В свете Святого Грааля

WELTGESCHICHTE IM LICHTE

DES HEILIGEN GRAL

 

DAS NEUNTE JAHRHUNDERT

 

Вальтер Йоханнес Штайн

 

Мировая история

В свете Святого Грааля

 

Великое девятое столетие

 

 

«Энигма» Москва, 2012

 

                            

 

 

Эту книгу я посвящаю моему брату

доктору Фридриху Штайну.

 

Он пал на мировой войне

22 марта 1915 года, в Пшемысле,

при сдаче крепости,

взрывая свою батарею.

 

Рудольф Штайнер

посвятил ему такие слова:

 

Всем существом при жизни

он склонен был дарить;

да обретет он в смерти

дарующую жизнь!

Помыслы любящих

с ним остаются.

 

Вальтер Йоханнес Штайн

 

(1891 — 1957)

 

Австрийский философ, преподаватель Вальдорфской школы, исследователь традиции Грааля, один из пионеров антропософии, персональный ученик Рудольфа Штайнера.

Окончил Венский университет. Защитил диплом по естественным наукам, а затем докторскую диссертацию по теории познания в духовном мире. В 1933 году переехал в Англию. Во время войны был консультантом английских служб по оккультным вопросам, связанным с Гитлером и нацизмом.

Вальтер Штайн вел интенсивную лекционную деятельность (до 300 лекций в год) по антропософии и смежным вопросам. Автор большого количества статей и книг.

С 1945 года работал, в основном, как врач-гомеопат.

Вальтер Штайн исследовал огромное количество средневековых исторических документов и рыцарские романы, посвященные Граалю, в том числе «Парсифаля» Вольфрама фон Эшенбаха, и связал все его действующие лица с реальными историческими персонажами. Одновременно он произвел расшифровку скрытых духовных посланий, включенных Эшенбахом в рыцарский роман, и таким образом доказал, что «Парсифаль» — эзотерический документ, описывающий картины величественных переживаний, встающих на внутреннем пути развития человека.

 

 

Эзотерическое истолкование романа о Граале

 

 

В 1912 году Штайн, ученик антропософа Рудольфа Штайнера, приобрел в одном из венских букинистических экземпляр эшенбаховского «Парсифаля»; поля книги были испещрены пометками, которые так заинтересовали Штайна, что он разыскал прежнего владельца, которым оказался Адольф Гитлер. Эти двое сдружились на почве общего интереса к эзотерике; вместе они посетили однажды Хофбург — посмотреть на копье, описанное как раз в «Парсифале», — то самое, которым был ранен король Амфортас, чья рана не могла зажить без участия Парсифаля.

На этом странные сближения — цепочки сближений, точнее, — только начинают­ся. Книга, в которой доказывается — так подробно, как только возможно, на 500 почти страницах, — что «Парсифаль» не просто роман в стихах, а документ, в ко­тором зашифрованы подлинные события VIII–IX веков, и одновременно книга о наставшей как раз в это время эпохе Святого Духа, перевел ее В.Б.Микушевич, писатель и крупнейший в России специалист по Граалю, эрудиции которого позавидовал бы сам Индиана Джонс. Книга эта, разгадывающая текст Вольфрама, сложная, она изобилует ссылками на Рудольфа Штайнера и посвящена не только общим околограальным вопросам, но и тончайшим эзотерическим нюансам; начинать надо обязательно с увлекательнейшего — посвященного краткому очерку истории Грааля — предисловия, под которым стоит подпись П.Чудотворцева; об этом нигде не сказано, но, возможно, кому-то будет интересно узнать, что Чудотворцев, вообще-то, главный герой романа В.Микушевича «Воскресение в Третьем Риме», тот самый, который умер, а затем по Москве стали гулять кассеты с записями его голоса, причем голос этот описывал события, случившиеся уже после смерти владельца. Сложная, как видите, матрешечная — сю­жет в сюжете — история, переползающая из книги в реальность и обратно.

Любопытно, куда привела дружба с Гитлером самого Штайна: правильно, в английскую разведку — в 1933 году антропософ-­австрияк перебрался в Англию и стал консультантом Черчилля по оккультным вопросам, связанным с его старым приятелем и его одержимостью средневековыми загадками. «Великое девятое столетие» к тому времени было уже написано — и, надо полагать, принято к сведению на самом высшем уровне.

