Политический инструмент

Через несколько лет после того, как Американская Комиссия Рыбы начала прививать икру тихоокеанского лосося на восточных реках, всё ещё не проявились признаки успешности этой работы. Несколько взрослых лососей время от времени помечались, но никаких заметных «стад» тихоокеанского лосося обнаружено не было. Защитники рыбоводства оставались оптимистами, считая, их работа устранит необходимость регулировать лов рыбы. Американская Комиссия Рыбы руководствовалась политикой, по которой «лучше расходовать немного общественных денег для создания рыбы в таком избытке, что она может ловиться без ограничения..., чем расходовать намного больше средств, удерживая людей от ловли того немногого, что всё ещё остается после поколений оскудения».⁶⁹ Поэтому в течение первых двенадцати лет своего существования комиссия тратила от 75 до 85 процентов своего ежегодного бюджета на искусственное разведение.⁷⁰

При такой приверженности культивированию рыбы каждый, вовлеченный в него, стремился увидеть признаки успеха своей работы. Ливингстон Стоун отправлял большую часть икры, собранной в рыбоводном заводе Мак-Клауд на восточное побережье, но несколько тысяч мальков каждый год выпускал и в Мак-Клауд. В 1878 году, когда федеральные и государственные комиссии рыбы заметили на Сакраменто рост производства консервированной продукции из лосося, они приписали это действию завода Стоуна.⁷¹ На самом деле, рост был недолгим и наиболее вероятно, отражал взрыв рыбацких усилий после того, как с 1876 по 1881 годы открылись восемнадцать новых рыбоконсервных заводов. Рыбоводы, ищущие любой признак успеха, делали заключения, основанные больше на их желаниях, чем на какой-либо реальной оценке.

Заявление о том, что искусственное разведение привело к увеличению уловов лосося на Сакраменто, показывает тревожное несоответствие научных подходов Американской Комиссии Рыбы. В большинстве областей исследований ученые комиссии были скрупулезны. Например, их биологические обзоры Великих озер отвечали высоким профессиональным стандартам. Но, когда дело доходило до рыбоводства, скептицизм ученых и осторожная оценка фактов падали жертвой слепого оптимизма и политической целесообразности. Если слепой оптимизм приводил их к преждевременным и ложным заключениям об успехе рыбоводства, то политическая целесообразность - необходимость защитить 85 процентов бюджета комиссии - делала такие заключения совершенно необходимыми.

В конечном счете, объем продукции консервных заводов Сакраменто снизился после 1883 года, несмотря на крупномасштабное развитие программы рыбоводства.⁷² На самом деле она, особенно после 1895 года, кажется, ускоряет снижение уловов ( Рисунок 6.2).

Пополнить реки Америки миллионами мальков с заводов и создать изобилие рыбы, снять ограничения лова – это был заманчивый план. Однако эта цель культивирования рыбы с самого начала перемешалась с нереальными фантазиями и политикой. Для того, чтобы продолжить свою научную программу, сохранить и увеличить бюджет Американской Комиссии Рыбы Спенсер Бэйрд использовал так называемые «подарки», распределяя продукцию рыбоводных заводов по избирательным округам конгрессменов. Как Бэйрд объяснил: «Частично наше распределение рыбы делается не столько для воспроизводства и распространения [но] как... обязательство некоторым конгрессменам и отдельным людям. Пока мы занимаемся этим делом, это все, на чем мы настаиваем. Конечно, если бы рыбы было недостаточно, мы не могли бы позволить себе тратить впустую даже маленький процент, но... при её изобилии мы можем позволить себе отбрасывать немного по политическим или другим причинам».⁷³

Как только программа рыбоводства стала политическим инструментом, она получила иммунитет, защищающий её от тщательного рассмотрения и научной оценки. Успех и оптимизм приходилось поддерживать, чтобы сохранить уверенность в ценности даров рыбоводных заводов и, в конце концов, увековечить полномочия программы рыбоводства. В конце концов, менеджеры обманули сами себя, и стада дикого лосося заплатили за это страшную цену.

