ПРАКТИЧЕСКОЕ ЗАНЯТИЕ №5

— первый из величайших немецких философов. Иммануила Канта по праву считают крупнейшим мировым светилом философии после Аристотеля и Платона.

а) В центре внимания «Критики чистого разума» человек в его одной из основных способностей - способности к познанию, к теоретическому мышлению. И.Кант отвечает на первый вопрос своей известной триады - «Что я могу знать?»

Это прежде всего «догматические» учения, пытающиеся представить картину мироздания, исходя из достаточно произвольно взятых постулатов (Декарт, Спиноза, Лейбниц, Вольф и др. и «скептики» в лице Давида Юма, обосновывающего невозможность научного познания в связи с невозможностью ни интуитивного, ни логического, доказательного обоснования причинности.

И.Кант в «Критике чистого разума» пытается рассмотреть саму возможность теоретического познания, рассмотреть мыслительный инструментарий познания, а не полученные с его помощью результаты, истинность которых по И.Канту проблематична до тех пор, пока мы не исследуем сами познавательные акты. И.Кант ставит принципиальный вопрос, резко меняющий само направление философского поиска: «Как возможна философия как строгая наука?», что позволяет философии вводить и оперировать такими метафизическими сущностями как «Бог», «душа», «вечность», «свобода» и др. как истинными?

В этом плане он анализирует способности чистого, теоретического разума, т.е. наука есть прежде всего теоретическое знание: разум должен взяться «за самое трудное из своих занятий - за самопознание и учредил бы суд, который бы подтвердил справедливое требование разума, а с другой стороны, был бы в состоянии устранить все неосновательные притязания - не путем приказания, а опираясь на вечные и неизменные законы самого разума. Такой суд есть не что иное, как критика самого разума».

Обозревая образцы человеческого духа, И.Кант видит лишь несколько способных претендовать на всеобщность и достоверность своего знания, то есть претендовать на статус научности: это математика и теоретическое естествознание. Следовательно, мыслит И.Кант, нужно вскрыть ту основу, которая делает математическое знание всеобщим и достоверным, а затем применить полученное знание в качестве критерия научности метафизики, то есть философии.

В связи с этим И.Кант формулирует основные вопросы своего исследования:

1. Как возможна чистая математика?

2. Как возможно чистое естествознание?

3. Как возможна метафизика вообще?

4. Как возможна метафизика как наука?

1. Априорный от apriori - доопытный, существующий до всякого опыта. Знание, предшествующее опыту и независящее от него.

2. Апостериорный от aposteriori - черпаемый из опыта, получаемый вследствие опыта. Знание, получаемое в результате опыта.

3. Трансцендентальный - относящийся к сфере априорного, доопытного. Относящийся к априорным условиям опыта.

4. Трансцендентный - находящийся вне сферы трансцендентального, то, что находится за границей возможного опыта.

Обосновывая свою концепцию, И.Кант прежде всего ставит естественный вопрос: в какой форме возможно человеческое теоретическое знание? И отвечает на этот вопрос так: конечно же в форме понятий, образующих в связи между собой суждение.

И.Кант вслед за Г.Лейбницем, выделяет два типа суждений, в которых и существует знание:

1. аналитические суждения - только поясняющие и не прибавляющие ничего к содержанию познания, то есть суждения содержащие в предикате то, что уже содержится в субъекте. Кантовский пример: «все тела протяженные», то есть понятие «протяженность» включается как неотъемлемое в понятие «тело».

2. синтетические суждения, то есть суждения, расширяющие наши познания, когда предикат не может быть выведен непосредственно из субъекта, а расширяет, дополняет наше знание о субъекте: например, «некоторые тела имеют тяжесть».

Суждения могут быть охарактеризованы и по источнику их происхождения:

- априорные суждения имеют своим источником сам разум человека и не связаны с опытом, например: «все имеет свою причину».

- апостериорные суждения, возникающие в результате чувственного опыта.

Подводя некоторые итоги, можно сказать, что целью «Критики чистого разума» является попытка доказать, что 1) наше познание является единством эмпирического и априорного, 2) хотя никакое наше знание не может войти за пределы опыта, тем не менее оно частично априорно, не выводится индуктивно из опыта и именно априорная «часть» познания является гарантом всеобщности и достоверности нашего знания.

В результате, по И.Канту, любое теоретическое знание, претендующее на статус научности должно состоять из априорных синтетических суждений, и метафизика (философия), если хочет быть наукой, должна строиться именно так, по аналогии с «образцами научности» - математикой и чистым естествознанием.

«Сначала можно подумать, что положение 7 + 5 = 12 есть простое аналитическое положение, следующее из понятия суммы семи и пяти по закону противоречия. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что наше понятие действительно расширяется этим положением 7 + 5 = 12, и к первому понятию прибавляется другое новое, которое в нем вовсе не мыслилось, другими словами, арифметическое положение всегда синтетично...»

И математическое и любое другое научное познание из чистого разума предполагает наличие синтетических априорных суждений. И Кант прямо формулирует эту основную проблему своей философии: «Итак, настоящая задача, от которой все зависит со школьной точностью, такова: Как возможны априорные синтетические положения?»

Вывод, который делает И.Кант из вышесказанного, однозначен: поскольку идеи чистого разума есть только идеи и не более того, так как эти идеи не имеют аналога в опыте, не могут быть исследованы средствами опыта и поэтому их истинность или ложность не может быть доказана теоретическим путем.

б) «Критика практического разума» - вторая после "Критики чистого разума" работа Канта, в которой излагается его учение о нравственности - критическая этика или метафизика нравов.

Своеобразие второй "Критики" Канта с самого начала определялось тем, что "практическое действие" категорически и бескомпромиссно противопоставлялось в ней благоразумно-практичному действию (ради успеха, счастья, выживания, эмпирической целесообразности) и иллюстрировалось именно примерами уклонения от недостойного дела. Соответственно интеллектуальная способность, на которую опирается "чистое практическое действие", оказалось глубоко отличной от того интеллектуального орудия, которым пользуется "практик". Если последний полагается на "теоретический разум" как на средство исчисления целесообразности или успеха, то субъект "практического действия" исходит из показания разума, непосредственно усматривающего безусловную невозможность определенных решений и вытекающих из них событий.

Отсюда следовал важный вывод о независимоти структуры подлинного человеческого поступка от состояния способности человека познавать. Человек остался бы верен своему долгу (своему сознанию безусловной невозможности совершать - или не совершать - определенные поступки), даже если бы он вообще ничего не мог знать об объективных перспективах развертывания своей жизненной ситуации.

За царством нееопределенностей и альтернатив, в которое вводила "Критика чистого разума", открывалось царство ясности и простоты - самодовлеющий мир личного убеждения. "Критическая философия" требовала осознания ограниченности человеческого знания (а оно ограничено научнодостоверным знанием), чтобы освободить место для чисто моральной ориентации, для доверия к безусловным нравственным очевидностям.

Сам Кант, однако, формулировал основное содержание своей философии несколько иначе. "Я должен был устранить знания, - писал он,- что бы получить место для веры".

Глава I. Этика и «Критика практического разума»

В понимании этики как своеобразной и даже — в известном смысле — высшей «гносеологии» был зародыш действительно новой, и притом значительной, мысли. Кант вводит мысль о первенстве «практического» разума над «теоретическим».

«Всякий интерес,— утверждает Кант,— в конце концов есть практический, и даже интерес спекулятивного разума обусловлен и приобретает полный смысл только в практическом применении». Это положение вслед за Кантом развил Фихте. Тем самым немецкий классический идеализм перешел от рассмотрения действительности только в качестве предмета созерцательного познания к рассмотрению того, что вносится в нее и в ее познание самим познающим субъектом.

Первое систематическое изложение этики Кант предпринял в книге "Основы метафизики нравов", которая увидела свет в 1785 году. Почему Кант не назвал свой труд "критикой" по аналогии с "Критикой чистого разума"? Он объяснял это тем, что в этике дело обстоит проще, чем в гносеологии, здесь для разума не уготовано такое количество диалектических ловушек, как в области теории, здесь и самый обыденный рассудок легко может достигнуть высокой степени правильности без какой-либо особой критики. С другой стороны, подобная критика, по мнению Канта, будет завершенной только тогда, когда окажется возможным показать единство практического и теоретического разума (то есть нравственности и науки), а в 1785 году Кант считал, что он еще не в состоянии решить подобную задачу. Как только она оказалась ему по плечу, он сел за "Критику практического разума". Книга вышла в свет в 1788 году. Содержание этих двух этических работ частично повторяет, частично дополняет друг друга.

В этих работах изложены лишь начала кантовского учения о нравственности; в завершенном виде оно предстанет в поздних произведениях. Построение этого сочинения обнаруживает черты, параллельные построению «Критики чистого разума», не говоря уже об общей для обеих «Критик» гносеологической основе. Наконец, опираясь на развитое в обоих этих трактатах обоснование этики, Кант излагает — в «Метафизике нравственности» — уже систему своих этических воззрений.

Теорию познания Кант вынашивал долгие годы, в результате она возникла как целое, была изложена строго, стройно, систематически. С теорией морали дело казалось проще, но оказалось сложнее: только в преклонном возрасте Кант создал труд, где все было додумано до конца, - "Метафизика нравов".

Продолжая традицию европейского свободомыслия, Кант порвал с религиозным обоснованием морали: не заповеди бога, а долг перед человечеством заставляет нас вести себя нравственно. Однако все то, что Кант ниспроверг в "Критике чистого разума" как абсолютно недоказуемое - бессмертие души, свобода воли, бытие бога, - восстанавливается в "Критике практического разума" как постулаты, которые хотя и не расширяют нашего знания, но в общем "дают разуму право на такие понятия, обосновать даже возможность которых он иначе не мог бы себе позволить".

В своей теории этики Кант утверждает примат практического разума над собственно теоретическим, главенство деятельности над познанием. В широком смысле слова в практическую сферу своего учения он относит этику, учение о государстве и праве, философию истории и религии. Но в узком смысле термина практический разум у Канта означает разум законодательствующий, а значит, создающий принципы и правила морального поведения.

Для философской системы Канта характерен компромисс между материализмом и идеализмом. Материалистические тенденции в философии Канта сказываются в том, что он признает существование объективной реальности, вещей вне нас. Кант учит, что существуют "вещи в себе", не зависящие от познающего субъекта. Если бы Кант последовательно проводил этот взгляд, то он пришел бы к материализму. Но в противоречии с этой материалистической тенденцией он утверждал, что "вещи в себе" непознаваемы. Иными словами, он выступил как сторонник агностицизма. Агностицизм приводит его к идеализму.

Идеализм Канта выступает в форме априоризма, учения о том, что основные положения всякого знания являются доопытными, априорными формами рассудка.

Пространство и время, по Канту, являются не объективными формами существования материи, а всего лишь формами человеческого сознания, априорными формами чувственного созерцания. Кант ставил вопрос о характере основных понятий, категорий, при помощи которых люди познают природу, но этот вопрос он также решал с позиций априоризма. Так, причинность он считал не объективной связью, закономерностью природы, а априорной формой человеческого рассудка.

Все категории рассудка, как уже отмечено выше, Кант объявил априорными формами сознания.

Идеалистически Кант представил и предмет познания. Согласно учению Канта, предмет познания конструируется человеческим сознанием из чувственного материала при помощи априорных форм рассудка.

Этот конструируемый сознанием предмет Кант называет природой. Формально Кант признает, что познание имеет своим предметом природу, но по существу он противопоставляет природу объективному миру.

В идеалистической философии Канта имеются и ценные образцы диалектики. Заслуга Канта в теории познания состоит в том, что он установил недостаточность аналитического метода для науки и поставил вопрос о познавательной роли синтеза в научном исследовании.

Кант отверг распространенный среди метафизиков взгляд, будто научный метод сводится исключительно только к анализу. Выдающийся немецкий философ защищал плодотворную мысль о фундаментальном значении синтеза как метода научного познания.