 

Лев Данилкин

 

 

 

 

СОДЕРЖАНИЕ

 

П.Д. Чудотворцев. Грааль в истории..........................................................6

 

МИРОВАЯ ИСТОРИЯ В СВЕТЕ СВЯТОГО ГРААЛЯ

 

Вместо сопровождения.............................................................................26

 

Повод к написанию и цель предлагаемой работы

 

Глава первая..............................................................................................29

 

Посещение Р.Шт. одиннадцатого класса Вальдорфской школы. Здесь рассказывается, как основополагающая идея предлагаемой работы была высказана Р.Шт. в связи с посещением Вальдорфской школы и какой метод наиболее соответствует продолжению традиции Грааля.

 

Глава вторая. Переживания Грааля, всплывающие в VIII и IX веках.......34

 

a) Фрагмент из «Повествования о Святом Граале».

b) История перенесения Крови Господней из Райхенау.

c) Мольсгеймская легенда о рыцаре Гуго, воспринявшем от Людовика Благочестивого розоцветную Кровь первого пролития Крови Иисусом

d) В окружении Карла Великого мы обнаруживаем круг людей, упоминаемых сказанием как восприемники реликвий Крови Спасителя. Они исповедуют германское народное христианство.

e) Когда Карл Великий заключил союз с римским христианством, стало необходимым новое эзотерическое христианское течение, свободное от Рима.

f) Этим течением продолжен импульс Вульфилы, и сообразно своей судьбе оно связано с эзотерическим христианством Дионисия Ареопагита.

 

Глава третья. Флор и Бланшефлёр ...........................................................90

 

Сказание о Флоре и Бланшефлёр как выражение искания, за два поколения до Карла Великого, направленного на Восток и предуготовляющего розенкрейцерское христианство Грааля.

 

Глава четвертая. Восток и Запад..............................................................101

 

Восток и Запад. Здесь показано, что история Грааля — история мудрости, нисходящей с неба на землю и в распространении с Востока на Запад преисполняющейся Христовой любовью. Что грозило исчезнуть в Персии, сочетание персидского пророчества о Христе с жизненной мудростью, пересаженной в Грецию, спас Шарибер Лаонский, чтобы сохранить его до того момента, когда человечество сможет его воспринять.

 

Глава пятая. Парсифаль, поэма Вольфрама фон Эшенбаха......................113

 

Парсифаль Вольфрама фон Эшенбаха как путь внутреннего развития человека, как указание к образованию органа для восприятия властвующей судьбы и как изображение событий девятого столетия

 

Глава шестая. Восьмой Вселенский собор и история Святого Грааля.....300

 

Папа Николай I и Восьмой Вселенский собор 869. Изображение борьбы Духа Истины с духом обмана. Импульсы Грааля и течение Клингсора.

 

Глава седьмая. Род Грааля.........................................................................312

 

Здесь показано, что Христов импульс должен переживаться снова и снова. В девятом веке христоносной была связь между семействами. В наше время души народов готовятся стать носителями Христа.

 

Послесловие..............................................................................................321

 

Книга даёт лишь материалы. Благодарность способствовавшим этому труду и поощрившим его.

 

ПРИЛОЖЕНИЯ

 

I. Легенда об отце Нонносе (дополнение к легенде о Вальдо)..............322

 

II. Предисловие и вступление к книге Йашар (к исследованию источников Вольфрама фон Эшенбаха)............................................................................325

 

III. Святой Лаурентий и традиция Грааля в монастыре Сан Хуан де ла

Пенья в Испании (указание).....................................................................332

 

IV. К хронологии в «Парсифале» Вольфрама........................................334

 

П.Д. Чудотворцев

 

Грааль в истории

 

1.

 

Грааль заражает легендарностью, в этом его манящая опасность. Не только тот, кто упоминает Грааль, но и тот, кто читает о Граале, вовлекается в его легенду и должен быть готов к тому, что она скажется на его жизни. Казалось бы, поискам Грааля давно пора превратиться в добротный, но всё-таки расхожий поэтизм, в привлекательную метафору, чьё прямое значение не раскрывается, так как, по всей вероятности, нечего раскрывать. Тем не менее поиски Грааля продолжаются. Можно подумать, что помимо своего неведомого значения само сочетание звуков «Грааль» настораживает или, лучше сказать, завораживает. Не про Грааль ли сказано: «Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что»? И в ответ на это вольно или невольно идёшь и не приносишь... или приносишь? В XII веке Кретьен де Труа, один из первых провозвестников Грааля, вложил в уста своему незадачливому герою такой ответ на вопрос лесного человекочудища, пасущего диких быков:

 

Я рыцарь, — говорю мужлану, —

Весь век искать я не устану

Того, чего найти нельзя.

Вот какова моя стезя.

 

Другой великий певец Грааля Вольфрам фон Эшенбах возразил на это:

 

Кретьену де Труа в ответ

Сказать я должен честно: нет!

