Как источник конфликта

Шахта «Судженская» существует с 1897 г. Залегание пластов кру­тое, добыча угля немеханизированная. В соответствии с этим шахта, по критериям государственной компании «Росуголь» (преемник Минуглепрома), относится к категории неперспективных и по сложившимся представлениям является в городе кандидатом № 2 на закрытие, после шахты «Анжерская».

В описывамое время шахта была наиболее «беспокойной» в Анжеро-Судженске. В связи с этим можно назвать некоторые показатели, отли­чающие «Судженскую» от других угледобывающих предприятий города. Если на других шахтах в основном работают люди, проживающие в городе, то большинство работников «Судженской» – жители шахтового поселка. Это район, сохранивший черты патриархальности. Шахтеры «Судженской» в большей степени, чем работники других шахт, живут в частных домах. Отношения на производстве дополняют­ся тесными соседскими отношениями. Можно говорить об определенной сте­пени общинной поддержки друг друга. Кроме того, проживание на протяже­нии нескольких поколений в относительно небольшом поселении привело к установлению родственных отношений между жителями поселка. Не удивительно, что этот дух «коммунального общежития» со сплетнями, знанием подноготной друг друга и чисто житейскими проблемами переносится и на предприятие. Родственники работников подземной группы зачастую работа­ют в администрации. Соответственно, все, что происходит в «конторе», сразу же становится известным во всем коллективе и не может не отра­жаться на производственных отношениях.

В прежние времена шахта часто была победительницей устраиваемых смотров, социа­листических соревнований и т.д. То есть, можно сказать, что шахта «очень живая», у нее есть свои плюсы и свои минусы. Как в любом коллективе здесь существуют свои конфликты и проблемы, но раньше все они оставались за кадром, посколь­ку коллектив был объединен общей целью выполнения плана, участия в соцсоревновании и т.п. Когда смотры, соцсоревнования и всевозможные почины исчезли, большая социальная напряженность на данном предприятии по сравнению с другими стала более наглядной.

Общепризнанным является и тот факт, что «Судженская» рассматрива­лась как «кузница кадров». Очень многие руководители концерна «Северо­кузбассуголь» – выходцы с этой шахты, то же самое можно сказать и о главных специалистах других шахт города, многие прошли школу «Судженс­кой».

В 1994 г. шахта переживала трудные времена. Несмотря на хорошие перспективы – запасов угля шахте хватит более чем на сто лет – шахта снизила добычу, и тенденция к снижению нарастала.

При снижении объема добычи произошло увеличение себестоимости тонны угля. Причем и падение добычи, и уве­личение себестоимости свидетельствовало о катастрофической ситуации. При этом на шахте сохранялась довольно высокая зарплата, которая, по мнению многих специалистов (особенно с других шахт города), не подкреплялась реальной добычей. У большинства категорий зарплата даже продолжала расти.

Закономерным следствием подобной ситуации стало резкое снижение производственной дисциплины. Несмотря на многомесячные за­держки заработной платы, в качестве главной причины указываются даже не ее отсутствие, а отсутствие самой работы и неясность, будет она в будущем. Последние полтора года в городе и на предприятии упорно циркулировали слухи о скором закрытии шахты. Это подталкивало рабочих и ИТР к поиску рабочих мест на других предприятиях. Молодые специ­алисты отказывались от работы на неперспективном предприятии. Падение дисциплины коснулось не только рабочих, но и руководства. По многочисленным свидетельствам работников шахты, директор шахты и стар­ший надзор с весны 1994 г. практически перестали спускаться под зем­лю контролировать ситуацию. Из-за перебоев с поставкой леса и других материалов ранние выходы со смены на поверхность стали нормальным явлением. Задержки выплаты заработной платы, дос­тигшие на «Судженской» 5 месяцев, полностью подорвали материальные стимулы к труду. Выплата премий за хорошую работу и наложение штрафов также обесценились, так как и то, и другое съедалось инфляцией. По мнению нормировщиков предприятия, единственным стимулом к труду оставался страх перед закрытием шахты.

