ОСНОВНЫЕ ЭСТЕТИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ 7 страница

К знанию, познанию действительности в образной форме сводят содержание искусства наши философы. «Искусство – образное освоение действительности... Искусство...отражает общее, но это общее (типичное) представляется в конкретных, живых образах»[71]. «Искусство является как бы раскрытием глубинной сущности действительности (что является общим для всех видов знания), задача которого – выразить эту сущность в наглядной форме»[72]. «Человек искусства мыслит образами. Это специфическая, присущая искусству форма отражения действительности»[73].

По поводу этой точки зрения можно (и нужно) сказать следующее. Она явно не учитывает специфику содержания художественного произведения и страдает гносеологизмом. Ведь то, что здесь говорится относительно содержания в искусстве можно в равной степени отнести и к содержанию науки. Кстати, В.Г. Белинский, как известно, усматривал различие между наукой и искусством не в содержании, а только в форме. А.К. Дремов также утверждал, что «искусство и наука имеют один предмет» и что в науке и в искусстве «отражается одно и то же, но по-разному»[74].

Утверждение В.В. Ванслова, что предметом искусства «являются эстетические качества явлений действительности, объективно им присущие»¹ мало что значит и сути взгляда не изменяет.

Можно во многом согласиться с определением художественного содержания в литературе как отражения, изображения, воспроизведения реальности, если относить его к эпосу, а не к лирике. Ибо более чем очевидно, что применительно к содержанию лирики это определение не годится: ведь ни о каких типических обстоятельствах и типических характерах как воспроизведении реальности в данном случае говорить не приходится.

Более того, возникает вопрос о правомерности сведения содержания даже эпических произведений к «изображению». Существенно в этом случае обратиться к высказыванию Э. Хемингуэя о сущности искусства в интервью корреспонденту журнала «Иностранная литература». На вопрос корреспондента: «В чем вы, как писатель, видите назначение своего творчества? В чем преимущество изображенияфакта перед самим фактом?» –он ответил: «Из того, что на самом деле было, и из того, что есть как оно есть, и из всего, что знаешь, и из всего, чего знать не можешь, создаешь силой вымысла не изображение, а нечто совсем новое, более истинное, чем все истинно сущее, и ты даешь этому жизнь, а если ты хорошо сделал свое дело, то и бессмертие»².

Все это позволяет признать правоту слов А.И. Бурова: «Образная форма отражения действительности (конкретно-чувственное, индивидуализированное воспроизведение реальных явлений и процессов), несмотря на то, что она, конечно, свойственна искусству, не является тем существенным специфическим признаком искусства, по которому мы можемотличить его от других форм (разновидностей) общественного сознания; она является формальным началом искусства»³.

1 Ванслов В.В. Содержание и форма в искусстве. – М., 1957. –  С.72.

2Цит. по:Волков И.Ф. Литература как вид художественного творчества. – С.55.

3 Буров А.И. Эстетическая сущность искусства. – М., 1956. –  С.53.

Следующая точка зрения: содержание искусства интерпретируется, как отражение (выражение) социальной сферы бытия человека. Широкое распространение она получила в 20-е годы прошедшего столетия в советском литературоведении¹. Ее принято характеризовать как вульгарный социологизм, поскольку содержание художественного произведения в данном случае сводилось к классовой идеологии («психоидеологии»), иначе говоря, истолковывалось  как  символ  «классового  бытия».  Согласно В.Ф. Переверзеву, образ в литературе является «проекцией... социального характера»², находимого писателем в действительности.

В начале 1950-х годов считалось, что искусство и его содержание выражает (в образной форме) социально-идеологическое отношение к жизни.

Наиболее полно эта позиция сформулирована в работах Ф.И. Калошина  и   Г.А. Недошивина.