 

Кретьен де Труа умер при загадочных обстоятельствах, не успев завершить своё «Сказание о Граале», где названо имя героя, обретающего Грааль. Это имя — Персеваль (percer val), что значит «пронизывать дол», преодолевать дольний мир. Это имя сохранено и Вольфрамом фон Эшенбахом, слегка переиначенное на немецкий лад: Парсифаль. Анализу или, вернее, разгадыванию романа Вольфрама фон Эшенбаха в значительной степени и посвящена книга Вальтера Йоханнеса Штайна «Мировая история в свете Святого Грааля», где читатель найдёт исчерпывающий пересказ этого сложнейшего повествования, как правило, ускользающего от переводов также и на современный немецкий язык.

Сведения о Граале мы до сих пор черпаем не из учёных трактатов, а из романов, причём два величайших из них в стихах («Персеваль» Кретьена де Труа и «Парсифаль» Вольфрама фон Эшенбаха). Стих — наиточнейшее или единственное достоверное свидетельство Грааля, и первые романы, посвящённые поискам Грааля, — разведка стихом. Самая форма романа возникает из поисков Грааля, продолжающих формировать роман и тогда, когда смысл этих поисков забыт или утрачен. Романы на старофранцузском и средневерхненемецком предварены и дополнены песнями трубадуров на провансальском, а само слово «трубадур» от глагола «trobar» означает нашедшего (не нашедшего ли Грааль, о чём благоговейно умалчивается).

Легендарное не есть недостоверное, просто легендарное включает в себя неведомое, и невозможно определить, где неведомое, а где достоверное. Так, существование Кретьена де Труа подтверждается его произведениями, а уже дата его смерти в точности неизвестна, и высказывается предположение, что его смерть связана с намерением раскрыть тайну Грааля. И личность Вольфрама фон Эшенбаха достоверна, как личности его легендарных героев. Казалось бы, что легендарного в личности Вальтера Йоханнеса Штайна, о котором Осип Мандельштам, наверное, сказал бы: «Немецкий профессор!», как он сказал об Освальде Шпенглере, но Вальтер Штайн — автор книги «Мировая история в свете Святого Грааля», и вокруг его личности формируется легенда. В 1912 году (или в 1913 году, то есть буквально перед мировой войной) два молодых человека отправились в сокровищницу Вены (в музей Хофбург). Один из них был сам Вальтер Штайн, а другой молодой художник Адольф Гитлер, с которым Вальтер Штайн тогда дружил. В Хофбурге они видят копьё, не то ли копьё, о котором Вольфрам фон Эшенбах говорит:

 

Копьё, причину горьких слёз,

Вдоль стен оруженосец нёс,

И удалился он с копьём,

Всё в ту же дверь шагнув потом,

И скорбь народа стихла вдруг,

Как будто легче стал недуг.

Узнали все наверняка,

Что за копьё держит рука.

 

Этим копьём ранен король Анфортас, чья рана не может зажить без участия Парсифаля. При этом тайное имя Анфортаса — тоже Парсифаль, ибо Парсифаль (Персеваль) не один: это родовое имя преодолевающих, пронизывающих дол ради горнего, ради Грааля. Копьё — не сам Грааль, но непременный атрибут Грааля. Вальтер Штайн ссылается на песнопение Ефрема Сирина, где упоминается копьё, которым охранялось древо жизни в Раю. Этим копьём, по преданию, священник Финеес пронзил израильтянина, вершившего блуд с иноплеменницей (Числ. 7:8). И этим же копьём римский воин (по преданию, его имя Лонгин) пронзил рёбра Иисуса Христа, умершего на Кресте, отчего проистекла Кровь, собранная в чашу Иосифом Аримафейским (чаша Грааля?). Таково копьё судьбы, предварённое языческими сказаниями. Данте сравнивает слово Вергилия с копьём Ахилла, исцелявшим раны, которые оно нанесло (Inf. 31, 4-6). Телеф ранен копьём Ахилла, и его рана может быть исцелена только ржавчиной с того же копья. Телеф, незаконный сын Геракла и аркадской царевны Авгии, выброшен в море и плывёт в ящике - ковчеге, оплетённом лозами, что сближает Телефа с Дионисом. Дионис растерзан, Телеф ранен Ахиллом, ранен в бедро тем же копьём, которое одно только и может принести ему исцеление. Плаванье по морю в ящике - ковчеге напоминает образ «бога в сосуде», а тут уже угадывается и сосуд Грааля. Кровь Телефа соотносится с виноградной лозой: «кто мисийскую виноградную долину обагрил, обрызгав чёрной кровью Телефа»1. Известно, какое воздействие оказывает кровь на мёртвых: ненадолго она возвращает им память. Вино соотносится с кровью Диониса, Грааль немыслим без крови, а, быть может, это и есть кровь. Но имя «Телеф», возможно, происходит от хеттско - хурритского «Телепину» или «Таллипину» («Телепимус»). Это бог плодородия, заснувший мёртвым сном и просыпающийся от укуса пчелы (укус пчелы — укол копья). Золотая пчела была эмблемой Меровингов, королевского рода, в котором усматривается династия Грааля. Когда тысячелетие спустя короновался Наполеон Бонапарт, принимая звание императора, а не короля, он велел прикрепить к своей мантии золотых пчёл Меровингов, явно на что - то намекая. И корону он возложил на себя сам, вырвав её из рук папы Пия VII, позволив себе то, на что за десять столетий до этого не решился сам Карл Великий. До потомков дошли сведения о том, что Карл Великий был втайне возмущён, вынужденный на Рождество 25 декабря 1800 года принять корону и помазание от папы, хотя тот обязан своим престолом победоносному оружию короля франков. Но не утратили ли Меровинги свою монархию, так как согласились лишь на папское подтверждение того, что принадлежало им по праву рождения, и не за подобную ли сакральную строптивость 23 декабря 679 года был убит король Дагобер II?