Именно длительные задержки зарплаты привели к тому, что в середи­не сентября рабочие шахты объявили забастовку. При этом ни руководство концерна «Северокузбассуголь»,, ни более высо­кая отраслевая структура, «Росуголь», не уделили этому должного внима­ния. В результате конфликт принял крайне острые формы и приобрел ярко выраженную политическую окраску.

Добыча на шахте прекратилась полностью. Ситуацию осложнило еще и то, что «Судженская» не имеет угольного склада. Будучи выданным на по­верхность, уголь поступает на обогатительную фабрику, откуда сразу же идет на погрузку. Остановка добычи привела к тому, что возникла угроза остановки котельной, которая отапливала поселок и давала тепло шахте. В результате руководители среднего и высшего звена шахты под руководс­твом директора были вынуждены в течение нескольких смен добывать уголь без рабочих! Неслыханный факт в Кузбассе.

Кадровая ситуация тоже складывалась очень неблагополучно. В тече­ние 1994 г. с шахты уволилось 928 работников (почти треть общей чис­ленности на начало года), из них 855 (92,1 %) – промышленно-производс­твенный персонал. Причем большая часть увольнений пришлась на ав­густ, сентябрь и октябрь. В эти месяцы уволилось 468 чел., т.е. половина всех уволившихся с начала года.

Среди причин увольнения, безусловно, доминировали переводы на другие предприятия – 15,1 % и увольнения по собственному желанию – 46,1 %. Это самые большие показатели выбытия работников среди шахт города. Даже на закрываемой шахте «Анжерской» за этот период уволилось меньше людей. Справедливости ради следует отметить, что на шахте шел прием работников, но с января по ноябрь 1994 г. было принято всего 186 чел.

В результате сложилась такая ситуация, что практически все под­разделения имели недокомплект кадров. Особенно обострилась ситуация на добычных участках. Так как лучшие рабочие ушли, в ситуации, когда потребовалось восстановить добычу, – оказалось, что работать некому. И это происходило на фоне обострения пробле­мы занятости шахтеров в городе. С одной стороны, – шахтеры не могли найти работу, с другой – на шахте были вакансии на добычных участках, куда никто не шел, так как не верил, что «Судженская» сможет вернуть­ся в разряд перспективных предприятий. Лучше никуда, чем на «Судженс­кую».

Именно такая обстановка предшествовала возникновению наиболее ост­рого конфликта в Кузбассе.

6.3. Конфликт на «Судженской»:

Хронология событий

19 июля. 3-я смена не спустилась в шахту. Бастующими были сформулированы требования, обращенные к директору шахты.

20 июля. Утром рабочие собрались в «зеркальном зале» (так шахтеры в насмешку называют совершенно запущенный зал без единого кресла, где проводят сменные собрания). 3 смены и заявили о прекращении рабо­ты. Был избран совет трудового коллектива (он же стачком).

Требования работников (были обращены к директору; 20.07.94 г.)

1. Выплатить заработную плату за апрель-июнь не позднее 18 августа 1994 г.

2. Оплачивать труд в соответствии с коллективным договором.

3. Своевременно выплачивать отпускные.

4. Выдать спецодежду до 1 сентября 1994 г.

5. Индексировать долги по зарплате с учетом инфляции.

6. Уволить главного бухгалтера шахты (за махинации – В.Б.).

7. Решать все проблемы с забастовочным комитетом.

8. Очистить автомобильную стоянку около шахты от бревен.

9. Создать примирительную комиссию для разрешения этих проблем до 3 августа.

10.Объявить о начале забастовки 1 сентября и выразить недоверие директору.

В тот же день директор принимает решение о создании согласительной комиссии.

21 июля шахта вновь приступила к работе. Собрание трудового коллектива приняло решение следовать требованию закона – объявить о да­те забастовки не позднее чем за 42 дня. Была определена дата забастов­ки, 1 сентября, и объявлено, что до этого времени шахта находится в предзабастовочном состоянии.

22 июля на шахте работала согласительная комиссия, однако практических результатов достигнуто не было.

Июль-сентябрь. Почти каждый день на шахте проходили сменные собрания, на которых выступали рабочие. Директор с начальником ОТиЗ ездили в Москву, но безрезультатно. Тем не менее директор постоянно заверял шахте­ров: «Деньги будут». В течение почти двух месяцев представители трудового коллектива использовали всевозможные каналы для встреч с руководителями разного уровня и решения проблем предприятия, однако тоже безрезультатно. Объявлен­ная на 1 сентября забастовка была отложена до 15 сентября, было решено продлить предзабастовочное состояние, чтобы дать возможность руководству найти способы решить вопросы выплаты зарплаты.

15 сентября шахта забастовала. С этого момента каждый день прово­дились собрания. Шахтеры приезжали к началу смены, отмечались, выслушивали «последние известия» и разъезжались по домам. Работу продолжали службы, обеспечивающие жизнеспособность шахты. Администрация шахты старалась найти кредиты, каждый день ездила в областной центр.

19 сентября горняки «Судженской» в первый раз организованно вышли на городскую площадь к Дому Советов. Состоялась встреча с местными властями, представителем «Северокузбассуголя». Диалога не получилось.

После первого митинга и высказывания требований вновь начались дни бесплодного ожидания.

4 октября состоялось общешахтовое рабочее собрание. На нем при­сутствовало 1500 человек из 1640 работающих. Люди были возмущены тем, что, несмотря на 21 день забастовки, судьба шахтеров никого не волнует.

Поскольку перед этим шахтеры обращались к администрации города с одной просьбой – помочь встретиться с главой администрации области, представителями высших эшелонов власти отрасли и правительства, они решили вновь пойти на площадь к Дому Советов.

4-го октября ситуация вышла из-под контроля, СТК стали обвинять в продажности. Стачком направил телеграмму генеральному директору «Ро­сугля» с требованием срочно рассмотреть требования шахтеров для избе­жания социального взрыва. Главе городской администрации, которого по­сетили члены СТК шахты, были предъявлены требования: приезд главы об­ластной администрации или кого-либо из его заместителей, представите­лей «Северокузбассугля» и Минтопэнерго. В ответ он заявил, что не в его компетенции приглашать руководство. Кроме того, он отказался взять список требований шахтеров и вернул его обратно представителям СТК шахты.

5 октября – снова митинг у Дома Советов. Вышедший к людям зам. главы администрации города сообщил, что «отбили во все инстанции телеграммы, связались с концерном «Северокузбассуголь», позвонили в Москву», и предложил двум делегатам от бастующих поехать в Кемерово. «Их там за­давят», – был ответ забастовщиков. Разда­лись возгласы: «Сколько можно кормить обещаниями», «Это все слова», «Когда будет заработная плата?»... Кроме того, перед самым приходом шахтеров на площадь глава городской администрации, с которым бастующие соб­рались встретиться, уехал. Многие восприняли это как оскорбление и нежелание властей вести разговор. В этой тупиковой ситу­ации восклицание «Да что тут стоять! Надо магистраль перекрывать! Мо­жет, хоть тогда на нас обратят внимание» было принято как вполне обоснованное.

Около 500 человек поднялись по улице и перекрыли Транссибирскую магистраль на 4 с половиной часа. Колонну бастующих сопровождали нес­колько легковых автомобилей отдела внутренних дел города, не мешая и не препятствуя им. К месту перекрытия были подтянуты группы ОМОНа. Сю­да приехал директор шахты, который в очередной раз в поисках денег на­ходился в Кемерово, представители концерна «Северокузбассуголь», представитель «Росугля» по Кузбассу. Собравшимся сообщили «схему», ко­торую представил забастовщикам в своей телеграмме генеральный директор «Росугля»: 200 млн руб. шахте отправляется сегодня же. Люди вы­ходят на работу. Через неделю они получают еще 1 млрд руб. Еще че­рез неделю – еще один миллиард. Остальные – в ноябре. Всего 4,2 млрд. После того как это было заявлено, рабочие разблокировали дорогу.