В 1883 году, всего через одиннадцать лет после того, как первый тихоокеанский рыбоводный завод начал добывать икру дикого лосося в Сакраменто, Джордж Браун Гуд из Американской Комиссии Рыбы заявил о полной победе рыбоводства. (Как отмечено в начале этой главы, Гуд сделал это необоснованное заявление на Мировой Выставке Рыбопромышленности.) Когда другие ученые подвергли его слова сомнению, Гуд поддержал свое заявление любопытным логическим построением: «маловероятно, чтобы Американский Конгресс или правительство Канады десять или двенадцать лет продолжали ежегодно ассигновать культивирование рыбы, если бы не считали его успешным не только с научной, но и с коммерческой точки зрения».⁷⁴

Программа, начавшаяся со слепого оптимизма и быстро ставшая политическим инструментом, теперь прошла полный круг. Сомнительные поставки рыбы с рыбоводных заводов использовались, чтобы получить политическую поддержку и финансирование программ. При этом политическая поддержка считалась даже среди ученых мерой успешности программы. Благодаря своим идеологическим корням и ранней политизации рыбоводство настолько закрепилось в качестве главного инструмента управления лососем, что потребовалось ещё пятьдесят лет, чтобы оно подверглось пусть даже очень ограниченной научной оценке.

Трещина в фундаменте

Уже через год после своего заявления об успехе Гуд был вынужден признать, что все попытки пополнить запасы тихоокеанского лосося на реках востока Соединенных Штатов потерпели неудачу.⁷⁵ После десяти лет массового заселения тихоокеанский лосось не смог колонизировать восточные реки. Столкнувшись с этой очевидной неудачей, сторонники рыбоводства старались отыскать свидетельства своих успехов. Конечно, рыбоводный завод на Сакраменто явно повысил уловы лосося, сельдь и полосатый окунь, завезенные на Запад, успешно поддерживали промышленное рыболовство.⁷⁶ Неудачи одного эксперимента - снабжения восточных рек лососем - было недостаточно, чтобы уменьшить безграничный энтузиазм массовых рыбоводческих программ.

Только в 1893 году преемник Бэйрда Машалл Мак-Дональд бросил первую тень сомнения на эффективность рыбоводства. Выступая на Мировом Конгрессе по Рыболовству Мак-Дональд сказал: «Я склонен думать, что мы зря положились исключительно на искусственное разведение, как на единственное и адекватное средство обеспечения работы нашей рыбопромышленности. Искусственное оплодотворение, выведение икры и выращивание мальков велись в громадном масштабе. Мы были настроены измерять результаты скорее количеством, чем качеством, оценивать наши триумфы скорее объемом, чем потенциальной возможностью. Мы уделили слишком мало внимания необходимым условиям, которые должны быть выполнены, чтобы максимально возвращать израсходованные деньги».⁷⁷

Мак-Дональд разоблачал три основные ошибки мифа о рыбоводстве. Во-первых, рыбоводные заводы сами по себе не могли компенсировать недостатки в управлении ресурсом. Во-вторых, масштаб программы - например, количество выпущенных мальков, не был действительной мерой её успеха или неудачи. И, в-третьих, успех или неудача, в конечном счете, определялись состоянием реки, в которую выпускали рыбу. Не один Мак-Дональд относился скептически к возможности производить лосося без рек.

В том же году на собрании Американской Ассоциации Рыбопромышленников в Чикаго президент ассоциации Хершел Уайтейкер высказал похожие сомнения о практике культивирования рыбы. Хершел Уайтейкер велел рыбоводам сосредоточить больше усилий на пополнении рыбой её родных вод и поменьше переносить рыбу в неродные реки и озера. Он потребовал от них искать сотрудничества с учеными, и решать биологические проблемы путём осторожных экспериментов. Самое важное - он сказал им - недостаточно выводить большое число мальков. Он боролся за то, чтобы рыбоводы стали экологами; они должны были понять биологию рыбы, отношения между ней и её средой обитания. Двумя годами позже Уайтейкер пошел дальше, сказав рыбоводам, что они морально обязаны избегать пустой траты общественных денег, которую они себе позволяют, безо всякой надежды на успех выпуская малька в местах недостаточного регулирования лова.⁷⁸

Мак-Дональд и Уайтейкер были пионерами рыбоводства и, конечно, не были готовы разочароваться в нём. Они стойко верили в его способность обеспечить реки, озера и заливы страны желаемой рыбой. Но и тот, и другой подняли важные вопросы об эффективности рыбоводных заводов и о роли научных исследований в совершенствовании искусства культивирования рыбы. Их замечания разожгли старые дебаты - но дебаты мало что изменили. Несмотря на некоторый прогресс, три указанных Мак-Дональдом недостатка программ рыбоводства всё ещё существуют.

