Философия политической истории

Размышляя об исторических судьбах государств, Макивелли предложил собственную философию политической истории, отка­завшись при этом от теологического провиденциализма. Историче­ский процесс — не развертывание Божественного разума, Божествен­ного провидения, он подчиняется собственным закономерностям. Весь мир находится в движении, которое задается по меньшей мере пятью силами: природой, небом, фортуной, самим человеком и, конечно, Богом. Движение как таковое, считал Макиавелли, предопре­деленоприродой: «...от самой природы вещам этого мира не дано останавливаться» (История Флоренции. 5.1.). Характер движения,

Раздел III ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ ВОЗРОЖДЕНИЯ И НОВОГО bpemfhh

его направление и пределы определяютсянебом: «...для всех вещей в этом мире существуют ограничения: но, как правило, они прохо­дят полный круг, предопределенный им небом, удерживающим их на этом пути» (Рассуждения. 3.1.) Природа и небо совершенно не зависят от воли людей и выражают абсолютно объективные законо­мерности, которые необходимо учитывать, но бороться с ними бес­смысленно. Принципиально иначе обстоит дело с фортуной, т. е. с судьбой. Ей Макиавелли отводит много места в своих сочинениях. Так, в стихотворении «О фортуне» она выступает как злая сила:

...нет на свете страшней ее ударов ничего...

Достойных ущемляя так и сяк,

Она ничтожных двигает в тираны.

Не верь злодейке — попадешь впросак.

Она переустраивает страны...

И даже время подчинилось ей.

Фортуна капризна, для нее законы не писаны, с ней лучше не связывать никаких надежд. Но если ограничиться только сетованиями Макиавелли, то впечатление о его отношении к фортуне окажется неверным. В этом стихотворении выражены не столько убеждения Макиавелли, сколько мрачное настроение, в котором он находился после падения республики во Флоренции (оно написано в конце 1512 г.). Однако Макиавелли был слишком жизнелюбив, чтобы дол­го предаваться отчаянию. Уже в «Государе» фортуна не столь все­сильна и далеко не всегда зла. О ней он пишет в главе с очень харак­терным названием: «Какова власть судьбы над делами людей и как можно ей противостоять». Человек достаточно разумен и силен, что­бы противостоять фортуне, вернее, может быть таким, если воспи­тает в себедоблесть (virtu). «Я уподобил бы судьбу бурной реке, которая, разбушевавшись, затопляет берега, валит деревья, крушит жилища, вымывает и намывает землю: все бегут от нее прочь, все отступают перед ее напором, бессильны ее сдержать. Но хотя бы и так, — разве это мешает людям принять меры предосторожности в спокойное время, то есть возвести заграждения и плотины так, что­бы, выйдя из берегов, река либо устремилась в каналы, либо остано­вила свой безудержный и опасный бег?

То же и судьба: она являет свое всесилие там, где препятствием ей не служит доблесть, и устремляет свой напор туда, где не встречает возведенных против нее заграждений». Вообще фортуна непостоянна,

НИККОЛО МАКИАВЕЛЛИ

как женщина, т. е. любит молодых, которые «более отважны и с большей дерзостью ее укрощают» (Государь. XXV).

Что касается влияния Божественной воли на жизнь людей, то Бог не правит людьми непосредственно: на людей воздействуют их собственные религиозные представления, но они, как и все прочее в человеческом мире, меняются с течением времени. Формы религии, полагает Макиавелли, изменяются два-три раза каждые пять-шесть тысячелетий. Происходит это по велению неба, но благодаря дея­тельности самих людей.

Необходимость религии как таковой обусловлена объективно, люди же вольны избирать ту форму религии, которая в наибольшей степени отвечает их потребностям. Бог правит людьми постольку, поскольку они верят в него, и в зависимости от формы религиозных представлений он по-разному влияет на поведение людей.

Многие факторы обусловливают исторический процесс: природа и небо предопределяют закономерности всеобщей изменчивости;

фортуна привносит случайность в закономерность и определяет кон­кретные формы жизни людей;человек, если он обладает доблестью, активно участвует в воплощении закономерностей, обусловленных природой и небом, он же использует фортуну, если она предоставляет счастливый случай, и борется с ней, если она к нему не благосклонна.

Вместе с тем любое историческое событие не уникально, во-первых, потому, что история движется не прямолинейно, а синусоидно:

«все дела человеческие... идут либо вверх, либо вниз» (Рассужде­ния. 1. IV); во-вторых, неизменной остается природа человека.

История для Макиавелли всегда актуальна. Подчас грань между историей и современностью в его рассуждениях полностью отсут­ствует, история и современность как бы сливаются, давая возмож­ность познать законы политики. Но писаная история приобретает практический смысл только тогда, когда она правдива. Не приукра­шивать истину, а искать «настоящую, а не воображаемую правду вещей» (Государь. XV) — вот задача, которую поставил перед собой Никколо Макиавелли. При этом истина важна для него не сама по себе, не радость познания влечет его. Знание истины необходимо Для успешной политической борьбы, для создания сильного, про­цветающего государства.

Раздел III ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ ВОЗРОЖДЕНИЯ И НОВОГО ВРЕМЕНИ

Теория политики

Описывая процесспроисхождения государства, Макиавелли следует римскому историку Полибию. Толчком к появлению госу­дарства послужило размножение человеческого рода. В догосудар-ственном состоянии люди жили «разобщенно, наподобие диких зверей. Затем, когда род человеческий размножился, люди начали объеди­няться и, чтобы лучше сберечь себя, стали выбирать из своей среды самых храбрых, делать их своими вожаками и подчиняться им» (Рас­суждения. 1. II). У людей появляется понимание «хорошего и доб­рого в отличие от дурного и злого», они начинают создавать законы и устанавливать наказания для их нарушителей. Благодаря этому люди приходят к осознанию справедливости (Рассуждения. 1. II). Таким образом, государство, законы и справедливость тесно связаны между собой.

В соответствии с античной традицией Макиавелли выделяет шесть форм правления: три правильные (монархия, аристократия и народное правление) итри неправильные (тирания, олигархия и лицензия — вседозволенность, разнузданность). Все они губительны для государства. Неправильные формы губительны по определению, а правильные — из-за их кратковременности, быстрого перераста­ния в свою противоположность: монархии в тиранию, аристократии в олигархию, демократии в лицензию. Макиавелли предлагает тради­ционный, на первый взгляд, выход из этого порочного круга: следует создать смешанную форму правления по образцу Римской респуб­лики, где консулы олицетворяли монархическую форму правления, сенат —аристократическую, а народное собрание —демократическую. Но вечных и неизменных форм правления не существует, не вечна и смешанная. Не существует и единственной лучшей формы правле­ния. В зависимости от той точки, в которой находится государство на синусоиде изменчивости, возможна и наиболее целесообразна одна из двух его форм: единовластие (принципат) или республика. Принципат необходим при создании и реформировании государ­ства, ареспублика — наиболее приемлемая форма правления в усло­виях стабильности. В любом случае поддержание стабильности и порядка в государстве невозможно без принятия народом опреде­ленной системы ценностей, она — предпосылка и условие создания хорошо организованного государства. В этом смысле особое значе­ние для Макиавелли имеетрелигия.