Однако забастовка продолжалась. Люди не верили обещаниям и намерены были приступить к работе лишь после получения полагающихся им денег.

10 октября, в понедельник, во Дворце культуры шахты состоялась встреча коллектива с председателем областного законодательного собрания, А.Г.Тулеевым, который заявил о полной поддержке требований горняков «Судженской» и встречном судебном иске против администрации в случае давления на забастовщиков. Бастующие попросили Тулеева приг­ласить в Анжеро-Судженск В.Жириновского.

18 октября В.Жириновский прибыл. В городском До­ме культуры состоялась его встреча с жителями города, были на ней и представители шахты «Судженской». Встреча явно удалась. По многочисленным отзывам, «он покорил Анжерку». СТК отдал Жириновскому письмо с просьбой о выде­лении 3 млрд руб. для шахты. Письмо было адресовано депутатам Госдумы В.Жириновскому и Г.Зюганову. По словам одного из членов СТК, через день после возвращений Жириновского в Москву О.Сосковец выступал по радио о необходимости финансовой поддержки «Судженской».

Координатор ЛДПР из Анжеро-Судженска впервые «появляется на сце­не» во время встречи с Жириновским. Через три-четыре дня он уже вошел в тесный контакт с членами СТК шахты, помогал им формулировать требо­вания для участия в общероссийской акции ФНПР в Кемерово. Во время по­ездки в Кемерово он был признан членами СТК как негласный лидер.

27 октября 55 рабочих шахты «Судженская» приняли участие в акции, организованной ФНПР Кемеровской области. Требования трудового коллек­тива шахты «Судженская» зачитывал не работающий на шахте член ЛДПР. К требованиям, выдвинутым рабочими в начале забастовки, добавились по­литические, касавшиеся отставки правительства, президента и т.п. В выступлении и формулировках чувствовался «стиль Жириновского».

Требования

трудового коллектива шахты «Судженская»

и Анжеро-Судженской городской организации Либерально-демократической партии России

Принимая во внимание катастрофические масштабы экономических разрушений в России, позорный провал так называемых «реформ», неспособность и нежелание государственного руководства влиять на жизнь в стране, постыдное сокрытие от средств массовой информации правды о реальном положении большинства населения России, а также неоправданное закрытие и передачу госпредприятий сомнительным людям, мы обращаемся к президенту Российской Федерации Б.Н.Ельцину, правительству Российской Федерации, Государственной Думе Российской Федерации, областному законодательному собранию и лично к А.Г.Тулееву и В.В.Жириновскому и требуем:

Отставки президента Ельцина, правительства Российской Федерации, роспуска высшей палаты Совета Федерации, возглавляемой В.Шумейко, до 1 декабря 1994 г. и перевыборов этих органов в последующие три месяца.

Государственная власть должна быть временно передана созданному коалиционному правительству под руководством крупнейших фракций Государственной думы: ЛДПР, КПРФ и аграрной партии.

В Кемеровской области: немедленная (не позднее 1 ноября 1994 г.) отставка главы областной администрации М.Б.Кислюка и перевыборы в течение последующих 6 месяцев, с обязательным включением в список кандидатов на этот пост председателя областного законодательного собрания А.Г.Тулеева.

В течение двух недель, до 1 ноября 1994 г., уволить начальника Кемеровского авиаотряда и его сообщников за отказ дать 2 октября 1994 г. разрешение на посадку в Кемеровском аэропорту самолета с делегацией Государственной думы (в самолете летели представители фракции ЛДПР. – В.Б.).

До 1 декабря 1994 г. уволить и привлечь к уголовной ответственности журналистов Кемеровского телевидения (чьи имена будут названы в заявлении штаба забастовочного движения), директора Кузбасской телерадиокомпании, редактора газеты «Комсомолец» (позднее название «Кузнецкий край») за грубое искажение фактов и содержания в сообщениях, информационных программах и комментариях выступления В.В.Жириновского о реальном политическом и экономическом положении Кузбасса. Мы требуем немедленно прекратить информационную диктатуру и ложь на телевидении и в газетах.

Мы требуем, чтобы вышеназванные руководители администрации с 1 ноября организовали ежедневную открытую публичную дискуссию на телевидении по наиболее острым экономическим и политическим проблемам, с участием оппозиционных партий и широким представительством трудовых коллективов, в эфирное время, отведенное рекламе и западной ерунде.

Мы требуем привлечения к уголовной ответственности представителей УВД, милиции, ОМОНа и других ответственных представителей администрации за физические действия в отношении жителей Кузбасса во время политических акций протеста.

Настоящие требования обращены к Кемеровскому областному законодательному собранию и руководителю фракции ЛДПР в Государственной думе с тем, чтобы они ознакомили всех представителей названных организаций с этими требованиями (из стенограммы собрания в забастовочном комитете г.Анжеро-Судженска, 26 ноября 1994 г. // Юридическая газета, специальный выпуск для Кузбасса. 1994. № 44).

3-4 ноября в Кемерово состоялась сессия законодательного собра­ния, 38 человек от шахты ездили на пикетирование здания облатсной администра­ции в поддержку Тулеева.

Утром 4 ноября состоялось собрание трудового коллектива (при­сутствовало около 300 человек, т.е. это фактически сменное собрание). Решался вопрос о выходе из забастовки. У большинства рабочих был наст­рой начать работу, «ждать больше нечего, работать надо». Однако высту­пивший в роли ведущего собрания представитель ЛДПР, не будучи работником предприятия активно поддержанный членами СТК, эмоционально рассказал о том, что журналисты местной телепрог­раммы «Пульс» уже сообщили о том, что шахта «Судженская» начала рабо­ту. Он призвал шахтеров делом опровергнуть лживую информацию и продол­жить забастовку до 11 ноября. Его предложение было принято.

8 ноября приказом по концерну «Северокузбассуголь» назначен вре­менно исполняющий обязанности директора шахты вместо предшествовавшего, получившего недоверие трудового коллектива. Эта должность была предло­жена нескольким кандидатурам, но все отказались.

11 ноября, 8.00 – собрание трудового коллектива (присутствовало около 600 человек. Выступают новый директор и представитель ЛДПР. Ди­ректор говорит о том, что деньги за июль и август уже пришли и будут выплачены на следующий день, передает гарантии «Росугля» и обе­щает сделать все от него зависящее, чтобы люди смогли зараба­тывать деньги, а не просить, как нищие, подачки. Он поддержал требова­ния шахтеров и сказал: «Я с вами! Но для того чтобы что-то требовать, мы должны давать уголь». Он установил контакт с залом, и рабочие подт­вердили свое согласие начать работу. Директор объявил, что поскольку решение начать работу принято, будет установлен жесткий контроль над прогульщиками, которые не нужны коллективу. После этого слово взял преподаватель местного института, координатор ЛДПР, заявивший: «Мужики, все увольнения – только через СТК! Никого не бой­тесь!» Он зачитал список требований бастующих, включавший требования отставки правительства, местного руководства и начальника аэропорта. Последний пункт требований гласил: «В случае невыполнения одного из требований возобновление по­литической забастовки с оккупацией предприятия, жесткий пропускной ре­жим от СТК, трудового коллектива и забастовочного комитета», то есть выставлялись заведомо невыполнимые требования. Несмотря на нас­тойчивость партийного активиста, директор убедил всех выйти на работу. После этого представитель ЛДПР от лица СТК и трудового коллектива объ­явил о приостановке забастовки до 20 ноября.

21 ноября. 8.00 – рабочие первой смены после наряда вышли в общий зал. Представитель ЛДПР вновь призвал к возобновлению забастовки. Од­нако хотя за начало работы проголосовало всего два человека, после го­лосования все разошлись по участкам и шахта в полном составе (возмож­но, за исключением нескольких человек, входивших в СТК) приступила к работе.

Можно сказать, что забастовка была завершена. Или приостановлена? Ведь «залповая» выплата зарплаты, задерживаемой в течение пяти месяцев, – лишь временное решение проблемы.