В начале 1960–70-х годов данная точка зрения дает о себе знать в работах Г.Н. Поспелова (прежде всего в книге «Эстетическое и художественное», М., 1965) и других авторов. Вот одно из высказываний Г.Н. Поспелова, характерное на этот счет: «Оно (т.е. содержание. — М.М.) представляет собой творческую типизациюхарактерности жизни... творческая типизация характерного – это не что иное, как своеобразная, специфическая систематизациясодержания идеологического «миросозерцания», непосредственного идеологического познания жизни...» ^3[75].

Отождествление социального (социально-политического) и эстетического содержания произведения искусства характерно для Ю. Барабаша. «Горький был совершенно прав, – пишет он, – когда утверждал, что искусство в основе своей есть борьба «за» или «против», что равнодушного искусства нет и быть не может. Ибо искусство – всегда по эту, а не по тусторону добра и зла. Верить в противоположное – значит поддаваться иллюзиям. Как ни специфично искусство по сравнению с другими формами человеческого сознания, все же и здесь процесс немыслим без заботы художника о конечном результате, о том, для кого и во имя чего он творит...

Отрицать наличие острой борьбы в современном мире и ее непосредственное влияние на область художественного творчества нынче может лишь слепой и глухой. В случаях, когда мы сталкиваемся с таким отрицанием, мы имеем дело либо с достойным удивления политическим инфантилизмом, либо с откровенной ревизией марксизма...

Для марксистско-ленинской эстетики не существует разрыва между общественным и эстетическим идеалом писателя, между гражданской позицией художника и воплощением ее в художественных образах. В настоящем искусстве понятие идеала неотделимо от понятия прекрасного, ибо для реалистического искусства прекрасно то, в чем выражен передовой идеал»[76].

Эта линия понимания искусства, его содержания прежде всего всоциальнойплоскости продолжает существовать и сегодня. Так, в одном из современных учебников по философии читаем: «Здесь (т.е. в искусстве. – М.М.) имеет место образное отражениеобщественной жизни (например, образ Мадонны в живописи эпохи Возрождения, образ Татьяны Лариной в «Евгении Онегине» и т.д.)... Художественное слово является тончайшим инструментом для исследования бытия человека в социальном мире...Литература способна постигать сложные социальные процессы в обществе, давать им анализ и оценку, как это было сделано в произведениях А.И. Герцена, Н.Г. Чернышевского, М.А. Шолохова»[77]. «Прежде всего оно (т.е. подлинное искусство. – М.М.) выполняет познавательную функцию, давая картину общественной жизни в различных ее измерениях».[78] Соглашаясь с автором в том, что для содержания искусства важно «образное отражение общественной жизни», все же нужно признать, что оно (художественное содержание) отнюдь не исчерпывается этим (а порою и вообще не имеет с этим дела) и по своей сути оно значительно шире и глубже.

Нет необходимости доказывать, что в целом вышеизложенная точка зрения страдает социологизмом. Сегодня особо понятно, что превращение содержания искусства в «образную иллюстрацию» к социологии, сведение его к идеологии (идеологической деятельности) более чем ошибочно.

А теперь обратимся в интересующем нас аспекте к зарубежной эстетической и литературоведческой мысли. Здесь, как правило, идет речь о содержании художественного произведения не как о познании, изображении, воспроизведении (действительности), а как о феномене выражения (самовыражения). Показательна в этом случае позиция Б. Кроче. Так, согласно Б. Кроче, «искусство – это видение,или интуиция»[79], а «каждая подлинная интуиция или каждое подлинное представление есть в то же время и выражение»[80]. Для Кроче (Nouvi saggi di esthetica. Bari, 1920) произведение искусства всегда возвещает нечто новое: «Искусство не воспроизводит некую существенную вещь, но всегда создает нечто новое; тем самым оно не есть подражание, но сотворение»[81]. Интуиция, согласно Кроче, есть «познание индивидуального», а не общего, характерного. Согласно фрейдизму, сущность художественного творчества, как известно, состоит в том, что художник выражает преимущественно самого себя, подсознательную сферу своей психики. С этой точки зрения художественные произведения Ф.М. Достоевского и других великих художников слова есть не более, чем проявление бессознательных, и прежде всего сексуальных влечений, инстинктов. По мнению Пьера Дэкса («Новая критика и современное искусство». Париж, 1968), не воспроизведение реальности, а воспроизведение самого творца составляет специфику искусства.[82]

Бельгийский философ Леопольд Флан считает, что чем больше художник в своей фантазии (грезах) замыкается в ценностях собственного Я, тем значительнее его произведения. «Художники могут достичь идеала... через внутреннюю грезу, осязаемые фантомы, через которые человек вновь обретает свое потерянное счастье».[83]

На наш взгляд, в данной позиции налицо абсолютизация субъективного начала в искусстве, его содержании. Это особенно становится ясно, если мы обратимся к эпической литературе, – ведь ее содержание невозможно представить себе вне изображения (воспроизведения).

Можно встретиться в литературоведении и с таким взглядом, согласно которому содержание искусства включает в себя как изображение, так и выражение. Так, Г.Л. Абрамович пишет: «Содержание литературного произведение всегда составляет органический сплав изображенного и выраженногописателем. Только при взаимодействии обоих начал (изобразительного и выразительного) можно говорить об идейном содержании, способном обогащать мысли и чувства читателей»[84].

Хорошо, что автор говорит о содержании литературы как о единстве «изображенного и выраженного писателем», но плохо то, что он сводит, как и многие другие авторы, это содержание к идее («идейному содержанию»). К этому добавим следующее. Разговор о содержании художественного произведения как об изображении и (или) выражении нам представляется недостаточно конструктивным. Дело в том, что содержание искусства не сводится к изображению или выражению. «Изображение» и «выражение» – это понятия, относящиеся скорее не к «содержанию», а к «форме» художественного произведения. Это значит, что изображение и выражение (как совокупность определенных художественных средств) не есть содержание, а всего лишь способы, форма передачи содержания. Кстати говоря, с синонимичным использованием слов «выражение» и «форма» можно встретиться в работе А.Ф. Лосева «Форма – Стиль – Выражение» М., 1999.

Известна в отечественной науке и такая позиция, в соответствии с которой содержанием искусства является человек(человеческая жизнь). Как считал А.И. Буров, «специфическим предметом искусства является общественный человек, как живое целое, во всем многообразии его человеческих свойств и отношений»[85]. Ныне этой точки зрения придерживается Е.А. Маймин (Эстетика – наука о прекрасном М., 1980), И.К. Кузьмичев (Введение в общее литературоведение XXI века. Н.Новгород, 2001) и др. Процитируем Е.А. Маймина: «Человеческое содержание – главное в искусстве, хотя оно и выражается не всегда прямо. Всякое подлинное искусство, каким бы языком оно ни выражалось, есть одновременно и человеческая исповедь и знание о человеке»[86]. Сама по себе эта точка зрения не нова, она известна давно, со времен Платона и Аристотеля. Ее так или иначе разделяли позднее многие, в том числе В.Г. Белинский, Н.Г. Чернышевский, А.Н. Добролюбов, B.C. Соловьев и др. По словам Чернышевского, человеческая жизнь является «единственным коренным предметом, единственным содержанием поэзии». «... и Платон и Аристотель, – писал он в статье о «Поэзии Аристотеля», – считают истинным содержанием искусства... вовсе не природу, а человеческую жизнь... У Аристотеля в «Пиитике» нет ни слова о природе: он говорит о людях, их действиях, событиях с людьми, как о предметах, которым подражает поэзия...Подражание природечуждо истинному поэту, главный предмет которого – человек».[87] «...общеинтересное в жизни – вот содержание искусства», – утверждает он в диссертации «Эстетические отношения искусства к действительности». Общеинтересное для Чернышевского – сам человек, человеческая жизнь, индивидуальные судьбы людей в обществе. По утверждению Соловьева, «главный предмет поэзии есть нравственная и социальная жизнь человечества, бесконечно далекая от осуществления своего идеала»[88].

