Клятва и проклятие как средства производства религиозной идеологии и психологии

Клятва и проклятие являются средством производства и воспроизводства религиозной идеологии и психологии. Они способствуют дифференциации и интеграции человеческих сообществ на религиозной основе.

В клятве господствующей является интегрирующая тенденция. Клятва - это средство приобщения к союзу (или создание союза), общности, институту, растворение в них или создание нового образования. Клятва стабилизирует внутригрупповые связи, интегрирует группу в целостность, порождает у индивидов чувство ответственности, так как клянущийся в большинстве случаев сам определяет себе содержание клятвы, меру наказания за ее нарушение. Хотя клятву можно соблюдать исходя из совершенно иных принципов – «принимать во внимание не имеющуюся угрозу, но самый смысл клятвы... ведь здесь дело идет уже не о гневе богов, которого не существует, но о справедливости и верности слову», ибо у «мужа, блюдущего клятву, потомство прекрасное будет».

Принесение публичной клятвы на Библии, кресте, реликвиях, оружии индуцирует чувство принадлежности к группе, общности интересов и способствует воспроизводству межличностных отношений. Священный предмет служит цели стабилизации, укреплению общности, одновременно ее традиционализации, нивелировке и контролю. Предмет клятвы как носитель «сверхъестественных» свойств объединяет группу на основе общеобязательных действий и ценностей, способствует формированию «суррогатов коллективности» (К. Маркс) с определенной направленностью деятельности и сознания, в которых происходит поглощение и гашение личностного начала, ибо соблюдение клятвы - это действие по формуле: «Один вместе со всеми».

Проклятие также выступает интегрирующим механизмом. Страх быть отлученным (проклятым) консервирует деятельность группы, способствует ее воспроизводству в одних и тех же привычных формах. Угроза проклятия является одной из причин социально-психологического конформизма, который может оборачиваться самым крайним религиозным фанатизмом, неприятием иного образа жизни. Сам факт проклятия по отношению к общности можно рассматривать как подчеркивание ее подлинности, избранности, приобщенности к данному культу. Эта подлинность обусловлена противопоставлением общины и отлученного, массы и индивида. Проклятие действует по формуле: «Все против одного». Поэтому проклятие - это не просто церковное наказание, а социально-политическое действие с определенными последствиями.

Клятва и проклятие играют также и дифференцирующую роль. Клянущийся поставлен над остальными, так как в его клятве четко сформулированы смыслообразующие ориентиры его жизни, хотя, как правило, они ситуативны и не носят стратегического характера, но вместе с тем жестко довлеют над личностью. Если благодаря клятве индивид приобретает социальный статус в данном обществе, то в результате проклятия он его теряет. Клятва и проклятие выступают в качестве частного механизма, формирующего и фиксирующего меру свободы личности в условиях данного общества, они способствуют возникновению личностного анализа. Это хорошо прослеживается по текстам клятв. Если в античности и в средневековье начало клятв - это ссылка на божественный авторитет («Во имя Владыки Владык», «из любви к Господу, ради христианского спасения», «во имя Отца и Сына и Святого Духа», «во имя Христа»), то уже в позднем средневековье, и особенно в период Возрождения, на первое место выдвигается личность клянущегося: «я клянусь». О распространенности последнего свидетельствует то, что данная формула проникает в право.

Разобщающую роль играют и церковные наказания - отлучения и проклятия. Их наличие - свидетельство становления личности, ее самосознания. Проклятие, подчеркивая антиповедение личности, фиксирует нечто новое, необычное в ней, то, что составляет индивидуальную характеристику человека, не вписывается в традиционные религиозные каноны. Но для отлученного его индивидуальность является причиной наказания; будучи выключен из общины и общения, он вынужден строить свою жизнь на совершенно иных основах, для него закрыты привычные формы жизнедеятельности.

