Искатель скрытого смысла

Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного!

Джалал ад-Дин Мухаммад Руми ро­дился в сентябре 1207 г. в городе Балхе в Хорасане в семье выдающегося бого­слова Мухаммада ибн Хусайна ал-Хатаби ал-Балхи, проповедовавшего под именем Баха ад-Дина Валада, считавшего себя идейным и духовным наследником вели­кого суфия-интеллектуала ал-Газали.

Когда Джалал ад-Дин был еще ребен­ком, у его отца возникли осложнения в отношениях с мстительным придворным богословом Хорезмшахов Фахрад ад-Дином Рази, причастным к убийству Маджд ад-Дина Багдади, утопленного в Амударье. Отец Джалал ад-Дина почувствовал смертельную опасность, нависшую над ним и его семьей, и решил под предлогом па­ломничества в Мекку покинуть Хорасан.

Примерно в 1215 г. Валад с семьей и сорока учениками и последователями отправился в странствие. Их путь лежал через город Хайяма Нишапур, где и состоялась их встреча с другим великим поэтом-мистиком Ирана — Фарид ад-Дином Аттаром. Маленький Джалал ад-Дин не вмешивался в разговоры старших, но в конце этой беседы с Валадом Аттар, указав на него, сказал: «Не за горами то время, когда твой сын возожжет огонь в сердцах, скорбящих о мире». С подаренной Аттаром «Книгой тайн» Джалал ад-Дин не расставался всю свою жизнь, постоянно перечитывая ее, обращался к ней в минуты радости и скорби, находя в ней ответы на терзавшие его сомнения и утешение в печали.

Семья Валада обосновалась в Руме —  западном сельджукском султанате, контролировавшем в те времена практичес­ки всю Малую Азию. Она жила сначала в Малатве, потом в Сивасе, Акшехире и в Ларенде. В Ларенде в 1225 г. Джалал ад-Дин женился на Джаухар-Хатун Самарканди. Там же родился его первенец Султан-Велед, который впоследствии написал биографическую поэму «Валад-Наме» — о жизни своего деда и отца, а также собрал наставления и изречения Джалал ад-Дина и издал их отдельной книгой под названием «В нем то, что в нем».

В 1228 г. Валад получил приглашение занять место преподавателя в медресе в Конье и переехал туда, но вскоре, в 1231 г., умер, и его место в медресе занял Джалал ад-Дин. Через год Джалал ад-Дин, оставаясь преподавателем медресе, становится учеником единомышленника Валада шейха Бархун ад-Дина Мухаккика. Это духовное воспитание продлилось почти десять лет, но жизнь Джалал ад-Дина оно не изменило: он остается всеми уважаемым преподавателем в медресе и проповед­ником в мечети и живет со своей семьей в довольстве и благополучии.

Вступление Джалал ад-Дина на су­фийский Путь связано с именем бродя­чего суфийского проповедника Шамс ад-Дина Табризи. Проповеди этого дервиша и личное общение с ним, а потом его та­инственное исчезновение перевернули душу Джалал ад-Дина, и, пережив радость встречи, всеобъемлющую любовь к другу и трагедию потери, он стал тем гениальным поэтом, которого знает мир.

Но Джалал ад-Дин уже не мог жить и творить без кумира, напоминающе­го ему своими душевными качествами исчезнувшего в 1247 г. Шамс ад-Дина. Таким кумиром стал для него молодой ювелир Салах ад-Дин Заркуб, а когда тот в 1258 г. умер, его место занял Хусам ад-Дин Хасан, возглавивший учеников поэта и суфийского шейха, каким теперь был Джалал ад-Дин.

Именно Хусам ад-Дину мир обязан тем, что большинство поэтических произведений Джалал ад-Дина были записаны и сохранены для человечества, так как поэт обычно их только декламировал или напевал. По его же предложению и при его помощи было создано главное произведе­ние Джалал ад-Дина — шеститомная поэма «Маснави» («Поэма о скрытом смысле»). В своем скрытом смысле эта поэма явля­ется своего рода энциклопедией суфизма, но эту ее сторону могут оценить лишь те, кто вступил на суфийский Путь и сумеет разглядеть в ней развитие идей Газали, Санайи, Аттара и других суфийских авторитетов того времени. О связи «Маснави» с поэзией Санайи и Аттара сказал сам Джалал ад-Дин:

Аттар был духом, а Санайи — двумя очами его,

А я пришел следом за Санайи и Аттаром.

