Две версии конфуцианской теории в трактатах «Мэн-цзы» и «Сюнь-цзы»

Трактат «Мэн-цзы», традиционно приписываемый конфуцианскому мыслителю Мэн Кэ (孟軻 372–289 гг. до н. э.), – наиболее ранняя из дошедших до нас полномасштабных систематизаций конфуцианского учения. Данный текст, включенный в состав конфуцианских канонов достаточно поздно, лишь в XIII в., содержит ряд талантливых обобщений раннеконфуцианского учения, оказавших в дальнейшем воздействие не только на становление, но и на последующее развитие конфуцианской доктрины и философии.

«Мэн-цзы», составленный, по всей видимости, последователями луской школы конфуцианства уже после смерти Мэн Кэ, содержит литературную обработку его учения и представляет собой стилистически выверенную и тематически разнообразную подборку высказываний и диалогов этого выдающегося мыслителя. Текст развертывает перед читателем яркую картину конфуцианского Дао-Пути, высветляя различные аспекты и грани учения.

В трактате приводится первая классификация этического и философского содержания конфуцианства – четыре добродетели (四德 сы дэ): гуманность, долг, ритуал, мудрость, позднее дополненная пятой – доверие (信 синь). Под названием «пять постоянств» (五常 у чан) этот список стал позднее известен в качестве краткой доктринальной формулы содержательной составляющей учения «совершенномудрых». Каждая из этих категорий подчеркивала наиболее существенные аспекты конфуцианского подхода к четырем базовым функциональным разделам традиционной культуры: практике самосовершенствования (гуманность), социально-политической теории и практике (долг), религиозной доктрине (ритуал) и философии (мудрость) соответственно. Кроме того, в рамках присущего древнекитайской цивилизации мышления эти четыре добродетели соотносились со сменой времен года, соответствуя весне, лету, осени и зиме, что приводило к характерным для традиционного общества натурфилософским параллелям.

На примере текста «Мэн-цзы» можно составить представление о механизмах теоретического осмысления раннеконфуцианской социальной политики. Так, в целях распространения и адекватного понимания конфуцианской социально-политической теории Мэн Кэ оперирует концепцией «совместной радости» (同樂 тун лэ), предлагающей для разрешения социальных конфликтов между сословиями утопическую идею совместного пользования благами Поднебесной. «С древних времен повелось, чтоб именитые люди и простой народ радовались вместе (тун лэ), потому-то они и могли радоваться» (Мэн-цзы 1:2; пер. В. С. Колоколова).

К концепции совместной радости примыкает понятие «сострадающее сердце» (惻隱之心 цэ инь чжи синь), подводящее этический фундамент под социально-политическую утопию Мэн-цзы и базирующееся на безусловности доброй/благой природы человека (善性 шань син). Весь этот этико-политический комплекс, излагаемый в трактате, как в зеркале отражается в теории «колодезных полей» (井田 цзин тянь), ставшей в дальнейшем идеологическим ядром всех реформ землепользования в средневековом Китае. В рамках теории «колодезных полей» наставник Мэн предлагает поделить земельные угодья Поднебесной на равные участки, состоящие из девяти наделов в форме иероглифа «колодец» (井цзин)[2]. Восемь крестьянских семей должны, по мысли Мэн-цзы, обрабатывать каждая свой надел, а девятый, центральный, надел возделывается ими совместно, плоды труда с этого центрального участка поступают государству в качестве натурального налога. Система «колодезных полей» никогда не могла быть воплощена в реальной аграрной практике, однако в начале правления многих китайских династий проводились реформы «выравнивания полей» (均田 цзюнь тянь), которые стремились приблизиться к утопическому идеалу, представленному в тексте «Мэн-цзы». Утопический проект сельскохозяйственной коммуны как ячейки гармоничного общества в наиболее емкой форме вобрал в себя характерные для школы Мэн-цзы этико-социальные установки: «совместная радость», «сострадающее сердце» и «естественно доброе начало в человеке».

Другим значимым направлением развития конфуцианской мысли в каноне «Мэн-цзы» стала детальная разработка проблемы индивидуального сознания (心 синь) и его онтологического статуса. В последней главе данного текста «Исчерпание сознания» (盡心 цзинь синь) закладывается фундамент будущей конфуцианской философии сознания. При описании конфуцианского антропологического космоса Мэн-цзы вынужден прибегать к терминологическому аппарату даосской метафизики, в которой все происходящие во Вселенной динамические процессы описывались посредством количественных и качественных преобразований «жизненной силы» (氣ци). Категория ци – базовая для древнекитайских космологических теорий эпохи Чжоу, сохраняя свою многозначность («материальная субстанция», «дух», «жизненная сила», «пневма» – далеко неполный перечень возможных переводов этого термина на русский язык), была ключом к субстанциональному монизму[3], присущему натурфилософским концепциям I тыс. до н. э. Мэн Кэ также обращается к понятию ци, но неизменно выделяет ее антропологические производные. Так, в третьей главе «Мэн-цзы» говорится о «вскармливании беспредельного духа» (хао чжи чжи ци), которое ведет к достижению состояния «недвижного сердца» (бу дун синь), то есть волевому обретению полного самоконтроля.

