Французский мим Гаспар Дебюро (1796 – 1846)

Горькая слава Гаспара

Возникновению знаменитого Пьеро в театре «Фюнамбюль» предшествовала достаточно длинная история театральных неудач его создателя. Гаспар Дебюро с раннего детства играл в труппе своего отца Филиппа. Представления их семьи складывались из акробатических трюков. Дети Дебюро ловко ходили по канату, выстраивали пирамиду из своих тел, крутили сальто-мортале, и только младшему Гаспару никак не давались эти номера. Во время выступлений он старался быть как можно незаметнее. С большой опаской, выходя на импровизационную арену, наблюдал он за лицами деревенских зрителей. Ведь если в тот момент, когда Гаспар упадет, в публике засвистят, он останется голодным. Его отцу так и не удалось выбить из него страх, но он приметил, как забавляют публику падения мальчика, и в голове его родилась новая идея: раз он не может быть канатоходцем, пусть будет паяцем. Братья и сестры глядели на него с презрительным сочувствием, а он был доволен: теперь ему не придется карабкаться по плечам наверх.

После длительных скитаний по французской провинции семья Дебюро поселилась в Париже и вскоре всю труппу ангажировали владельцы театра «Фюнамбюль». Однако и здесь нескоро пришел успех к Гаспару. Он играл мелкие роли в пантомимах, и если и пытался вносить изменения в спектакль, то их либо просто не замечали, либо считали несметливостью бесталанного актера. Однажды ему пришлось заменять известного бульварного актера Феликса в роли Арлекина. Когда представление окончилось и окрыленный Дебюро вышел на поклон, то вместо ожидаемого он услышал «Браво, браво… Феликс!». Владелец театра еще более отрезвил его, сказав, что «если ты можешь кого-то скопировать, это еще не значит, что ты артист». Этот мнимый успех чуть не стоил жизни Гаспару – разочаровавшись в себе, он решается на самоубийство. Спасшись от смерти он начинает упорно отстаивать свои взгляды в театре, что и приведет к рождению нового Пьеро.

Новый Пьеро Дебюро

«Я хотел бы, чтобы на мне была свободная блуза с большими пуговицами – и все белое. Широкие рукава, широкие штаны, чтобы при каждом движении одежда колыхалась. Только так костюм срастется с актером и будет дышать с ним одним дыханием <…> А на голову я надену черную, плотно прилегающую к голове шапочку, скрывающую волосы», – так объяснял Дебюро свой замысел нового Пьеро. По его словам, старый костюм этого героя совершенно не отвечал законам пантомимы: узкая куртка мешала танцу, широкий воротник закрывал рот, а рот обязательно должен быть виден, островерхая шапочка закрывала лицо. Владельцы «Фюнамбюль» согласились на эксперимент.

Небольшое изменение никого не могло сбить или нарушить ход действия. «Дурак, вздумал задирать нос», – решили актеры. Но играть они могли с кем угодно, явись он на сцену хоть из зрительного зала или свались к ним прямо с неба.

И все же Феликс – Арлекин озабоченно оглянулся, когда на сцену притащился бледный Пьеро. Арлекин с Коломбиной разыграли положенное удивление. Пьеро погнался за ними, но лицо его оставалось совершенно неподвижным. На полпути он споткнулся и упал. Зрители засмеялись и продолжали смеяться, даже когда он поднялся. Лицо его сохраняло невозмутимость, хотя было видно, что он напряженно размышляет. Почесал лоб, подбородок… Зачем я, собственно, сюда пришел? Надо вернуться, может, тогда вспомню. Пьеро снова, разбежавшись, падает. И, тотчас подняв голову, ждет, не посетит ли его озарение. Увы, нет. И сцена повторяется несколько раз. Бесполезно. Пьеро встает отдохнуть, прислоняется спиной к Арлекину, согнувшись так, что голова бессильно свешивается у него между колен. И в это миг замечает Арлекина. Так вот зачем он пришел! Он порывается бежать туда, где заметил нарушителя своего спокойствия, лицо и руки устремляются в том направлении, но голова все еще болтается между колен, он переворачивается в воздухе – новый каскад: комическое падение и стремительный кувырок через спину. Пьеро вскакивает и бежит, но почему-то в обратную сторону. Наконец, он увидел, куда делся Арлекин. Сейчас настигнет его! Уже схватил!

Схватил, потому что Феликс, заглядевшись, не помнит, что должен удирать! Напрасно тянет его за собой Коломбина. Арлекин превратился в зрителя.

Это был успех, успех, который пришел только на пороге 30-тилетия. Теперь сюжеты создавались относительно Пьеро, о чем говорят и названия спектаклей, которых играл Дебюро – «Пьеро-лунатик», «Пьеро – предводитель разбойников», «Склянка чернил».

В кругу романтиков

Наибольшее признание игра Дебюро получила у романтиков. Ш. Нодье писал о его Пьеро: «Характер его таков, что бесконечные оттенки не передать. Он прост, как дитя, труслив, коварен, ленив, зловреден, услужлив, он балагур, обжора, воришка, хвастун, он корыстолюбив, неуклюж и вместе с тем весьма находчив, когда речь идет об удовлетворении его прихотей, это наивный и плутоватый дьявол».

Первый биограф Дебюро известный критик Жанен давал профессиональные оценки: «В пору, когда казалось, что все варианты итальянской комедии уже исчерпаны, приходит он с ее новой версией. Старая безобразная хламида ниспадает на нем складками, напоминающими об античном изяществе. Белое лицо делает его живым изваянием пантомимы. Это уже не старый паяц, бесцельно мечущийся по сцене; это хладнокровный стоик, которого не так-то легко лишить хорошего настроения, – бессловесный, бесстрастный, почти безликий… Его лицо, отмеченныое немым и торжествующим сарказмом, способно сказать все».