Национальные виды крестов 8 страница

В средние века эмблема руки применялась чаще всего для выражения понятий «защита», «оборона», а также «клятва» и «верность». Рука, сжатая в кулак, бронированная или в латах, держащая щит или меч, лук или стрелы, изображалась не только на гербах отдельных лиц (например, на гербе Крузенштернов), но и в гербах целых стран, как, например, Карелии, когда надо было выразить идею обороны, отваги, защиты отечества.

По мере развития человеческого общества эмблема руки начинает символизировать у разных народов все новые и новые понятия: власти (рука, сжимающая меч, державу, скипетр), искренности (открытая рука), труда, мастерства, таланта, дружбы (рукопожатие двух рук), указания пути, направления (вытянутый указательный палец).

Со времени развития революционного рабочего движения в Западной Европе, а в России — с момента первой русской революции 1905—1907 годов понятие мозолистой рабочей руки как символа пролетариата стало чрезвычайно популярным. Это понятие широко вошло уже накануне 1917 года в пролетарскую поэзию, в революционные песни в основном как символ пролетарской мощи и классовой солидарности. Поэтому после

свершения Великой Октябрьской социалистической революции было принято считать руку, сжатую в кулак, эмблемой и символом классовой мощи победившего рабочего класса, эмблемой диктатуры пролетариата. Однако одновременно возникло и представление о том, что рука как нельзя лучше символизирует и сам труд. И это вполне понятно. Почти все богатства, накопленные человечеством, созданы руками рабочего класса. Как бы объединяя эти два символических значения, А. В. Луначарский писал в своей поэме-пьесе «Фауст и город», написанной в 1916 году и опубликованной в 1918 году:

 

«Кто заложил фундамент медный,

Который тщетно бьют века?

Кто, как не труд, не труд победный?

Как не рабочая рука?

И царь-народ войдет в палаты,

Его держава высока.

Прекрасный, мудрый и богатый,

А герб— рабочая рука»*.

 

Хотя эмблема руки очень хорошо поддается изображению и во все времена входила в эмблематику разных народов, в герб социалистического Советского государства она не была включена как в силу своей телесной конкретности, так и, не в последнюю очередь, из-за своей исторической и психологической многозначности.

В этой связи достаточно вспомнить стихотворение итальянского поэта Джозуэ Кардуччи «Вива ла мане!» («Гимн руке»):

 

«Рука приглашает, рука угрожает,

Рука салютует, рука отрицает,

Рука — благодарна, рука — указует,

Рука соглашается и досадует.

Над всеми частями всего человека

Прославься, рука, до скончания века!»**

 

Именно этими многозначными и часто противоречивыми чертами рука «выпадала» из строя социалистических эмблем. Философская, теоретическая подкованность советских геральдистов первых лет революции достойна поэтому всяческого уважения. Они не дали себя сбить ни такими конъюнктурными факторами, «как распространенность, популярность и уже достигнутое историческое признание этой эмблемы. Их насторожила чрезмерная эмоциональность этого образа. Они чувствовали, что, как и в случае с пламенем, различие между эмоциональным воздействием символического образа руки, достигаемым средствами образности языка, и эмблематическим изображением кулака слишком

 

* Луначарский Д. В. Фауст и город. Драма для чтения. Песнь рабочих. — Петроград, 1918. — С. 15.

** Carducci Giosue. Rime nuove. — Roma, 1887. — § 39. (Пер, на рус. яз. В. Б. Похлебкина.).

велико и слишком контрастно, причем не в пользу эмблемы, которая никогда не сможет достигнуть такого же идейного воздействия, как, например, символический образ руки, метафорически созданный в эти годы В. В. Маякойским в поэме «Владимир Ильич Ленин!»:

 

«Партия — рука миллионнопалая,

Сжатая в один громящий кулак!»

 

или другим пролетарским поэтом, А. Безыменским, в те же 20-е годы в поэме «Партбилет № 224332»:

 

«Весь мир грабастают рабочие ручищи.

Всю землю щупают».

