Уроки неосмотрительного цитирования

Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного!

Межконфессиональный и международный скандал, разразившийся после того, как папа Бенедикт XVI публично процитировал в 2006 г. высказывание императора Мануила II, который принадлежал к последней византийской династии Палеологов, управлявшей жалкими ос­татками некогда великой империи, не утихает. И, вероятно, обида на понтифика надолго осядет в памяти тех, для кого непогрешимость папы далеко не очевидна и кто принял ска­занное им близко к сердцу.

Посмотрим же, в каком историчес­ком контексте прозвучали слова Ма­нуила II Палеолога. В течение всего своего весьма продолжительного для тех времен правления этому импера­тору приходилось воевать с испове­довавшими ислам турками-османа­ми. Особенно был настойчив султан Баязид I Молниеносный, который, за­воевав практически всю Византию, запер Мануила II в столице страны, и у ее осажденного властителя вырвались те самые злосчастные сло­ва по адресу ислама и основателя этой религии — пророка Мухаммада, которые так некстати вспомнил Бе­недикт XVI. Некстати — потому, что эти слова принадлежали не теологу и философу (Мануил II не оставил заслуживающих внимания сочинений), а воину, обозлившемуся на своих врагов и отчаявшемуся в своем бессилии. Да и сама Византия конца XIV — на­чала XV века вряд ли была образцом нравственности и человечности.

По иронии судьбы спас Мануила II от бесславного конца и вернул ему часть его владений другой мусульма­нин — Тимур (Тамерлан), разгромив­ший турок-османов под Анкарой в 1402 г. В этой битве смертельный враг Мануила II — Баязид попал в плен и в том же году умер.

Но Тимур пришел и ушел, и Мануилу II пришлось продолжить борьбу за существование уже с сыновьями Баязида — Сулейманом Челеби и Мехметом I Киришуи. Однако раз­дробленное Тимуром государство ос­манов не сразу смогло обрести свою прежнюю силу, и Византийская импе­рия, благодаря великому полковод­цу — мусульманину из Самарканда, просуществовала еще несколько десятилетий, а сам Мануил II смог сохранить свой трон до конца жизни.

Как уже говорилось, Мануил II был вынужден вести жизнь воина, и вряд ли он владел арабским языком и чи­тал Коран, ибо если бы он его прочи­тал, то знал бы, что Аллах — это Бог Ибрахима, Исхака и Йакуба (т. е. Бог Авраама, Исаака и Иакова в священ­ной для христиан Библии). Он знал бы, что его война с турками за жиз­ненное пространство и контроль над территориями не имеет ничего обще­го с войной за веру (джихадом), о ко­торой говорится в Коране, имеющей своей целью защиту веры, а не ее рас­пространение силой оружия.

«И сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается с вами, но не преступайте — поистине Аллах не любит преступающих».

Этот страстный призыв к обороне, но не к нападению, был вызван хоро­шо известной из истории ислама си­туацией, в которой оказались пророк Мухаммад и первые последователи этой религии.

Военные успехи Мухаммада и его сторонников в мединский период его деятельности и особенно «окопная оборона», когда мусульман не смог­ло одолеть более чем втрое превос­ходящее войско язычников, убедили арабов, что Всевышний на стороне ислама и, как сказано в одной из ме­динских сур Корана: «Когда пришла помощь Аллаха и победа, ты увидел, как люди входят в религию Аллаха толпами...» (Коран, 110:1—2). Но все это было следствием, а не целью во­оруженной борьбы пророка.

В то же время не следует забывать о том, что мировосприятие мусульма­нина и сегодня в значительной мере определяется Кораном, и оскорбле­ние ислама словом или действиями (например, карикатурами) вызывает у верующих немедленную и сильную защитную реакцию. Если же кто-ни­будь в современном мире не может устоять перед соблазном придать текстам Корана агрессивно-наступа­тельный смысл, то пророк Мухаммад за это ответственности не несет, как и Иисус Христос не несет ответствен­ности за зверства инквизиции, крес­товые походы, мракобесие средне­векового христианства, Варфоломе­евскую ночь и за все прочее зло, вер­шившееся от Его светлого имени.

Духовные ценности ислама сосре­доточены не только в Коране, но и в сунне — священном предании о сло­вах и поступках пророка в различных жизненных ситуациях. В сунне гос­подствует культ знания, и это береж­ное отношение к человеческой мудрости, ставшее одной из норм исла­ма, выразилось, в частности, в том, что творения великих философов ан­тичности — Аристотеля, Платона и многих других, считавшиеся в средневековой Европе языческими и по­тому подлежащими уничтожению, были сохранены именно в мусульман­ском мире и через века возвращены западной культуре, став ее духовным достоянием в эпоху Возрождения.

Ход истории показывает, что роль знания в отношениях между людьми в современном мире в настоящее вре­мя столь же велика, как и во времена пророка Мухаммада, и пренебреже­ние этим даром Всевышнего может привести к серьезным недоразуме­ниям и конфликтам. Поэтому, осна­щая в публичных выступлениях свою речь цитатами, следует знать и учи­тывать исторические обстоятельства, в которых прозвучала та или иная фраза, и как эта фраза соотносится с современностью.

Тогда все будет хорошо.

Что же касается истории Византии, то она весьма поучительна и, как ни­когда, актуальна, ибо она представ­ляет собой своего рода модель или локальную репетицию столкновения исламской и христианской цивилиза­ций,— столкновения, приобретаю­щего в настоящее время глобальный характер. И, к сожалению, в совре­менной Европе и в экономически бла­гополучных заокеанских странах хри­стианского мира уже сейчас наблю­даются черты византинизма эпохи Палеологов (избыточная роскошь, коррупция, ослабление политичес­кой воли и расшатывание нравствен­ных устоев общества и т. п.). Все это — предвестники упадка. Но, как и во времена Палеологов, противостоит христианам разобщенный исламский мир, и благодаря этой разобщенно­сти, некогда спасшей жизнь и импе­рию Мануила II, время собирать кам­ни пока еще есть, и будущее зависит от того, как эта временная отсрочка будет использована.

Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного!