Возникновение экономики на основе лосося

Согласно данным археологов, отношения между людьми и лососем на Северо-Западе начали складываться около 9 тысяч лет назад. В то время мужчины и женщины сидели на берегах реки Фрейзер близ Милликен, ели дикие вишни и сплевывали косточки в ямы костров. Антропологи обнаружили обугленные ямы, но они не нашли прямых доказательств того, что любители вишни лакомились ещё и лососем. Дикие вишни созревают в августе и сентябре - в это время нерка заходит во Фрейзер - так что кажется, более вероятно, что рыба, а не зрелые вишни привлекала людей к Милликен 9 тысяч лет назад. Хрупкие кости лосося просто не сохранились в таком месте.¹³

Поскольку на время Висконсинского ледникового периода лосось нашёл приют в водоразделе Колумбии, не удивительно, что некоторые свидетельства самого раннего лова лосося людьми были найдены именно там. Данные археологических исследований позволяют предположить, что местные жители ловили лосося на участке близ Даллеса в низовьях Колумбии и у Бернард-Крик Рок Шелтер на на Снейке, примерно 7-8 тысяч лет назад – к этому же времени относится и самый ранний улов, найденный на Фрейзер.¹⁴

Существует объяснение, почему свидетельства первого потребления лосося человеком найдены на реках Колумбия и Фрейзер, самых больших в регионе. На обоих водных путях самые древние из обнаруженных рыбацких участков расположены в каньонах, там, где горы физически сжимают потоки, концентрируя лосося и делая его легкой добычей, даже если его количество мало. Представьте себе большой речной бассейн в виде симметричной трубы с узкой горловиной посередине (каньон) и широкими отверстиями по обоим концам (устье и прибрежный океан на нижнем конце трубы и рассеянные притоки в верхнем её конце). Когда лососи оставляли кормившие их просторы далёкого океана и достигали устья реки, они входили в широкий рот туннеля. Потом они плыли вверх по течению и попадали в узкие каньоны. Там бурные, быстрые потоки замедляли их движение, сбивали их в стада и вынуждали идти предсказуемыми путями. Как только лососи проходили узкий каньон, они рассеивались среди притоков. Пока непосредственно после ледникового периода лосося было мало, речные каньоны были единственными местами, где он концентрировался в количестве достаточном, чтобы сделать его лов выгодным занятием.

В этих каньонах рыбаки усаживались над бурлящей водой на небольших скальных выступах. Они закидывали свои сети в водовороты и затоны, в которых стоял лосось, отдыхая перед тем, как начать пробивать себе путь вверх по течению через пенящуюся быстрину. Большой обруч держал падающую сеть открытой, и был прикреплен к ручке, которая, возможно, достигала двадцати футов в длину. Рыбак-индеец опускал сеть в воду и располагал её открытым концом к плывущему лососю. Когда он чувствовал, что рыба попала в сеть, он быстро тянул её вверх и вылавливал. Такие закидные сети использовались широко по всему Северо-Западу, но как орудие лова, наиболее важны были в каньонах Фрейзера, Колумбии и Кламата.¹⁵

Несмотря на то, что коренные народы добывали лосося в речных каньонах ещё 8 тысяч лет назад, рыба не стала тогда основным продуктом питания на Северо-Западе. Она была важна только в местном масштабе: лосось мог быть важнейшим источником продовольствия вблизи хорошего рыбацкого участка, но уже не в притоках реки неподалёку от него. Археологические свидетельства локального характера добычи лосося получены на реке Томпсон, притоке Фрейзера. В низовьях Томпсон, близ города Спенсис Бридж, самый древний из достоверно определенных рыбацких участков лова лосося в Британской Колумбии датируется, по крайней мере, 7,500 лет назад. При этом химический анализ останков мальчика, захороненного 8 тысяч лет назад в селе на юг от Томпсон, показывает, что он ел скорее наземных животных, чем рыбу из океана.¹⁶

Рисунок 2.1 . Тихоокеанский Северо-Запад, Британская Колумбия и юго-восточная Аляска. (по Lewis 1994, courtesy Raincoast Books)

Исследуя кости животных, найденные в навозных кучах и очагах древних стоянок, археологи восстановили диету доисторических людей так же, как и в других областях. Анализ пищевых остатков в местах трех стоянок - одна в Гленроуз в низовьях Фрейзера, другая в Беар Коув на севере острова Ванкувер и третья на озере Такенич в центральной части побережья штата Орегон - показали, что 8-9 тысяч лет назад коренные американцы прежде всего охотились на сухопутных млекопитающих. Они только лишь начинали использовать прибрежные источники продовольствия - моллюсков, морских млекопитающих и рыб, включая небольшие количества лосося. Например, в Гленроуз люди ели главным образом лосей, оленей и тюленей, но в небольших количествах употребляли и красную рыбу. В Беар Коув она составила 10 процентов фаунистических восстановленных остатков, а на участке Такенич побережья Орегона археологи и вовсе не нашли лосося, хотя остатки других рыб присутствовали в избытке.¹⁷