Религиозное сознание отражает в превратной форме болезненно отчужденные способы человеческого существования в условиях противоречия между сущим и должным, переживание трагичности повседневной жизни. Одновременно религия предлагает иллюзорные средства преодоления этой ситуации - покаяние, молитву, отпущение грехов, наконец, загробное спасение. Деятельность, опосредованная религией, выступает как отчужденная и отчуждающая, и поскольку клятва и проклятие имманентно вписаны в эту деятельность, постольку они сопричастны отчуждению. Господствующая религиозная мораль является одним из регуляторов поведения, и моральная норма, будучи средством принуждения, не всегда совпадает с личной склонностью. Иллюзорной формой снятия противоречия между долгом и склонностью – «ибо не понимаю, что делаю; потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю» - является клятва, содержание которой освящено высшим авторитетом. Она предписывает способ и содержание деятельности, снимая личную ответственность, не порождая чувства вины.

Клятводействующий подлежит осуждению не за действия, а, наоборот, за бездействие. Будучи религиозной формой компенсации отчуждения, клятва одновременно способствует воспроизводству религиозности и отчуждения. Если теология рассматривает грехопадение как злоупотребление человеком свободой воли, то в религиозной клятве как практическом действии данная проблема снимается через предписание сферы и характера действий клянущегося.

Проклятие, выступая как церковное наказание, также вписывается в систему религиозной морали. Внешнее осуждение со стороны религиозной организации подкрепляется внутренним самоосуждением. Оно выражается не только в осознании лишения материальных благ, общения, но и в переживании своей греховности, виновности. Эта нравственно-религиозная «неполноценность» постигается в полной мере в результате анафемы и ее последствий.

Проклятие - это своеобразный итог и форма усиления религиозного отчуждения, углубления и развития чувства греховности, разрыва проклятого с общиной. Эта особенность проклятия обостряется в условиях религиозно-политической борьбы - средневековых восстаний, войн, еретических движений. Весомость проклятий зависела от того, кто их произносил. Так, инквизиторы хвалились, что их проклятия по четырем причинам могущественнее проклятий остального духовенства: они могли заставить светскую власть признать отлученного вне закона; они могли принудить ее конфисковать его имущество; они могли осудить как еретика любого, который оставался отлученным в течение года; и наконец, они могли отлучить всякого, кто стал бы поддерживать отношения с отлученным. Поэтому в действительности клятва и проклятие выступали как средство решения не теологических, а конкретных политико-экономических проблем.

Клятва и проклятие ситуативны, в этом с особой силой проявляются их регулятивные возможности. Клятва - это механизм создания установки к деятельности и самой деятельности. В тех обществах, где религия занимает господствующее положение, клятва всегда существует как религиозная клятва, и это несмотря на евангельское: «А Я говорю вам: не клянитесь вовсе». Регулятивная роль клятвы и проклятия проявляется как в непосредственном, так и в опосредованном воздействии на личность, на социальные отношения в целом. С точки зрения религии социальные различия чисто формальны, поэтому на первый план выдвигаются именно религиозные регуляторы поведения. Такая социальная «стандартизация»формирует и специфические ценности, имеющие значение не только при отправлении культа, но и в обыденной жизни. Поэтому при оценке человека и его поступков важна не его классовая принадлежность, а способность сдержать или не сдержать клятву, важным оказывается сам результат, а не средства, с помощью которых он получен.

Клятва регулирует как духовную, так и практическую жизнь людей посредством формирования императивов, действий и оценок поведения других людей, институтов. Клятва активизирует действия индивида и группы, направляет их на преодоление создавшейся ситуации, способствует достижению цели, т.е. клятва выступает мотивом деятельности. Императивность, предписание в клятве «делать то-то» не оставляют места сомнению и возможности отклонения от выбранного пути. Но уже в этой предопределенности заранее таится возможность чего-то иного, не поддающегося преобразованию самим человеком. Требуется вмешательство более сильного (всесильного) существа, и человек находит его в боге. Отсюда обязательная ритуальная формула в конце клятвы: «Да поможет мне Бог и святое Евангелие».

Одновременно клятва ограничивает деятельность индивида, сообщества, ставит им пределы. Например, если клятва дается при занятии какой-либо должности, то ее содержание выступает как своеобразная «должностная инструкция», которая строго определяет пределы компетенции данного лица, вплоть до предписания ношения определенной одежды. Таким образом, клятва выступает своеобразной морально-правовой нормой.

Клятва не носит универсального, всеобщего характера и рассчитана только на тех лиц, которые ею связаны, она предельно личностна и ситуативна. Поэтому, строго говоря, клятва не является нормой, а обладает нормоподобным характером. Необходимость клятвы вызывается потребностью общества в эффективных средствах гарантии соблюдения норм общежития. Поскольку общественные институты с этим не справляются, то приходится в отдельных случаях прибегать к ритуальным формам регуляции.

Позитивная роль клятвы состоит в том, что она позволяет частично преодолевать различного рода конфликты не только в воображении, но и реально. Религиозное содержание клятвы выступает иллюзорным гарантом ее выполнения.

Проклятие также играет регулятивную роль, но его направленность иная: стабилизация, консервирование общности, а в случае нарушения традиционных норм жизнедеятельности индивидом - его отторжение. Проклятие есть форма преодоления противоречия между личностью и обществом через уничтожение религиозного, а тем самым и социального статуса личности. Это разовая форма регуляции, идеологической защиты отношений господства и подчинения в данном обществе.

Обращение к содержанию различных клятв и проклятий показывает, что они носят ярко выраженный рецептурный характер. Проявляется это в операциональности, разложимости клятв и проклятий на отдельные действия. Эта частная рецептурность есть проявление рецептурности более общего порядка как особенности средневекового сознания, основой которого является религия. Характеризуя эту особенность, В.Л. Рабинович отмечает: «Рецептурность определяет различные сферы деятельного созидания: этику и мораль, семью и право, христианскую апологетику и религиозную обрядность, искусство и ремесло, науку и опытно-магические действия алхимиков... Все это держится на соблюдении рецепта, освященного авторитетом».

Содержание клятвы и проклятия непосредственно включено в мир человеческих отношений, они могут воздействовать на людей только тогда, когда в них представлена определенная последовательность действий. Эти словесно проговоренные действия выступают для индивида в виде морально-правовых регуляторов, разрешающе-запрещающих предписаний. У средневекового человека, как отмечает А.Я. Гуревич, «абстракция не мыслилась как таковая, вне ее значимого конкретного воплощения», поэтому в клятвах не просто формулируется исполнение какой-либо обязанности, а всегда скрупулезно перечисляется последовательность действий, которые должны выполняться и которые запрещены. Зачастую клянущийся вновь и вновь возвращается в процессе клятвы к одному и тому же действию, но уже данному в другой формулировке, что для него выглядит как иное предписание и способ деятельности. Эти предписания воспринимаются и принимаются как реальное побуждение к действию.

В основном содержании клятвы не заключено никаких скрытых смыслов. Поступай, как сказал, т.е. любая клятва есть своеобразная проекция всеобщих представлений, жизнеобразующих ориентиров, теологически понятой судьбы. Клятва - это программа микросудьбы, индивидуальный микрокосмос, содержание которого отражает особенности истории и мировоззрения, в частности линейное восприятие времени. Как мир в целом, так и клятва имеют строго определенное начало и строго определенный конец. Даже клятва при заключении союза, перемирия «на вечные времена», ограничена жизнью этого мира.

У индивида, дающего клятву, отсутствует рефлексия по поводу ее содержания. Для него клятва - система направляющих предписаний, принимаемых в явном виде. Клятва всегда телеологична, она дается для достижения определенной цели, причем существует иерархия целей: явные цели (реальные практические действия ради чего-то) и скрытые (соблюдение клятвы - это одно из средств достижения вечного спасения). Движение целей в клятве происходит от менее значимых к более значимым. Одна цель сменяет другую, осуществленная цель становится средством. Для этого необходимо точно знать, что, сколько, как делать и чего не делать.

Клятва и проклятие отражают особенности организации религиозного сознания, в частности его дихотомичность. Одной из важнейших оппозиций является светское, земное и сакральное, божественное.

Светское, обычное, повседневное - это совокупность обязанностей, которые принимает на себя клянущийся, это форма самораскрытия в рамках определенной общности, способ приобщения, который сначала проговаривается словесно, а затем воплощается в жизнь. Точно также и в проклятии на передний план выдвигаются жизненно важные вопросы: «отлучаем, отделяем, изгоняем, осуждаем и проклинаем».

Клятва и проклятие содержат в себе оппозицию магического и фетишистского. Магическое в клятве - это процесс образования мистической связи между человеком и богом, а в проклятии - расторжения ее. И то и другое достигается через определенный ритуал, в котором значимую роль играют слово и действия с фетишем. Через словесное упоминание имени бога душа человека приобщается к нему, так как душа - творение бога, она, как и сам бог, может существовать через слово.

Содержание клятвы, связанное с именем бога, - это не просто взятая на себя совокупность обязанностей, но и приобщение к богу, и форма искупления греха, что особенно характерно для клятвы-обета. Мистическая связь между человеком и богом, образованная посредством клятвы, действует либо до окончания сроков, либо до разрешения от нее. Поскольку душа человека находится под контролем бога, то клятвопреступление - это не просто нарушение слова, а слова божественного, не только невыполнение обязательства, но посягательство на бога, богохульство, и поэтому освобождением от клятв заняты не светские институты, а церковь.

Придать действенность клятве и проклятию возможно только благодаря магическим действиям со священными предметами - книгой (Библией), мощами, крестом, оружием, черными свечами, которые составляют фетишистское содержание ритуалов. Эти предметы рассматриваются как носители сверхъестественного, они не только являются символами бога, но и дают возможность непосредственного контакта с ним - достаточно положить руку на Библию, поцеловать крест, оружие (в клятве) или опустить свечу вниз и потушить ее (в проклятии). Поскольку ритуал клятвы и проклятия со временем упорядочивается и канонизируется, набор магических действий и фетишей становится ограниченным. Это придает им священный характер и одновременно делает их понятными и приемлемыми для всех.

Таким образом, можно сделать заключение, что клятва и проклятие ситуативны, в этом с особой силой проявляются их регулятивные возможности.

Клятва - это механизм создания установки к деятельности и самой деятельности. Клятва регулирует как духовную, так и практическую жизнь людей посредством формирования императивов, действий и оценок поведения других людей, институтов. Клятва активизирует действия индивида и группы, направляет их на преодоление создавшейся ситуации, способствует достижению цели, т.е. клятва выступает мотивом деятельности. Одновременно клятва ограничивает деятельность индивида, сообщества, ставит им пределы.

Клятва не носит универсального, всеобщего характера и рассчитана только на тех лиц, которые ею связаны, она предельно личностна и ситуативна. Поэтомуклятва не является нормой, а обладает нормоподобным характером. Необходимость клятвы вызывается потребностью общества в эффективных средствах гарантии соблюдения норм общежития. Поскольку общественные институты с этим не справляются, то приходится в отдельных случаях прибегать к ритуальным формам регуляции.

Проклятие также играет регулятивную роль, но его направленность иная: стабилизация, консервирование общности, а в случае нарушения традиционных норм жизнедеятельности индивидом - его отторжение. Проклятие - это форма преодоления противоречия между личностью и обществом через уничтожение религиозного, а тем самым и социального статуса личности. Это разовая форма регуляции, идеологической защиты отношений господства и подчинения в данном обществе.

Позитивная роль клятвы состоит в том, что она позволяет частично преодолевать различного рода конфликты не только в воображении, но и реально.