Диалектический характер имела критика Кантом рассудочного мышления. Кант различал рассудок и разум; он считал, что разумное познание выше и по природе своей диалектично. В этот отношении особый интерес представляет его учение о противоречиях ("антиномиях") разума. Согласно Канту, разум, решая вопрос о конечности или бесконечности мира, его простоте или сложности и т.д., впадает в противоречия. Таким образом, источником противоречий во всех антиномиях является, по Канту, не противоречивая природа самого предмета, подлежащего обсуждению, но исключительно субъективные ошибки нашего разума.[4]

Диалектика, по мнению Канта, имеет негативный отрицательный смысл: с одинаковой убедительностью можно доказывать, что мир конечен во времени и пространстве (тезис) и что он бесконечен во времени и пространстве (антитезис). Как агностик, Кант ошибочно полагал, что подобные антиномии неразрешимы. Тем не менее его учение об антиномиях разума было направлено против метафизики и самой постановкой вопроса о противоречиях способствовало развитию диалектического взгляда на мир.

В "Критике практического разума" Кант изложил самостоятельную этику долга, которая лежит в основе такого размышления: разум познает природу, ее явления с помощью опыта, он не может быть ограничен рамками чисто априорного знания. Но разум может определять волю человека и его практическое поведение. Человек не свободен от законов природы, но благодаря своему "познающему" характеру (человек как индивидуальность) он свободен и следует в пределах теоретического разума. Закон морали, которому он должен подчиняться, и есть категорический императив. Он не дает человеку права на вознаграждение за свою моральность, зато дает уверенность в Боге как гаранте моральности.

В книге "Критика чистого разума" Кант стремится опровергнуть все чисто рациональные доказательства существования Бога. Он ясно показывает, что у него другие основания для веры в Бога. Позднее они излагаются им в «Критике практического разума» (1786). Но сейчас его цель полностью негативная.

Имеется, говорит он, только три доказательства существования Бога посредством чистого разума. Это онтологическое доказательство, космологическое доказательство и физико-теологическое доказательство.

Онтологическое доказательство, как он его излагает, определяет Бога как ens realissimum, наиболее реальное бытие, то есть субъект всех предикатов, которые принадлежат бытию абсолютно. Теми, кто верит в правильность доказательства, утверждается, что, поскольку «существование» является таким предикатом, этот субъект должен иметь предикат «существования», то есть должен существовать. Кант возражает на это, что существование не есть предикат. Сотня талеров, которые я лишь воображаю, может иметь все те же предикаты, как сотня реальных талеров.

Космологическое доказательство гласит: если что-либо существует, то абсолютно необходимое Существо должно существовать; теперь я знаю, что я существую, следовательно, абсолютно необходимое Существо существует, и оно должно быть ens realissimum. Кант утверждает что последним шагом в этом доказательстве снова является онтологическое доказательство, и оно, следовательно, опровергается тем, что уже было сказано.

Физико-теологическое доказательство есть обычное доказательство от противного, но в метафизическом одеянии. Оно утверждает, что Вселенная обнаруживает порядок, который представляет собой доказательство существования цели. Это рассуждение исследуется Кантом с большим вниманием, но он указывает, что в лучшем случае оно доказывает только Зодчего, а не Творца и, следовательно, не может дать правильного понятия Бога. Он заключает, что «единственной теологией разума, которая возможна, является та, которая основана на законах морали или ищет в них гарантии».

Бог, свобода и бессмертие, говорит он, являются тремя «идеями разума». Но, хотя чистый разум приводит нас к тому, чтобы сформировать эти идеи, он не может сам доказать их реальность. Значение этих идей практическое, то есть связанное с моралью. Чисто интеллектуальное применение разума ведет к трудностям. Единственное правильное использование направлено на моральные цели.

Практическое применение разума коротко рассматривается в конце «Критики чистого разума» и более полно в «Критике практического разума». Аргумент состоит в том, что моральный закон требует справедливости, то есть счастья, пропорционального добродетели. Только Провидение может обеспечить его, и очевидно, что оно не обеспечивает его в этой жизни. Следовательно, существуют Бог и будущая жизнь и должна существовать свобода, поскольку иначе не может быть такой вещи, как добродетель.

В "Критике практического разума" Кант показал различие представлений о должном, о ценностях и нормах, с одной стороны, и представпений о сущем, мире вещей, того, что есть, с другой стороны. Мир должного как бы достраивает мир сущего, а значит, и достоверного до целостности и системы, поэтому действие, по Канту, невозможно без включения его в структуру должного.

