Переговоры с правительственной комиссией

Комиссия из 11 человек, возглавляемая «отцом украинских экономических реформ» вице-премьером Виктором Пинзеником, отказалась обсуждать политические требования бастующих, сославшись на свою некомпетентность решать подобные вопросы. После такого заявления инициативная группа, представлявшая интересы забастовщиков, собралась покинуть помещение, так как было принятое «площадью» решение не вступать в переговоры по экономическим вопросам до решения вопросов политических. Виктор Пинзеник, наотрез отказавшийся выступить на площади перед шахтерами по причине «отсутствия ораторских качеств», предложил инициативной группе изложить экономические требования бастующих. Он заверил, что это ни в коем случае не будет переговорами, а лишь доведением до комиссии требований и их обсуждением, поскольку «правительство должно хотя бы знать, что, собственно, вы требуете».

Через час бесплодных разговоров правительственной комиссии с инициативной группой в зал вошли генеральные директора угольных концернов Донецкой области и директора крупнейших предприятий Донецка. Разговор принял характер производственного совещания, хотя нельзя сказать, что он стал более конкретным. Если раньше в ответ на жалобы шахтеров, что они уже не берут «тормозки» под землю, потому что это дорого стоит, а остальное население встало на грань голодной смерти Виктор Пинзеник отвечал, что он «тоже зарабатывает 50 тысяч карбованцев», то теперь в ответ на упреки директоров «встаньте на наше место!» и на очень конкретные факты, показывающие, что в Донецкой области из-за непродуманной политики правительства не осталось НИ ОДНОГО преуспевающего предприятия («неужели во всем Донбассе нет ни одного толкового руководителя?»), вице-премьер демагогически заявлял, что он бы с удовольствием работал на шахте. Расценив такую позицию комиссии как нежелание «по-настоящему решать проблемы», инициативная группа вышла из зала через полтора часа после начала встречи, заявив, что «это не переговоры, мы ни о чем с вами не договорились и, видно, разговаривать нам не о чем». Были и более резкие выражения (запись на диктофон переговоров бастующих с правительственной комиссией, 8 июня 1993 г.).

Оставшиеся в зале директора некоторое время пребывали в растерянности и не сразу ответили на предложение Пинзепика «продолжить переговоры». Только после того как присутствовавший в зале мэр города Ефим Звягильский (еще два месяца назад работавший директором шахты им.Засядько, а через три дня после описываемых переговоров назначенный первым вице-премьером Украины) сказал: «Мы будем вести переговоры», разговор продолжился. Директора формулировали требования, которые затем рассматривались правительством как требования бастующих шахтеров. Кроме того, после ухода инициативной группы представитель ПРУП, напросившийся, чтобы его включили в её состав, не покинул зал вместе со всеми, а принял участие в последующем обсуждении. Это позволило Виктору Пинзенику заявить на следующий день по украинскому национальному телевидению, что «в переговорах участвовали представители профсоюзов».

9 июня продолжались выступления на городской площади. Было принято решение направить представителей от шахт на промышленные предприятия Донецка для того, чтобы помочь трудовым коллективам подключиться к забастовке. Было направлено требование к президенту выступить по национальному телевидению, и потому площадь ждала, что скажет президент.

Тягостное ожидание длилось два дня. Президент Украины Леонид Кравчук выступил лишь вечером 10 июня. В своей 35 минутной речи он даже не упомянул о событиях в Донбассе, смутно намекнув на какие-то силы, которые используют в своих интересах разногласия между восточными и западными районами Украины. В то же время люди, стоявшие на площади, прекрасно понимали, что телевыступление Кравчука состоялось по их требованию и что это является его ответом забастовавшим рабочим. Стоявший на крыльце горисполкома телевизор был выключен и раздражение, копившееся все предшествующие дни, выплеснулось в микрофон. «Пора бастовать по-настоящему!» «Нужно, чтобы нас услышали в Киеве!» – таков был лейтмотив выступлений. Кто-то мрачно заметил: «Правильно сделали, что встали. Другого языка это правительство не понимает». Площадь голосует за решение переходить к жесткой забастовке.

В пятницу, 11 июня, в Донбассе бастовало 202 шахты. После выступления Кравчука городской стачком выдвинул требование установления контроля над банками региона с тем, чтобы средства не перечислялись в Киев.