 

Именно для того, чтобы не уронить сложившееся громадное символическое значение рабочей руки, было решено не вводить ее эмблематическое и, так сказать, более приземленное изображение в большую, государственную эмблематику, и в частности в государственный герб. Но популярность этой эмблемы в первые годы революции, ее особая понятность в России были значительны. Выпускались значки с рукой молотобойца; рука с мечом, разрубающим цепь, была изображена на первой советской марке, выпущенной 7 ноября 1918 г. (художник Р. Зариньш); рука рабочего с молотом была главной темой стандартного выпуска почтовых марок РСФСР в 1922 году (художник Г. Рейндорф, марка номиналом 5000 рублей). Интересно, что это последнее обстоятельство способствовало широкому распространению эмблемы руки и в других странах как эмблемы рабочей, пролетарской, революционной, то есть в ее совершенно новом, дотоле неизвестном историческом значении.

Когда в Венгрии произошла рабочая революция в 1919 году, то эмблема красного могучего кулака, разбивающего империалистов, навязавших народам Европы Версальский договор, появилась на одном из первых плакатов Венгерской Советской Республики, созданных художником Микалом Биро. Она так пришлась по душе венгерским рабочим, что в том же, 1919 году Шеди Жиларт создал выразительнейшую медаль с эмблемой сжатой в кулак руки над охваченной хаосом толпой с лаконичным призывом: «Левой! Будьте бдительный!» Даже первые деньги Советской Венгрии — монеты в 10 крон — имели эмблему труда и борьбы — руку, сжимающую молот.

Не удивительно, что в напряженной атмосфере 20—30-х годов, насыщенной драматизмом ожесточенной классовой борьбы, именно эта эмблема стала популярной в революционном западноевропейском движении. Она стала официально употребляться как знак международной солидарности трудящихся на значках и членских билетах, а также на печатях МОПРа и Межрабпома. С приходом фашизма к власти в Германии она стала

боевым приветствием немецких коммунистов («Рот фронт!»). Она была символом австрийских шуцбундовцев на баррикадах Вены в 1934 году, стала эмблемой Народного фронта во Франции в 1936 году и превратилась почти в интернациональный символ сопротивления фашизму и франкизму у республиканцев и интернациональных бригад на фронтах Испании в 1936—1939 годах, где этот символ достиг высокой экспрессии и выразительности. Как и всюду, где он входил в употребление как символический знак-приветствие, он сопровождался звуковым, словесным возгласом-девизом: «Рот фронт!», «Но пасаран!», «Венсеремос!» или «Аванти!» Это лишний раз исторически подтвердило верность оценки советскими геральдистами 20-х годов своеобразия данной эмблемы: в силу своей особой эмоционально-психологической природы, своей конкретности и «телесности» она чрезвычайно приспособлена для личного употребления, непосредственно в сфере общественных отношений, в соединении с девизом, а не для торжественного гербового применения, где ей недостает абстрактности и известной бесстрастности.

В годы Великой Отечественной войны образ могучей руки рабочего класса приобрел значение величественного символа защиты народа. Именно в атмосфере драматизма борьбы эта эмблема обретала вновь свое место, становилась особенно близкой миллионам людей, ибо как бы объединяла их личное, эмоциональное, индивидуальное с общим, общественным, государственным. На плакатах советских художников вооруженная штыком, мечом или вовсе не вооруженная, но могучая и неотвратимая рука разила или сжимала горло гидры фашизма.

После войны эта эмблема продолжала использоваться в символике других социалистических стран Европы. Она служит как бы историческим напоминанием, входя как обязательная, хорошо узнаваемая составная часть в значки «Объединения лиц, преследовавшихся фашизмом», Товарищества бывших узников концлагерей и ветеранов рабочего и коммунистического движения. Эмблема руки, сжимающей лавровую ветвь и древко знамени, нашла место также в медалях, посвященных революции 25 февраля 1948 г. в ЧССР. Вместе с тем в тех капиталистических странах, где эта эмблема исторически не была хорошо известна как революционный знак в 30—40-х годах, она превратилась ныне в эмблему молодежного движения. Благодаря своей лаконичности и экспрессии эта эмблема точно и наглядно передает присущую именно молодежным революционным организациям энергию и их решимость отстаивать традиционную преемственность своей борьбы с борьбой старших поколений.

Вот почему эмблема сжатой руки столь близка и партизанам в странах Латинской Америки, борющимся против реакционных хунт, и молодежным организациям европейских стран с их относительно спокойной политической атмосферой, но имеющих опыт предвоенной борьбы против фашизма. Так, эмблема сжатой в кулак руки на фоне пламени служит ныне партийным значком социалистической студенческой молодежи Финляндии.

Как видим, история новейшего времени неоднократно даст подтверждение того, что сжатая в кулак рука является атрибутом, связанным преимущественно с символикой общественных, политических движений и организаций, но не государственных. В то же время в современной государственной эмблематике некоторых стран используется эмблема руки, но не в форме кулака или же сжатой в кулак, а с такими дополнительными атрибутами, которые определяют новое национальное значение этой эмблемы. Так, на государственном гербе Бельгии имеются два скипетра, один из которых увенчан государственным львом (герб Брабанта), а другой — ладонью правой руки, сложенной в двоеперстие, что символизирует «дань справедливости» и является эмблемой клятвы верховной власти в том, что она будет руководствоваться в своих действиях конституционной законностью. Эта эмблема существует в бельгийском гербе с 1831 года, с момента образования Бельгийского конституционного королевства.

В гербе Централъноафриканской Республики используется эмблема руки (также правой) с вытянутым вверх указательным пальцем, что должно символизировать указание правильного пути в направлении прогресса и относится к слову «dignite» в девизе ЦАР «Unite, dignite, travail» («Единство, достоинство, труд»).

Однако как будто в насмешку над этим высоким символическим значением указанной эмблемы ЦАР в течение всей своей короткой истории управлялась согласно «указующим перстам» столь недостойных политических авантюристов, в том числе людоеда-императора Бокассы, что привело в конце концов к полному разграблению государственной казны в этой стране и к еще большему обнищанию ее народа. Редко когда бывает, что государственная эмблема, обращающая внимание уже своей необычностью, оказалась бы в то же время столь иронической иллюстрацией к действительному положению дел в данном государстве.

Рука, сжимающая факел, на флаге Заира указывает на факт революционной борьбы этой страны за независимость и в целом верно отражает особенности этой борьбы, ее страстный, ожесточенный характер в 60-е годы нашего века.

Рука негра, сжимающая две палочки сахарного тростника и высоко возносящая их над гербом Барбадоса, символизирует, что все хозяйство, вся экономика этого островного государства строятся исключительно на экспорте сахара и рома — двух основных продуктов, получаемых из сахарного тростника, и что свыше 90 % населения этой страны — негры. Эта эмблема вполне созвучна, таким образом, с девизом Барбадоса «Гордость и промышленность!».

По-новому, с иным осмыслением используется изображение руки как эмблемы в негосударственной, общественной эмблематике второй половины XX века.

Так, например,рука, сжимающая за кисть другую руку, поменьше и послабее, является эмблемой помощи, используемой, например, на отличительных знаках (медалях), выдаваемых в ГДР лицам, оказавшим помощь населению при стихийных бедствиях (наводнениях, пожарах и т. п.). Эта несколько новая трактовка эмблемы руки для эмблематики, в сущности, не только является оправданной, но и покоится на одном из древнейших и естественнейших восприятий руки как опоры, помощи, дружбы, соучастия, солидарности. Однако такое осмысление эмблемы руки стало возможно только в социалистическом обществе, ибо во все предшествующие исторические эпохи — и при феодализме, и при капитализме — рука в основном воспринималась как символ военный — либо охраны, обороны, либо угрозы, но все равно с оттенком своих воинских функций, а не мирных.

Развитием мирных функций эмблемы руки является растущее за последние годы употребление изображений двух здоровающихся рук, то есть рукопожатия, которое является самостоятельной эмблемой.

(Таким образом, и символическое значение руки, и ее эмблематическое оформление может быть чрезвычайно разнообразным и отвечать самым различным национальным и нравственным представлениям разных народов.

114. РУКОПОЖАТИЕ. Если эмблеме, изображающей одну руку в разных ее положениях, вариантах, поворотах и с разными атрибутами, всегда было и остается возможным придавать самое разнообразное значение, то изображение двух протянутых друг другу рук, сомкнутых в рукопожатии, всегда, во все эпохи и во всех странах получало однозначную, одинаковую трактовку. Эмблема рукопожатия означала всегда союз, единение, дружбу. В древности такая эмблема чаще всего означала верность как основу любого союза, любой дружбы. В XIX веке она трактовалась как единение и союз и была включена в число государственных эмблем. Аргентина в своем гербе имеет рукопожатие как эмблему союза всех частей аргентинской федерации.

За последнюю четверть века рукопожатие стало все чаще и чаще употребляться в международной эмблематике, особенно в эмблематике социалистических стран, как эмблема дружбы народов. Поэтому эту эмблему можно увидеть и на коллективной составной эмблеме Организации Варшавского Договора, и на советском ордене Дружбы народов, и на значках различных обществ дружбы и культурных связей Советской страны с зарубежными странами. Одновременно рукопожатие в ряде социалистических стран (например, в ГДР) используется и как эмблема в своей национальной символике для выражения таких понятий, как «коллективный труд», «коммунистический труд», «совместные трудовые усилия», «соседская взаимопомощь». Вот почему эмблему

«рукопожатие» можно встретить на медалях, которыми профсоюзы ГДР награждают особо отличившихся производственников и которые носят названия «За коллективный труд», «За отличные трудовые успехи», «Активисту пятилетки» и ряд других.

Эмблема «рукопожатие» имеет в настоящее время две основные формы начертания: натуральную и стилизованно-схематическую (см. рис.). В нашей стране и других социалистических странах преимущественно используют натуральную форму, в странах Западной Европы предпочтение отдают условно-стилизованной форме рукопожатия (например, в Финляндии).

115. СВАСТИКА — санскритское наименование символического знака, изображающего крюковой крест (у древних греков этот знак, ставший им известным от народов Малой Азии, назывался «тетраскеле» — «четвероногое», «паук»). Знак этот был связан с культом Солнца у многих народов и встречается уже в эпоху верхнего палеолита и еще чаще — в эпоху неолита, ранее всего в Азии, где он входит в буддийскую символику, воспроизводится на древнейших монетах Индии и Ирана (до нашей эры проникает оттуда в Китай); в Центральной Америке известен у народов майя как знак, указывающий на круговорот Солнца.

В Европе распространение этого знака относится к сравнительно позднему времени — к бронзовому и железному векам. В эпоху переселения народов через финно-угорские племена он проникает на север Европы, в Скандинавию и на Балтику, и становится одним из символов верховного скандинавского бога Одина (Вотана в германской мифологии), подавившего и вобравшего в себя предшествующие солярные (солнечные) культы.

Таким образом, свастика как одна из разновидностей изображения солнечного круга практически встречалась во всех частях света, как солнечный знак служила указанием на направление вращения Солнца (слева направо) и использовалась также как знак благополучия, и отворачивающийся от левой стороны». Именно в силу этого древние греки, познакомившиеся с этим знаком от народов Малой Азии, изменили поворот своего «паука» влево и вместе с тем изменили и его значение, превратив его в знак зла, заката, гибели, смерти, поскольку для них он был «чужой».

С эпохи средневековья свастика была абсолютна забыта и лишь изредка встречалась как чисто орнаментальный мотив без всякого смысла и значения. Только в самом конце XIX века, вероятно, на основании ошибочного и поспешного вывода некоторых немецких археологов и этнографов, что знак свастики может быть индикатором для установления арийских народов, так как встречается якобы только у них, в Германии в начале XX века свастику стали применять как антисемитский знак

первые в 1910 г.), хотя позднее, в конце 20-х годов, были опубликованы работы английских и датских археологов, обнаруживших свастику не только на территориях, населенных семитскими народами (в Месопотамии и Палестине), но и непосредственно на древнееврейских саркофагах.