ИИККОЛО МАКИАВЕЛЛИ

Макиавеллевское понимание религии принципиально отлича­ется от средневекового, теологического. Как уже отмечалось, рели­гии создаются по воле неба, но людьми. Учредители религий — лич­ности поистине великие. «Из всех прославляемых людей более всего прославляемы учредители религий», а уже за ними следуют основа­тели республик и царств (Рассуждения. 1. X). Религия ценна не как путь приобщения к Богу, а как форма политической идеологии, обе­спечивающей жизнедеятельность государства, легитимность прави­телей, законов и установленного порядка. Так, Макиавелли пишет:

«Нума сделал вид, будто завел дружбу с Нимфой и что она советова­ла ему все, что он потом рекомендовал народу» (Рассуждения. 1. XI). С точки зрения обыденной морали Нума — обманщик. Макиавелли же не только оправдывает его, но считает, что это — единственно возможный способ введения новых порядков и новых законов. Так поступали Солон, Ликург и другие выдающиеся законодатели, ведь то, что познал великий человек, далеко не всегда дано познать остальным.

Однако человеческого авторитета бывает недостаточно, чтобы убедить народ в необходимости новых порядков, вот почему «ни у одного народа не было никогда учредителя чрезвычайных законов, который не прибегал бы к Богу» (Рассуждения. 1. XI). Введенная Нумой религия «помогала командовать войсками, воодушевлять плебс, сдерживать людей добродетельных и посрамлять порочных» (Рассуждения. 1. XI). Кроме того, прочная религия предопределяет долгую жизнь государства. Дело в том, что отсутствие страха перед Богом может быть компенсировано только страхом перед государем. Но жизнь государя коротка, и государство, зависящее лишь от его доблести, гибнет вскоре после его смерти, «поэтому благо республики или царства состоит вовсе не в том, чтобы обладать государем, кото­рый бы мудро правил ими в течение всей жизни, а в том, чтобы иметь такого государя, который установил бы в них такие порядки, чтобы названное благо не исчезло с его смертью» (Рассуждения. 1. XI).

Если же люди вдруг понимают, что боги — это обман, и рели­гиозное чувство затухает в них, «они делаются неверующими и го­товыми нарушить любой добрый порядок» (Рассуждения. 2. V). Ре­лигия необходима — это бесспорно, вопрос состоит в том, какая из ^е форм должна быть принята. Христианство в его первоначальном неизвращенном виде могло бы использоваться для укрепления го-^Дарства, полагает Макиавелли, но все же симпатии его отданы язы-бетву. Любая религия воспитывает человека,но христианство и ^ычество прививают людям различные качества.

Раздел т ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ ВОЗРОЖДЕНИЯ И НОВОГО ВРЕМЕНИ

Таким образом, религия у Макиавелли приобретает политический характер. Функции ее разнообразны: через обращение к божествен­ному авторитету она обеспечивает легитимность государства и за­конов, несет определенную систему ценностей, по сути превращаясь в политическую идеологию, и даже более того — в случае ее укоре­нения в народе становится основой политической культуры. При­чем христианство способствует становлению культуры пассивного созерцания, а язычество — культуры активного действия; или, в терми­нологии Макиавелли, различныенравы обусловливают различные формы политической жизни и соответственно различные формы правления.

Общественные нравы никогда не бывают идеальными: люди эгоистичны, честолюбивы и злобны, чаще неблагодарны, чем благо­дарны, легко увлекаются и быстро разочаровываются.

Разногласия и конфликты неустранимы из человеческого об­щества, ибо оно всегда неоднородно и распадается на группы, пред­ставляющие различные нравы (умонастроения и интересы), и враж­да между этими группами закономерна и неизбежна. Однако раздоры, вызываемые взаимной враждой, могут иметь различные последствия для блага государства: либо разрушать государство, либо возвели­чивать его. В Римской республике столкновения между плебсом и знатью являлись главным условием сохранения свободы и создания хороших законов. Дело в том, что республика в Риме была правильно организована: существовали такие политические институты, которые позволяли принимать участие в политической жизни всем соци­альным группам (плебеям и патрициям), иными словами, полити­ческие конфликты разрешались законным способом и в рамках со­ответствующих учреждений. Макиавелли полагал, что учреждение в Риме плебейских трибунов не только предоставило плебеям долю в управлении государством, но и обеспечило защиту свободы (в данном случае Макиавелли понимает свободу как отсутствие политического порабощения). И если знать всегда стремится к господству, то народ противится порабощению. «Поэтому, — пишет Макиавелли, — есте­ственно, что, когда охрана свободы вверена народу, он печется о ней больше и, не имея возможности сам узурпировать свободу, не позво­ляет этого и другим» (Рассуждения. 1. V). Но народ не должен править единолично, и римские плебеи правили совместно с патрициями.