В 10 утра на площади присутствовали представители около 60 предприятий. Представитель городского стачкома обратился к коллективам предприятий с просьбой избрать представителей, которые должны войти в создаваемый координационный комитет. На выборы был дан один час. Было также сказано, что для достижения большей массовости забастовочного движения, возможно, будут перекрывать дороги, тогда люди непроизвольно соберутся на площади.

В это же время в помещении пресс-центра «Шахтер» началась II конференция профсоюза работников угольной промышленности (ПРУП) Украины. Присутствовало около 240 делегатов. Конференция намечалась заранее и с забастовкой совпала случайно. Пришлось сдвигать повестку дня, первым пунктом стал доклад председателя республиканского ПРУП «О текущем моменте». После обсуждения доклада делегаты приняли резолюцию конференции, в которой говорилось о введении предзабастовочного состояния на всех предприятиях угольной промышленности. «Они что там, совсем е...анулись? С понедельника весь Донбасс стоит, а они объявляют предзабастовочное состояние,» – такой была реакция бастующих на площади, когда им зачитали резолюцию конференции.

Во второй половине дня был выбран городской координационный совет (КС) (72 человека, в том числе 3 женщины) и состоялось его первое заседание, где избрали рабочую группу в составе 7 человек, официально взявшую на себя руководство забастовкой.

К этому времени многие представители других городов связались с Донецком как центром забастовки. В свою очередь, и донецкий городской стачком сделал многое для координации действий бастующих разных городов и областей. Так, шел обзвон бастующих шахт в других городах (через диспетчерскую). На одних стачкомов еще не было, на других – уже не было. Во многих городах не было городских стачкомов. В Макеевке всю организацию взял на себя НПГ. В Горловке НПГ практически не существовал. Председатель НПГ шахты «Кочегарка» входил в оргкомитет по воссозданию коммунистической партии Украины (Кочегарка. 1993. 12 июня); руководил забастовкой городской стачком, сохранившийся с 1989 г. В Первомайске Луганской области 80 % членов городского стачкома составляли также члены НПГ. По решению КС в Днепропетровскую и Луганскую области представителям бастующих предприятий были разосланы приглашения на понедельник 14-го июня для создания межобластного координационного центра (МКЦ).

12 и 13 июня никаких действий бастующие не предпринимали. Расчет на то, что в субботу и воскресенье на площадь придут те, кто по тем или иным причинам не смог сделать это в течение недели, не оправдался. Люди стали относиться к забастовке так же буднично, как и к работе – большинство разъехались по дачам и садовым участкам. В выходные дни площадь кипела на медленном огне и ожидала заседания сессии Верховного Совета, которое перенесли со вторника на понедельник.

Вечером 12 июня местное телевидение передало сообщение о назначении мэра Донецка Ефима Звягильского первым вице-премьером Украины. Это дало почву для кривотолков и слухов о том, что забастовка на шахте им.Засядько была спровоцирована «сверху», и посеяло недоверие в среде бастующих. Ефим Звягильский, со своей стороны, стал настойчиво предлагать бастующим сесть за стол переговоров. Одновременно он пригласил на беседу директоров предприятий и « генералов» угольных концернов и предпринял попытку заручиться их поддержкой. Лидеры забастовки знали об этой встрече и находились в постоянном напряжении, не исключая возможности достижения соглашения между директорами и Звягильским. Психологическое давление было очень сильно, поскольку многие понимали, что Звягильский может договориться с директорами и официальными профсоюзами за спинами бастующих. Однако директора не решились идти против рабочих. Так, когда 13 июня в 7.30 один из представителей КС подходил к дежурному по Донецкому металлургическому заводу по вопросу об участии рабочих завода в демонстрации 14 июня, тот сказал: «Я буду оказывать помощь в проведении демонстрации». Аналогичную позицию директора занимали в переговорах с первой правительственной комиссией, возглавляемой Виктором Пинзеником, когда они горой стояли за рабочих. Комментируя такую позицию директоров, Михаил Крылов сказал: «Они же понимают, что кого-то сейчас должны сожрать: или сверху, или их. Они вынуждены поддерживать нас».

13 июня информационная блокада была прорвана. На заседании КС объявили, что украинское телевидение передало полную информацию по Донецку, Горловке, другим городам за всю неделю. Донецкое телевидение начало объективно освещать ход забастовки через три дня после её начала. Информация была достаточно подробной. Председательствующий на заседании КС сказал: Донецкое телевидение дает нам по 1-2 часа ежедневно. Нам уже говорят: «Как включишь, так всё вас показывают». Донецкое телевидение объявило о проведении демонстрации в понедельник. Выступивший по телевидению Звягильский призвал к благоразумию народных депутатов ВС – решить вопрос о референдуме, а депутатам подать в отставку. Члены КС вели разговоры между собой: «Сегодня даже Пинзеник давал интервью на русском языке». «Полчаса назад по «Маяку» дали полную информацию. В западных областях объявили предзабастовочную ситуацию. Сейчас идет митинг в Львове. Они тоже за референдум» (позднее выяснилось, что последнее «верно» – с точностью до наоборот).

