлось Дворец Коммунизма. А по четырём сторонам от него располагались ещё четыре небольших квадратных постройки...

Боги и герои, после долгих творческих трудов, торжественно водружали на самую верхушку Дворца Коммунизма кубик с Красной Звездой, и — шли спать-отдыхать. Но не к Урану с Геей (это уже только под самый конец) — а рядом со своим Городом Солнца (внутрь помещался только Дед Мороз, он же Прометей).

И тут — в дело вступали коварные «силы зла». Это были: старая тряпичная кукла без всяких одёжек, которую звали Горгона Медуза, и пластмассовый Кот-в-сапогах, с давно отвалившейся шляпой, которого звали Кербер (быть может, потому, что среди игрушек не нашлось ни одной собаки для этой роли). Возможно, это были своеобразные инкарнации лисы Алисы и кота Базилио (но Буратино, со своим Золотым Ключиком от Коммунизма, в их с Никой сюжете тогда ещё не фигурировал).

Эти двое злодеев осторожно подползали к Дворцу Коммунизма — и начинали тихонько подбивать маленькой дубинкой один из четырёх краеугольных кубиков, на которых стояло всё тщательно сконструированное архитектурное сооружение...

Наконец — кубик выскакивал из-под дощечки, и — вся огромная постройка со страшным грохотом обрушивалась на паркетный пол. Боги и герои просыпались — и бросались преследовать этих диверсантов, вредителей и контр-революционеров. Те очень хитро прятались — а потом внезапно и коварно нападали на Строителей Будущего. Завязывалась не одна вооружённая и рукопашная схватка. Боги и герои бывали не один раз все смертельно изранены. Но обливались йодом (это было, поистине, универсальное и чудодейственное средство, что-то вроде «живой воды») — и тотчас выздоравливали.

В конце концов, боги и герои настигали разрушителей Коммунистического Проекта высоко в горах, у самого края пропасти (у края большого стола). Полагалось, по их заслугам, сбросить их в пропасть. Но те — сами от страху, убегая, прыгали в эту пропасть. И — уходили в какое-то иное, ихнее скрытое измерение где-то в «нижнем мире». И на этом их злодейство временно прекращалось.

Боги и герои, страшно утомлённые долгой войной и долгим бодрствованием, так и не восстановив, пока что, свой разрушенный Город Солнца, едва доползали до Медведя-Урана и Куклы-Геи, и укладывались опять у их ног. Те по-родительски покрывали их всех тёплым одеялком — и все надолго засыпали. До следующего цикла космической драмы, где повторялось всё с начала...

…

Взрослые эти их креативные игры, в общем, конечно, поощряли. Где-то, конечно, и просвещали, в чём-то и инструктировали.

Только один раз Герта к ним зашла и проговорила громким шёпотом:

«Вы не можете свою Вавилонскую башню — ломать потише? У Архитектора Будущего — голова трещит! Всю ночь не спал — только лёг — работы столько! Коммунизм надо строить — как можно тише! Вон — стройте на ковре! Смотрите — сколько на нём цветов! Какой же может быть коммунизм без цветов?..»

…

А один раз Алик и Данила, случайно наблюдавшие их строительную работу, стали спорить между собою: что древнее — шумерские зиккураты или скифские курганы? Данила настоятельно обращал внимание на то, что почивавший внутри пирамидальной конструкции Дед Мороз (он же у Анфисы с Никой — Прометей) имел типичный остроконечный скифо-сарматский головной убор.

Проходившая мимоходом Герта присоединилась к их спору — и сообщила, что есть версия, что шумеры — это прото-картвелы, и пришли в Междуречье с Кавказа. А на Кавказ пришли ранее — откуда-то с севера, из евразийских степей. И что курганы, зиккураты и все пирамиды — это, в сущности, одно и то же. Зиккурат назывался «лестницей в небо» и был, одновременно, и храмом, и обсерваторией. Но это всё — Мировая Гора, которая соединяет Землю и Небо.

И на том же Кавказе можно найти на вершинах гор остатки древнейших храмов-обсерваторий. А кто их создал? Может, нарты.

Даже Сталин после ухода из семинарии работал в обсерватории. И писал стихи.

И на Мировую Гору — поднимались ещё первобытные шаманы со своими бубнами, для беседы с Космосом. И хоронили великих шаманов — тоже в Мировой Горе...

Анфиса заметила, как Ника вся напряглась при слове «Кавказ». И как таинственным светом загорелись её глаза при слове «нарты». И она знала, что расспрашивать Нику про это нельзя. Когда нужно — скажет сама...

…

В своих играх в греческих богов Анфиса и Ника и сами были, как бы, богинями. Анфиса, конечно, Афиной. Ну, а Ника, естественно, Никой.

Ника сохранила привычку звать Анфису Афиной, можно сказать, на всю жизнь.

Даже потом и свои письма к ней она, обычно, начинала с обращения:

«Привет, Афина!»

Только со временем, при каждодневном обращении к подруге, «Афина» сократилась у Ники до просто «Фина».

А Анфиса — всю свою жизнь Нику так и звала Никой.

И, конечно, будучи богинями, они обе были, одновременно, и тайными марсианками...