ОПРЕДЕЛЕНИЕ МЕСТА И ЗНАЧЕНИЯ В СИСТЕМЕ 8 страница

В середине 2000-х гг. несколько укрепились позиции сторонников антикоррупционных реформ в экономике, что явилось основой для принятия целого пакета законов, связанных с бюрократизацией государственного управления в хозяйственном секторе. В частности, была оформлена Концепция административной реформы, которую можно считать прологом к разработке современных нормативных антикоррупционных стратегий <181>. На новом уровне детализации урегулирован вопрос проведения государственных закупок <182>, предприниматели получили правовые инструменты для противодействия чрезмерному вниманию чиновников к себе <183>, на более ясной основе были урегулированы процедурные моменты выдачи разрешительной документации <184>.

--------------------------------

<181> Распоряжение Правительства РФ от 25.10.2005 N 1789-р "О Концепции административной реформы в Российской Федерации в 2006 - 2010 годах" (ред. от 10.03.2009) // Собрание законодательства РФ. 2005. N 46. Ст. 4720.

<182> Федеральный закон от 21.07.2005 N 94-ФЗ "О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд" // Собрание законодательства РФ. 2005. N 30. Ст. 3105 (утратил силу, ныне действует Федеральный закон от 05.04.2013 N 44-ФЗ "О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд" (ред. от 05.04.2016) // Собрание законодательства РФ. 2013. N 14. Ст. 1652.

<183> Федеральный закон от 8 августа 2001 года N 134-ФЗ "О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при проведении государственного контроля (надзора)" // Собрание законодательства РФ. 2001. N 33. Ст. 3436 (утратил силу, ныне действует Федеральный закон от 26.12.2008 N 294-ФЗ "О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля" (ред. от 01.05.2016) // Собрание законодательства РФ. 2008. N 52 (ч. 1). Ст. 6249.

<184> Федеральный закон от 27.12.2002 N 184-ФЗ "О техническом регулировании" (ред. от 05.04.2016) // Собрание законодательства РФ. 2002. N 52 (ч. 1). Ст. 5140; Федеральный закон от 08.08.2001 N 128-ФЗ "О лицензировании отдельных видов деятельности" (ред. от 29.12.2010) (с изм. и доп., вступавшими в силу с 01.01.2011) // Собрание законодательства РФ. 2001. N 33 (ч. 1). Ст. 3430. В настоящее время утратил силу в связи с принятием Федерального закона от 04.05.2011 N 99-ФЗ "О лицензировании отдельных видов деятельности" (ред. от 30.12.2015) // Собрание законодательства РФ. 2011. N 19. Ст. 2716.

В отсутствие федерального закона о нормативных правовых актах, отдельное и весьма представительное регулирование получил вопрос об их антикоррупционной экспертизе <185>, которая должна позволять на этапе подготовки проектов нормативно-правовых актов вычищать из их текстов дефекты, которые могут провоцировать возникновение комфортных для коррупционеров условий или недостаточно активно препятствовать коррупционным практикам.

--------------------------------

<185> Федеральный закон от 17.07.2009 N 172-ФЗ "Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов" (ред. от 21.10.2013) // Собрание законодательства РФ. 2009. N 29. Ст. 3609.

Большое значение имеет и принятие законов о доступе граждан к информации о деятельности органов власти. Получение такой информации через СМИ, как правило, исключает момент непосредственного контроля граждан за состоянием публичных дел и профессионализмом чиновников, поэтому именно обеспечение механизмов прозрачности деятельности органов власти через реализацию права на доступ к информации стало обязательным элементом всех комплексных антикоррупционных стратегий. И теперь активно развивающаяся за рубежом с 60-х гг. XX в. модель "права знать" также получила поддержку и в России <186>.

--------------------------------

<186> Федеральный закон от 09.02.2009 N 8-ФЗ "Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления" (ред. от 09.03.2016) // Собрание законодательства РФ. 2009. N 7. Ст. 776; Федеральный закон от 22.12.2008 N 262-ФЗ "Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации" (ред. от 05.04.2016) // Собрание законодательства РФ. 2008. N 52 (ч. 1). Ст. 6217.

Кроме того, к системе привычных инструментов противодействия коррупции в широком, т.е. современном ее понимании, относятся и отдельные направления совершенствования традиционных областей конституционного законодательства. Так, в российском избирательном законодательстве получил развитие блок норм в главах о статусе кандидатов <187>, который препятствует использованию должностного или служебного положения в предвыборных целях, иначе говоря, предназначен для нейтрализации административного ресурса на выборах. А требования ряда международных антикоррупционных конвенций об обеспечении прозрачности финансирования политических партий и избирательных фондов также являются привычной составляющей законодательства о партиях и о выборах, не говоря уже о традиционных для российского избирательного права запретах на подкуп избирателей, превышение предельных размеров избирательных фондов и т.п.

--------------------------------

<187> Соответствующие нормы появились еще в Федеральном законе от 19.09.1997 N 124-ФЗ "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" (ред. от 10.07.2001, с изм. от 11.06.2002) // Собрание законодательства РФ. 1997. N 38. Ст. 4339 (утратил силу в связи с принятием названного ранее Федерального закона от 12.06.2002 N 67-ФЗ "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" (ред. от 05.04.2016). Подробнее об этом см. отдельное исследование автора: Шевердяев С.Н. Развитие понятия использования преимуществ должностного или служебного положения в российском избирательном законодательстве // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 2015. N 4. С. 42 - 59.

Точно так же к общим антикоррупционным мерам, на которые часто обращают внимание международные антикоррупционные стратегии и которые нашли самостоятельное отражение в российском конституционном законодательстве, можно отнести Законы о парламентском расследовании <188>, об общественном контроле <189>, о контрольных функциях парламента <190>, об уполномоченном по правам человека <191>, об особых антикоррупционных санкциях в системе мер государственного контроля <192> и др.

--------------------------------

<188> Федеральный закон от 27.12.2005 N 196-ФЗ "О парламентском расследовании Федерального Собрания Российской Федерации" (ред. от 07.05.2013) // Собрание законодательства РФ. 2006. N 1. Ст. 7.

<189> Федеральный закон от 21.07.2014 N 212-ФЗ "Об основах общественного контроля в Российской Федерации" // Собрание законодательства РФ. 2014. N 30 (ч. I). Ст. 4213.

<190> Закон РФ о поправке к Конституции РФ от 30.12.2008 N 7-ФКЗ "О контрольных полномочиях Государственной Думы в отношении Правительства Российской Федерации" // Собрание законодательства РФ. 2009. N 1. Ст. 2.

<191> Федеральный конституционный закон от 26.02.1997 N 1-ФКЗ "Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации" (ред. от 31.01.2016) // Собрание законодательства РФ. 1997. N 9. Ст. 1011.

<192> В частности, такой как "утрата доверия" Президента. См., например, п. 1 ст. 19 Федерального закона от 06.10.1999 N 184-ФЗ "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" (ред. от 03.07.2016) // Собрание законодательства РФ. 1999. N 42. Ст. 5005; пункт 6.1 ст. 36 Федерального закона от 06.10.2003 N 131-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" (ред. от 03.07.2016) // Собрание законодательства РФ. 2003. N 40. Ст. 3822.

Отдельными направлениями в международных антикоррупционных стратегиях обычно выступают создание специальных органов по противодействию коррупции и международное сотрудничество. Среди органов, специально предназначенных для противодействия коррупции и являющихся в этом смысле в России контактными для международного профессионального общения, выделяются прокуратура и Министерство юстиции. Однако имеет место и специальный орган, который призван обеспечивать политическую поддержку деятельности по противодействию коррупции. Речь идет о Совете при Президенте РФ по борьбе с коррупцией <193>, председателем которого является глава государства <194>. Что касается международного сотрудничества, то помимо факта присоединения России к крупнейшим международным антикоррупционным документам, прежде всего, Конвенции ООН против коррупции 2003 г. и Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию 1999 г., продолжает активно формироваться законодательство в отношении обеспечения прозрачности международных финансовых операций и противодействия легализации коррупционных активов <195>.

--------------------------------

<193> Указ Президента РФ от 24.11.2003 N 1384 "О Совете при Президенте Российской Федерации по борьбе с коррупцией" // Собрание законодательства РФ. 2003. N 48. Ст. 4657. Документ утратил силу в связи с изданием Указа Президента РФ от 03.02.2007 N 129 (с изм. от 11.08.2007) "Об образовании межведомственной рабочей группы для подготовки предложений по реализации в законодательстве Российской Федерации положений Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции от 31 октября 2003 г. и Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию от 27 января 1999 г." // Собрание законодательства РФ. 2007. N 6. Ст. 731 (также утратил силу в связи с изданием нижеследующего акта (см.)).