Несмотря на то, что успехи культивирования подвергались серьёзным сомнениям в восточных штатах, на Западе оно продолжало пользоваться популярностью. Это происходило, когда дикий лосось ещё в изобилии водился в тех реках Северо-Запада, куда выпускалось большое количество искусственно разводимых мальков. Так как дикий взрослый лосось был неотличим от искусственно разведенного, обилие дикого лосося по существу маскировало неудачи рыбоводов. Сторонники искусственного разведения указывали на изобилие дикого лосося и требовали признать успехи рыбоводства.

В 1893 году сенатор Адлэй Е. Стивенсон предписал Американской Комиссии Рыбы разобраться, почему лосось, заходящий в Колумбию, не мог подняться до реки Кларк-Форк и озера Флэтхед штата Монтана. Он также просил, чтобы комиссия расследовала целесообразность существования федерального рыбоводного завода в штате Вашингтон. После этой критики культивирования специальный уполномоченный Мак-Дональд сообщил американскому сенату, что ни одна рекомендация строительства нового рыбоводного завода не может быть дана без оценки состояния всего водораздела. Он заявил, что бесполезно рассматривать строительство ещё одного завода в бассейне Колумбии до тех пор, пока штаты Орегон и Вашингтон не примут постановлений, ограничивающих лов рыбы настолько, чтобы достаточное её количество могло достигнуть нерестилищ.

Штаты, однако, всё ещё хранили веру в способность искусственного разведения преодолеть любую степень истощения численности лосося в условиях перелова. Генри Ван Дусен, главный мастер рыбы Орегона с 1901 по 1908, заметил в последний год своей работы, что поражен способностью чавычи Колумбии противостоять «атаке» промышленного лова. Он не мог объяснить её длительное выживание ничем, кроме как рыбоводством. Несмотря на предчувствия Мак-Дональда, в отсутствии сколько-нибудь достойного изучения эффективности культивирования, его выгоды были приняты на веру.⁷⁹

Комиссии рыбы и дичи западных штатов видели в культивировании единственный способ отразить давление перелова и деградации среды. Рыбоводство предлагало готовую альтернативу строгим запретам и легкий способ избежать конфронтации с ирригаторами, лесопромышленниками и загрязнителями воды. По этой причине критика культивирования рыбы, которая происходила в значительной степени от биологов восточных штатов, оказывала слабое влияние на программы рыбоводства на западе США. К 1930 году семьдесят три завода работали на реках от Аляска до Калифорнии. В борьбе прежде всего за количество, эти предприятия в 1928 году выпустили в реки тихоокеанского побережья 13.3 миллиардов мальков и покатника.⁸⁰

Пока сторонники рыбоводства на Западе лживо утверждали, что их программы успешны, такие методы, как отбор икры и перемещение её запасов подрывали способность дикого лосося к воспроизводству. Заводы, которым не только не удалось увеличить численность рыбы, фактически вредили ей, забирая миллиарды икринок у диких популяций. Первые рыбоводные заводы были предназначены для сбора икры и выведения максимального количества мальков. Во многих случаях это означало, что икра всего лососевого стада в притоке собиралась и переносилась в ёмкости завода. Стойка или плотина, помещённая поперек реки, блокировала ход лосося. Взрослая рыба, задерживаемая перед стойкой, легко вылавливалась и шла на искусственный нерест. Та же биологическая особенность, которая сделала лосося доступным для индейцев в Даллесе на Колумбии и в Милликене на Фрейзере 10 тысяч лет назад, доставляла его прямо в руки рыбоводов.

Губительный эффект использования стоек был огромен. Например, Комиссия Рыбы штата Орегон построила завод в низовьях реки Олси в 1915 году. Чтобы гарантировать необходимую поставку икры, штат поставил постоянную плотину и стойку, которые блокировали проход рыбы в верхнюю часть реки с 1916 по 1929 год. В конечном счете, жители верховьев, оскорбленные тем, что плотина отрезает от них дикую рыбу, сплавили вниз по реке груз динамита и взорвали стойку.⁸¹

Отчеты коммерческого лова кижуча в Олси Бей демонстрируют эффект рыбоводного завода и его стойки. До того, как была построена стойка, позволяющая рыбоводам собирать всю икру лосося в завод, средний ежегодный улов кижуча в Олси Бей составлял 391 тысяч фунтов. Пока стойка стояла, ловилось в среднем 158 тысяч фунтов. Наконец, после того, как местные жители разрушили плотину, уловы снова повысились в среднем до 340 тысяч фунтов.⁸² Рыбоводный завод даже не компенсировал эффект своей собственной стойки, не говоря уже об «увеличении» численности лосося на Олси.

