Сотни рабов, таскающих тяжеленные грузы; гротескные камнекожие монстры; из жерла Мангалла вяло выплескивается булькающая лава, омывая бережка

Ярко-оранжевыми полосками - такую картину можно было узреть в царстве тирании, в мире смордов. Поработители жизни, опасные преступники, террористы - любое из подобных определений, как нельзя кстати, подходило к их расе.

- Мои внебрачные сыновья, Некромант и Бэйлок, только что уничтожили несколько настырных пешек Хампа. Скоро моя месть осуществится. Я уничтожу Стражей, затем заставлю генерала ощутить сжигающий надежды огонь.

Хамп обманщик и вор! Он украл достоинство смордов! Отнял честь раскаленного народа, и потому человечество заслуживает самого страшного наказания!

Орава пресмыкающихся великанов, давно утративших разум, окружила властителя со всех сторон. И так происходило каждый день... в смордовском аду!

- Давайте же, давайте восстанем против лжесправедливости Стражей!

После двух веков реабилитации, переформирования командования, руководствовавшиеся алчными и низменными инстинктами, без прямого согласия Совета Стражи Порядка бросили вызов расе смордов. Так зародилась борьба человека и камня.

Предстоящая война сулила колоссальный стратегический надрыв и неисчислимые утраты. Как и ожидалось, не обошлось без потерь с обеих сторон. Но в итоге, вопреки прогнозам фатумов, победили люди.

Генерал Хамп, руководящий основным подразделением космо-спецназа, наткнулся на вожака противнической армии - Себастьяна Дарейдаса, высадив корабли рядом с крепостью.

Поначалу камни лидировали: в прах разбивали врагов. Люди падали в ущелье, тонули в горячей магме; подбирали оторванные конечности; получали несовместимые с жизнью ожоги и в панике отступали к звездолетам.

Но, увы, значительный перевес сил, возникший вследствие очевидного превосходства дьявольской фракции, изменился. Звезды заблаговолили к людям. Чтобы выжить, будущему властителю пришлось смириться с поражением.

Бой человека и сморда состоялся в одной из башен.

Дарейдаса ожидал позор, возможно, изгнание... Он ощутил треск собственных костей после неудачного падения с башни на твердую каменистую поверхность.

Пока два лидера хлестались в поединке, внизу проходила эпическая битва двух рас.

- И как поступил Страж с будущим императором?

- Оставил в живых – на лице колдуньи чуть не появились слезы. Однако, сильная, прошедшая через истинный ад, она сдержалась, - И это было самой ужасной ошибкой, которую когда-либо допускал человек - Хэлла сопереживала промаху Хампу, возможно, сильнее, чем сам Хамп потом, будучи ответственным за хаос, себя корил, - Да и не просто оставил жить. Он поступил подло, не по-людски.

- И как же?

- Обокрал народ Себастьяна, забрал ценные реликвии, без которых история смордов не стоила и четверти их казны – и все же на ее лице выступили слезы. Сопротивляться выступающему наружу из нутра добродетелю было непомерно тяжело, - Если бы не тот мальчишеский поступок Стражей, то моя планета, мой дом, мои родители… - одна из капель, скатившись по грубой коже суур, дойдя до шершавого подбородка, упала, - Все это продолжало бы существовать и процветать.

 

Героймен втайне подслушал тет-а-тет водяного и суур. Прежде он не встречал более ясных, очищенных от всякой корысти, от пробивающихся пороков, от самооправдания помышлений. Подслушав, Бэннери представил, что от человека целиком зависит, какое будущее увидит Земля: овеваемый приятной прохладой, полуденный мир, охраняемый единственной звездой Солнечной галактики, светло золотистой, или малолюдный, хмурый, чужой апокалипсис. Представил это и поверил, что человек может все изменить.

Залечить раны означало бы “замазать” ошибки.

 

Колыхаясь, правда заняло свое место. Раньше она лежала

где-то неподвижно…

 

- Не было суда? Никакого заседания? Хампа не арестовали, да? – Ватермен увидел в очах синекожей нежелание вести разговор и отражение собственного страха, но, положив свою ладонь поверх ее, попросил, - Ну, же, девочка. Нам всем нужно знать правду. Нужно знать мотивы противника, так мы будем видеть его слабые места.

 

Суур продолжила.

- Суда не было, потому что для обокравшего смордов самое страшное наказание это совесть. Чиновники извинили Хампу самоволие и приказали сохранить реликвии.

- Для чего?

- В этом заключалось наказание. Оно носило психологический характер.

- Не понял…

- Чтобы они мучили его, каждый раз напоминали о том дне, когда он, Страж, исказил идеи, просуществовавшие тысячелетия до его рождения, поддавшись алчности.

- Алчность – главный враг, говорится в пятом

Космо-папирусе.

- Заплативший одиночеством, годами исправительной службы, Хамп восстановил имя, вырос в глазах Совета ближе к старости. Но рана, нанесенная совестью, обернулась шрамом и не зажила.

- И это отличает людей от смордов, да? – попытался угадать пытливо вникающий в тему конфликта Ватермен, - Совесть…

Визари ответила:

- Да.

 

Правда в том, что из-за заложенной неоднозначности, из-за нелинейности и непредугадаемости поступков, люди сами становятся себе злейшими врагами, порождая демонов вроде Дарейдаса.

 

Кэйл представлял себе, что бы сказал ему отец, будь сейчас рядом с ним, что бы мудрого выкинул Айдок Бэннери, посмотрев на супергероев.