Общее настроение было таково: дело сдвинулось с мертвой точки, молчание центральных средств массовой информации удалось прорвать, и нужно продолжать давление. Демонстрация должна стать мощным фактором влияния на правительство и Верховный Совет, и от её массовости и организованности будет зависеть исход забастовки.

Принимается решение: даже в случае начала переговоров по экономическим вопросам забастовку не приостанавливать.

К этому времени проявилась одна особенность – постоянные митинги на площадях – только в шахтерских (и то не во всех) городах. В других городах бастовали на предприятиях, на площади выходить не решались. Это позволило украинским и городским властям делать вид, что ничего не происходит.

14 июня в 9.00 ГАИ перекрывает движение транспорта на улицах, где собираются проходить колонны демонстрантов, впереди больших колонн движутся машины ПМГ; всё происходит в четком взаимодействии стачкома и УВД.

В 10 часов начинается многолюдный митинг. Общее количество участников подсчитать невозможно. У многих людей сработала традиционная установка на участие в демонстрации: главное – пройти, отметиться. Поэтому, постояв некоторое время, люди уходили с площади; их сменяли другие; шла постоянная циркуляция.

В 12.00 в здании общественно-политического центра, примыкающем к горисполкому, началось заседание межобластного координационного центра. Несмотря на просьбу дончан не присылать многочисленные делегации, так как это мешает нормальной работе, от трех областей собралось около 200 человек. Даже от небольшого города Горловки (Донецкая область) прибыло немногим меньше 40 человек, так как они опасались доминирования Донецка и решили «задавить всех своими голосами». Около полутора часов не могли решить вопросы организации, в частности, пускать или не пускать на заседание председателя республиканского ПРУП К.Фесенко и зам. председателя НПГ Украины С.Климова, которые не имели мандатов от бастующих предприятий, что было обязательным условием участия во встрече. В результате под давлением Днепропетровской делегации было принято решение разрешить им присутствовать в качестве наблюдателей.

При выборах рабочей группы МКЦ, которая, как предполагалось, будет представлять интересы трех областей в переговорах с правительственной комиссией, определили по 5 человек от области плюс один человек, представлявший интересы инвалидов. (Поскольку уровень травматизма на производстве очень высокий, общества инвалидов во всех городах достаточно многочисленны. Так, в небольшом городке Енакиево, насчитывающем чуть больше 120 тысяч населения, в обществе инвалидов зарегистрировано около 15 тысяч). Как показал ход встречи, делегация Днепропетровска была наиболее разобщена, люди не знали друг друга и выбрали двух названных представителей профсоюзов, а три места по указанной причине просто зарезервировали для своей области.

Политические требования, подписанные представителями МКЦ, были переданы по факсу в Верховный Совет, с тем, чтобы «додавить» сессию, начавшуюся в 16.00. Один из членов городского КС пояснил: «От нашего заседания МКЦ толку не было, но кухня сработала, и информация о создании МКЦ пошла везде».

Сессию транслировали по радио, и к вечеру стоящие на площади знали об итогах обсуждения депутатами вопроса о референдуме. Согласно предварительной договоренности, депутату Александру Чародееву дали возможность первому выступить на сессии и зачитать требования бастующего Донецка. Однако в ходе обсуждения выяснилось, что в соответствии с Конституцией Украины депутаты ВС не имеют права инициативы проведения референдума. Многочасовые дискуссии между депутатами в этот день ни к чему не привели.

15 июня в 10.10 на площади идет радиотрансляция сессии ВС Украины. Президент Леонид Кравчук выступает с инициативой о поведении референдума о доверии Президенту, объясняет это тем, что поскольку у ВС нет, согласно Конституции, права решать вопрос о референдуме без инициативы населения, он выдвигает свою инициативу, чтобы якобы не вносить изменения в Конституцию. Таким образом, Кравчук снимает с себя ответственность за решение вопроса по референдуму, рассчитывая, что он не будет решен Верховным Советом положительно. В то же время это попытка самообеления, перехвата инициативы и работа на укрепление авторитета, мол, референдум проводится по инициативе Президента.