«Гун-Сунь Чоу спросил:

– Осмелюсь спросить, что Вы называете беспредельным духом?

Мэн-цзы ответил:

– Это такой дух, благодаря которому достигают величия и твердости. Все пространство между небом и землей заполнит этот дух, только если воспитывать его в прямоте и не причинять ему вреда. Это такой дух, благодаря которому достойно сочетаются справедливость и путь к познанию истины» (Мэн-цзы 3:2; пер. В. С. Колоколова).

Однако в заключительной главе «Мэн-цзы» «сердце-сознание» (синь) не является только лишь антропологической составляющей в процессе преобразований жизненной силы ци, а становится независимым существенным элементом конфуцианской картины мира. Сознание интерпретируется как вместилище переменчивых чувств (情 цин) и неизменной общечеловеческой природы (性 син). Сознание у Мэн-цзы впервые предстает сферой независимого философского размышления. По этой причине данный текст получит канонический статус и приобретет новое актуальное звучание в эпоху сунского возрождения конфуцианства и формирования систематической неоконфуцианской философии в XI–XIII вв.

Иная версия конфуцианства как мировоззренческой системы представлена в сочинении, приписываемом Сюнь Куану (荀況 ок. 298 – ок. 238 гг. до н. э.) и носящему его имя – «Сюнь-цзы». Сюнь Куан – влиятельный ученый и успешный политик III в. до н. э., одно время возглавлявший академию Цзися в столице могущественного царства Ци, а в конце жизни даже получивший княжеский титул и правивший в области Ланьлин. Именно там, на бывших землях княжества Лу, в последние годы жизни Сюнь-цзы и стал составлять одноименный трактат. «Сюнь-цзы» представляет собой сборник текстов, посвященных социально-политическому учению, теории ведения политико-философского диспута, критике иных точек зрения, в том числе этико-политических концепций «Мэн-цзы». В трактате Сюнь Куана значительное место уделяется проблемам логики и теории аргументации. Данный текст, по сути, был первым конфуцианским анализом возможностей языка как средства описания реальности и ведения дискуссии. Центральная категория философствования Сюнь-цзы, вокруг которой выстраивается вся его система мысли, – «ритуал» (禮 ли). В тексте «Сюнь-цзы» понятие «ритуал» – это базовое правило цивилизованности и, как следствие, всегда является результатом некой конвенциональной договоренности. Как всякая условная конвенция, ритуал подвержен критике и может изменяться в зависимости от приспособления к различным ценностям и позициям, проявляющимся в процессе социального взаимодействия (Cua , Antonio S. Ethical Argumentation: a study in Hsun Tzu’s moral epistemology. P. 11). Изменение социальных норм (ритуалов) должно, по мысли Сюнь-цзы, происходить в результате специально разработанной методологии аргументированного диспута, правомерность которого удостоверяется следованием в русле трех вспомогательных концепций:

1) «гуманное сердце» (仁心 жэнь синь) – общая направленность на взаимопонимание, консенсус и учет мнения оппонента;

2) «обучаемое сердце» (學心 сюэ синь) – готовность воспринимать иную позицию и идти на компромисс;

3) «всеобщее сердце» (共心 гун синь) – беспристрастность в вынесении суждений.

Залогом успеха в достижении социальной договоренности и последующего утверждения ритуальных практик у Сюнь-цзы выступает объективное присутствие в мироздании Дао-Пути как трансцендентального этического идеала и метафизического истока традиции совершенномудрых. Процесс соотнесения социальных договоренностей (ритуалов) с нормативным идеалом Дао-Пути именуется «созерцание Дао-Пути» (道觀 дао гуань) и предполагает для своего осуществления необходимость совершенствования по двум направлениям:

1) достижение состояния «совершенномудрого» (聖 шэн), раскрываемое как всецелое понимание человеческих взаимоотношений;

2) достижение состояния «государя» (王 ван), понимаемое как полное овладение искусством регулирования социума.

Самосовершенствование у Сюнь-цзы не предполагает преобладания психотехнических приемов, а скорее понимается им как поступательное овладение всей полнотой необходимых познаний, то есть как конфуцианское образование.