И такой цикл повторялся по всему Северо-Западу. Заводы строились, потоки перегораживались стойками, и икра забиралась у диких популяций. Так происходило до тех пор, пока пришедшего на нерест лосося не становилось слишком мало, чтобы дальнейшие операции завода заслуживали внимания. Тогда участок бросали, или перевозили сюда икру из других рек, чтобы держать ёмкости полными рыбы.⁸³ Стойки, уничтожавшие во многих реках естественное воспроизводство лосося, вкупе с массовыми перевозками лососёвой икры между реками уменьшали численность красной рыбы в больших областях. Ложные убеждения и недостаток критической оценки, в конечном счете, заставили рыбоводов вносить вклад в разрушение того, что они стремились улучшить.

Поиск усовершенствования

Несколько десятилетий после того, как Ливингстон Стоун прибыл в Калифорнию и построил первый завод, рыбоводы выпускали большую часть выведенного лосося в реку вскоре после его рождения. Родившийся молодой лосось получает питание из мешочка с желтком, который висит у него на брюшке. Рыбная молодь особенно уязвима для хищников из-за неуклюжего желточного мешочка, который она тащит с собой, поэтому в естественных условиях она продолжает скрываться в гравии, вблизи кладок, в которых родилась. Через несколько недель желток поглощен, и нижняя сторона мальков заживает. Молодые лососи должны оставить гравий, чтобы найти продовольствие в потоке или на его поверхности.

Первые рыбоводы полагали, что естественное размножение было неэффективным. Эта вера основывалась на трех предположениях. Во-первых, действительно, во время естественного нереста оплодотворялось мало икры. Во-вторых, большинство оплодотворенной икры съедалось хищниками. И, наконец, третье, они считали, что в основном эти два фактора ограничивали численность взрослого лосося. Эти предположения привели рыбоводов к логичному выводу, что они могли увеличить обилие лосося, оплодотворяя и затем выводя икру в защищенной окружающей среде рыбоводного завода. Но, как только из икры появлялся юный лосось, и его выпускали назад в реку, малёк с желточным мешочком, который обычно, скрываясь, остается в гравии, оказывался в воде, совершенно незащищенный от хищников. Методом проб и ошибок некоторые рыбоводы узнавали, что выпуск мальков с желточным мешочком непроизводителен, но их выводы не могли изменить стандартных методов работы, потому что рыбоводы вообще не спешили менять что-либо, реагируя на новую информацию.⁸⁴ Вместо этого они несколько десятилетий обсуждали, как долго необходимо держать молодого лосося в заводе. Споры часто накалялись и выходили за пределы их узкого круга, захватывая рыбопромышленников, политических деятелей и прессу.

Владелец рыбоконсервного завода Р.Д. Хьюм был одним из первых, кто заключил, что большее количество лосося выживет, если его содержать и откармливать в течение нескольких месяцев в водоемах и выпускать, когда он достигнет больших размеров. Он неудачно попытался убедить Комиссию Рыбы штата Орегон принять его совет и внести в программу изменения.

Хьюм оставил братьев на Колумбии в 1876 году и переместил свой консервный завод на реку Рог на юге штата Орегон, где быстро захватил полный контроль над добычей лосося и стал сильным защитником рыбоводства. Владея монополией на лов рыбы на реке Рог, он один извлекал выгоду от инвестиций в искусственное разведение. В 1879 году Р.Д. Хьюм построил рыбоводный завод в низовьях реки с помощью Кирби Пратта, одного из помощников Ливингстона Стоуна, и осенью того же года выпустил в Рог первую произведенную заводом чавычу. И хотя инвестиции Р.Д. Хьюма не были бескорыстны, его мотивы не были столь просты. В отличие от большинства своих коллег промышленников, Р.Д. Хьюм был искренне заинтересован в сохранении лосося.

Хьюм был внимательным наблюдателем, он хорошо знал жизнь лосося в природе, хотя и не всегда интерпретировал свои наблюдения правильно. В 1904 году он успешно экспериментировал, выращивая молодого лосося в садках, пока тот не достигал пяти - шести дюймов в длину, в пику нормальной практике выпуска мальков немедленно после их рождения. Воодушевленный новшеством, Хьюм настойчиво продвигал жизнь свое открытие. Однако, Генри Ван Дусен, главный мастер рыбы Орегона с неодобрением относился к идеям Хьюма. Их разногласия по вопросу выращивания лосося вызвал активную борьбу двух сильных людей. Смакуя битву, в которой, он знал, можно победить, Хьюм использовал свои возможности давления на прессу, убедив Oregonian напечатать ряд статей, поддерживающих его позицию. Далее он убедил помощника Дусена, Х. T. Уэбстера публично не согласиться со своим боссом на страницах газеты. Череда лет плохих уловов на Колумбии была приписана неудачной работе рыбоводных заводов штата, и это усилило общественное давление на Ван Дусена.

Хьюм знал, что победит, но Ван Дусен сопротивлялся переменам вплоть до того дня весной 1908 года, когда он был уволен. Хьюм победно сообщил об этом событии в собственной местной газете под заголовком: «ГОЛОВА ДУСЕНА СЛЕТЕЛА. УНЫЛЫЙ ГЛУХОЙ СТУК».⁸⁵ Но, несмотря на эти красочные дебаты и увольнение Дусена, рыбоводные заводы штата всё ещё отказывались подращивать своих мальков. Вскоре после этого умер Хьюм, окончательно расстроенный невосприимчивостью программ рыбоводства штата к изменениям.

По мере того, как уловы на Колумбии продолжали снижаться, несмотря на интенсивное искусственное разведение, общественное беспокойство росло и в конечном счете принудило рыбоводов штата к поискам способов улучшения своей программы.⁸⁶ Обладая поддержкой и финансовой помощью нескольких владельцев рыбоконсервных заводов рыбоводы штата наконец стали подращивать мальков чавычи, выпуская их лишь, когда они достигали больших размеров. Первая такая партия рыбы была выпущена в 1912, и возвращение первых особей этого выпуска ожидалось в Колумбии через два года. Лов чавычи в 1914 году вырос и оставался высоким в течение нескольких лет.

Только после пяти лет роста объема продукции, выпускаемой рыбоконсервными заводами на Колумбии, Комиссия Рыбы и Дичи Орегона объявила об успехе этих экспериментов: «Этот новый метод прошел экспериментальную стадию, и... Колумбия «вернулась», в качестве производителя лосося. Если следовать существующей системе и расширять вместимость наших рыбоводных заводов, увеличивая, таким образом, выпуск молодой рыбы, нет сомнений, что ежегодное производство консервов сможет, со временем вырасти до объемов, превышающих известные когда-либо в истории промышленности».⁸⁷

На другом берегу реки Комиссия Рыбы штата Вашингтон тоже требовала кредита на увеличение производства консервных заводов, однако приписывала увеличение чавычи своим собственным рыбоводным заводам.⁸⁸

В действительности, однако, выпуск только 1.4 миллионов мальков не мог привести к большому увеличению выпуска продукции консервных заводов в 1914 году. Хотя рыбы действительно было больше, истинной причиной этого, наиболее вероятно, явились благоприятные климатические условия.⁸⁹ На Уматилле, которая вовсе не имела рыбоводных заводов, тоже было зафиксировано заметное увеличение числа чавычи в 1914 году.⁹⁰ Заслуги в увеличении улова чавычи приписывались рыбоводству. Это был всего лишь ещё один пример того, как желание рыбоводов заставляло их слепо верить в технологии и делать благоприятные для себя выводы из неадекватных данных. Пока сохранялось относительное изобилие лосося, а заявления об эффективности не были основаны на осторожной оценке, рыбоводные заводы могли продолжать свои действия, лишая дикую рыбу миллионов икринок.

Продолжающиеся неудачи рыбоводства в пополнении рек рыбой или предупреждении истощения рыбных стад побудили многих биологов призвать к критической оценке его программ, и к 1930-ым годам стало ясно, что для управления рыбой необходима научная база.⁹¹ Например, эксперт рыболовства Пауль Нидхэм говорил управляющим, что они должны тщательно оценить результаты работы рыбоводных заводов. Он использовал сравнение с банковским делом, спрашивая: «как долго просуществует банк, который вложил $500 тысяч, не имея ни малейшего представления о том, какие поступления он может ежегодно ожидать от инвестиций? Но вещи подобного рода продолжались годами в рыбоводстве».⁹² Нидхэм считал, что некритичная оценка была честной ошибкой. Но если так и оно было, ошибка была неизбежна, ведь она имела глубокие корни в идеологии и политических маневрах, лежавших у истоков культивирования рыбы в США. Эту ошибку на рыбоводных заводах тихоокеанского лосося не исправляли несколько десятилетий.