<194> Указ Президента РФ от 19.05.2008 N 815 "О мерах по противодействию коррупции" (ред. от 14.02.2014) // Собрание законодательства РФ. 2008. N 21. Ст. 2429.

<195> Федеральный закон от 07.08.2001 N 115-ФЗ "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма" (ред. от 06.07.2016) // Собрание законодательства РФ. 2001. N 33 (ч. I). Ст. 3418.

Таким образом, в Российской Федерации к настоящему времени на уровне актов высшей юридической силы созданы правовые основы для противодействия коррупции практически по всем основным направлениям комплексных международных антикоррупционных стратегий.

Подводя итоги этой части, следует упомянуть, что антикоррупционная деятельность в России с начала запуска ее активной фазы после принятия Федерального закона о противодействии коррупции 2008 г. носит характер отдельного направления государственной политики. Это подтверждает факт наличия в российской правовой системе специального Указа Президента РФ о Национальной стратегии противодействия коррупции <196>, а также Указов Президента о Национальных планах противодействия коррупции, которые с 2008 г. утверждаются на двухлетний период и призваны решать тактические задачи реализации Стратегии <197>.

--------------------------------

<196> Указ Президента РФ от 13.04.2010 N 460 "О Национальной стратегии противодействия коррупции и Национальном плане противодействия коррупции на 2010 - 2011 годы" (ред. от 13.03.2012) // Собрание законодательства РФ. 2010. N 16. Ст. 1875.

<197> В настоящее время действует Указ Президента РФ от 01.04.2016 N 147 "О Национальном плане противодействия коррупции на 2016 - 2017 годы" // Собрание законодательства РФ. 2016. N 14. Ст. 1985.

Анализируя текст нормативно утвержденной Национальной антикоррупционной стратегии, можно обратить внимание на то, что в ней не предусматривается ряда элементов, характерных для комплексных международных антикоррупционных стратегий. Речь в первую очередь идет об элементах, связанных с общей политической инфраструктурой антикоррупционной деятельности и взаимодействием государства, бизнеса и гражданского общества. Это может показаться несколько странным, поскольку, как мы увидели выше, правовые основы, в т.ч. в виде соответствующих федеральных законов, в российском законодательстве уже присутствуют. Поэтому, принимая во внимание особенности функционирования российской государственной машины и специфику правоприменения, целесообразно было бы включить эти недостающие элементы как в Национальную стратегию, так и в Планы противодействия коррупции в России, утверждаемые Президентом РФ. Соединение политической воли с кумулятивным эффектом уже существующих законодательных антикоррупционных механизмов способно было бы во много раз усилить продуктивность антикоррупционной работы в России.

§ 5. Формирование системы конституционно-правового

противодействия коррупции в России

Предыдущие рассуждения показывают, что существует довольно богатый потенциал соединения конституционного права с антикоррупционной политикой. Во-первых, современное широкое понимание коррупции не только допускает, но и обязывает включать рассуждения о правовом устройстве политической системы в контекст антикоррупционной дискуссии. Во-вторых, все без исключения комплексные международные антикоррупционные стратегии включают в качестве базовых столпов антикоррупционной реформы такие проблемы, которые являются традиционными вопросами конституционного права (гарантии чистоты выборов, разделение властей, политический плюрализм и т.д.). В-третьих, российское конституционное законодательство в большинстве случаев уже имеет весьма существенный задел в нормативном отражении способов организации и совершенствования практики государственно-властной деятельности, которая с точки зрения антикоррупционной доктрины способствует формированию предпосылок для искоренения коррупции. Однако на уровне российской Национальной стратегии противодействия коррупции 2010 г., а также на уровне конституционно-правовой науки не делается заметных шагов для того, чтобы увязать развитие конституционного законодательства с антикоррупционными задачами. В настоящем разделе мы последовательно рассмотрим некоторые перспективные направления развития науки конституционного права, которые могут позволить устранить этот пробел, объединив две темы, а также ряд исходных условий и проблем, которые этому до сих пор препятствовали.

Как представляется, разработка проблем противодействия коррупции в рамках конституционно-правовой науки, несмотря на значительный всплеск социальных исследований в этой области в последние десятилетия, все еще является не совсем привычной. Причина такого обстоятельства в некоторой степени кроется в известном консерватизме юридической науки. Его следствием является и распространенное предубеждение, что вопросы антикоррупционной деятельности в юридическом знании исчерпываются предметом уголовного права.