Неправильное функционирование социального организма в трактате «Сюнь-цзы» объясняется расхождениями в ритуальных практиках, которые являются симптомами неверно установленной коммуникации между человеческими сообществами и группами. Сюнь Куан детально разрабатывает технологию разрешения таких конфликтов. Первым шагом, по его мнению, должно стать правильное использование языка. Для этого необходимо следовать освященной авторитетом Конфуция концепции «исправления имен» (чжэн мин). Однако в тексте «Сюнь-цзы» под «исправлением имен» понимается конкретная процедура установления новых значений терминов по мере изменения разговорных привычек, знаний, технологических новаций, реорганизации функций правительства. Анализ логических понятий должен происходить через разграничение общих (共名гун мин) и специальных терминов (別名 бе мин) и соотнесения их с практикой актуального употребления (實事 ши ши). В этом заключается первая фаза аргументированного диспута, фиксирующая значения терминов и называемая Сюнь-цзы «велением» (命 мин). На данном этапе с помощью двух логических операций обобщения (推 туй) и различения (別 бе), проводится родо-видовая дифференциация исследуемой области, выражающаяся в уточнении значений классов элементов языка (類 лэй) и соотнесении их с действительностью. При этом полученные результаты не являются абсолютными, они контекстуальны и, как следствие, в конце первого этапа аргументированного диспута устанавливаются операционные лингвистические соглашения (Cua , Antonio S. Ethical Argumentation: a study in Hsun Tzu’s moral epistemology. P. 45–47).

На следующем этапе, именуемом «установление» (棋 ци), происходит столкновение различных позиций в рамках уже определенных терминологических понятий (мин) и логических классов элементов (лэй). В результате должно быть достигнуто отчетливое понимание расхождений различных позиций и устранены противоречия, возникающие из-за банального непонимания и разницы в употреблении терминологического аппарата.

После этого следует переход к двум заключительным стадиям аргументированного диспута – «разъяснение» (說 шо) и «суждение» (辯 бянь). На данных этапах преобладает прямое применение двух логических операций, тщательно разработанных в тексте «Сюнь-цзы». На третьем этапе – «разъяснение» – доминирует операция «сравнение классов» (比類 би лэй), которая приводит к разъяснению «классов человеческих взаимоотношений» (論類 лунь лэй). Четвертой, решающей, фазе соответствует операция «расширение базы аналогий между классами» (推類 туй лэй), которая при правильном применении должна, по мнению автора трактата, неизбежно привести к «согласованному единству классов» (同類 тун лэй). Единство классов – это конечный результат диспута, желаемый консенсус, конструируемый путем устанавливаемых норм – «ритуалов» (ли). Успешность проведения описанной выше пошаговой операции Сюнь-цзы доказывает через единство Дао-Пути как общего космического закона, обеспечивающего взаимосвязанность и взаимозависимость «десяти тысяч вещей», а также соответствие логических классов предметов (лэй) с их метафизическими принципами (理 ли) (Cua , Antonio S. Ethical Argumentation: a study in Hsun Tzu’s moral epistemology. P. 60).

Именно в логико-эпистемологических выкладках Сюнь-цзы впервые вводится в активный словарь конфуцианской мысли понятие «принцип», «структура вещи» (理 ли), в дальнейшем нашедшее гораздо более широкое применение в рамках неоконфуцианской космологии, онтологии и теории познания.

Критика позиции «Мэн-цзы» сводится в тексте «Сюнь-цзы» к двум основным направлениям. Первое – это критика теории «изначально доброй природы человека» (шань син). Напомним, что на базе этой концепции Мэн Кэ и его последователи доказывают необходимость и возможность этического совершенствования как главной составляющей конфуцианского обучения. Сюнь-цзы был непреклонным противником понимания конфуцианства как традиционного этического учения со значительным акцентом в психотехнической области. Позднечжоуский мыслитель настаивал на приоритете образования, основанного не на психотехнических приемах, а на систематической эрудиции. По этой причине Сюнь-цзы утверждал, что «общечеловеческая природа зла» (惡性 э син) не подлежит внутреннему этическому преобразованию, а нуждается во внешнем принуждении к исправлению. Второе направление критики предшественника – это упрек в логической несогласованности мировоззрения Мэн Кэ. Так, Сюнь-цзы обращает внимание, что описание содержательной стороны конфуцианства с помощью четырех добродетелей – гуманности, долга, ритуала, мудрости – было бы основательным, если бы было логически прояснено содержание данных терминов и их соотношение друг с другом. А поскольку Мэн-цзы этого не сделал, то его рассуждения превращаются в бесполезное теоретизирование.

В последующей истории конфуцианства за Сюнь-цзы закрепился статус «еретика», по своим убеждениям близкого к главным оппонентам конфуцианцев того времени – легистам, тем более что среди непосредственных учеников Сюнь Куана упоминаются фигуры будущего канцлера империи Цинь Ли Сы и оригинального мыслителя, теоретика легистской школы Хань Фэй-цзы. Трактат «Сюнь-цзы» не был включен в состав канонических текстов, тем не менее его интеллектуальное наследие не было забыто и не раз выступало в качестве источника новаторских и подчас провокационных идей в истории конфуцианской мысли.