История образования схемы и состава чина

Елеосвящения по греческим рукописям.

Переходя к изложению истории чина Елеосвящения по греческим рукописям, мы встречаемся с двумя характерными особенностями: 1) чин св. елея тесно связывается с литургией и с другими службами суточного круга; 2) отдельные его части повторяются по семь раз.

Относительно первой особенности - связи Елеосвящения со службами суточного круга можно сказать следующее. При историческом изложении литургической практики Церкви относительно лиц, принимавших это таинство, как это уже было отмечено в предыдущих главах, наравне с болящими свободно допускались кающиеся и вообще здоровые. Между тем особого чина для лиц последней категории не существовало. И здоровые должны были пользоваться той же формой таинства, какая предназначалась для больных. Следовательно, чин Елеосвящения в Греческой Церкви должен был разрабатываться применительно и к совершению его над здоровыми.

Так в рукописи № 213 Парижской Национальной библиотеки 1027 года с чином Елеосвящения, уже связанным с литургией, хотя последний и предназначался для больных, однако принимавший таинство в самом чине называется «празднующим», причем нигде не говорится ни слова о его болезни. В рукописи Софийской библиотеки № 1054 XIII века с Иерусалимским уставом чина Елеосвящения прямо указывается его совершать одинаково и над здоровыми как над больными и, следовательно, еще яснее подтверждается уже отмеченная ранее мысль. Затем, нередко отдельные элементы чина Елеосвящения предполагают участие в таинстве лиц физически здоровых или имеющих незначительные недуги. Например, встречающееся в XII - XIII веках указание о желательном пребывании в храме в течении семи дней лица, принимавшего таинство, по всей вероятности все же здорового или легко больного, для которого данное указание не являлось затруднительным. О том же говорит и другая деталь чина Елеосвящения, появившаяся в нем с XIII века: “«И так входит хотящий творить св. елей посреди иереев и, сотворив на восток три поклона и один к иереям, говорит: Благословите и простите меня грешного, если согрешил словом, делом, в ведении, в неведении и помолитесь о мне.” Если принять во внимание, что в деталях этого указания:

1) - субъект таинства называется «хотящим творить св. Елей»;

2) - его вход и поклоны;

) - испрошение им прощения грехов, - то станет очевидным, что все это предполагает человека здорового, ищущего в таинстве св. Елея духовного оздоровления.

“Но если один и тот же чин св. Елея должен был служить и для больных и для здоровых, то это не могло не отразиться на самом последовании в указанном нами направлении, то есть, в смысле привлечения к нему суточных служб, и по следующим причинам. Для здоровых, принимавших таинство Елеосвящения в восполнение исповеди и для более достойного приобщения, естественно было выполнять долг покаяния в храмах непосредственно за богослужением. И так как причащение преподавалось на литургии, то для них и уместно было, исполнив правило покаяния, окончательное очищение грехов получить в таинстве Елеосвящения также на литургии, чтобы затем достойно принять св. Дары за той же службой.” Такой порядок дела, естественно при принятии таинства св. Елея здоровыми, был уместен и для больных, тоже причащавшихся после помазания. В заключении следует добавить, что наряду с литургией, таинство Елеосвящения могло взаимодействовать и с другими службами суточного круга, так как здоровые могли посещать все богослужения.

Если первая характерная черта чина св. Елея стоит в зависимости от характера самого таинства и лиц, принимавших его, то вторая его особенность связана с его совершителями, то есть священством. Как уже известно, к VIII - IX векам утвердилось седмеричное число совершителей таинства Елеосвящения. Этот обычай участия многих пресвитеров способствовал тому явлению, что каждая из исторически увеличивающихся частей чина стала повторяться применительно числу его совершителей… В зборнике чинов Гоара (IX в.) сказано: “«Каждый из семи пресвитеров произносит молитву и помазует чело, уши и руки больного». Из этих молитв две находятся в современном «Последовании»: положенная перед третьим помазанием «Владыко Вседержителю, Святый Царю..», и «Отче Святый...», поставленная у Гоара седьмой молитвой… Итак, в сравнении с апостольским веком, чины Елеопомазания в IX в. получили другой вид: вместо одной молитвы, положенной для всех помазаний было составлено семь особых молитв, которые одна за другой произносились перед совершением семи помазаний.”

Ряд древних церковных писателей и богословов выступали с явной критикой этого явления, пытаясь оспорить его как с литургической стороны, так и с исторической и богословской. Вопрос сводился к сравнению его с чинами других таинств, почему в них на всем протяжении истории не прослеживалась тенденция к «повторению материи и формы»? Западный писатель догматист Петр Аркудий, утверждая несообразность многократности в восточном чине Елеосвящения, все же попытался объяснить ее происхождение. С этой целью он высказал предположение о возможном существовании такой практики еще в Древней Церкви, на почве которой, вероятно, мог появиться обычай повторения.. Так Аркудий пишет, что в древности, быть может, пресвитеры помазывали не одни и те же части тела поочередно, а каждый определенные. Кроме первого пресвитера, остальные, возможно, являлись просто соприсутствующими и возносили молитвы к Богу о болящем, чтобы успешнее доставить ему прощение грехов и здравие тела.

Тем не менее, - по мнению иеромонаха Венедикта, - едва ли можно признать непосредственную зависимость от древней практики семикратного «повторения материи и формы». В древности было обычным совершение таинства св. Елея одним пресвитером, который помазывал болящего, причем, как это уже было отмечено выше, помазывал все его тело. В силу этого и в тех случаях, когда помазание болящего выполнялось все же многими пресвитерами, оно, естественно, имело ту же самую форму. То есть остальные пресвитеры просто помогали первому в помазании и в произнесении соответствующих молитв над болящим.

“С другой стороны, преемственное выполнение помазания многими пресвитерами подсказывалось другими обстоятельствами. К VIII - IX векам четко определилось в Восточной Церкви положение таинства св. Елея в ряду других именно седьмым. Для седьмого таинства было предусмотрено и семь совершителей. При дальнейшем развитии этой идеи седмеричного числа вытекало и семь помазаний. Для седьмого таинства - семь пресвитеров и семь помазаний. Осуществление же этих семи помазаний, конечно, достигалось преемственным совершением помазания каждым из семи совершителей таинства. Начавшись с процесса помазания, семикратное повторение стало захватывать и другие постепенно возникшие части чина Елеосвящения.”