Первыми в российской литературе с этой установкой покончили административисты, разрабатывая для нужд отечественной административной реформы целый ряд в общем уникальных для российского законодательства проблем. Начало 2000-х гг. было отмечено в России интересом к строительству новой эффективной российской бюрократии. Как мы уже видели, в это время главным образом через законодательство о государственной службе российская юридическая наука обогащается институтами конфликта интересов, декларирования доходов и расходов, развивается логика государственных услуг, принимаются административные регламенты органов исполнительной власти. Кроме того, появляются и расцветают в законодательстве довольно оригинальные узкие направления вроде антикоррупционной экспертизы нормативных актов, фазу интенсивного становления переживают инструменты противодействия коррупции в сфере государственного регулирования экономической деятельности (оттачиваются процедуры государственных закупок, происходит упорядочение государственного контроля предпринимательской деятельности и т.п.).

Конституционно-правовая наука долгое время оставляла этот потенциально перспективный фронт проблем без внимания. Период неопределенности, вызванный адаптацией к новым государственным задачам и особенностям их видения со стороны руководства страны, наблюдение и попытки объяснения новых приобретений и потерь в сфере конституционных ценностей на некоторое время обеспечило российское государствоведение работой.

Действительно, на первый взгляд может показаться, что видные российские конституционалисты не так много внимания посвящали этому вопросу в своих специальных исследованиях. Однако речь идет только о тех работах, где собственно в названии или в содержательной части активно используется традиционная для антикоррупционных исследований терминология <198>. Ведь по существу уникальная особенность предмета конституционного права неизбежно ведет наши исследования к тем проблемам, которые препятствуют становлению конституционной демократической государственности. И если принять факт, многократно подтвержденный на высшем уровне, что коррупция относится к угрозам такого масштаба <199>, то следует признать, что российское государствоведение так или иначе с причинами и следствиям коррупции в системе властеотношений должно быть знакомо. Возможно, целостность и полнота этого знания пока оставляет желать лучшего, но отрицать возможность конституционно-правовой науки работать с проблемами противодействия коррупции с точки зрения неких мнимых предметных или методологических ограничений уже вряд ли оправданно.

--------------------------------

<198> Зорькин В.Д. Коррупция как угроза стабильному развитию общества // Журнал российского права. 2012. N 7. С. 18 - 20; Илюхин В.И. О государственном устройстве и противодействии коррупции // Следователь. 2010. N 4. С. 114 - 132; Кондрашев А.А. Конституционно-правовые аспекты борьбы с коррупцией в РФ: варианты законодательных решений // Актуальные проблемы борьбы с коррупцией и терроризмом в России на современном этапе. Красноярск, 2009. С. 32 - 36; Коррупция: природа, проявления, противодействие / Отв. ред. Т.Я. Хабриева. М.: Юриспруденция, 2012. 688 с; Ливеровский А.А. Коррупция как свойство государственной власти // Публичная политика-2010 / Под ред. М.Б. Горного и А.Ю. Сунгурова. СПб.: Норма, 2011. С. 80 - 85; Пиджаков А.Ю. Государственно-правовое регулирование противодействия коррупции (международно- и национально-правовые аспекты): В 2 т. СПб.: Изд-во Политехн. ун-та, 2010. Т. 2. 582 с.; Психомахов Р.М. Коррупция как явление разрушения конституционно-правовых и административно-правовых форм. М.: Агент, 2000. 40 с.; Хабриева Т.Я. Коррупция и право: доктринальные подходы к постановке проблемы // Журнал российского права. 2012. N 6. С. 5 - 17; Шайо А. Коррупция, клиентелизм и будущее конституционного государства в Восточной Европе // Конституционное право: восточноевропейское обозрение. 1998. N 1.

