ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ 9 страница

Заимствование чужого возможно постольку, поскольку ″свой″ развивается, в нем появляется некая почва, готовая воспринять ″чужое″. Эта почва есть результат развития своего или взаимоотношения с чужим? Что первично: появление чужеродной почвы для отношений или отношения, в результате которых появилась эта почва? В этой схеме развитие предшествует встрече. В мифологическом сознании ″свой″ взаимодействует с ″чужим″  целиком, но благодаря зародышу; подобно беременной женщине: в ней, помимо нее, есть еще и другой, но цельность сохраняется. Плод не автономен по отношению к матери, он зависит от ее развития, и она, в свою очередь, развивается под его влиянием. Таким образом, развивается ″свой″ в себе, ″чужой″ в себе и отношения между ″своим″ и ″чужим″.

В. Б. Яшин называет предпосылки плодотворных межкультурных взаимодействий между ″своим″ и ″чужим″ в мифологическом сознании. Рассмотрим некоторые из них:

- схожесть социальных структур и преобладающих форм хозяйственной деятельности (происходит не заимствование ″чужого″, а стимулирование ″своего″);

- типологическая близость моделей мира (пародоксально, чем проще и лучше взаимодействие, тем меньшее влияние оказывает ″чужой″ на ″своего″ в качестве стимулятора; ″чужое″ заимствуется тогда, когда ″свое″ готово выработать аналогичное);

- выделение этноса-донора из аморфного понятия «они», восприятие его как медиатора между ″чужими″ и ″своими″;

 - двуязычие на бытовом уровне (лексические заимствования). Лексика (″чужого″) могла не пониматься носителями (″своей″) культурной традиции, тогда усиливалась сакральная значимость подобных текстов. ″Чужой″ язык (наравне с устаревшими формами своего языка и искусственно сконструированными шаманскими языками) считался более понятным духам и божествам, чем родная (т.е. человеческая, профанная) речь[231];

- восприятие компонентов материальной культуры. Заимствование какой либо вещи (″чужой″) возможно только тогда, когда ей находится место в существующей модели мира;

- потребность общества в смене парадигм. В рамках мифа такая потребность невозможна, если она возникает – это свидетельствует о кризисе мифологического сознания;

- направленное идеологическое воздействие. Традиционная мифология исключает миссионерство и объединение человечества общими духовными ценностями, напротив, ее суть заключается в разделении на ″чужих″ и ″своих″.

Культурный обмен возможен при совокупном воздействии большинства этих факторов[232]. Достраивая модель В. Б. Яшина, согласно которой советская идеология и жизненный уклад ложится на русский менталитет в силу того, что имеет параллели с христианством, и наложение одного на другое возможно при совпадении структур, можно предположить, что христианская религия вросла в сознание и бытие постольку, поскольку в рамках мифологического сознания была подготовлена почва для встречи со Христом (как Античность, которая Христа не знает, но ожидает его, подготавливая воспринимающую почву). Заимствование ″чужого″ возможно, только если есть аналогичное восприимчивое нечто в ″своем″, выработанное ″своим″ из себя в процессе развития.

II. Схема толерантного (вынужденного) взаимодействия ″своего″ и ″чужого″, выявленная в работе А. В. Перцева.

При данном взаимодействии развития не предполагается. Я живет своей жизнью, не взаимодействуя ни с ″чужим″, ни со сменной деталью, которая с ″чужим″ взаимодействует. Взаимодействующая часть функциональна, она не влияет на Я, сама она не способна к развитию, т.к. она – не Я и не может быть Я. Две части ″своего″ не могут быть равнозначны, иначе бы мы имели дело с шизофренией. В качестве примера А. В. Перцев использует бензовоз, которому нужно перевозить вино, поэтому создают для него специальную резиновую подкладку. Бензовоз при этом не испытывает изменений. Вино с бензином никак не пересекаются, просто, когда бензовозу нужно перевозить вино, используют встроенную в него подкладку.