КС Донецка проводит свое заседание и заявляет Верховному Совету Украины, что если 15 июня 1993 г. не будет принято решение по политическим требованиям, утвержденным на городском митинге 8 июня, КС вынужденно приступает к более жестким мерам гражданского неповиновения:

1. Пикетировать банки и предприятия.

2. Провести сидячую забастовку на основных автодорожных магистралях при въезде в Доненк (18 июня).

3. Организовать марш «пустых кастрюль» (17 июня).

4. Направить в города Краматорск и Мариуполь своих представителей для активизации там забастовочной деятельности.

5. Определить отрасли народного хозяйства, работающие на жизнеобеспечение города.

6. Установить контакт с бастующими предприятиями Киева.

7. Придать донецкому координационному совету статус юридического лица с открытием банковского счета и созданием на его базе забастовочного фонда.

8. Направить представителей на небастующие предприятия Донецка для проведения агитации с целью подключения этих предприятий к забастовке.

9. Обратиться к международным профсоюзам с просьбой о поддержке бастующих трудящихся Донбасса (Протокол Координационного Совета Донецка от 15 июня 1993 г.).

Как и предполагалось, по итогам голосования предложение о референдуме на сессии не прошло. КС с помощью городского стачкома стал готовиться к проведению акции гражданского неповиновения. На заседание КС был приглашен управляющий областного отделения банка Украины, чтобы выяснить механизм блокирования перечисления средств из области в Киев. Совместно с УВД и представителями ГАИ стала разрабатываться схема блокирования дорог. По отработанной уже схеме начали под­готовку к проведению марша «пустых кастрюль» как начала акции гражданского неповиновения. Одновременно бастующие вели постоянные телефонные переговоры с правительством.

Утром 16 июня сопредседатель городского стачкома Михаил Крылов беседовал по телефону с президентом Украины Леонидом Кравчуком. От имени бастующих он предложил Кравчуку набраться смелости и в ультимативной форме потребовать от ВС проведения референдума. Кравчук вновь выступил на сессии ВС с предложением о проведении референдума, однако ожидаемой реакции не последовало, и после обеденного перерыва депутаты разошлись для работы в комиссиях.

КС продолжал подготовку к маршу, направив в правительство и Верховный Совет протоколы своих решений и требования бастующих коллективов.

17 июня состоялся марш, который, по общему мнению, был более многочисленным, чем предыдущий. Одна пожилая женщина, участвующая в марше, обращается к своим коллегам: «Девки! Народу – ужас! Ещё больше, чем в понедельник. Кто тогда пережидал, – сейчас вышел». По сообщению прессы, «забастовка, начатая донецкими шахтерами, стала всеобщей на Украине. Стоят 230 из 250 шахт, около 40 шахтостроительных управлений, 400 предприятий металлургической, машиностроительной, химической промышленности, других отраслей» (Вестник. 1993. 19 июня).

В ходе митинга информация о том, что происходит на сессии, сжато доводится до площади.

В 10.55 объявили, что только что прошло голосование в Верховном Совете; скоро будут известны результаты голосования.

10.58 – «Вопрос о референдуме решен. Ждем комиссию из Киева».

Городской стачком направляет приглашения членам рабочей группы МКЦ. В 18.15 начинаются переговоры со второй правительственной комиссией, возглавляемой Ефимом Звягильским. Из 34 требований, выдвинутых бастующими, многие, касавшиеся финансовых вопросов, не могли быть решены на месте, требовались консультации с премьер-министром Леонидом Кучмой. Чтобы не тратить время попусту, эти вопросы обводили в списке кружком и переходили к обсуждению следующих. К полуночи набралось восемь таких «шаров», касающихся увеличения минимальной зарплаты, выплаты наличных денег, снижения процента отчислений в бюджет Украины, индексации заработной платы и т.д. Участники переговоров разошлись в первом часу ночи, заручившись обещанием Звягильского в 8 утра созвониться с Кучмой для решения наиболее важных финансовых вопросов.

18 июня, 10.45 – в коридоре горисполкома члены рабочей группы МКЦ ждут начала переговоров, начинают беседовать с подошедшими членами правительственной комиссии. Разговор идет по душам. Зам. министра социальной помощи с видимым сочувствием реагирует на реплики бастующих. Представительница хлопчатобумажного комбината беседует с зам. министра по труду, старается решить какие-то финансовые вопросы. Противники кивают друг другу как старые знакомые. Царит какой-то странный дух единства. Обе стороны ждут ответа премьер-министра Кучмы, и в этом смысле находятся как бы по одну сторону баррикад. Принцип комиссии понятен: «Мы бы рады выполнить все требования и по-человечески вас понимаем, но что мы можем? Ведь денег нет». Ждут ответа Кучмы. Хотя при пустой казне его положительный ответ был бы не экономическим, а политическим решением.