М. Горький считал, что «материалом художественной литературы служит человек»; литературу он назвал «человековедением»[89].

Эта точка зрения нам представляется наиболее правильной и авторитетной, и ее мы намерены придерживаться и развивать в дальнейшем.

Подытоживая сказанное, мы приходим к выводу, что в понимании содержания искусства наблюдается разнобой мнений. Существенно при этом, однако, вот что: несмотря на многообразие точек зрения, мало кого из исследователей интересует подлинное содержание искусства – эстетическое.

Правда, это мнение об эстетическом «безразличии» содержания (выражение А.И. Бурова) нарушается иногда в порядке исключения в высказываниях отдельных авторов. «В стремлении преумножить и развить мир, прежде всего прекрасного, красивого человек обращается к искусству. Искусство...есть воплощение красоты... искусство есть умение выразить себя по признакам красоты»,[90] но, однако, что такое прекрасное, красота в искусстве при этом, к сожалению, не поясняется.

Что такое эстетическое содержаниеискусстваи какова его природа? Авторы, касаясь этого вопроса, по-разному на него отвечают. По мнению      Е.В. Волковой, «Эстетическая специфика содержания искусства определяется предметом познания и оценки, социальными ценностями бытия в их эмоционально-личностном аспекте, нравственно-идеологической, творчески-созидательной направленностью жизни в ее отнесенности к духовному миру целостной личности»[91]. И еще: «Эстетическая специфика содержания в произведении искусства определяется глубинными связями его с неповторимой творческой индивидуальностью (европейское искусство Нового времени и современное искусство), пафосом художника, который характеризуется органическим сплавом социальных ценностных ориентаций и личностного мироотношения»[92].

Согласно И.К. Кузьмичеву, «Истина, добро и красота, в совокупности являющие человеческое благо, и составляют эстетическое содержание искусства, его смысл и цель»[93].

С нашей точки зрения, эстетическое содержание искусства представляет собой раскрытие, показ, утверждение человека (его жизни) в соотнесенности с миром(природой, обществом, Универсумом). Или иначе, в другой формулировке: содержание в искусстве есть определенная характеристика, представленность человека в аспекте его жизненного отношения к миру. Для содержания искусства, следовательно, существенно не изображение действительности как таковой (предметное изображение) или напротив, выражение субъективной активности автора и только – крайние полюса того и другого: натурализм и сюрреализм, а человеческая жизнь как феномен определенного взаимоотношения индивида с миром (большим миром). Цель и смысл искусства, его содержания в таком случае – обретение человеком гармонии (как с миром, так и с самим собой). Сродни этому утверждение Н.А. Добролюбова: «Дело поэзии – жизнь, живая деятельность, вечная борьба и вечное стремление человека к достижению гармонии с самим с собой и с природой»[94].

Близкую к нашей позицию в отношении понимания (эстетического) содержания искусства занимает В.И. Тюпа[95]. Целесообразно заметить, что понятия эстетическое содержание художественного произведения и художественность автор использует как идентичные, синонимичные.

В значительной мере нам импонирует и определение искусства (выходящее за рамки гносеологического подхода), которое мы находим у И.Ф.Волкова: «Искусство – та область духовной жизни человека, которая специально предназначена для того, чтобы осуществлять расширенное, вплоть до бесконечности, конкретно-чувственное общение с миром в целях его общественно-заинтересованного творческого освоения»[96]; «...в целом искусство — это расширенное с помощью творческого воображения, конкретно-чувственное, духовно-личностное освоение мира, органически связанное с общественно-историческим развитием, в котором оно составляет особую, ничем другим не заменимую, специфически художественную разновидность того или иного исторически складывающегося типа творческой жизнедеятельности людей»[97]. И в другом месте автор пишет: «При всем огромном значении познавательной функции искусства она не исчерпывает его сущности. Более того, будучи в той или иной мере всегда присуще художественному творчеству, познание не является вместе с тем его самоцелью. Оно подчинено в искусстве более общей его цели – осуществлению расширенного конкретно-чувственного общения людей с миром и его духовно-личностного творческого освоения»[98]. 

Обращает на себя внимание и точка зрения В.В. Бычкова, согласно которой «произведения искусства – это посредник;притом посредник самоценныйи специфический; посредник между Универсумом и человеком...»[99].

В контексте нашей характеристики содержания в искусстве представляется, что определение эстетической науки как науки космологической, изучающей отношение человека к миру в целом, данное известным французским эстетиком Э. Сурио[100], на наш взгляд, имеет глубокий смысл. Близко к этому и весьма содержательное определение эстетики, которое дает В. В. Бычков: Эстетика — это «наука о неутилитарном созерцательном или творческом отношении человека к действительности, изучающая специфический опыт ее освоения (глубинного контакта с ней), в процессе (и в результате) которого человек ощущает, чувствует, переживает в состояниях духовно-чувственной эйфории, восторга, неописуемой радости, катарсиса, духовного наслаждения и т.п. полную гармонию своего Я с Универсумом, свою органическую причастность к Универсуму в единстве его духовно-материальных основ, свою сущностную нераздельность с ним, а часто и конкретнее – с его духовной Первопричиной, для верующих – с Богом»[101]. «Эстетика – это наука о гармонии человека с Универсумом»[102].

Итак, мы еще раз подчеркнем: высшей целью («самоцелью») художественного произведения, его содержания является раскрытие человека на уровне его взаимоотношения с миром (Универсумом). Идеи (мысли) и (или) чувства, а также то, что принято считать познанием, отражением действительности, в таком случае представляют собой лишь частичные «элементы» (и не более того!) содержания, которое мы извлекаем из произведения искусства, а не самое его суть.

Уместно отметить и тот факт, что введенное в последнее время в научно-эстетический оборот понятие «мегаобраз» (как образ мира и человека в искусстве)[103] также свидетельствует о том, что в своих воззрениях на эстетическую сущность (содержание) искусства мы отнюдь не едины.

А теперь зададимся вопросом: что такое формав искусстве? По Гегелю, форма в искусстве есть «чувственное, образное оформление» идеи. Наши ученые отвечают на этот вопрос следующим образом. Согласно В.В. Ванслову, форма – это «конкретная многосторонняя структура художественного произведения, которая создается при помощи специфической системы материальных средств данного вида искусства и является выражением художественного содержания, закреплением и носителем образно-эстетической идеи»[104].

«Художественная форма, – писал в свое время А. Егоров, – есть отношения между элементами содержания, законченная взаимосвязь художественных образов, соразмерность и уравновешенность всех частей произведения»[105].

В другом источнике утверждается, что форма – «это внутренняя организация, структура художественного произведения, которая создается при помощи специфически присущих данному виду искусства материальных изобразительных средств и которая выявляет, закрепляет и выражает его содержание».[106]

Воспроизведем здесь и позицию И.Ф. Волкова. По его словам, «в самом общем виде художественную форму можно определить как конкретно-чувственное бытие художественного содержания, это то, что делает художественное содержание непосредственно воспринимаемым. Художественное содержание уже в своих первоистоках существует в конкретно-чувственной форме». По его мнению, в художественной форме необходимо различать три стадии: «Первая – это внешняя, материальная форма: человеческая речь, звуки, телодвижения, пластические массы и т.д. Затем внутренняя, воображаемая конкретно-чувственная форма, в эпических произведениях литературы – это вся система предметно-изобразительных деталей, в лирических – ритм, интонация. И, наконец, композиция, то есть взаиморасположение деталей художественной формы – внутренней и внешней».[107]

С нашей точки зрения, форма в искусстве есть способ (способы) выражения и существования содержания (прежде всего эстетического содержания)[108].