“Живой перекресток двух миров, Зеддера и Земли, ты можешь сплотить их, вдохновить” – сказал бы он.

“Ты можешь повести их за собой”

“Они согласятся пойти за тобой и станут сражаться за идею, которой уже много тысяч лет”

 

Героймен понял одно за время, которое провел на Земле – чтобы быть супергероем, ему нужно узнать, что такое быть человеком. Все его земные разговоры, взаимодействия с землянами – уроки, он учится с помощью каждого, кого только видит, становится тем, кем предначертано быть.

 

 

А тем временем.

Ханк лежал в номере, пытался заснуть. С закрытыми глазами представлял себе, что разговаривает с Эллен, ее нежный взгляд, воображаемый, не настоящий, обитающий лишь в грезах, выискивал затемненные положительные стороны мутанта.

Ханк искал оправдания своему поступку, но не находил. А когда уснул, то увидел ту, о которой грезил весь день.

 

Неестественно белая кожа Эллен, кожа мертвой, блистала не хуже лучей солнца.

Вместо того, чтобы злиться, дутья за свою смерть, она спросила запутавшегося в себе Ханка, кто, по его мнению, сильнее заслуживает его уважения.

- Кто тебе дороже, Ханк, герои, с которым ты бок о бок рыцарствовал несколько лет подряд, ставшие тебе друзьями, принявшие тебя или человек, которому ты вряд ли нужен больше, чем мне, человек, которому, по большому счету, все равно на тебя?

В номере появился Гранд с тремя соратниками в галстуках, бурчащими о чем-то политическом, расистском.

Ханку было сложно сказать правду. Это сновидение – пробужденная совесть. И все же он ее озвучил, такую, какой она была. Как бы тяжело не было не существующей Эллен, все, что ей придется сделать – понять Ханка, смириться с его правдой.

- Ты скрасила несколько лет моей жизни, а не просто прожила их со мной. Скрасила, годы, проведенные в команде самых отважных землян, не прося взамен ничего. Без единого сомнения, они казались бы мрачнее без тебя. Без твоей дружбы, без поддержки… - Ханк коснулся пальцами ее белоснежных щек, - Без твоего лица. Ты, конечно, много для меня значила и, самое главное, продолжаешь значить - но не обошлось без “но”, - Но… - Ханк посмотрел на Гранда и лбов, что пережевывали с ним набившую оскомину тему установки боеголовок на берегах сотрудничающих с Америкой стран, - Но он для меня – все. Он помог мне освоиться в жизни. Без него я бы все еще куковал в клетке, терпел пренебрежительность людей, мирился бы с их наглостью, с их неспособностью взглянуть на противоположное человеческому.

- Пожалуй, мне стоит повториться – Эллен продолжила говорить с нахлынувшим сожалением, но, отнюдь, не с ненавистью, - Я не держу зла.

- Уверена?

- Ты волен выбирать, кому быть верным.

 

Ханк исконно вел себя немудро: пересмотр планов, заключающийся в неустранении Эллен, он находил слишком деликатным. Он счел вариант, когда кто-то не может убить ближнего, когда это якобы требуется, слабостью, стадным инстинктом.

Недальновидность стоила ему Эллен, так же она призвала совесть, которая с каждой прожитой минутой все с большим упорством мучила Ханка.

 

Он пытался ее отпустить, но не выходило. Не взирая, на стадность, уплывал навстречу мечтаниям, словно возвращался в прошлое…

- Значит, наша химия теперь будет проходить только в рамках моего воображения? И ты не вернешься,

никогда-никогда?

Эллен сказала еле слышно, так, чтобы услышал только он, не Гранд и не его коллеги, а он – ее убийца.

- Почему? Я буду являться во снах. Как наваждение.

- Во всех ли? То есть, в каждом ли моем сне мы будем общаться?

- В тех, что чередуются с сексуальным возбуждением.

 

Ханк был готов просить прощения, пусть даже зная, предполагая (во сне знать точно невозможно, как и нереально помнить правду, ведь сон не явь, это разные вселенные), что не у кого и поздно.

Он был готов…

- Прости. Тот мой поступок я готов счесть слабостью, если хочешь видеть во мне кого-то больше, чем просто убийцу, комплексами загнанного в яму.

 

Негаданно Ханк проснулся. Посреди ночи. Как только веки распахнулись, грешник обнаружил себя в липком поту. Проявились и первые признаки тревоги – учащенное сердцебиение; игра глазами в светофор; ощущение, что тебя неслабо поимели.

Лэтс отсутствовал в номере, значит, он куда-то уехал для разрешения каких-то нагрянувших забот.

“Я вдыхаю в былом чуждый воздух Рима. Он прекрасный, такой неповторимо чистый, что даже я, попытавшийся отвернуться от жизни, от мира, смог им насладиться”

 

Ханк поднялся с кровати, снял с себя пропитанную потом, давно нестиранную футболку, неуверенными медленными шагами добрался до подоконника, настежь открыл окно и посмотрел на Рим.

“Я бы мог не убивать, руша и рушаясь, как личность, но на дворе времена, когда каждый, кто обладает суперсилой, убивает. Я должен иметь максимальную близость с толпой. Это - залог выживаемости”

Изумляющий вид временно отстранил скопившуюся грусть. Так на приезжих влияла Италия – внушала надежду, что

когда-нибудь, не прямо сейчас, не сию секунду, все изменится к лучшему, боязнь будущего улетучится.

Ханку уже не терпелось пройтись по ее улицам, побыть в гордом одиночестве и подумать,

над тем, что сейчас важнее всего…

 

Глава 14 – шпионаж.