Изучение западной философии в России не было ее о-своением. Российский философ, изучая западную философию, создает в себе новый мыслительный органон, который включает и выключает (когда нужно сдать экзамен)[233]. Получается, мыслитель создает в своем сознании частицу ″чужого″, необходимого для восприятия ″чужого″. Частица эта (сменная деталь) должна управляться и регулироваться. Если она заполнит все сознание, то не останется ″своего″, равнозначность ″своего″ и ″чужого″ в себе находится за рамками рациональности. Поэтому она есть функционал ″своего″ для истолкования ″чужого″ (переводчик в ухе). Так, например, Айболит ложится на российскую ментальность постольку, поскольку имеет в ней аналог. Айболит подобен Христу: он врачует по всему миру, утешает, жертвует собой, окружен больными[234]. ″Свой″ познает ″чужого″ постольку, поскольку у него (″своего″) есть совпадающая культурная реалия, в рамках ″своего″ есть кусочек, соответствующий ″чужому″, воспринимающий ″чужое″ и взаимодействующий с ним, но находящийся в подчинении у ″своего″ и регулируемый ″своим″.

Перцев настаивает на том, что российский менталитет не может понять западную философию и остается без остатка российским менталитетом. Такими же бензовозами были люди, для которых Петр открыл окно в Европу. Когда нужно появиться в свете, т.е. столкнуться с ″чужой″ (европейской) культурой, человек надевал парик, европейское платье и облекался в западные манеры, но это никак не влияло на его природу. «Увиденное и понравившееся в Европе отнюдь не заимствовалось: оно воспроизводилось на месте, как почти такое же с виду, но отличное по содержанию и сделанное из российского материала»[235]. Сменная часть в ″своем″ выполняла роль копирования, потому как заимствование неизбежно повлияло бы на природу ″своего″, то есть произошло бы «смешение вина с бензином», что спровоцировало бы изменение и развитие. Идеальным воплощением этой схемы, по А. В. Перцеву, был государь, подобный двуликому Янусу, одно лицо которого обращено к Европе, а другое – в собственные пределы[236].

III. Современная схема взаимодействия носителей черт ″свойскости″ и ″чуждости″.

В постмодернистской культуре мы наблюдаем формирование новой схемы взаимодействия элементов ″свойскости″ и ″чуждости″ внутри оппозиции ″свой – чужой″. И ″свой″ и ″чужой″, оставаясь субъектами оппозиции, перестают быть ″своими″ и ″чужими″ как таковыми, а становятся носителями определенных качеств и черт ″свойскости″ и ″чуждости″. В современном мире «возникает нужда в некоем макете, виртуальном заменителе ″чужого″ – своеобразное чучело начальника»[237]. Обособленные от человека, самостоятельные качества ″своего″ и ″чужого″ составляют наборы ″чуждости″. Из этого набора, т.е.  из имеющихся у него деталей ″чуждости″ современный человек, руководствуясь принципами толерантности, конструирует образ ″чужого″. Толерантность формируется в обществе по отношению к определенным объективированным человеческим характеристикам, таким как национальность, пол, возраст, политические убеждения, религиозная принадлежность и т.д., а затем распространяется на их носителей. Из чего следует, что взаимодействие между ″своим″ и ″чужим″ сменяется взаимодействием элементов ″свойскости″ и ″чуждости″.

Существуют и другие схемы взаимодействия внутри оппозиции ″свой – чужой″, но обозначенные выше уже свидетельствуют о наличии многообразных форм взаимодействия и об отсутствии единственно верной среди этих форм, что создает поле для толерантного их исследования.

В завершении работы следует отметить еще одну особенность оппозиции, заявленной в названии. Развитие исследуемой оппозиции происходит в двух ракурсах – изменение отношения между ″своим″ и ″чужим″, т.е. изменение оппозиции в культуре, и изменение ″своего″ и ″чужого″ внутри оппозиции, т.е. изменение сторон оппозиции. Отсюда следует наличие двух оппозиций: ″свой – чужой″ и ″свой″-″чужой″. В первом случае имеется в виду оппозиция как явление культуры, активно воздействующая на культуру и ей формируемая, а также изменение оппозиции в результате изменения отношений ″своего – чужого″, выраженное в трех основных типах оппозиции ″свой – чужой″.