Люди же далекие от суфийской мис­тики могут насладиться «Маснави» как совершенным поэтическим произведе­нием, отразившим все стороны жизни средневекового исламского Востока, и убедиться в том, что годы не властны над вечным стремлением человека к счастью и справедливости, убедиться в бессмертии человеческой Надежды на лучшее.

Джалал ад-Дин подписывал свои про­изведения разными псевдонимами: «Балхи» — по месту своего рождения, «Шамс Табризи» — именем друга и духовного учителя, но наибольшей известностью пользовался его псевдоним «Руми» — по названию страны, где он и его близкие обрели вторую родину.

Джалал ад-Дин Руми умер в Конье в декабре 1273 года и покоится в мавзо­лее рядом с отцом. Их могила является объектом паломничества и почитания по сей день.

Одним из почетных титулов-обращений к Руми было слово «Мауляна» — «Учитель». Оно сохранилось в названии основанного поэтом суфийского братства — «Маулавиа» (в тюркском произношении — «Мевлеви»).

Однако своей концепции мистичес­кого Пути («тариката») Руми не создал и в основном придерживался учения «Ве­ликого шейха» Ибн-Араби из Андалуссии — крупнейшего суфийского богослова в истории ислама. В то же время программа созданного им братства, в отличие от ре­лигиозных установок в других суфийских орденах, не освобождала суфия от испол­нения мусульманских ритуалов (молитвы, поста и т. п.). Руми стремился к согласию с ортодоксальным исламом. Особенностью братства «Маулавиа» стало музыкальное сопровождение мистических радений и танцевальный ритуал, символизирующий любовь и приближение к Всевышнему. Флейта и тамбурин стали непременны­ми атрибутами религиозных собраний последователей Джалал ад-Дина Руми, в связи с чем братство «Маулавиа» получи­ло в Европе название «Орден танцующих дервишей». Некоторые отголоски маулавийских мелодий звучат в знаменитом «Болеро» Равеля.

Что касается поэтического наследия Руми, то в Европе оно долгое время было достоянием ученых-ориенталистов, хотя отдельные сюжеты из «Маснави» стали основой некоторых сказок Г. Х. Андерсена. Джалал ад-Дин Руми был хорошо известен Гёте, посвятившему этому поэту биографический очерк в своем знаменитом «За­падно-восточном диване», а в рукописных заметках великого немца сохранилась следующая запись о поэме «Маснави»: «"Маснави" играючи переводит странные и сомнительные сказки в мир идей, прибегая к высшим понятиям, а все непостижимое и неразрешимое в жизни связывает с выс­шим миропорядком».

Учреждению ЮНЕСКО года Руми пред­шествовала вспышка интереса к его творчеству в англоязычном мире, связанная с появлением книги «Суть Руми», издан­ной американцем Колманом Барксом. Баркс, отказавшись от попыток воссоздать сложную персидскую метрику, наполнил свою книгу основанными на подстрочнике вольными переводами, а вернее, перело­жениями текстов Руми, стремясь сохра­нить в них суть, а не букву. Книга Баркса сразу же оказалась на пике популярности: ссылками на Руми стали украшать речи, а хор голливудских знаменитостей включил песни на слова великого иранца в свой реперпуар.

Издание Баркса попало на глаза русс­кому американцу С. Сечиву, и тот, увлек­шись этой книгой, подготовил толстый том русского избранного из поэтичес­кого наследия Руми, недавно вышедший и презентовавшийся в Москве. Слышать такое отрадно, поскольку моя антология суфийских текстов, в которой важное место занимал Руми и его «Маснави», появившись в Москве, не удостоилась ни презентаций, ни отзывов в печати, что и не удивительно: там, где литературный вкус определяется Д. Донцовой, Б. Акуниным и постмодер­нистской тусовкой с ее малопригодными для чтения текстами, места для Руми и его мудрости не остается. Впрочем, в стране, по-видимому, все же сохранились нормальные читатели, поскольку вышеупо­мянутая антология — «Суфии. Восхождение к истине»,— появившись на свет в 2001 г., затем переиздавалась шесть раз. Из нее и взяты предлагаемые вниманию читателей несколько простых притч из поэмы «Маснави» в моем прозаическом пересказе.

Мораль своих притч Руми обычно форму­лировал сам. Но в исламском мире существовал еще один мудрец — современник и почти земляк Руми, доверявший эту работу души своим слушателям и читателям. Его 800-летний юбилей в 2006 г. прошел незамеченным, и мы, если Аллах будет милостив к нам, постараемся исправить это упущение. А пока — говорит Джалал ад-Дин Мухаммад Руми: