Люди приходят на тихоокеанский Северо-Запад

Во время кульминации Висконсинского ледникового периода мелеющие океаны, отступая, оставили за собой сухой перешеек между Сибирью и Аляской, который первые люди использовали, чтобы достичь Северной Америки. Поскольку сухопутный мост и большие области Северо-Запада Аляски оставались свободными ото льда в течение Висконсинского похолодания, археологи предполагают, что эта область, известная как Берингия, и была тем местом, куда, где-то между 15 и 13 тысячами лет назад, ступила нога первого в Северной Америке человека.² Ледяные пласты Кордильер и Лаурентиды двигались навстречу друг другу, но так никогда и не встретились. Поэтому между ними остался свободный ото льда коридор через современную Альберту, который был одним из возможных маршрутов движения людей, шедших на Северо-Запад. Другой возможный маршрут проходил побережьем. По крайней мере, 12 тысяч лет назад люди уже расселялись, мигрируя через свободные ото льда области Северной Америки.

Поход первых североамериканцев вдоль края ледников высотой в милю к районам, свободным ото льда, был, возможно, одним величайших исторических приключений всех времен - удивительной историей, которая никогда полностью не будет рассказана. Одна только погода превращала поход в кошмар. Резкие перепады температур по краю ледника создавали ужасающие штормы и суровые ветра.³ Но, как только путешественники достигали областей, свободных ото льда, они, наверное, застывали в благоговении перед богатством природы, которое находили в Северо-Западной части Северной Америки. Регион в то время не только имел богатый и разнообразный растительный покров, он также изобиловал большими млекопитающими, включая мамонтов, мастодонтов, наземных ленивцев, верблюдов, лошадей и гигантских бобров.⁴

Большие травоядные, обитавшие тогда в Северной Америке, не имели опыта контактов с людьми, а потому не обладали защитным поведением, которое помогло бы им спастись от новых хищников. Поскольку животные не опасались хрупко выглядящих людей, охота для последних была легким делом даже с каменными копьями, и результатом было исчезновение крупных млекопитающих на больших территориях. За относительно короткий период времени Северная Америка потеряла 74 процента своей мегафауны.⁵

Первые люди тихоокеанского Северо-Запада не оставили письменных или устных свидетельств этой децимации, но мы можем собрать воедино фрагменты картины их первого контакта с североамериканской мегафауной благодаря косвенным свидетельствам. Некоторые экосистемы не были затронуты людьми до восемнадцатого столетия, когда в аналогичных ситуациях исследователи оставляли обширные отчеты о первых контактах с беззащитными животными. Например, когда Артур Боувс Смит высадился на Лорд Хоув Айленд в южной части Тихого океана в 1788, он написал: «я не [мог| не представить себе картину Золотого Века, описанную Овидием, видя птиц...тысячи...гуляющих абсолютно бесстрашно и спокойно вокруг нас, так что нам не приходилось делать ничего, кроме как просто стоять минуту или две и убивать их в количестве, в котором нам было необходимо короткими палками - если вы бросали и промахивались, или даже попадали, но не убивали их, они не делали ни малейшей попытки улететь, а на самом деле только отбегали на несколько ярдов от вас и оставались такими же спокойными и беззаботными, как будто ничего не случилось».⁶

Чарльз Дарвин, который имел подобные опыты во время своего рейса на «Бигл», описал наивность животных, не имевших ранее контакта с человеком, таким образом: «Из этих фактов мы можем сделать вывод о том, какое опустошение должно причинить добыче появление в стране любого нового хищника, прежде, чем инстинкты местных обитателей приспособятся к ремеслу незнакомца или его силе».⁷

Поскольку сухопутный мост через Берингов пролив оставался открытым в течение нескольких тысяч лет, происходили многократные миграции - люди разных культурных традиций переселялись из Азии в Северную Америку. По данным антропологов, этот мост пересекли четыре основные культуры, каждая из которых названа по способу обработки ими наконечников копий и ножей: Stemmed Point, Fluted Point, Pebble Tool и культура Micro Blade. На Северо-Западе культуры Stemmed и Fluted Point охотились и кормились вблизи плювиальных озер в штатах Орегон и Калифорния. Десять тысяч лет назад эти две охотничьи культуры передвигались в восточном направлении, преследуя исчезающих мамонтов – свой основной источник продовольствия.⁸ В результате, культура Stemmed Point быстро распространилась по континенту, заняв большую часть Северной Америки, и в конечном счете достигла Южной Америки.

Другие две культуры были теснее связаны с приречной зоной (Pebble) и прибрежными экосистемами (Micro Blade), и именно эти культуры, в конечном счете, населили тихоокеанский Северо-Запад. Хотя представители этих культур ловили рыбу и моллюсков, первоначально их экономика не зависела от лосося. Держась небольшими группами - по 25-40 человек, первые жители Северо-Западного побережья постоянно перемещались в поисках продовольствия. Они использовали любую возможность, и собирали всё, что было доступно на земле или в воде. Их рацион включал различных грызунов, лосей, оленей, тюленей, морских свинок, моллюсков, шлемоносного бычка, камбалу, томкода, сельдь, хека, осетра, корюшку и лосося. Там, где лосось входил в их питание, обычно он составлял лишь малую его часть.¹⁰

Антропологи предлагают различные объяснения того, почему лосось не был важен для самых первых жителей Северо-Запада. Одна из теорий утверждает, ценность продовольственного ресурса зависит в какой-то мере от его доступности и распространенности, а доступность лосося высоко сезонна, длится обычно лишь несколько недель или месяцев во время нерестового хода. Ценность также зависит от технологий, необходимых, чтобы поймать рыбу за время короткого периода нереста и обработать мясо для употребления впоследствии. Чтобы поймать больше лосося, люди вынуждены были создать инструменты типа плотин, ловушек и неводов. Кроме того, как продовольствие он мог использоваться лишь в течение относительно короткого периода времени (несколько недель или месяцев самое большее). Так было, пока люди не обнаружили способы хранить его в течение года и дольше. Наконец, лов, обработка и распределение большого количества лосося требовали высокоразвитой социальной организации и системы управления, которая регулировала бы добычу рыбы, чтобы избежать перелова и голодания. Развитие экономики на основе лосося требовало существенных затрат сил, времени и средств на создание технологий и социальную организацию.

Антропологи, которые подписываются под этой теорией, заключают, что первые люди в Северной Америке приложили бы усилия к созданию технологий и социальной организации, необходимых для использования лосося, только в крайнем случае. Возможно, это происходило в условиях роста населения, при недостатке других доступных источников продовольствия. По этому сценарию экономика на основе лосося развивалась медленно, независимо от обилия рыбы, и только для того, чтобы уменьшить проблемы дефицита, вызванного ростом населения.¹¹ Это предположение исходит из аргумента, что действия людей определяются в значительной степени социальными, экономическими, и демографическими факторами.

С другой стороны, некоторые антропологи полагают, что действия человека определены прежде всего окружающими его биологическими и физическими условиями. Сторонники этого подхода доказывают, что лосось играл незначительную роль в ранних индейских экономиках, потому что условия окружающей среды в постледниковый период создали нестабильную и неблагоприятную для лосося среду обитания. Поскольку лосось не водился в изобилии, он не мог стать основой региональной экономики. Согласно этой теории, возникновение экономики на основе лосося связано с постледниковым появлением продуктивных сред обитания, увеличением количества и стабильности ежегодных подходов лосося.¹² Важными событиями в формировании этой среды обитания были: стабилизация уровня моря; рост лесов, создавший старовозрастные леса западной тсуги, западного красного кедра, и ели Дугласа; и смена горячего, сухого, постледникового климата на прохладный и влажный, который преобладает сегодня. (Постледниковое развитие среды обитания лосося было описано в Главе 1.)

В действительности процесс появления экономики на основе лосося, вероятно, включал в себя элементы обеих теорий. Каким бы ни был процесс на самом деле, мы знаем, что он был долгим и постепенным. Климат, ландшафт, леса, популяции лосося, речная среда обитания и экономика человека кружились в долгом экологическом танце эволюционных перемен. Сначала, танцоры были, вероятно, неуклюжи, и все сбивались с ритма. Нет сомнений в том, что коренные американцы совершали ошибки и голодали, усваивая трудные уроки. Тысячи лет, по мере того, как люди приспосабливали свою экономику к изменениям окружающей среды и ресурсов, причудливый танец совершенствовался. Ко времени прибытия на Северо-Запад евроамериканцев местные жители создали экономику, слившуюся в едином движении с сезонным циклом лосося. Этот сложный танец биологии и культуры длился от 2 до 5 тысяч лет, в зависимости от области, и завершился лишь с массовым прибытием в регион евроамериканцев.