<199> См., например, из Послания Президента РФ В.В. Путина Федеральному Собранию 2012 г.: "Мы продолжим наступление, безусловно, на коррупцию, которая уничтожает ресурс национального развития. При этом хочу подчеркнуть: ни одна бизнес-структура не должна пользоваться привилегиями от близости к исполнительной, законодательной или судебной власти, причем любого уровня... Настоящей "питательной зоной" для коррупции стали госзакупки. Прошу парламент ускорить принятие закона о федеральной контрактной системе. Причем важнейшее значение имеет аудит эффективности и целесообразности бюджетных расходов, закупок государства и госкомпаний, а также публичная отчетность о ходе и результатах исполнения госконтрактов". Послание Президента РФ Федеральному Собранию от 12.12.2012 // Российская газета. 13.12.2012. N 287. А также см. из Послания Президента РФ Д.А. Медведева Федеральному Собранию 2011 г.: "С 2010 года все государственные служащие, военнослужащие, сотрудники правоохранительных органов декларируют доходы и имущество. Сведения, содержащиеся в декларациях, проверяются, а результаты таких проверок рассматриваются специальными комиссиями. По итогам этой работы только за первую половину текущего года более трех тысяч чиновников привлечено к ответственности. Хотел бы подчеркнуть, конечно, такая масштабная и системная борьба с коррупцией только началась, и мы будем ее вести решительно, системно и последовательно" // Послание Президента РФ Федеральному Собранию от 22.12.2011 // Российская газета. 23.12.2011. N 290.

Одним из препятствий, которое пока не удается преодолеть, является ограничительный нормативный подход к пониманию проблемы коррупции, проявившийся в базовом законе. Он нашел свое отражение в первую очередь в специфике легального понятия коррупции. Итак, в 2008 г. с принятием Федерального закона "О противодействии коррупции" коррупция получила легальное определение: "1) коррупция: а) злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление полномочиями, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами; б) совершение деяний, указанных в подпункте "а" настоящего пункта, от имени или в интересах юридического лица" <200>.

--------------------------------

<200> Статья 1 Федерального закона от 25.12.2008 N 273-ФЗ "О противодействии коррупции" (ред. от 15.02.2016).

Как не сложно догадаться, это не самое блистательное определение из возможных и содержит оно довольно много недостатков. Например, по какой-то причине вместо краткого категориального определения был использован перечень основных проявлений коррупционных правонарушений, созвучный уголовно-правовым составам из УК РФ. А в качестве признака субъективной стороны состава этого собирательного правонарушения мы отчетливо видим только материальную выгоду, в то время как в том же российском уголовном праве уже довольно продолжительное время в практике эксплуатируется концепция не только корыстной (имущественной), но и "иной личной заинтересованности", которая между прочим была бы весьма востребована при анализе коррупционных практик в системе публично-властных отношений <201>.

--------------------------------

<201> "Иная личная заинтересованность" понимается сегодня Верховным Судом РФ как "стремление должностного лица извлечь выгоду неимущественного характера, обусловленное такими побуждениями, как карьеризм, семейственность, желание приукрасить действительное положение, получить взаимную услугу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса, скрыть свою некомпетентность и т.п.". См. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 N 19 "О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2009. N 12.

Российская правовая доктрина часто пользуется довольно простым определением коррупции, приведенным в Справочном документе ООН о международной борьбе с коррупцией <202>, с которым согласны многие видные исследователи в этом вопросе <203>. Для выработки легального определения законодатели могли бы воспользоваться образцами понятия коррупции, известными по актам международного права. К примеру, неплохие варианты имеют место в Конвенции Совета Европы о гражданско-правовой ответственности за коррупцию (ETS N 174) <204> или даже в актах СНГ <205>.

--------------------------------

<202> Коррупция понимается здесь как злоупотребление государственной властью для получения выгоды в личных целях. См.: Справочный документ о международной борьбе с коррупцией, подготовленный Секретариатом ООН. A/CONF. 169/14. 1995. 13 Apr.

<203> См., например: Волков А.П. К вопросу об определении понятия коррупции // Коррупция в органах государственной власти: природа, меры противодействия, международное сотрудничество: Сборник статей / Под ред. д-ра юрид. наук П.Н. Панченко, к. ю. н. А.Ю. Чупровой, к. ю. н. А.И. Мизерия. Н. Новгород, 2001. С. 476; Коррупция: природа, проявления, противодействие: Монография / Отв. ред. академик РАН Т.Я. Хабриева". М.: ИД "Юриспруденция", 2012. С. 19.

<204> Статья 2: "Для целей настоящей Конвенции "коррупция" означает просьбу, предложение, дачу или принятие, прямо или косвенно, взятки или любого другого ненадлежащего преимущества или обещания такового, которые искажают нормальное выполнение любой обязанности или поведение, требуемое от получателя взятки, ненадлежащего преимущества или обещания такового" // Конвенция о гражданско-правовой ответственности за коррупцию (ETS N 174) (рус., англ.) (заключена в г. Страсбурге 04.11.1999) // СПС "КонсультантПлюс".