К северу от острова Ванкувер, на побережье Британской Колумбии, рядом с устьем реки Белла Кула расположено селение Наму (Рисунки 2.1 и 2.2). Наму означает «вихрь», что точно описывает зимние шторма, которые могут обрушиваться на этот участок побережья. Поскольку люди жили в Наму непрерывно в течение 10-ти тысяч лет, это место важно при изучении истории поселений на Северо-Западе и истории развития крепких связей между лососем и людьми.Археологические находки из Наму дают представление о деталях быта людей на Северо-Западном побережье почти с того времени, когда первые из них прибыли в регион.

Рисунок 2.2. Основные реки и места древних стоянок Британской Колумбии. (по Fladmark 1986, courtesy Canadian Museum of Civilization)

По данным археологов, 6 тысяч лет тому назад лосось и другие морские обитатели ещё не были фундаментом экономики в Наму. Зато позднее красная рыба составляла до 80 процентов останков животных в поселении. По мере того, как сообщество адаптировалось к потреблению прибрежных ресурсов, росло и значение лосося для экономики. Три с половиной тысячи лет назад он составлял уже 94 процента фаунистических остатков, найденных на участке.¹⁸

В то время, как экономика Наму зависела от лосося ещё 6 тысяч лет назад, южнее ситуация была иной. Например, у озера Такенич на побережье Орегона индейцы тоже учились добывать продукты моря, но в большой коллекции, содержащей 17 тысяч фрагментов останков рыбы, лосось или форель составляли менее 1 процента. Археологические раскопки на других участках в Орегоне и северной Калифорнии дают ту же самую картину. Хотя зависимость коренных американцев от ресурсов приречной и прибрежной зон росла, лосось продолжал составлять незначительную долю в их питании. Полноценная экономика на базе лосося в северной Калифорнии и на юге Орегона возникла только около полутора тысяч лет назад, вероятно потому, что лосось на южном краю диапазона своего распространения дольше, чем в северных областях, восстанавливался от постледникового жаркого, сухого климата.¹⁹

Около 3 тысяч лет назад открытие и совершенствование технологий хранения, включая вяление и копчение, увеличили ценность лосося для экономики индейцев. Умение сохранить рыбу, выловленную во время нереста для того, чтобы питаться ею в течение голодных зим и вёсен, значительно повысило заселенность региона. Иначе говоря - увеличилось количество людей, которое экосистема могла прокормить.²⁰ Хранение также дало возможность накапливать богатства и помогло развитию сложных культурных обычаев, таких, как сотрудничество общины при добыче и обработке лосося. Как только лосось стал надежным источником продовольствия на весь год, коренные народы стали основывать постоянные или временные жилища в больших, многосемейных домах. По мере того, как росла зависимость индейцев от лосося, экономика и правила, управляющие взаимоотношениями между рыбой и людьми, становились всё более сложными.

Экономика подарка

В 1790-ых, когда Хуан Франсиско Де Ла Бодега и Джордж Ванкувер исследовали тихоокеанское Северо-Западное побережье для Испании и Англии соответственно, они встретили коренных американцев, обладающих хорошо развитой экономикой, специальными технологиями и богатой мифологией, которая обеспечивала правила мудрого использования их основного ресурса - тихоокеанского лосося. Северо-Западная прибрежная культура сложилась и существовала в течение, уже, по крайней мере, полутора тысяч лет (и гораздо дольше в некоторых областях) прежде, чем европейцы «открыли» регион.

Длительная устойчивость экономики, основанной на лососе, дала некоторым ученым основание заключить, что индейцы Северо-Запада жили в рамках натуральной экономики. Экономики, которая продемонстрировала, по крайней мере, в зрелой стадии развития, высокую степень экологической гармонии между людьми и природой.

Существует опасность прямого переноса экологических принципов нашей культуры в другую, вера и предположения которой об окружающем мире весьма отличаются от наших. Индейцы развивали экономику, основанную на лососе, силой собственного мировоззрения - образа мышления, который, вероятно не смог бы вместить современные экологические концепции, будь они даже тогда доступны. Устойчивые отношения между тихоокеанским лососем и коренными американцами возникли не из экологических убеждений, a из экономики, основанной на древней концепции дара, и вере, согласно которой ко всем частям мира - растениям, животным, камням - следовало относиться, как к равноправным членам сообщества.