Развитие оппозиции ″свой – чужой″ можно проследить в процессах о‑своения, у-своения, при-своения, от-своения; и охарактеризовать изменения отношения через категории взаимодействия, диалога, взаимопроникновения, взаимоуничтожения/уничтожения, взаимоподавления/подавления, борьбы, войны как упрощенной формы борьбы, конфликта, терпимости, толерантности, нетерпимости.

Во втором случае акцент смещен на ″своего″ и ″чужого″ как субъектов оппозиции и их изменение в этой оппозиции. Например, развитие ″чужого″ в пределах оппозиции ″свой″-″чужой″ в аспекте «стороны» выглядит следующим образом: ″чужой″ как поту-сторонний в мифологическом типе оппозиции; ″чужой″ как не-сторонник в тоталитарно-религиозном типе оппозиции; ″чужой″ как по-сторонний в современной культуре. В зависимости от культурно-исторической реальности ″чужой″, развиваясь, преломляется в образы нелюдя, антигероя, врага, Другого, Иного. Понятие ″свой″ аналогичным образом может проявляться в таких культурно-антропологических формах, как  мы, наш, мой, собственный, Я, друг, товарищ.

В данном диссертационном исследовании нами было описано развитие и изменение как оппозиции ″свой – чужой″, так и оппозиции ″свой″-″чужой″ в культуре. Верно и обратное утверждение, согласно которому культура развивается по причине изменения оппозиций ″свой – чужой″ и ″свой″-″чужой″. Оппозиция ″свой – чужой″ выступает как одно из оснований стабильности мира, а оппозиция ″свой″-″чужой″ его развития.

Если же рассматривать стороны оппозиции, то оказывается, что «различие играет в человеческой практике движущую роль, а сходство – стабилизирующую»[238]. Различие заложено в образе ″чужого″, тогда как, черты сходства закреплены в образе ″своего″. ″Свой″ сохраняет стабильность мира, объединяет, сплачивает. ″Чужой″ постоянно подрывает эту стабильность, провоцирует изменение, движение и развитие. 

Заключение

В диссертационной работе осуществлено философское осмысление изменения, развития, проявления оппозиции ″свой – чужой″ в культуре и раскрыты ее культурно-антропологические аспекты. Подводя итоги исследования, следует сформулировать основные выводы.

    Оппозиция ″свой – чужой″ тесно связана с культурой как способом выражения человеческого бытия и пронизывает все основные культурно-мировоззренческие типы мышления. Развиваясь, оппозиция ″свой – чужой″ преломляется в такие формы, как: ″людь-нелюдь″, ″мы-они″, ″герой-антигерой″, ″свой-враг″, ″Я-Другой″, ″свойскость-чуждость″, которые фиксируют изменение как самой оппозиции, так и культуры, в которой она проявляется.

    Говоря об основных исторических типах мышления, следует выделить и специфику соответствующих типов оппозиции ″свой – чужой″, вытекающих из различия в способах видения ″чужого″. В мифе ″чужой″ мыслится целостно, без вычленения свойств и разделения отличий. В религиозном типе оппозиции ″чужой″ определяется как таковой исходя из фактора, положенного в основание для разделения ″своего″ и ″чужого″. Философия же определяет область ″чужого″ через противополагание Я, конструируя, таким образом, область Другого.

    В мифе мир возникает как оппозиция, а его развитие возможно через разворачивание оппозиций; восстановление и продолжение мира возможно через снятие оппозиций. Поскольку миф космологичен, а сказка акцентирует социальные и антропологические аспекты, мифологический тип оппозиции ″свой – чужой″ проявлен в сказочной оппозиции ″герой – антигерой″, которая снимается в результате прохождения ритуала.

    Религиозное мировоззрение делает оппозицию ″свой – чужой″ многогранной, многоуровневой и сложной, сохраняя при этом целостность сторон оппозиции. Путем сравнительного анализа опытов средневекового христианства и тоталитаризма ХХ века сконструирован тоталитарно-религиозный тип оппозиции ″свой – чужой″, который видит эту оппозицию ограниченно, поскольку основывается на одном из факторов разделения, следовательно, схватывает один из ее возможных вариантов.

    В философии оппозиция ″свой – чужой″ превращается в оппозицию ″Я – Другой″, поскольку Я становится центром оппозиции и субъектом ее конституирования, а Другой схватывает ту область ″чужого″, которая выражается посредством Я: либо через подобие Я, либо через противополагание Я, либо в отношениях с Я. Бог находит свое отражение в образе Другого. Указание на Другого представлены в трех лицах местоимений: Другой как Я (неЯ), Ты (Вечный Ты), Он (Оно). Инаковость Другого есть причина возникновения рефлексии и возможность познания своего Я при невозможности познания Другого.

    Вне зависимости от типов мировоззрения, сознание содержит механизмы снятия противоречий либо их разрешения. Такими механизмами становятся: область сакрального в мифе, область священного (в смысле божественного) в религии, экстремальности в естествознании и пограничные ситуации в экзистенциальной философии, где взаимоотчуждение Я и Другого преодолевается в таких формах, как: любовь (по Бердяеву), взаимообращенность «лицом-к-лицу» (по Левинасу), встреча с Ты и Вечным Ты (по Буберу).

    Стремление к встрече с ″чужим″ остается непреодолимым во многих культурах и в рассмотренных типах оппозиции ″свой – чужой″. Подобные стремления отражены в следующих моделях встречи: отправление, путешествие, паломничество, туризм, посттуризм, которые реализуются по принципам о-своения, при-своения, от-своения, у-своения соответственно.

    Конфликт как форма обнаружения, накопления, столкновения и разрешения противоречий, возникающих внутри оппозиции ″свой – чужой″, присущ основным культурно-мировоззренческим типам, причем характер возникновения, протекания и разрешения конфликта в них различен. Выделено четыре модели конфликта между ″своим″ и ″чужим″, первые три из которых реализуются в трех типах оппозиции ″свой – чужой″ соответственно, а последняя указывает на особенности формирования оппозиции ″свой – чужой″ в современной культуре.

    Феномен экстремальности в данной работе интересует нас как крайность отношений между ″своим″ и ″чужим″, а выделенные типы субъектов экстремальности (экстремист, герой, экстремал, постэкстремал) отражают разные способы «крайнего» проявления ″своего″ внутри оппозиции ″свой – чужой″. Развитие оппозиции ″свой – чужой″ в культуре влечет за собой изменение характера их взаимоотношений.

    Толерантность понимается как характерная черта современной культуры, которая становится принципом существования оппозиции ″свойскость – чуждость″ и способом построения современных образов ″своего″ и ″чужого″.

    Толерантность подразумевает заблаговременный отказ ″чужому″ в освоении. Отношения толерантности не допускают процесса освоения, это позиция, заранее отчужденная, выстроенная на уважении по отношению к качествам ″чужого″ и дистанцировании от них ″своего″. ″Чужой″, воспринимаемый толерантно, никогда не сможет стать ″своим″. Его уважают как ″чужого″ и предполагают за ним равенство прав как за ″чужим″.

    Обозначены основные факторы, являющиеся основанием для разграничения ″своего″ и ″чужого″ в оппозиции (среди которых, этно-культурный, языковой, мировоззренческий и другие), одновременное наличие которых в современной культуре делает ее неоднозначной, неустойчивой и ситуативной.

Исследование таких явлений современной культуры, как мультикультурализм, интеграция, плюрализм, глобализация позволит обогатить понимание оппозиции ″свой – чужой″. Также требует осмысления проявление заявленной оппозиции в культурах разных стран и народов, что может стать темой дальнейших исследований в этой области.