Форма не противостоит содержанию, «форма одновременно и содержится в самом содержании и представляет собой нечто внешнее ему»[109]. Утверждение примата формы над содержанием в искусстве, как известно, приводит к формализму.

ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ОБРАЗ

Поскольку основой существования художественного произведения, искусства является художественный образ (Гегель не случайно характеризовал искусство как образотворчество), важно ответить на вопрос: что такое художественный образ, какова его сущность?

В эстетической литературе художественный образ определяется как «такое обобщение действительности, которое выступает в индивидуализированной, конкретно-чувственной и эстетически выразительной форме» или как «специфическая для искусства форма отражения действительности и выражения мыслей и чувств художника».

Художественный образ – это так или иначе картина, совокупность представлений, воображение. Уместно привести здесь высказывание В. Короленко по поводу стихотворения «Анчар» А. Пушкина: «Посмотрите, – пишет он относительно двух строк, – в пустыне чахлой и скупой на почве зноем раскаленной.., – как тут тремя, четырьмя штрихами нарисована целая картина. Воображение читателя тронуто, возбуждено этими меткими штрихами, оно само уже рисует остальное. Вы как будто видите и цвет песка, и безоблачное горячее небо, и мрачный профиль дерева, – хотя об этом прямо не упоминается. Вот это называется силой стиха. Сила эта состоит в том, что в данной комбинации слов каждое слово, кроме прямого представления влечет за собой еще целый ряд представлений, невольно возникающих в уме…» Вполне очевидно, что художественный образ складывается на основе ассоциирования представлений, оперирования ими.

Созданию художественного образа служат различные творческие операции (приемы): сюжетно–компонизиционое решение, ритм, цветовое и световое решение, монтаж, ракурс и т.д.

Художественный образ как средство освоения мира не имеет ничего общего с зеркальным копированием предметной действительности. К голому подражанию, осуществляющемуся на уровне конкретных представлений, могут свести художественный образ лишь представители натурализма в искусстве, тем самым выводя за пределы образа субъективно-неповторимое отношение художника к миру.

В этой связи становится понятной озабоченность художников тем, что их творческие создания – образы порой воспринимаются как копии с реальных людей. Характерен в этом отношении ответ А. Твардовского читателям, которые были заняты поиском прототипа Теркина: «...я не мог и не могу... заявить, что мой герой не вымышленное лицо, а живет или жил там-то и встречался мне тогда-то и при таких обстоятельствах. Нет, Василий Теркин, каким он является в книге – лицо вымышленное до конца, плод воображения, создание фантазии». С созидательно-оценочным принципом образа связан тот факт, что один и тот же предмет по-разному преломляется в творчестве различных художников (ср., например, портреты Ф.И. Шаляпина, выполненные В. Серовым и Б. Кустодиевым).

Неправомерно и научно несостоятельно сводить художественный образ и к созданию, творчеству абсолютно новой реальности, т.е. чисто идеальному феномену, независимому от реальной действительности: интуиции, иллюзии, «вчувствованию» и т.д. Такая интерпретация образа в качестве тотальной субъективности, «символов общего значения», как известно, свойственна для целого ряда зарубежных эстетиков (А. Бергсон, Б. Кроче, К. Ланге, О. Уальд,  Т. Липпс, Г. Рид и др.).

Нельзя признать справедливой и точку зрения, согласно которой художественный образ отождествляется с его вещественной стороной, формой как таковой – чистой формой (Бозанкет, Клайв Бел, А. Фосийон). Такая позиция в отношении художественного образа может устраивать лишь формалистов от искусства.

Примером такого рода формализма, бессодержательности в искусстве может служить стихотворение И. Северянина:

Наликерьте сердца, орокфорьте мечты,

Всех зовите на «ты».

Пейте уст алькермес, ешьте девий дюшес,

Чтоб рассудок исчез...

Ало жальте уста и вонзайте кинжал,

Чтобы бюст задрожал...