<205> "Коррупция - подкуп (получение или дача взятки), любое незаконное использование лицом своего публичного статуса, сопряженное с получением выгоды (имущества, услуг или льгот и/или преимуществ, в том числе неимущественного характера) как для себя, так и для своих близких вопреки законным интересам общества и государства, либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу". См. ст. 2 Модельного закона "Основы законодательства об антикоррупционной политике" (принят в г. Санкт-Петербурге 15.11.2003 Постановлением 22-15 на 22-м пленарном заседании Межпарламентской ассамблеи государств - участников СНГ) // Информационный бюллетень. Межпарламентская ассамблея государств - участников Содружества Независимых Государств. 2004. N 33. С. 225 - 260.

Но если на момент принятия Закона о противодействии коррупции было вполне возможно включить в его текст более адекватное легальное определение коррупции, то почему мы видим это понятие в таком слегка "подпорченном" виде, т.е. зауженном с точки зрения содержания и исполненном не в лучшей юридической технике? Причина видится в том, что данный Закон, его принятие с таким определением коррупции представляет собой очевидный политический компромисс. Возможно, с другим определением коррупции он вовсе не увидел бы свет. Привязка легального определения коррупции к конкретным и хорошо знакомым составам правонарушений и использование только корыстных мотивов в качестве обязательного признака правонарушения является более удобным приемом с точки зрения задач практической реализации упомянутого Закона начала формирования новой практики на его основе, поскольку эта узость понимания коррупции создает меньше пространства для споров в правоприменении. Будучи несовершенным с позиции теории, это определение более инструментально с позиции практики.

Восприятие данного легального понятия коррупции в качестве результата сложного политического компромисса крайне важно. В принципе любой закон и любая его часть представляет собой результат компромисса в парламенте, как и между другими участниками законодательного процесса, но данный компромисс очевидно значительно глубже, это компромисс между попыткой комплексного решения проблемы коррупции и отсутствием такой попытки. Таким образом, этот компромисс между теорией и практикой, между нашими знаниями о коррупции в обществе и тем, что возможно в реальности в этой связи, начинается с определения коррупции. Можно сказать, что это очень точный и характерный символ для данной проблемы. Он учит нас тому, что необходимо сопоставлять имеющиеся знания с практическими возможностями, с общим контекстом, которым эта тема окружена сегодня. И конструктивный результат научных разработок будет иметь место только тогда, когда будет правильно оценено и будет найден верный метод внедрения таких знаний в практику. Правильное, адекватное понимание приемов, с помощью которых наука может оказать благотворное воздействие на реальную практику оказывается здесь чуть ли не более важным, чем глубокое понимание тонкостей предмета.

Заложенный в упомянутом Законе практический компромисс, разумеется, не является единственной причиной дефектности легального определения коррупции. Следует признать, что сведение понятия коррупции к конкретным составам правонарушений отражает привычный формально-юридический подход, основанный в данном случае на использовании традиционных, хорошо знакомых нормативных штампов. Помимо прочего, это позволяет держать антикоррупционную работу под полным контролем, возможно, активизируя или имитируя ее при необходимости, но ни при каких обстоятельствах не допуская непредсказуемого развития сюжета, которому могло бы способствовать новое, более широкое концептуальное понимание коррупции.

Далее рассмотрим, как коррупция из бессвязных индивидуальных противоправных или аморальных актов превращается в глазах современной науки в системное явление с прочными социальными корнями и с причинами, которые кроются в недостатках урегулированной правом организации общества, т.е. как можно оценить ее потенциал оказаться в пределах внимания конституционного права.

Можно сделать логичное предположение, что если бы коррупция до сих пор воспринималась только в качестве отдельных и изолированных друг от друга индивидуальных актов злоупотребления полномочиями или взяточничества, то, вероятно, конституционное право никогда бы и не разглядело этого явления в силу больших категорий, с которыми оно работает, и в силу особенностей своего предмета, т.е. властеотношений. Но современные зарубежные исследования в области социологии, государственного управления, политологии в течение по меньшей мере последних пятидесяти лет находят все больше закономерностей и общих причин, которые способны объяснить расцвет коррупционных практик.