Впервые как политический знак-символ свастика была применена 10—13 марта 1920 г. на шлемах боевиков так называемой «бригады Эрхарда», составлявшей ядро «Добровольческого корпуса» — монархической военизированной организации под руководством генералов Людендорфа, Секта и Лютцова, осуществивших капповский путч — контрреволюционный переворот, посадивший «премьером» в Берлине помещика В. Каппа. Хотя социал-демократическое правительство Бауэра позорно бежало, капповский путч был ликвидирован за пять дней созданной под руководством Компартии Германии 100-тысячной Красной Армией Германии. Авторитет милитаристских кругов был после этого сильно подорван, и знак свастики стал с этого времени означать знак правого экстремизма. С 1923 года накануне «пивного путча» Гитлера в Мюнхене свастика становится официальной эмблемой гитлеровской фашистской партии, а с сентября 1935 года — главной государственной эмблемой гитлеровской Германии, включенной в ее герб и флаг, а также в состав эмблемы вермахта — орла, держащего в когтях венок со свастикой. За короткий исторический срок, не просуществовав и полных десяти лет, свастика становится символом варварства и человеконенавистничества, эмблемой всех зверств и преступлений фашизма. После 1945 года все народы мира, все страны и государственные режимы (включая Парагвай) отказались от употребления свастики как символа, скомпрометированного фашизмом и несовместимого с идеями гуманизма и интернационализма. Лишь две страны — Испания (до ноября 1975 г., т. е. до смерти Франко) и Финляндия (до настоящего времени, 1989 г.) — официально не отменили употребления свастики. В Финляндии свастика входит в президентский штандарт, то есть фактически в знамя республики, а также включена в военный и военно-морской флаги страны и, кроме того, применяется в качестве орденского знака на цепи Большого Креста ордена Белой Розы (высший финский орден, которым могут быть награждены иностранные высокие государственные деятели) и в ордене «Крест Свободы» девяти степеней. Оставление свастики в числе своих государственных символов Финляндия мотивирует тем, что для нее свастика не связана с фашизмом, поскольку была введена в Финляндии в 1919 году, то есть до появления ее в Германии.

Как; подчеркнул во время открытия памятника Эрнсту Тельману в Москве 3 октября 1986 г. М. С. Горбачев, «не следует забывать, что на земле есть еще и ныне люди, для которых свастика остается символом реванша»*.

 

* Правда. — 1986. — 4 окт.

116. СЕЛЬДЕРЕЙ. Листья сельдерея уже в древности обратили на себя внимание симметричностью расположения, красивым, эффектным вырезом, четкой, стандартно выдержанной характерной заостренностью силуэта и, конечно, своей троичностью (три выреза, повторенные трижды в каждом листке), которой придавалось магическое значение. Все это в сочетании с другими положительными качествами сельдерея — приятным, тонким, освежающим запахом и вкусом, пронзительно яркой зеленью и почти лакированной поверхностью молодой листвы, а также, не в последнюю очередь, в связи с оздоровляющим, очистительным влиянием сельдерея на организм человека — сделало это растение избранной травой для составления в античное время венков победителей. В части древнегреческих государств, например в Спарте, сельдерей ценили даже выше оливы и лавра (в пику Афинам), и соответственно этому венок из сельдерея считался там почетнее лаврового. (Он вручался победителям спартакиад, т. е. не всегреческих, а лишь внутриспартанских соревнований.)

Вот почему в эпоху феодализма во всех странах Западной Европы, куда в том или ином виде проникла античная культура, сельдерей был объявлен знатным растением, и по рисунку листьев сельдерея, иногда нисколько даже не стилизованных, ювелиры из золота мастерили королевские и прочие монархические короны.

Из всех огородных растений такого высокого положения в геральдике достиг только сельдерей, если не считать лука-порея, который наряду с нарциссом стал позднее составлять национальную эмблему Уэльса — одного из герцогств Великобритании.