Столкнулись экономика и политика. Требования бастующих – это требования к сильному государству, в руках которого вся власть, все деньги и все предприятия. Проблема, с которой столкнулось государство – нельзя продолжать хозяйствовать по-старому и нет силы дать предприятиям свободу. Если бы не было никакого госконтроля и ограничений, предприятия старались бы выкарабкаться поодиночке. 80 % всей промышленности донецкого региона сориентировано на экономику России, но граница на замке, только что введена таможня и появилось много дополнительных барьеров для хозяйственных связей между украинскими и российскими предприятиями.

Появляется Звягильский, и переговоры продолжаются. Хотя все ждут, чем закончился его разговор с президентом Украины, он не спешит и выкладывает ответ лишь через два часа после начала переговоров. «Денег нет. Если Вы скажете, у кого их взять, мы их заберем». После многочасовых переговоров, кроме увеличения тарифной сетки первого разряда до 20700 карбованцев и обещаний увеличить зарплату шахтеров до 300-400 тысяч карбованцев, никакого прогресса не наблюдалось. Поднять уровень минимальной зарплаты, от которого идут многочисленные начисления, материальная помощь и т.д. (всего идут доплаты и выплаты от уровня минимальной зарплаты по 12 законам, принятым на Украине), правительственная комиссия отказалась. «Уже сейчас дефицит бюджета – 5 триллионов карбованцев, выполнение требований, которые мы принимаем, повлечет его рост до 11 триллионов, если мы увеличим минимальную зарплату, дефицит возрастет до 52 триллионов. С этим наша экономика не справится», – заявил Звягильский, – «Денег в Украине нет». В то же время та часть требований, которая учитывала интересы директорского корпуса и была направлена на возврат госпредприятиям штрафов за превышение фондов потребления, дотаций и т.п., была принята. Директора получили то, что требовали, и перестали быть стороной, заинтересованной в продолжении забастовки.

После заявления Звягильского члены рабочей группы МКЦ попросили устроить перерыв и ушли совещаться между собой.

Окончание забастовки

Представители городского стачкома сообщили Крылову, что после решения о референдуме некоторые предприятия возобновили работу: «Вчера в Макеевке по причине того, что участились случаи пьянства среди бастующих, чтобы не дискредитировать движение, стачком принял решение: завтра со 2-й смены все выходят на работу». Все понимают, что протокол должен быть подписан сегодня, поскольку завтра комиссия откажется это делать, поскольку все равно люди выйдут на работу. Тем не менее решили «додавить» комиссию и поднять уровень минимальной зарплаты с 6900 до 21000 карбованцев.

После перерыва Звягильский выслушивает требования бастующих и, после нескольких неудачных попыток вывести переговоры из тупика, просит остаться в зале только шахтеров, а всем остальным временно выйти. Сразу же после разговора с шахтерами правительственная комиссия по их просьбе выходит из зала, предоставляя возможность бастующим обсудить положение.

Оказалось, что со стороны Звягильского прозвучал ультиматум: если в 4-ю смену вы выходите на работу, мы платим два тарифа. Касалось, это опять-таки только угольщиков. Сразу же произошел раскол на «мы» – шахтеры и «вы» – остальные. Шахтеры, оправдываясь, начали нападать: «Вчера нам напрямую было сказано: «Для кого вы стараетесь?» Ночью на площади не было ни одного заводчанина, одни шахтеры. Опять на нашем горбу хотите себе что-то выгадать!»

Учительница сидит, подпирая рукой голову, и чуть не плачет. Ощущение, что начальство опять всех обмануло, бросив «кость» шахтерам и плюнув на всех остальных.

- Будет какой-нибудь документ? Какой протокол мы подписываем?

- Если мы не закончим, люди просто скажут: «Да зачем мы здесь стояли?»

Начинается обсуждение: подписывать – не подписывать. Решают выяснить, как настроены трудовые коллективы. Начинают выступать представители:

- В Красноармейске шахта им.Стаханова – все настроены решительно. – Мы играем в последний раз. Это наша последняя забастовка...

- В Макеевке завтра начинают работать...