Или другого поэта В. Хлебникова («Заклятие смехом»):

О, рассмейтесь, смехачи!

О, засмейтесь, смехачи!

Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно!

О, засмейтесь усмеяльно!

О, рассмешищ надсмеянных - смех

усмейных смехачей!

О, иссмейся рассмеяльно смех надсмейных смехачей!

Смейво, смейво,

У смей, осмей, смешики, смешики

Смеюнчики, смеюнчики.

О, рассмейтесь, смехачи!

О, засмейтесь, смехачи!

 Нетрудно понять, что здесь, как и в случае с натурализмом, выхолащивается духовное содержание, идейно-эстетическая информация, а следовательно, теоретически открывается путь к интерпретации образа как бессодержательной абстракции.

Далее важно обратить внимание вот на что. Искусство располагает по крайней мере тремя разновидностями художественного образа: образ-тип, образ-идеал и образ-символ.

Что такое типический образ? Это есть результат отношения объекта и субъекта. Образ-тип (Онегин, Печорин, Базаров, Павел Власов) является диалектическим, неразрывно связанным единством воспроизведения наличной действительности и создания новой реальности. С этой точки зрения типический образ есть некое диалектическое единство единичного (конкретно-чувственного) и общего (абстрактного) начал. Важное назначение этого вида образа – раскрыть через единичные явления характерное в жизни человека, общества.

Типический образ – это проекция конкретно-исторического времени, той или иной эпохи. И он соответственно заключает в себе характерное, существенное в социальной жизни, действительности.

А что такое образ-идеал? Это ориентация на будущее, представление о нем как о должном, совершенном в жизни, социальной жизни людей. Характерны в этом отношении «новые люди» в романе «Что делать?» Н. Чернышевского, герои «Туманности Андромеды» И. Ефремова.

Особое место в искусстве принадлежит образу-символу. Что такое образ-символ (например, Демон у Пушкина, Лермонтова, Врубеля)? Это прежде всего вневременная, внеисторическая модель бытия человека, его души. По своему содержанию образ-символ выходит за рамки конкретно-исторических (временных) представлений. Для него существенно не столько временное (мгновенное, преходящее), сколько вечное в человеческой жизни, более того, «открытие» во временном вечного, насыщения временного вечным. Согласно Кольриджу (представителю английского романтизма), «символ … всегда определяется просвечиванием общевидового в частном или всеобщего в отдельном, иными словами, просвечиванием («светом») вечности – в мгновении». Согласно Вяч. Иванову, «символ только тогда истинный символ, когда он неисчерпаем и беспределен в своем значении, когда он изрекает на своем сокровенном языке намеки и внушения, нечто неизгладимое, неадекватное внешнему слову. Он многолик, многомыслим и всегда темен в последней глубине. Он – органическое образование как кристалл». Символ при этом не следует смешивать с аллегорией. По высказыванию того же Кольриджа, «Аллегория – это просто перевод с языка абстрактных понятий на язык зримо представляющих картин, причем последний и сам является абстракцией воспринимаемых чувствами предметов».

Нельзя недооценивать значения эпического образа и образа-идеала в искусстве, но вместе с тем нужно признать, что ведущее, приоритетное место в художественном мире принадлежит образам-символам. Именно они в первую очередь определяют эстетическую сущность и пафос искусства, а именно: духовно-творческое возвышение человека, порождение души в красоте.

ВИДЫ ИСКУССТВА

При рассмотрении искусства как системы видов необходимо отметить, что принято выделять три группы искусств: искусства пространственные (архитектура, скульптура, живопись), временные (литература, музыка) и пространственно-временные (театр, кино). Пространственные искусства нередко называют статическими, временные – динамическими, пространственно-временные – синтетическими. В эстетической литературе можно встретиться и с делением искусств на изобразительные (скульптура, живопись) и выразительные (музыка).

Остановимся на характеристике основных видов искусства: декоративно-прикладное искусство, архитектура, скульптура, живопись, музыка, литература, театр.