117. СЕРП — одна из двух главных гербовых эмблем Советской (рабоче-крестьянской) власти, эмблема крестьянства как класса. То, что именно серп должен быть эмблемой крестьянства, впервые было указано в правительственном сообщении о конкурсе на советский герб, подписанном в апреле 1918 года А. В. Луначарским, и, следовательно, этот вопрос предварительно обсуждался в правительственных кругах в период с января по апрель 1918 года. Тот факт, что в архивах нет никаких следов, отражающих споры по этому вопросу, как это было с эмблемой меча, лишь подчеркивает, что вопрос о серпе был практически решен сразу и единодушно и иных мнений относительно того, что серп — это наиболее выразительная и правильная эмблема крестьянства, не высказывалось. С этим были согласны все. Мотивами, по которым именно серп был избран эмблемой трудящегося крестьянства, были следующие: серп — наиболее массовое и притом личное орудие крестьянского труда, имеющееся в каждой крестьянской семье; серп — ручное орудие, употребляемое мужчинами и в особенности женщинами, то есть общекрестьянское, в то время как коса — преимущественно мужское орудие труда, а плуг — орудие сравнительно редкое для

того времени, имевшееся лишь у богатых, зажиточных крестьян-кулаков. Серп, кроме того, символизирует жатву, урожай, то есть кульминацию и наиболее радостный этап крестьянского труда, этап, предполагающий в наибольшей степени общий, коллективный труд, общие усилия, что было немаловажно именно для символа Советской власти. Имело, возможно, значение и то обстоятельство, что подавляющая часть членов Советского правительства и партийного аппарата, членов ЦК жили до революции в Швейцарии и не могли не знать, что в швейцарской и австрийской геральдике серп в руках крестьянина считался эмблемой его хозяйственной независимости и свободы.

На выбор серпа как эмблемы повлияли также его форма, внешний вид, хорошо сочетающийся с молотом, вошедшим в революционную, пролетарскую символику еще до Великой Октябрьской социалистической революции, а также то, что в России уже существовала традиция считать серп основным и характерным крестьянским орудием труда (сравните, например, известнейшие картины Венецианова «Жница» и «На жатве»). В то же время немаловажным обстоятельством было и то, что серп как эмблема не был скомпрометирован предшествующим употреблением в дворянской геральдике: в России едва ли можно было найти два-три герба (почти из 10 тыс. утвержденных), где бы использовался серп в качестве эмблемы (известны лишь герб Державиных и гербы украинских дворян Бетулинских и Соломки, где фигурирует серп как одна из гербовых фигур)*.

Наконец, имело значение и традиционное уважение к серпу русского народа, проявляемое в известной пословице-загадке: «Сутул да горбат, а все поле обскакал!», соответствующей «Мал золотник, да дорог!»

Само изображение серпа в советских гербах имеет ту особенность, что оно учитывает национальный характер отделки серпа. Так, в России серп употреблялся с зазубринами, а в Германии — с гладким лезвием. В соответствии с этим серп на гербах Латвии и Литвы, где прежде употреблялись немецкие серпы, имеет гладкое лезвие. В гербе Узбекистана использован национальный узбекский (бухарский) серп, называемый урак. Однако этот принцип национального соответствия эмблемы проведен не всегда последовательно вследствие геральдической некомпетентности некоторых художников, оформлявших рисунки герба для отдельных республик, а также геральдической тенденциозности таких оформителей (например, в гербе Грузии в 1922 г. намеренно был введен именно серп западного образца, что соответствовало также и введению девиза на французском языке). Французский текст на грузинском гербе был снят в 1937 году, а о исправлении лезвия серпа (как о мелочи?!) попросту забыли или не обратили на него внимания вследствие нечуткости к геральдическим погрешностям.

 

*См. Общий Гербовник дворянских родов Всероссийской империи. — Часть пятая. — СПб. (Гатчина), 1800. — С. 38; Лукомский В. К., Модзалевский В. Л. Малороссийский Гербовник. — СПб., 1914. — С. 9, 171.

После первой мировой войны и ноябрьской буржуазной революции 1918 года серп в качестве атрибута австрийского гербового орла вошел в геральдику также и этого буржуазного государства. После второй мировой войны серп ввела как одну из своих эмблем и Лаосская Народно-Демократическая Республика.

118. СЕРП И МОЛОТ (см. также Молот, Серп) — главная советская государственная эмблема или так называемый малый герб СССР, употреблявшийся до середины 30-х годов в период действия конституций 1918 и 1924 годов в качестве государственной печати и государственного герба для внутрисоюзного пользования, а также в качестве грифа на деловых бумагах государственного значения или принадлежности.

Серп и молот изображаются с 1923 года непременно скрещенными (до этих пор с 1918—1923 гг. встречалось и раздельное, симметричное изображение серпа и молота).

Цвет эмблемы допустим только золотой. Серп изображается всегда наложенным на молот (за исключением тех случаев, где традиционно используется стилизованная эмблема, представляющая собой контур серпа и молота). Это геральдически означает, что молот предшествует как геральдический знак серпу, старше его по значению в гербе. Но читается вся эмблема, то есть блазонируется, в том порядке, как ее видит зритель: вначале называется серп, а затем — молот.

Эмблема «серп и молот» была установлена правительственным решением в конце марта — начале апреля 1918 года и утверждена V съездом Советов 10 июля 1918 г. Впервые изображена на государственной печати Совнаркома РСФСР 26 июля 1918 г. (об истории отдельных частей этой эмблемы см. Молот и Серп).

119. СИМВОЛЫ КЛАССИЧЕСКИЕ — простейшие геометрические знаки или фигуры, система которых сложилась в античное время, была дополнена и канонизирована а эпоху средневековья и стала применяться с тех пор для обозначения в науке и политике универсальных и фундаментальных понятий. К классическим символам относятся как архаические символы, утратившие значение после средних веков, так и универсальные классические символы, используемые до настоящего времени и послужившие основой для создания части современных прикладных или технических символов.

120. СИМВОЛЫ НАЦИОНАЛЬНЫЕ. Этим термином принято обозначать группу специфических для каждой страны понятий из ее истории, культуры и быта, а также из ее традиционной эмблематики, которые имеют главным образом хождение

внутри данной страны и лишь отчасти известны за ее пределами и которые не только хорошо узнаваемы национальным населением, но и близки ему и не нуждаются для него ни в каких пояснениях, В то же время такие символы не всегда могут быть известны иностранцам и уж во всяком случае не могут восприниматься ими как нечто родное и близкое.

Национальными символами, как словесными, так и изобразительными, обычно широко пользуются в прессе, в том числе и в ироническом, шутливом или сатирическом смысле, в политической карикатуре.

Ниже приводим национальные символы крупнейших стран Западной Европы (Великобритании, ФРГ, Франции) и США.

 

I. ВЕЛИКОБРИТАНИЯ

1. Лев (см.). Используется как символ Соединенного Королевства и британского народа, то есть не только англичан, но и шотландцев, ирландцев, валлийцев.

2. Джон Буль. Служит для олицетворения английского характера, причем большей частью его теневых сторон. Имя и образ Джона Буля созданы английским придворным врачом и писателем Д. Арбетнотом, который в 1712 году опубликовал памфлет «Тяжба без конца, или история Джона Буля». Памфлет был направлен против политики партии вигов, которая воинственно требовала объявить войну Франции. Арбетнот высмеивал упрямство англичан, персонифицированное в Джоне Буле как национальная черта. Другие действующие лица в памфлете олицетворяли Францию (Луи Бабиан), Голландию (Ник Фрог) и Испанию (лорд Струт), но ни одно из этих имен не стало нарицательным, как Джон Буль. По мере того как конкретные события, породившие Джона Буля, забывались, его имя все более стало приобретать характер национального символа.

Значение этого прозвища за 250 лет приобретало различные нюансы. В то время как для самих англичан Джон Буль олицетворял в первую очередь честность, энергичность, порядочность, для других народов это имя служило олицетворением основных черт английского капитализма: жесткости, холодности, прижимистости. После второй мировой войны образ Джона Буля исчез из арсенала международной прессы, но остался в политическом словаре самой Англии. Ныне он олицетворяет, однако, старую Британию с ее косностью, рутиной, и к нему нередко добавляют эпитеты «стареющий» или «дряхлеющий».