В экономических укладах древних народов таких непохожих частей мира, как юго-восток Аляски, Полинезия и Европа, дар создал базис для обмена и торговли. В настоящее время мы думаем о нём, как о товаре: как только он дарится, одариваемый вступает во владение, и дар становится его или её собственностью. Но в древних экономиках дар не был чем-то, чем можно владеть. Он скорее воспринимался, как нечто, подлежащее передаче. Сам акт принятия дара подразумевал, что получатель также принимает на себя обязательство сделать ответный подарок в знак благодарности дарителю. Подобно движению товаров на рынке, экономика на основе дара работала через цикл обязательного возврата. Дарение порождало обязательства, определявшие структуру кредита общества. В древних экономиках дар и обязательства, которые он приносил, были скорее ссудой банка и её выплатой, чем нашим обменом подарками на Святки. Антрополог Марсель Маус приравнивал дары в древних экономиках «невидимой руке» Адама Смита в современной, рыночной экономике.²¹

В экономиках дара люди или племена достигали престижа и высокого положения благодаря размеру своих даров, а не накопленного богатства (как в рыночной экономике). Племя, деревня или семейство сохраняли устную историю дарения подарков, великодушие, с которым они были отдарены, и обязательства, всё ещё невыполненные. Эти истории были эквивалентны листу баланса бухгалтера, и племенные старейшины часто повторяли их во время празднований потлача. История даров была очень важна. Народы индейцев Салиш, жившие на побережье Пьюджет-Саунда и пролива Джорджия, считали тех, кто утерял память о дарах, поднесенных и полученных - по существу, свою историю - второразрядными членами племени.²² Неспособность великодушно ответить на дар была сродни некредитоспособности в нашей экономике, с той же, если не большей потерей статуса.

На Северо-Западном побережье одним из наиболее важных институтов экономики дара был потлач, формальное собрание с четким набором обычаев и ритуалов. Племя или деревня оказывали гостеприимство приглашаемым гостям - обычно из других племен или деревень, хотя некоторые группы проводили потлач среди семей в пределах одного племени или деревни. Потлач проводился, чтобы отпраздновать разные события деревни, включая браки, похороны, избрание нового вождя, присвоение имени ребенку или необходимость смыть позор какого-то прошлого проступка. Во время потлача племя хозяев рассказывало свою историю в песнях и танцах, демонстрировало унаследованное имущество. История племени обязательно включала учет прошлых подарков, полученных и сделанных. Участвуя в потлаче, гости свидетельствовали и утверждали браки, присвоения имён или снятие позора. Потлач включал много ритуальных действий, в которых угощение играло едва ли не самую главную роль. Племя, готовясь к празднику, могло провести месяцы в сборе и заготовке лосося, моллюсков, ягод и оленины. Хотя потлач служил многим целям, дары всегда были ядром праздника. Племя хозяев засыпало приглашенных гостей мехами, каноэ, корзинами и коробками кедра, которые могли быть приобретены у соседних племен за излишки высушенного лосося.²³

Поскольку получение даров накладывало обязательство ещё более щедрого ответа, система потлача эффективно перераспределяла богатства в пределах региона. С экономической точки зрения потлач действовал во многом подобно нашей системе налогов и социального обеспечения. Но с точки зрения экологической перспективы он делал гораздо больше.

Численность лососёвых стад меняется естественным образом. Пожары, оползни, засуха, наводнения, и смена океанских течений могут уменьшить число взрослой рыбы, возвращающейся в реку. Лосось не плывет без разбора из океана в самую близкую, а возвращается только в родную реку. Поэтому люди могли быть облагодетельствованы большим заходом лосося и избыточным богатством или поставлены на грань голодания, в зависимости от природных условий в этом водоразделе. Избыток или голод могли случиться и на реках в пределах одной области. Потлач сглаживал эффект естественных подъемов и падений изобилия лосося. Дарение подарков в праздник повышало стабильность экономики, в которой поставка основного ресурса могла сильно колебаться.

Экономика, основанная на дарах, не только регулировала экономические отношения среди аборигенов, она влияла на отношения между индейцами и естественным миром. Согласно верам коренных американцев, люди жили в мире равных существ; деревья, камни, олени, вороны и люди - все имели равное положение, как члены одного сообщества. Когда индеец убивал оленя, медведя, или лосося, их смерть не означала доминирования человека в природе. Скорее, убийство понималось как дар пищи или меха, полученный человеком от животного. Лосось или олень разрешили человеку убить их, и в соответствии с правилами экономики дара, охотник принимал обязательство обращаться с животным (даром) с уважением. Животные, как считалось, приняли бы ответные меры, если с ними не обращались уважительно, и множество табу в отношении животных сохранялись, укрепленные этой верой. Таким образом, правила экономики дара предотвращали расточительность и ограничивали добычу животных.²⁵

У прибрежных народов особенно хорошо был сформулирован такой аспект экономики дара, как уважение к красной рыбе. По вере коренных американцев, лосось был расой сверхъестественных существ, которые жили под морем в пяти больших домах. Каждый вид - горбуша, кета, кижуч, нерка и чавыча - жил в отдельном доме. Во время пребывания под морем люди лосося принимали человеческий облик. Каждый год, однако, по приказу своего короля люди лосося надевали серебряные кожи и представали перед индейцами, как монарший подарок. Племя обращалось с первым пойманным в году лососем с уважением, подобающим королевскому послу. Его приветствовали сложной церемонией, предназначенной продемонстрировать ценность полученного племенем подарка.²⁶

От центральной Британской Колумбии до северной Калифорнии и вглубь континента до реки Лемхи в штате Айдахо племена проводили «Церемонию Первого Лосося». Каждое племя имело свои собственные уникальные ритуалы, но в общем случае церемония включала особую обработку первой рыбы и ритуал её умерщвления, завершавшиеся жаркой лосося и общим пиршеством. Первого лосося помещали на новый поднос из коры кедра, украшали перьями, и убивали специальным ножом, сделанным из раковины мидии. Пока его несли, голову рыбы всегда держали направленной вверх по течению, выказывая тем своё особое уважение. Во время церемонии люди произносили речи, умоляя лосося возвратиться к королю с благоприятным сообщением о внимании, оказанном посланцу монарха.²⁷ В конечном счете, приготовленную рыбу делили между всеми членами племени, кроме тех, кого считали нечистым. После того, как лосось был съеден, племя завершало цикл дара, бережно возвращая кости рыбы в реку. Индейцы полагали, что лосось бессмертен. Если они возвращали все кости в реку, рыба воссоздавала себя и уходила к своему большому дому под морем до следующего года.²⁸

Легко понять, как из жизненного цикла лосося индейцы получили концепцию его бессмертия. Каждый год они наблюдали за лососем, мигрирующим вверх по реке; потом они видели тела отнерестившейся рыбы, дрейфующие вниз по течению мимо их деревни назад, к морю. И всё же на следующий год живой лосось возвращался в реку.

«Церемония Первого Лосося» возобновляла и укрепляла веру в то, что лосось сохранит своё изобилие, если отнестись с уважением к его дару. Как ритуальный обмен услугами и обязательствами между равными сторонами, церемония усиливала связь людей и лосося. Но церемония была чем-то большим, чем просто ритуал. Обмен подарками между лососем и человеком - предоставление продовольствия в обмен на почтительное обращение - фактически обеспечивал непрерывную поставку продовольствия для коренных американцев. Заставляя людей уважительно обращаться с лососем, церемония закрепляла поведение, которое минимизировало траты и уменьшало шанс избыточной добычи ресурса. И потлач, и «Церемония Первого Лосося» иллюстрируют, как северо-­западные индейцы объединили концепцию дара и биологию тихоокеанского лосося в жизнеспособной экономике до контакта с европейцами.

Индейцы умели внимательно наблюдать за природой, и я подозреваю, что потлач, с его массовыми подношениями и экономика дара могли быть подсказаны щедрым даром лосося естественной экономике рек. Потлач несёт в себе замечательное соответствие циклу жизни тихоокеанского лосося. Юные лососи мигрируют к морю, где они пасутся на пастбищах океана и накапливают биологическое богатство в быстро растущих телах. Зрелый лосось возвращается в родной поток и, в оргии рождения и смерти, отдает своё тело - своё накопленное богатство – реке своего рождения. В результате, здоровая популяция лосося перемещает питательные вещества из океана в водораздел. Подарок лосося приносит пользу целой экосистеме, включающей по крайней мере двадцать две разновидности млекопитающих и птиц, которые питаются плотью лосося, типа медведей, орлов, и даже небольшого зимнего крапивника.²⁹ Распадающиеся тела освобождают питательные вещества назад - в реку и окружающий лес. Когда медведь вытаскивает лосося из реки и оставляет несъеденную часть под кедром, рыба удобряет кедр, который в свою очередь затеняет поток и сохраняет его прохладу для молоди лосося. Экономика подарка аборигенов Северо-Запада находилась в фундаментальной гармонии с собственной экономикой природы.