Религия у Канта не причина морали, а ее следствие. Мораль отличает человека от животного, но откуда она взялась, остается для Канта величайшей загадкой мироздания. Как и само мироздание. "Две вещи наполняют душу все новым и нарастающим удивлением и благоговением, чем чаще, чем продолжительнее мы размышляем о них, - звездное небо надо мной и моральный закон во мне".

Так звучит один из заключительных абзацев "Критики практического разума". (Знаменитый еще и тем, что бронзовая доска с этим текстом неподалеку от могилы принадлежала к мемориалу философа.) Но, продолжает Кант, удивление и благоговение хотя и могут побуждать к изысканиям, все же не могут их заменить. Что же требуется для изыскания? Прежде всего научный метод. Он столь же необходим для изучения внешнего мироздания, как и для исследования мироздания внутреннего. Хранительницей и наставницей науки всегда должна оставаться философия. Глубокое убеждение в пользе той области знания, которой он себя посвятил, никогда не покидало Канта.

3

а) Г.В.Ф. Гегель (1770-1831) – наиболее крупный представитель немецкой классической философии, создатель систематической теории диалектики на основе объективного идеализма.

Исходя из тождества субъекта и объекта, Гегель основой всей действительности в природе и обществе считал безличный мировой дух – деятельное начало, давшее импульс к возникновению и развитию мира. Деятельность духа заключается в мышлении, а цель – в самопознании. Общую схему творческой деятельности мирового духа задаёт «абсолютная идея» - духовный универсум, содержащий в себе определение всех явлений.

В процессе самопознания мировой дух, по Гегелю, проходит три ступени:

1 - ступень логики: пребывание мирового духа в стихии чистого мышления, когда он раскрывает богатство своего содержания в системе законов и категорий диалектики по принципу триады: тезис – антитезис – синтез. Это – пребывание мирового духа в форме субъекта (работа «Наука логики»).

2 - ступень природы, когда происходит отчуждение духа, т.е. его переход в иную, чуждую ему форму бытия, когда он существует в виде явлений природы, объекта. Природа есть отпечаток развивающихся идей – идеи пространства, времени, движения…Выражением высшей идеи на этой ступени становится человек (работа «Философия природы»).

3 – ступень духа, когда происходит снятие отчуждения и из природы вновь вырывается дух в виде сознания и самосознания людей, форм их духовной культуры. Здесь Гегель разворачивает учение о: субъективном духе (антропология, феноменология, психология), объективном духе (право, мораль, нравственность) и абсолютном духе (искусство, религия, философия – формы наиболее адекватного самопознания духа). То есть гегелевская Идея обретает сознание, волю и личность только в человеке, а до него она осуществлялась как внутренне закономерная необходимость. Через формы человеческой культуры мировой дух постигает сам себя, как бы возвращается к самому себе, но уже как к тождеству субъекта и объекта (работы: «Феноменология духа», «Философия права», «Философия религии» и др.).

Развитие мирового духа совершается, по Гегелю, в соответствии с тремя основными законами диалектики:

? закон единства и борьбы противоположностей – раскрывает главный источник, причину развития;

? закон взаимного перехода количественных и качественных изменений – характеризует механизм, форму развития;

? закон отрицания отрицания - раскрывает направленность, тенденцию развития.

Таким образом, основу теории развития, по Гегелю, составляет диалектика как логика восходящего движения мирового духа (логика идей), который предписывает свои законы объективному миру и человеческому мышлению. В истории общества также происходит, согласно Гегелю, ступенчатое самораскрытие мирового духа, устремляющегося к своей конечной цели – свободе.