- Вчера в Луганской области повысили цены, и ребята заколебались... – Мы не должны прекращать, мы должны приостановить забастовку, так как в протоколе были оговорены сроки: 4 дня, 7 дней, 20 дней.

В зал входят все находящиеся на площади члены Донецкого КС, приглашенные по инициативе Крылова, чтобы принять участие в голосовании о подписании протокола и приостановке забастовки.

Обсуждение продолжается:

- Автомобилисты втягиваются в забастовку. Они звереют и скоро перестанут возить даже хлеб.

- По Луганской области забастовка только набирает силу. В нашей области цены повысили только вчера. Нужно продолжать забастовку.

Происходит разделение мнений по областям. Одни уже устали, другие – только втягиваются.

- Все ожидали быстрых решений, а правительство молчит, и мы заколебались...

- Забастовка три дня как пошла на спад...

- Звягильский сказал: Я не буду ничего зачитывать людям, «генералы» всё доведут до них сами... Нас сейчас задавят директора.

- Сейчас в Луганске ни одно предприятие не бастует. Они стоят, потому что нет сырья...

- Кость брошена «генералам», а не рабочим.

- Подписать можно всё, что угодно...

- В КС было 72 человека, сейчас осталось 40, где остальные?

- У нас шахты, не дожидаясь, уходят на работу.

После того как вопрос поставили на голосование, из 72 человек 60 человек проголосовали за приостановку забастовки, 12 – против. Все понимали, что это непопулярное решение, и опасались реакции площади. После того как 19 июня в первом часу ночи Крылов зачитал протокол, подписанный правительственной комиссией и рабочей группой МКЦ, он был освистан стоящими на площади шахтерами, решившими продолжать забастовку. Забастовка вступила в стихийную фазу.

На шахтах началось давление на рабочих. Директор шахты им.Скочинского заявил: «Идите на работу! Кто не идёт, ставлю прогул». На большинстве шахт автобусы, возившие людей на площадь, больше не предоставлялись. Отключена телефонная связь между шахтами. С шахты им.Засядько смогли дозвониться только на «Бутовку-Донецкую». На коммутаторах в шахтах отвечали: запрещено соединять. То же самое происходит и на других предприятиях. На Точмаше начальники цехов еще до подписания протокола объявили, что те, кого не будет на работе, кроме небольшого числа записанных на площадь, будут наказаны.

Поскольку подписание протокола правительством произошло под выходные, с утра на площади было очень мало людей. Среди «не-шахтеров» большинство составляли пенсионеры, выступавшие с наиболее радикальными призывами, вплоть до подготовки шахт к затоплению.

Возмущение людей содержанием подписанных протоколов вылилось в новую краткосрочную волну протеста. Ее возглавили радикально настроенные забастовщики, не имевшие возможности до этого реализовать свои лидерские амбиции. Они собрали делегацию из представителей шахт для возобновления переговоров с правительством. Однако вице-премьер Звягильский встретил их при входе на 11-й этаж (резиденция мэра) и весь разговор проходил в коридоре. При этом Звягильский апеллировал к документам и подтвержденной информации, в то время как группа, представлявшая интересы бастующей площади, – к слухам и домыслам. Разговор закончился достаточно жестко. Вице-премьер заявил, что он вел переговоры с представителями трудовых коллективов бастующих предприятий; у этих людей были соответствующие мандаты, и он не желает более ни с кем встречаться, так как протокол подписан на законных основаниях.

Спустившись вниз, лидеры стихийной волны предпринимают попытку послать представителей от площади на предприятия, чтобы вновь втянуть их в забастовку, но это затея не удается. Нет связи, нет транспорта, нет организации. Хотя несколько шахт, например, шахту им.Горького, на некоторое время удалось сорвать с работы.

19 июня с утра, как обычно, идет митинг.

14.00 – Крылов продолжает отвечать на вопросы: По телефону сообщили, сейчас в Макеевке работают все шахты, в Красноармейске – все, кроме одной.

18.30 – приехали три человека из Лисичанска. Говорят, что весь город стоит.

20.55 – машины с мегафоном уже нет. Нет связи между шахтами. Никто не знает, кто в городе бастует, кто – нет, не говоря уже о других городах.

Вечером на площади остаются лишь представители шахт им.Засядько, «Лидиевки» и им.Скочинского.

Утром 20 июня немногочисленные представители шахт на крыльце горисполкома беседуют с представителями городского стачкома. Выясняют, как можно направить своих представителей в стачком.

Забастовка закончена.