В других регионах научная оценка программ рыбоводства была выполнена, и её результаты заставили некоторых биологов потерять доверие к искусственному разведению. Ральф Хайл подробно изучил разведение желтоперого окуня в Великих озерах и заключил, что увеличения численности рыбы происходили не благодаря работе рыбоводов, но вследствие естественных климатических колебаний. Он не нашел абсолютно никакой зависимости между количеством выведенного малька и общим выловом взрослых особей в последующие годы. Хайл заключил, что на Великих озерах рыбоводы недооценили возможности естественного воспроизводства и слишком высокое значение придали искусственному.⁹³

Научный скептицизм в отношении рыбоводства рос и в Канаде. Чтобы оценить его пользу, в 1922 году Комиссия Рыболовства Британской Колумбии, рекомендовала в течение нескольких лет проводить научные исследования. После тщательного планирования биолог Рассел Фоерстер начал эксперимент на рыбоводном заводе на озере Культус в бассейне Фрейзера в 1925 году. Исследование Фоерстера серьезно отличалось от всех существовавших ранее оценок, которые стремились оценить искусственное разведение не по количеству выжившей рыбы, а сравнивая эффективность искусственного разведения и нереста в природе. Более чем через пятьдесят лет работы рыбоводных заводов Фоерстер наконец проверил основную предпосылку, лежащую в основе их использования - разведение эффективнее обычного нереста.

Изучение продолжалось десять лет, и в 1936 году Фоерстер доложил о его результатах: эффективность искусственного разведения не отличалась заметно от естественного. В реках, в которых естественная популяция имела разумный шанс на успешный нерест, канадское правительство не могло оправдать свои расходы на рыбоводство теми незначительными выгодами, которые оно давало. Сделав выводы из исследований Фоерстера, Департамент Рыболовства Канады немедленно объявил о закрытии всех своих лососёвых рыбоводных заводов.⁹⁴ Впервые важное решение было основано на хорошо продуманном научном эксперименте. Оно должно было продемонстрировать высшим чиновникам, что наука может быть полезна в разработке политики рыбоводства. Оно должно было указать правительствам соседних штатов Вашингтон и Орегон на неверные предпосылки их политики в отношении лосося. Но не произошло ни того, ни другого.

Идеологические и политические подпорки американской программы предохранили её от последствия канадских исследований. Сначала результаты исследование Фоерстера по соглашению предполагалось применить по обе стороны границы. США соглашались с тем, что изучение на озере Культус будет считаться испытанием искусственного разведения, и американцы не будут дублировать исследование. Но когда результаты бросили тень сомнений на рыбоводство, их просто проигнорировали.⁹⁵

Возможно у Генри O'Mолли, американского особого уполномоченного по рыбе, было разумное научное основание, чтобы проигнорировать исследования Фоерстера. Канадцы изучали рыбоводный завод нерки, в то время как главной разновидностью лосося на Колумбии была чавыча. Нерка и чавыча имеют очень разные жизненные стратегии, так что их сравнение в заводах, возможно, было несопоставимо. Но это не объясняет того, почему O'Mолли игнорировал оценку разведения чавычи на Колумбии, которая была сделана одним из сотрудников его агентства, Уиллисом Ричем.

В тот год, когда Фоерстер начал свои полевые исследования, Рич закончил статистическую оценку рыбоводных заводов на Колумбии. Он открывал свое сообщение напоминанием читателю, что Колумбия, как считалось «наиболее заметно демонстрирует выгоды искусственного разведения». Далее он объяснял, что, как показал его анализ, «доступная статистика не гарантирует заключения, что производство лосося обеспечивается искусственным разведением». Рич признавал, что рыбоводные заводы что-то производили, но его исследования показывали, что их вклад в численность рыбы был крохотным по сравнению с результатами естественного производства. Он был осторожным ученым, поэтому подчеркнул неуверенность, свойственную его работе. «Таким образом, можно заключить, что нет никаких свидетельств, доступных из изучения статистики производства продукции рыбоводных заводов, которые бы подтверждали, что искусственное распространение было эффективным агентом в сохранении поставок лосося. Автор желает снова подчеркнуть факт, что данные, представленные здесь, не доказывают, что искусственное разведение не может быть эффективной мерой в сохранении лосося. Эти данные только доказывают, что популярная концепция об обеспечении рыбной промышленности на Колумбии работой рыбоводов не подтверждается доступными свидетельствами». 96

В сообщении, выпущенном в 1930 году, Джон Кобб, декан факультета рыболовства Университета штата Вашингтон, фактически назвал рыбоводные заводы главной угрозой промышленности. Кобба беспокоила «почти идолопоклонническая вера» региона в искусственное разведение, и он расценивал недостаток критической оценки, как серьезную угрозу Северо-Западной лососевой промышленности.⁹⁷

Несмотря на то, сама имела корни в культивировании рыбы, Американская Ассоциация Рыбопромышленников на своем семьдесят первом ежегодном собрании в 1941 году жестко критиковала рыбоводство. Во время рабочей сессии, когда Джон Готтчок представил сообщение для отдела рыбоводства ассоциации, он заключил, что «наиболее существенная тенденция в культивировании рыбы - растущие сомнения в способности рыбоводных заводов исполнить задачу, им предназначенную». Согласно Готтчоку: «Если бы посторонний человек решил исследовать литературу по культивированию рыбы, он задался бы вопросом, что означает слово «прогресс», если он может найти заявления 30-тилетней давности, которые почти слово в слово совпадают с заявлениями, сделанными в течение последних пяти лет».⁹⁸

Готтчок сказал своим коллегам, что, несмотря на чрезмерно оптимистичные обещания, данные рыбоводами в 1941 году, и не отличавшиеся от тех, что давались за 30 лет до этого, ассоциация признала неудачу рыбоводных заводов. Настала пора, сказал он, профессионалам исправить ситуацию, пока это не пришлось делать ассоциации. Он предупредил, что если рыбоводы не признают свои прошлые ошибки и не оценят честно результаты, которых они могут достигнуть, используя свои заводы, они будут уволены.

Растущая научная критика стояла на пороге свершения перемен, но в то время биологи, менеджеры и рыбоводы оказались перед лицом новой угрозы тихоокеанскому лососю. Регион находился на пике быстрого развития ресурсов гидроэнергетики. Их развитие впоследствии вызовет демографический взрыв, усилит добычу леса, увеличит изъятие воды из рек, и повысит давление со стороны развивающегося рыболовного спорта. Менеджеры лосося на Северо-Западе столкнулись с этими переменами, имея комплект инструментов, содержащий по существу только один молоток - рыбоводные заводы. Заводы, реальная производительность которых в течение семидесяти лет скрывалась за щитом идеологии, слепого оптимизма, политического маневрирования, и, за немногими исключениями, корыстной науки.

Глава 7

Ветры перемен

В то утро, когда я начал работу над этой главой, я находился в номере отеля в Портленде и пытался поработать пару часов перед началом совещания по тихоокеанскому лососю. «Oregonian » лежал на полу рядом со столом. Его заголовок, набранный крупным шрифтом, смотрел на меня, отвлекая моё внимание от кипы заметок и чистого листа бумаги. Он гласил: «[Губернатор] Китцхабер (Kitzhaber) Созывает Саммит по Лососю. Четыре губернатора Северо-Запада и вожди девяти индейских племен собираются, чтобы изучить проблему».¹ Пока я читал статью, я не мог не вспомнить о предупреждении Сантайаны*, написавшем, что «те, кто не помнит прошлое - обречены повторить его».

Несколько дней после того, как заголовок привлек мое внимание, разные ученые мужи называли эту встречу «беспрецедентной и исторической». Они, по-видимому, немногое знали об истории восстановления лосося. Встреча, возможно, была исторической и важной, но конечно не была беспрецедентной. Когда участники саммита заявили, что текущие усилия по восстановлению лосося в бассейне Колумбии не дают результата, «Oregonian » сообщил об этом заключении, как о какой-то новости. Но обеспокоенность неудачами в восстановлении лосося было новостью ещё семьдесят два года назад, а сегодня такое сообщение просто подтверждает высказывание Сантайаны*. В наше время каждую неделю созываются сотни встреч, на которых обсуждается состояние лососёвых, управление ими, их статус и значение для культуры, нормы вылова. Определяются находящиеся под угрозой исчезновения виды, бюджеты агентств, политика и так далее. Проведение региональных и международных встреч стало настолько обычным делом, что менеджеры лосося считают их частью своей основной работы. Немногие из этого моря встреч можно, если вообще возможно назвать действительно историческими или беспрецедентными. В 1925 году, однако, ситуация была иной: историческое, заслуживающее освещения в печати и истинно беспрецедентное совещание по проблеме лосося имело место.

Поиски в темноте

К середине 1920-ых даже самые несгибаемые оптимисты признали, что лососёвая промышленность нуждается в помощи. Уловы лосося явно снижались по всему тихоокеанскому Северо-Западу. Впервые менеджеры лосося начали подвергать сомнению эффективность рыбоводных заводов. После оценки ситуации Эдд Блейк из Совета Рыболовства штата Вашингтон заявил, что к 1925 году «уменьшение подходов рыбы было постоянным и приблизилось к опасной точке». Блейк заключил, что «или искусственное разведение было неэффективно в том виде, в котором оно проводилось в штате, или что масштаб действий был недостаточен для восполнения уменьшения ежегодных подходов».²

На фоне снижения численности лосося и деструктивной закрытости современных методов управления Миллер Фриман, издатель «Тихоокеанского рыбака»(Pacific Fisherman ), организовал встречу представителей исполнительной власти и ученых из всех штатов США, в которых добывался лосось (кроме Айдахо) и из Британской Колумбии. Двадцать шесть человек из штатов Аляска, Британская Колумбия, Вашингтон, Орегон, Калифорния и Вашингтон, округ Колумбия, на два дня собрались в отеле “Олимпик” в Сиэтле, чтобы обсудить совместное управление лососем и проблемы его сохранения. Когда Фриман открыл первую сессию, он назвал встречу беспрецедентной и исторической. Это был первый случай, когда представители всех учреждений, заинтересованных в лососе, собрались вместе.

--------------

* Джордж Сантайана (George Santayana), это знаменитый американский философ, родился в Испании в 1863 году и умер в Европе в 1952. Прожил 40 лет в Штатах. Известен и как писатель романов, которые писал на английском языке. Цитата, упомянутая Лихатовичем:

«Those who cannot remember the past are condemned to repeat it».

George Santayana, <Life of Reason, Reason in Common Sense>,Scribner's, 1905, page 284

Биологи и чиновники охотно прибыли в Сиэтл, потому что, подобно людям, собравшимся на встречу, с упоминания о которой я начал эту главу, они признавали, что их попытки сохранить обилие лосося терпят неудачу. Уловы лосося в наиболее важных областях тихоокеанского Северо-Запада уже прошли свой максимум (Таблица 5.2, Глава 5). Фактически, лосось начинал свой столетний путь к истощению, региональному кризису и исчезновению, хотя всё это было в будущем; в 1925 году участники встречи ещё не предвидели общий крах лососевой промышленности. Исполнители и биологи понимали, что у них есть проблема, но стенограммы дискуссий не отражают того чувства неотложности, которую бы овладело бы ими, узнай они реальные масштабы кризиса, с которым столкнулись.

Путем в основном свободного обсуждения участники встречи выделили четыре основные проблемы, которые необходимо было решить, чтобы остановить уменьшение лосося: облегчение перемещения икры лосося из одной области в другую, устранение врагов лосося (хищников), контроль над океанским рыболовством и обеспечение прохода лосося через высокие плотины.

Когда участники обсуждали способы улучшить перемещение икры лосося из областей её изобилия в те области, где её не хватает, фундаментальный раскол в понимании использования искусственного разведения стал очевиден. Дж. Р. Хекман из Территориальной Комиссии Рыбы штата Аляска проявлял особенную щедрость, предлагая икру лосося своего штата, объясняя, что он «всегда чувствует, что оказывает помощь штату Орегон или Вашингтон, позволяя им иметь икру».³ Но диалог между Е. А. Симсом из Совета Рыболовства штата Вашингтон и Норманом Скофилдом, биологом, отвечающим за промышленное рыболовство в Калифорнии, показал, что уже тогда проявилось разное отношение к искусственному разведению. Вот главная часть их диалога из стенограммы:

Симс: Г. Скофильд, что Вы думаете об обмене икрой?

Скофилд: Я не думаю, что мы у себя, в Калифорнии, особенно заинтересованы в этом.

Симс: Хорошо, возможно я не правильно выразился, возможно, это будет не обмен. Например, из заявления, сделанного г. O`Mолли этим утром, я понял, что Сакраменто сейчас нуждается в отборе, и если Вы не имеете достаточной поставки из других источников, Вы собираетесь запросить отбор из какого-то источника для этой реки, не так ли?

Скофилд: Не знаю. Я смотрю на это иначе. Моя идея в том, что, остановив тролловый лов, мы получим достаточно лосося в реке, чтобы самим позаботиться об этом.⁴

Хекман и Симс были сторонниками долго державшегося мнения, что искусственное разведение могло преодолеть все проблемы. Для них лосось был лососем. Лосось Аляски не отличался от калифорнийского, и сохранение его изобилия представлялось простой арифметической задачей о передаче икры из областей изобилия в области её недостатка.

Скофилд, биолог, учившийся