Воспоминания о детстве. Вода

Одним из самых старых воспоминаний детства осталось то, как мы ходили за водой или, как говорили у нас, «по воду». Почему так говорили? Я не знаю, но помню то, что вода – это была проблема. Во дворе у нас был колодец, но его строили уже при мне, я помню, как ставили сруб и потом его опускали вниз, моя бабушка боялась, что мы туда можем упасть, и поэтому нам не разрешали гулять около колодца, но воду из колодца для приготовления пищи не использовали, а только для поливки огорода. Ещё бабушка собирала дождевую воду в кадку, как она называла бочку, которая стояла у дома, и в которую стекала с крыши дождевая вода.

За водой же мы ходили на колонку. Сначала колонка была довольно далеко, вернее, их было две, и обе находились на улице Карла Маркса, или Заболотной, как она тогда называлась. Одна колонка была на углу улиц Добролюбова и Заболотная. Это было от дома где-то метров четыреста-пятьсот. Возле колонки стояло двухэтажное здание, в нём была казарма, но жили в ней матросы, не солдаты, а матросы, хотя моря в Вологде не было, но были военные склады, и они относились к флоту. Я не могу сказать к какому – Северному или Балтийскому. Позднее забор около этого дома убрали, дом переделали под жилой дом, а матросы куда-то уехали, а в этот дом переехали Сенатские из нашего дома.

Вторая колонка находилась тоже на той же улице Заболотной, только около улицы Сибирской, которую впоследствии переименовали в улицу Самойло, в честь генерала русской армии, ставшего генералом Красной Армии, который командовал во время гражданской войны Северным фронтом, и который благополучно дожил до старости и умер в Москве. Он прожил 47 лет до революции и столько же – после, и написал книгу «Две жизни». До второй колонки было подальше, но не намного, зимой отец возил воду на санках в молочном бидоне, и он, в основном, ходил за водой на улицу Самойло. Летом же он носил воду на коромысле в двух вёдрах, я любил ходить с ним за водой, я ходил с бидончиком для молока. У  нас были алюминиевый трёхлитровый бидончик и капроновый – на полтора литра. Вот так и ходили по воду.

Позже сделали колонку на углу нашей улицы и улицы Сибирской, это где-то метров сто пятьдесят – двести, а потом вообще около нашего дома, метров тридцать – сорок в конце нашего огорода. Иногда на колонках собиралась очередь, мужики стояли и курили, а женщины обсуждали свои дела, и вовсю работало «сарафанное радио».

Вот, прошло уже сорок лет, а я помню те походы по воду. Потом, уже когда я ходил в школу, я всегда носил воду с колонки, небольшим семилитровым ведром и трёхлитровой таркой, я никогда не считал себе зазорным сходить за водой, да и все люди тоже ходили, иногда мы баловались, брызгали друг на друга, иногда напор был небольшим, и на колонках была очередь довольно большая.

Верно, в песне поётся, что «без воды не туды и не сюды».

КЕРОСИН.

Если вода была предметом первой необходимости, то, наверняка, предметом необходимости номер два был керосин. Что такое был керосин в то время? Наверное, это даже больше, чем сейчас газ. В городе было много, ну если не много, то несколько керосиновых лавок, как их называли. Была  такая лавка на улице Горького – напротив пожарной части, она стояла там, где стоит садик, в который ходил Миша.

Но керосин развозили по городу и на машинах. Такая машина ГАЗ-51 приезжала каждую пятницу и стояла на углу нашей улицы и улицы Сибирской с 9 часов утра и вроде бы до 12 часов дня.

Во 2-м и 3-м классах я учился во вторую смену и ходил за керосином, и летом тоже. Стоил литр керосина 6 копеек, мы обычно брали на неделю 9 литров, это я помню точно. В коридоре у нас стоял керогаз. Не примус, а керогаз, такой интересный, большой, зелёный, летом всё готовили на нём, зимой, конечно же, на плите или в русской печи, но и керогазом пользовались постоянно: чайник вскипятить, да и хоть что пожарить, быстро и удобно. Ведь газа-то в те времена не было. Я, к сожалению, не научился пользоваться керогазом, мал ещё был, а вот сестра Тамара пользовалась.

Помню, как-то в каникулы я надел новый лыжный костюм, шерстяной с начёсом, поставил бидончик на санки и пошёл за керосином. В это время была собачья свадьба, а братья Разбегаевы, Валера с Вовкой, запрягли двух собак в санки, вернее, привязали к санкам, я на них сел, бидон между ног – и как канер на собаках, бидон опрокинулся, и я облился керосином. Штаны промокли, и запах долго держался в них, выветрить их не могли никак, так потом их и звали «керосиновые» штаны. Меня, конечно, отругали дома, но больше смеялись надо мной, чем ругали, и долго-долго все помнили этот мой «керосиновый» рейс. Вот такие у меня остались воспоминания о керосине.