Свобода как отсутствие порабощения предполагает свободное представление своих интересов противоборствующими социальными

НИККОЛО МАКИАВЕЛЛИ

Глма ^]

группами, и если существующие политические порядки способствуют заключению компромиссов между ними, появляются хорошие законы, т. е. выражающие общее благо, покоящееся на общем согласии, и равные для всех, а хорошие законы ведут к порядку, порядок — к безопасности, а безопасность, в свою очередь, — важнейшее усло­вие свободы. Дело в том, что «во всех республиках, как бы они ни были организованы, командных постов достигает не более сорока-пятидесяти граждан», большинству же людей достаточно жить в безопасности и пользоваться общими выгодами, которые происте­кают из свободной жизни. «Заключаются же они в возможности сво­бодно пользоваться своим добром, не опасаться за честь жены и де­тей, не страшиться за свою судьбу» (Рассуждения. 1. XVI). А когда люди живут в безопасности, государство процветает экономически, «ибо каждый человек в этих странах, не задумываясь, приумножает и приобретает блага, которыми рассчитывает затем свободно пользо­ваться» (Рассуждения. 2. II).

Макиавелли требует строжайшего исполнения законов: «...если люди будут безнаказанно нарушать законы, народ быстро развра­тится, нарушения станут массовыми и преследовать нарушителей будет невозможно» (Рассуждения. 3.1). Кроме того,закон и согла­сие — средства легитимации государственной власти. В уста умирающего Джованни Медичи Макиавелли вкладывает следующие слова, обращенные к сыновьям: «Если вы хотите жить спокойно, то в делах государственных принимайте лишь участие, на которое вам дает право закон и согласие граждан» (История Флоренции. 4. XVI). Прочной может быть только такая власть, которую люди принимают по своей доброй воле (История Флоренции. 2. XXXIV).

Итак, республика, основанная на справедливых законах и хо­роших установлениях, не зависит лишь от добродетели одного че­ловека, ибо добродетелен народ в целом. В республике обеспечива­ются интересы всех, царит порядок, обеспечены безопасность и свобода. Тем самым она является как бы самодостаточным государ­ством, существующим благодаря своим внутренним качествам.

Однако не все государства, даже формально являющиеся рес­публиками, хорошо устроены, и не всегда наличие магистратов и законов предопределяет добрые нравы. Плохо устроенные респуб­лики —лицензии — нестабильны, они «часто меняют правитель-"гаа и порядок правления, что ввергает их не в рабское состояние из свободного, как это обычно полагают, а из рабского в беспорядоч-"ое своеволие» (История Флоренции. 4.1).

Ршдеп III ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ ВОЗРОЖДЕНИЯ И НОВОГО ВРЕМЕНИ

Примером такого государства является Флоренция. Если большая часть государств, полагает Макиавелли, довольствовалась каким-либо одним несогласием, то Флоренция породила их множество. Гвельфы и гиббелины, нобили и пополаны, пополаны и чомпи с завидным упорством враждовали друг с другом. Не успевала одна партия прийти к власти, как в ней начинались раздоры и новая вражда. Политиче­ская жизнь представляла собой борьбу клик и партий. Законы выра­жали лишь эгоистический интерес пришедшей к власти группиров­ки и превращались в инструмент политической борьбы, а «если государство держится не общими для всех законами, а соперничест­вом клик, то едва только одна клика остается без соперника, в ней тотчас же зарождается борьба, ибо она сама уже не может защитить себя теми особыми средствами, которые сначала изобрела для своего благополучия» (История Флоренции. 3. V).