б) В философии Фихте не было вовсе учения о природе. Хотя Фихте стремился доказать, что из абсолютного Я необходимо следует бытие не-Я, однако дальше этой дедукции Фихте не пошел. В его системе морального идеализма природа рассматривалась только как препятствие, необходимое для того, чтобы моральная воля могла осуществляться. Вопрос о том, как надо мыслить развитие конкретных форм самой природы, не представлял для Фихте ни малейшего интереса. Сама мысль о причинной связи механических явлений природы казалась ему совершенно чудовищной. Поэтому дедукция ощущений имела у Фихте отрицательный смысл. Метафизическая «история разума» поглотила все внимание философа, и для истории природы уже не осталось места. А между тем в основных положениях системы Фихте была намечена вся программа идеалистической дедукции природы: делимые Я и не-Я объединялись оба в абсолютном Я и должны были быть выведены оттуда. Так как сам Фихте отказался сполна решить эту задачу относительно природы, то в его системе оказался значительный пробел. Заполнить этот пробел взялся Шеллинг (1775—1854). Учение Шеллинга, как справедливо замечает Гайм, не может быть изложено иначе, как в своем постепенном развитии и на основании тех сочинений, в которых он производил свои научные исследования, так сказать, перед глазами публики, переходя с одной точки зрения на другую. Впрочем, в настоящем очерке, посвященном развитию диалектики, достаточно отметить только те переходы, которые отразились на понимании и разработке диалектического метода. По мнению Шеллинга, о достоинстве всякой философии надо судить по тому, насколько совершенно у ее автора понятие о природе. С этой точки зрения Шеллинг жестоко раскритиковал систему Фихте. Понятие природы у Фихте всецело отрицательное. Природа для Фихте есть то, чего нет, но что должно быть. Она рассматривается исключительно постольку, поскольку способна — в качестве необходимого препятствия — служить целям практической индивидуальной воли. Такая природа есть чистый продукт мысли, воображения, и потому между человеком и ею не может быть никакого реального взаимодействия. Но природа есть реальный, а не только воображаемый объект. Поэтому и философия должна найти природе подобающее место в своей системе. В своем исходном пункте Шеллинг, впрочем, непосредственно примыкает к Фихте, к его учению о тождестве *. Если, как учил Фихте, Я полагает и Я и не-Я, если в абсолютном Я заключается все, то и обратно: все должно заключаться в Я. Но это значит, что и природа должна также заключаться в абсолютном Я. По природа не есть непосредственно Я; стало быть она должна была развиться из Я, и мир должен быть понят философией именно как развитие. Кто уразумел эту задачу, тот тем самым открыл перед собою выход в свободное, открытое поприще объективной науки. Но Шеллинг не только поставил перед собой новую задачу; он признал, что философия природы должна предшествовать философии разума. Правда, он согласен с Фихте в основном идеалистическом тезисе: в том, что нет ни одного объекта, который не существовал бы для Я. Природа и разум одинаково существуют оба для познающего субъекта. Природа не есть нечто абсолютно чуждое сознанию; если бы она была такова, то переход от нее к сознанию не был бы возможен; и все-таки природа должна быть поставлена на первом месте. История разума показывает, что ясное сознание, находимое философией в человеке, есть продукт развития природы. Человек сам есть явление природы, и организация его сознания должна быть понята как результат развития. В противоположность Канту и Фихте, у которых природа противостоит человеку как враждебная, ограничивающая сила, для Шеллинга она — ступень, предшествующая духу. Этими взглядами Шеллинг был обязан Гердеру, который в своих «Идеях о философии истории» утверждал, что в исторических событиях действует тот же закон, который мы усматриваем во всех явлениях природы, и что история человечества есть не более, как натуральная история человеческих способностей, деяний и влечений, подчиняющихся влиянию местных и временных условий (см. 6, II, 201—281; 8, 477 и 496). Это положение, что развитие природы предшествует развитию разума — чрезвычайно важный момент в развитии идеалистической диалектики и составляет несомненную заслугу Шеллинга. Перенесение центра тяжести на природу впоследствии разорвало изнутри огромный мыльный пузырь «сознания», в который идеалистические философы хотели вместить и мир человека с его Я. Но сам Шеллинг оставался еще в кругу идеализма. Он думал, что сама материя должна быть духовна, и переход от природы к духу представлял себе как движение — по ступеням — от бессознательной духовности к духовности ясного сознания в человеке. Природа в своем бессознательном творческом стремлении порождает дух. «Природа, — писал Шеллинг в одной из юношеских работ, — не есть нечто отличное от законов нашего ума», она «сама есть не что иное, как проявление непрерывной деятельности беспредельного ума». Во всей природе господствует одно и то же стремление «к одному и тому же идеалу целесообразности, — стремле<