В 1912 году Вальтер Штайн в одном из букинистических магазинов Вены (вспоминается Мендель - книжник Стефана Цвейга) приобрёл роман Вольфрама фон Эшенбаха «Парсифаль». Поля книги были испещрены эзотерическими пометками, заинтересовавшими Вальтера Штайна. Он узнал у продавца адрес прежнего владельца книги. Им оказался Адольф Гитлер. Они были почти ровесниками. Вальтеру Штайну в 1912 году 21 год, Адольф Гитлер на два года старше. Общий интерес к эзотерике сблизил их. Однажды они отправились в Хофбург взглянуть на копьё, играющее такую роль в «Парсифале». И по свидетельству Вальтера Штайна при виде копья с Адольфом Гитлером что - то произошло. Не иначе как в нём обнаружился будущий (настоящий) фюрер. Копьё оказало на него своё таинственное действие. Оно недаром называется копьём судьбы. Копьё, ранившее короля Амфортаса, нанесло рану Адольфу Гитлеру, если не его физическому, то эфирному телу (или даже астральному, если это возможно). Амфортас ранен копьём в лобковую кость (у Телефа незаживающая рана в бедре); Клингзор, зловещий могущественный герой «Парсифаля», лишён мужественности за прелюбодеяние, «от этой отсечён игры»: у него «между ногами гладко». Рана Амфортаса и усечение Клингзора гротескно друг друга напоминают. Амфортас и Клингзор представляются двойниками-антиподами. Перед копьём в Хофбурге Гитлер, по преданию, ощутил себя реинкарнацией (двойником) Клингзора (и тем самым Амфортаса), что, собственно, и сделало Гитлера Гитлером. Но в это предание вовлечён и благомыслящий молодой интеллектуал Вальтер Штайн, всего только присутствовавший при этом эзотерическом, но тем более мощном потрясении. И Вальтер Штайн поддаётся фатуму легендарности, хотя и противится ему, как может. Он исследует историю копья, хранящегося в Хофбурге. Допустим, это копьё побывало в руках Адама, потом им владел император Константин Великий, удостоившийся таинственных слов: «In hoc signo vince» («сим победиши»); от Рудольфа II Бургундского оно перешло к Генриху I; это копьё судьбы также имперское копьё, копьё Карла Мартелла, давшего отпор сарацинам в 732 году, и этим копьём Карл Великий завоевал Испанию до реки Эбро, но для Вальтера Штайна это всего лишь копьё первое; имеется и второе копьё, найденное 14 июня 1098 года в Антиохии, и этим копьём был предположительно убит (смертельно ранен) Юлиан Отступник, пронзённый, значит, копьём, пронзившим Иисуса Христа, которому Юлиан Отступник сказал при смерти: «Ты победил, Галилеянин!», и это копьё находится теперь в Эчмиадзине: «Свет в копях копится там, где копьё Христово», но есть и третье копьё, находящееся в Риме, а его остриё в Париже; в 1248 году оно вывезено из Константинополя; и, наконец, четвёртое копьё хранится в Кракове; оно было подарено Болеславу Храброму и во всяком случае представляет точную копию имперского копья. Вальтер Штайн добросовестно перечисляет все эти четыре копья. «Вопрос о подлинности копья не подлежит нашему исследованию, — добавляет он2. —Для Парсифаля копьё — предмет внутреннего созерцания. В имперской символике внутреннее переводится во внешнее». Так над личностью трезвого историка берёт верх исторически легендарное. Каждое из этих копий оказало воздействие на историю как настоящее (перед «как» запятой не нужно, а значит, копьё — не копия, а настоящее копьё). Такова легендарность Грааля, реального в своём воздействии на историю, так что его легендарность и есть реальность, исследуемая в книге «Мировая история в свете Святого Грааля». Отсюда пристальное внимание к датам, означенное подзаголовком книги «Великое девятое столетие». И если копьё судьбы — атрибут Грааля, свой истинный смысл приобретает вопрос, что такое Грааль.

 

2.

 

800 год, дата коронации Карла Великого, — календарное предварение девятого столетия, пролог или исток веяний, возвещающих и затрагивающих мистерию Грааля. Одно направление при дворе — латинское, всецело ориентированное на Рим. Его возглавляет Эйнхард, биограф Карла Великого, верный проводник папского влияния. Но было и другое направление, представленное аббатом Вальдо из Райхенау. Латинско - римской линии Эйнхарда Вальдо противопоставляет германскую стихию, отнюдь не чуждую Карлу Великому. В конце концов или в начале начал это воинская доблесть, без которой Карл не стал бы великим. Но и сам германский язык привлекает Карла. Он даёт ветрам германские наименования, собирает древние германские песни и сказания, пытается даже составить германскую грамматику с переводом латинских слов на германский (Кассельский глоссарий). Наверняка в таких интересах угадывается неизжитая тяга к древнему язычеству, но и в язычестве нащупываются христианские корни, пусть рационалистическое исследование и сочтёт их фантастическими. Так среди имён германских божеств обнаруживается имя Христ (Крист). Правда, это имя одной из валькирий, и означает оно «потрясающая», но для христианского слуха оно всё равно не останется незамеченным. И в германской традиции к девятому столетию просматривается при этом своя христианская традиция. Уже в IV веке готский епископ Вульфила, самое имя которого типично германское: «Волчонок», переводит на готский язык Священное Писание, создавая при этом готскую письменность на основе греческого алфавита. И переводит он Евангелие с греческого, а не с латыни, хотя и учитывает латинский перевод. Рим вообще не поощрял или прямо запрещал переводы Священного Писания на другие языки, кроме латинского. Христианство Вульфилы исходит из Константинополя, а не из папского Рима. И Карл Великий встревожен тем, что, принимая императорскую корону от Западного Рима, он оскорбил Восточный Рим, куда Карл посылает своих доверенных послов, чтобы не порывать с византийской традицией.

Империя Восточного Рима оказывала воздействие на германский мир задолго до Карла Великого, что, возможно, и приводит к свержению короля Хильдерика в 751 году и к воцарению Пипина Короткого, сыном и наследником которого был Карл Великий. При этом влияние Восточного Рима было не столько политическим, сколько религиозным. Принято полагать, что такое влияние осуществлялось в форме так называемого арианства, признанного на Никейском соборе еретическим, но сам император Константин Великий, инициатор Никейского собора, был в своё время не чужд арианству, и как в подобном случае мог избежать арианства готский епископ Вульфила? Соответствуя во многих отношениях интеллектуализму поздней античности, арианство было более доступным и варвару, только что принявшему христианство. Согласно непререкаемым требованиям аристотелевской логики, если Бог един, единосущный Ему Сын был бы таким же, ещё одним Богом, а тогда как можно говорить о единобожии, так что Христос может быть лишь подобносущен, а не единосущен единому единственному Богу (нечто подобное утверждает Коран, и не случайно в мусульманском мире такое распространение получила философия Аристотеля, именно через мусульман воспринятая западной схоластикой). По-восточному утончённое учение о Триединстве (при трёх ипостасях не три Бога, а один Бог) сочетало интеллектуализм с верой, а такое сочетание — само по себе подвиг, невозможный без озарения свыше: с Востока Свет. Постижение Троицы делает великим девятое столетие, и, возможно, девять как трижды три имеет здесь значение.

Карл Великий имел веские основания считаться с влиянием Восточного Рима или Византии в своей новоявленной империи. Примерно два с половиной столетия спустя Кретьен де Труа в своём романе «Клижес» напомнит:

 

Германский император славен,

Монарху греческому равен...

(Перевод В. Микушевича)

 

Весь роман Кретьена де Труа посвящён тайной мечте христианского мира: установлению единой христианской империи, символом которой становится героиня романа, спящая царевна, недаром зовущаяся Фенисса, то есть Феникс: и её, кажется, затрагивает веяние Грааля. Византийское влияние определяет нечто в судьбах франкских королей из династии Меровингов. С принятием христианства сразу же намечается их загадочное противостояние Западному Риму, то есть римскому католичеству. В подобном противостоянии усматривают происки могущественной восточной империи с её дипломатическим искусством, не чуждым лукавому интриганству, а Византийская империя включала в себя и восточно - христианскую Православную Церковь. Но почему бы в строптивости франкских королей не усмотреть и строптивость воинственных германских предков, веками враждовавших с Первым Римом? Историки, правда, склонны подозревать франкских королей не в архаическом германстве (что, возможно, для них само собой разумелось), а всё в том же арианстве, но ведь был ещё вдохновляющий пример самого Константина Великого, учредившего христианский крест в Римской империи и называвшего себя «епископом дел внешних», что, впрочем, напоминало недавнее время, когда кесарь был также верховным жрецом, а верховными жрецами своих племён и народов были также германские короли, что не так легко забывается (или не забывается вообще).

Так что помимо арианства у германских владык могло быть устремление, едва ли не более мощное, отчуждавшее их от рим - ско - католического духовенства, и вряд ли это было арианство. Король Дагобер II — лицо полулегендарное. Сведения о нём из истории тщательно изглаживаются не потому ли, что история писалась клириками в духе латинской церковности, а с римско-католическим духовенством Дагобер II явно не ладит. И дело не только в том, что король ограничивает поборы, взимаемые Католической Церковью в свою пользу. Кажется, король Дагобер II не согласен с тем, что своим королевским саном он обязан папскому благословению. 23 декабря 679 года, накануне сочельника, король Дагобер отправляется на охоту в лес, где находят его бездыханное тело. Отголоски этого события в «Сероглазом короле» Анны Ахматовой, и не отсюда ли популярность стихотворения, раздражавшая самоё Анну Андреевну:

 

Знаешь, с охоты его принесли,

Тело у старого дуба нашли...

 

Дагобер был убит во сне, как отец Гамлета, но не ядом, влитым в ухо, а ударом копья в глаз (опять копьё), причём убийцей был родич короля, возможно, его крестник. Убийство Дагобера разительно напоминает убийство Зигфрида из германских сказаний, и предполагается даже, что оба убийства восходят к убийству франкского короля, правда, не Дагобера, а Сигибера, из чего, впрочем, явствует, что среди франкских королей был убит не один Дагобер II.

Как ни странно, на свержение Меровингов проливает некий свет «Отче наш», молитва Господня, которой научил апостолов Сам Христос и которую каждый христианин знает наизусть. В православную молитву «Отче наш» после слов «Но избави нас от лукавого» входит и так называемое славословие: «Яко Твое есть Царство и сила и слава во веки», что при богослужении в храме произносится: «Яко Твое есть Царство и сила и слава Отца и Сына и Святаго Духа», чем возвещается Троица как истинное существо Бога. В западных переводах, прежде всего латинском, славословие опускается, и этому есть своё объяснение. Согласно Евангелию, Христос говорит апостолу Петру: «И дам тебе ключи Царства Небесного и что свяжешь на Земле, то будет связано на небесах, а что разрешишь на Земле, то будет разрешено на небесах (Мф. 16:19). Католическая Церковь провозгласила папу наместником апостола Петра и, следовательно, не просто наместником, но заместителем Христа (Vice-Christus), и подразумевается, что и Царство, и сила, и слава, по крайней мере, на Земле принадлежат папе, так что нет нужды упоминать, чьё Царство. Вот почему власть короля от папы, и без папского благословения король — не король. Правда, через одну главу те же слова Христа отнесены ко всем апостолам: «Истинно говорю вам: что вы свяжете на Земле, то будет связано на Небе; и что разрешите на Земле, то будет разрешено на Небе» (Мф. 18:18), но эти слова хотя и не опускаются, но замалчиваются, как славословие из молитвы Господней.

Это славословие было исключено из молитвы Господней «Отче наш» Западной Церковью, и произнесение слов «яко Твое есть Царство и сила и слава» преследовалось как ересь. В произнесении этих слов обвинялись альбигойцы (катары) и рыцари храма (тамплиеры). Причём и те и другие беспощадно уничтожались. Подобная беспощадность вполне объяснима. Если Твое есть Царство, власть земных государей от Бога, а Церковью она лишь подтверждается; если же Царство передано наместнику Бога папе, земные государи получают свою власть от него и являются лишь его вассалами. На такой вассалитет государи соглашались далеко не всегда. Меровинги первыми на Западе воспротивились притязаниям папского Рима, вдохновляясь примером византийских кесарей, за что и были свергнуты, а некоторые из них при таинственных обстоятельствах убиты. Не к Меровингам ли восходит противостояние императоров и пап на христианском Западе, доходящее до военных действий, поистине невероятная страница в истории христианского Запада? Папа Григорий VII провозгласил принцип: «Только папа обладает властью назначать и короновать императора» (Ковальский Ян Веруш. Папы и папство. М., 1991. С. 109). С папой Григорием VII воюет император Генрих IV. Ему приходится каяться перед папой в Каноссе (27 января 1077 года), но потом он осаждает папу в Риме, в замке Св. Ангела. В 1210 году отлучён от церкви император Оттон IV, и в его поддержку выступает миннезингер Вальтер фон дер Фогельвейде:

 

Владыка папа, в вашей власти

Меня избавить от напасти;

Спасает христиан повиновенье,

Но кесарь — наш властитель тоже,

Не почитать его негоже:

Он ваше получил благословенье.

(Пер. В Микушевича).

 

К этому миннезингер присовокупляет ещё более решительно:

 

Бог ставит королём, кого захочет Он...3

 

Коронуя государей, папы ссылаются на таинство, вверенное им свыше, а государи противопоставляют папским притязаниям нечто несомненное, но неуловимое, нечто энергетически заряженное, но неприкосновенное, нечто целительное, но угрожающее, нечто присущее царской крови, или крови истинной, и при этом соотносимое с таинством причастия или даже совпадающую с ним «некую вещь, чьё имя Грааль», как говорит Вольфрам фон Эшенбах. В этой вещи основание для государя не нуждаться ни в каком другом обосновании своего сана, если он обладает этой вещью, посвящён ею или посвящён ей, а что Грааль имеет отношение к статусу государя, явствует из строк того же Вольфрама фон Эшенбаха:

 

И если столь Земля грешна,

Что государя лишена,

Дарован будет государь

Граалем, как бывало встарь.

 

Так что не Граалем ли дарован Рюрик, основоположник русской государственности, исшедший из тех кругов, где вершилось великое девятое столетие?

3.

 

Просвещённый скептик Умберто Эко пишет в романе «Баудолино» о Граале: «Камень или чаша, или копьё, какое это имеет значение! Существенно лишь то, что его никто не находит»4.

Действительно, а что может быть существенней? В таком случае Грааль — ключ к истории Востока и Запада, ко всем её утопиям и перспективам, ключ к будущему и к прошлому, а о настоящем нечего и говорить. Поистине слово «Грааль» есть сам Грааль, хотя сам Грааль — не только слово. Вспоминается стихотворение Стефана Георге:

Нашёл я клад бесценных грёз,

До рубежей родных довёз,

 

И Норна в глубине времён

Искала для него имён,

 

Чтоб обрести мне мощь зари.

Цветёт и светит изнутри.

 

Домой вернуться был я рад.

Богат и нежен дивный клад.

 

Седая Норна шепчет мне:

Имён достойных нет на дне.

 

Разжал я руки, как больной,

Лишился клада край родной.

 

И вот печальный мой завет:

Всё тщетно там, где Слова нет.

(Перевод В. Микушевича)5

 

Но Грааль ищут не потому, что он потерян, а потому, что он найден, даже если обретён. Однажды в конце XX века обыкновенный пятиклассник в московской школе сказал мне, что ему снился камень, который одновременно был книгой. Я не удержался и ответил, что ему снился Грааль. Нельзя было не заметить: это слово мальчику знакомо. Что в этом удивительного: он мог услышать о Граале во время какой - нибудь телепрограммы или прочитать в какой - нибудь компьютерной игре, да и в книжке, что по нынешним временам менее вероятно. Но в тот момент слово «Грааль» наложилось на сон о камне -книге, и это вряд ли прошло бесследно для дальнейшей жизни мальчика. Думаю, в тот день из школы вышел ещё один искатель Грааля.

Так что Грааль не только камень, чаша или копьё из перечня Умберто Эко. Грааль, быть может, ещё и книга или даже документ, как в романе Дэна Брауна «Da Vinci code».

Некий отшельник был обуреваем сомнениями в Святой Троице, и в 750 году в ночь на Страстную пятницу ему явился Сам Спаситель и вручил книгу, где отшельник мог прочесть сначала Его родословную, а потом историю Грааля. Это произошло в Бретани, в пустыни Блуа. Бретань всегда была таинственно связана с Граалем. Книга, вручённая Спасителем отшельнику, не есть ли сам Грааль? Такой вопрос вполне позволителен. Отчётливо проступает связь между Граалем и родословием. Но главное в этой связи — Троица. К Ней Грааль имеет особое таинственное отношение. Без Троицы Грааль теряет смысл и просто не существует. Девятое столетие становится великим в спорах о Троице, определяющей мировую историю.

Имеются предания, где Грааль означен гораздо более ранними датами. Согласно некоему повествованию, высокий римский сановник (не исключено, что это сам император Веспасиан или его сын Тит) находят некоего старца то ли в заточении, то ли в тайном затворе, а у него хранится книга, написанная Самим Христом, в которой содержится опять - таки Его родословие, а также история Грааля. Так история сближается или даже совпадает с родословием Христа. Тут нельзя не обратить внимание и на того, кто хранит таинственную книгу. Предание говорит, что это Иосиф Аримафейский, «благообразен советник»; о нём упоминают все четыре Евангелия. Иосиф — тайный ученик Иисуса из страха перед иудеями. Он просит у Пилата тело Иисуса, только что снятое с Креста и хоронит Его в Гробу, иссеченном в скале. Из этого Гроба выйдет воскресший Христос. Так повествуют Евангелия. В Евангелии от Иоанна говорится и о том, как римский воин пронзил копьём рёбра Иисуса, чтобы убедиться, умер ли Он уже, и из рёбер истекла кровь. Согласно устному преданию, римский воин — сотник Лонгин, его копьё — копьё судьбы, а пролившуюся Кровь Иисуса тот же Иосиф Аримафейский собрал в чашу, из которой Иисус пил на Тайной вечере, и ученики пили из неё же, когда Иисус сказал, что пьют они Его Кровь, Кровь Нового Завета. Предполагается, что чаша Иосифа Аримафейского и есть Грааль, чей непременный атрибут — копьё Лонгина, исток святой крови в чаше.

Здесь намечается главная проблема или главное противоречие книги «Мировая история в свете Святого Грааля». Уже в начале 2 - й главы Вальтер Штайн с некоторым объяснимым удовлетворением заявляет, что в 750 году (VIII век) история Грааля существует ещё не в форме книги, а в форме видения. На протяжении всего исследования он возвращается к видению, к созерцанию, к переписыванию Грааля, и складывается впечатление, что автору привычнее считать Грааль глубочайшим, существеннейшим, основополагающим, но всего лишь переживанием, и это, конечно, прельщение для позитивно настроенного читателя. Импульс Грааля подразумевает Грааль, но позволяет обойти его, обойтись без него. В то же время Вальтер Штайн заявляет со всей категоричностью: «Нет прозрения, нет религии, которые не затмевались бы Граалем». Ещё более определённо высказывание: «Предание о Граале — предание о Крови Христовой». Но кровь не может быть лишь созерцанием, переживанием или импульсом. Кровь есть нечто живое, обязывающее, осязаемое. В книге исследуются пять Иисусовых кровопролитий. Кровь Спасителя пролилась при обрезании, потом при молитве в Гефсиманском саду (моление о чаше), когда пот его был «как капли крови, падающие на Землю» (Лк. 22:44), далее, когда Спасителя распинали и когда копьё Лонгина пронзило ему рёбра. В книге подробно исследуется судьба реликвий, связанных с этими кровопролитиями. Так, реликвия впервые пролитой Христовой Крови, его крайняя плоть была будто бы передана Карлу Великому ангелом, а тот доставил эту реликвию в Аахен, а Карл Лысый препроводил её в церковь Спасителя при Корозиуме. Гораздо позже, в XVII веке обсуждался вопрос, может ли вообще почитаться как реликвия Христова Кровь, ибо вся Его Кровь воскресла вместе с Ним, а тогда кровь Грааля — не реликвия, а живая кровь, возвещающая и подтверждающая Воскресение Христа.

Посольства, отправляемые Карлом Великим в Константинополь, чтобы сохранить связи с восточной христианской империей, привозят великие реликвии: голову Лазаря, воскрешённого Христом, гвоздь, которым были пробиты ноги Христа, терновый венец и нож, который Христос держал во время трапезы, предвещающий копьецо проскомидии. При этом даты подменяют одна другую или смешиваются. Карла Великого иногда путают с Карлом III, и высказывается даже предположение, что Гуго Турский более достоин носить корону, чем Карл (вероятно, всё - таки речь идёт о Карле III). Гуго Турский, как и аббат Вальдо из Райхенау, представляет при дворе направление Грааля, а те, кто связан с этим направлением, подвергаются опасностям, гонениям, опале и подчас <