Макиавелли не мог смириться с таким положением дел и искал пути переустройства Италии. Он считал, что превращение лицен­зии в республику, как и создание нового государства, возможно только с помощью единовластия —принципата. Для обоснования этого тезиса Макиавелли вновь обращается к примерам из римской исто­рии. Основание Рима, как известно, замешано на крови: Ромул со­вершил братоубийство, а затем дал согласие на убийство соправите­ля Тита Тация Сабина. Эти события можно было бы представить как тяжелое наследие римской истории, Макиавелли же энергично оправдывает Ромула: «Следует принять за общее правило следующее:

никогда или почти никогда не случалось, чтобы республика или цар­ство с самого начала получали хороший строй или преобразовыва­лись заново, отбрасывая старые порядки, если они не учреждались одним человеком» (Рассуждения. 1. IX). Все новые государства обя­заны своим возникновением доблести государя, и никто не упрек­нет его, если ради общего блага и укрепления государства он при­бегнет к чрезвычайным мерам. Моисей, Солон, Ликург решительно использовали единоличную власть, но не ради удовлетворения соб­ственного тщеславия, а для создания добрых порядков и справедли­вых законов. И именно этим оправдываются неизбежные жестокости, совершаемые государем на пути создания нового государства.

Мудрый правитель, создав определенный добрый порядок, до­веряет его сохранение народу, ибо не может быть долговечным по­рядок, опирающийся на «плечи одного единственного человека» (Рас­суждения. 1. IX). Но, к сожалению, многие правители, обманываясь

НИККО/10 МАКИАВЕЛЛИ

Глма 1

видимостью блага и ложной славы, начинают ценить власть как таковую и превращаются в тиранов; тиранам же нет оправдания: они обрекают себя на бесславие, позор и тревоги (Рассуждения. 1. X). Основная причина превращения принципата в тиранию — наследование власти, поскольку наследственная власть подвержена порче. Этот вывод был сделан еще Полибием и подтверждается Макиавелли. Тираническая власть действует развращающе и на самих правителей, и на народ, который постепенно теряет способность жить свободно. Развращен­ный народ «является не чем иным, как грубым животным, которое мало того, что по природе своей свирепо и дико, но вдобавок вскарм­ливалось всегда в загоне и в неволе; будучи случайно выпущенным на вольный луг и не научившись еще ни питаться, ни находить себе места для укрытия, оно делается добычей первого встречного, кото­рый снова пожелает надеть на него ярмо» (Рассуждения. 1. XVI).

Своими силами такой народ не может вернуться к свободе, он испытывает потребность в доблестном правителе, который спосо­бен использовать не только обычные меры, но и чрезвычайные — «насилие и оружие». Если народ еще не развращен окончательно, правителю-реформатору следует опираться на него, используя ору­жие против врагов нового строя, т. е. против тех, кто извлекал выгоду из тиранического правления, «кормясь от щедрот государя» (Рассуж­дения. 1. XVI). Реформатор должен «убить сыновей Брута» (привер­женцев тиранического строя) и «попытаться сделать народ своим другом» (Рассуждения. 1. XVI). Если же народ развращен оконча­тельно, то реформатору очень сложно, иногда даже невозможно при­вести его к свободе, ибо для этого не хватит всей жизни. Со смертью государя народ, как правило, возвращается к тирании (Рассуждения. 1. XVII). Но в любом случае путь к установлению республики ле­жит через режим «скорее монархический, нежели демократический, с тем чтобы те самые люди, которые по причине их наглости не мо­гут быть исправлены законами, в какой-то мере обуздывались влас­тью как бы царской» (Рассуждения. 1. XVIII).

§ 3. Проблема создания единого национального государства: