Через 10 минут раздался крик баклана. Условный сигнал. Все в порядке.

    - Рикард и Ингольф, - представились норвежцы. – Нас пригласил в лагерь Рачивальд Микельсен.

    - Командир, ваше место очень неудачное. Его надо сменить и чем быстрее, тем лучше. Люди ходят сюда часто. Могут вас заметить – тогда не сдобровать.

    - Ваше предложение? – спросил Кудрявцев.

    Сборы были недолгими. Шли с поклажей около 20 часов. Расположились в долине реки Комаг-Эльв.

    - Командир, пора здороваться? – это мичман Баранов напоминает, что надо писать радиограмму. Подошло время связи с базой. Баранов и Щетинин взобрались на высотку, растянули антенну и отстучали донесение о том, что отряд сменил место.

    Подошло время встретить вторую группу разведчиков: на место старого лагеря пошли Кудрявцев, Ершов, Микельсен.

    Все было тихо и спокойно. Ничего не предвещало беды. Уже при подходе к домику, где раньше располагался отряд – дверь внезапно открылась. На пороге появились незнакомые люди.

    Кудрявцев дернулся спрятаться, но было поздно. Пытался выхватить оружие, но удалось это движение замаскировать. Рачивальд сделал вид, что обрадовался встрече. Таиться не было смысла.

    - Друзья, а чего это вы здесь делаете: грибы уже отошли, сеностав закончен, для ягод не самое удачное место? – с улыбкой спросил Микельсен.

    - Ищем оленей, хотим поживиться мясом или отловить еще что-нибудь из живности.

    - Ребята, вы как живете вообще? – спросил нетерпеливо Кудрявцев.

    - Командир, дай я с ребятами сам поговорю – не виделись больше года.

Микельсен в этот момент подбоченился и пальцами левой руки показал угрожающий знак. – Как сегодня в поселках жизнь, как жены, дети… Как ловится рыба, как ходят сейчас в море, когда нет никакого топлива от немцев.

    Кудрявцев и Ершов переглянулись и отошли в сторону.

    - Микельсен предупреждает: они чужие… Ты видел – он подал условный знак. Но, с другой стороны, не могли же так быстро нас вычислить и прислать разведку.

    - Может быть, закончим с ними? - предложил Кудрявцев.

    - Наверное, еще рано. Давай попробуем им поставить задачу, которую сможем проверить. Назначим место встречи подальше от отряда и уточним ситуацию. Ведь Микельсен не потребовал их уничтожения… А он должен понимать, что чужие люди, которые нас расшифровали, должны быть уничтожены.

    - Хорошо, их надо срочно спровадить, пока вторая группа не пришла. Чтобы не засветить норвегов, - сказал Кудрявцев.

    - Рачивальд, уточните, как зовут ваших земляков? Где их семьи? Дайте понять, что мы может оказать воздействие на их семьи, детей… Только осторожно, пожалуйста… - последние два предложения Ершов произнес вполголоса.

    - Понял. Пожалуй, мы отойдем в сторонку и там поговорим. Хорошо, друзья?

    Норвежцы отошли в сторону. Разговаривают о чем то. Смеются. Прощаются. Уходят.

    - Одного зовут Беньямин Хегала, второй – Альфред Мачисен. Командир – это нехорошие люди. Боюсь, что это немецкие шпионы… Точно утверждать не берусь, но верить этим людям нельзя.

    Через три часа после ухода Хегала и Мачисена прибыли братья. Все разведчики убыли на новую базу.

    При подходе к новой базе среди редких кустарников увидели стадо оленей. Пастухов не было, но на вожаке звенел колокольчик. Он переливался тонким, почти прозрачным звоном.

    - Это не дикое стадо. Хозяин стада, наверное, недалеко. Скорее всего это стадо принадлежит кому-то из лопарей или саамов. Что будем делать? Если бить, то только быков…

    - Кушать будем… - ответил Кудрявцев, вскидывая винтовку.

    Раздалось три выстрела. Три быка рухнули. Другие олени ускорили шаг и постепенно скрылись из вида. На выстрелы выскочили радисты: Баранов и Щетинин. Они подняли одного быка и понесли на базу. Остальных двух начали перемещать в ледник. Благо, под сопками с северной стороны были места, где снег не сходил даже летом.

    Вечером сварили бульон. Впервые за много дней разведчики наелись. Командир достал литр спирта под это дело. Стало легко на душе и празднично. Наевшись досыта, засобирались Рикард и Ингольф.

    - Встречаемся через три дня с вашими гостями. Место встречи Киреянки в 19.00. Крик баклана – условный сигнал.

    - Хегала, если вы не хотите, чтобы пострадала ваша семья – вы должны показать нам, где находятся русские разведчики. У вас нет выбора. Завтра мы выходим. Подумайте, как вы поведете нашу группу, чтобы русские нас заранее не обнаружили. Вы будете без оружия, а сегодняшнюю ночь проведете под красивым арестом. Вас снабдят шнапсом, едой и фруктами. За успешную операцию вы получите две тысячи крон и три бочки бензина. Спокойной ночи, дорогой Беньямин! – немецкий майор был одновременно суров и лоялен. Его интересовала русская группа для начала радиоигры. Его план одобрен на самом верху. Генерал Дитль утвердил план операции.

Хегала понимал, что ему не оставлено выбора. Он всю ночь не мог сомкнуть глаз.

    Наступил установленный день. Кудрявцев, Ершов и пятеро разведчиков вышли пораньше, чтобы заблаговременно осмотреться и встретить посланца антифашистского подполья.

    - В домики и шалаши не идем. Маскируемся в кустарнике, чтобы видны были ожидаемые маршруты. Всем быть внимательными. При обнаружении противника в бой не ввязываемся, а отходим к новой базе. Следов за собой не оставляем, - тихо скомандовал Кудрявцев. Разведчики заняли места, проверяют оружие, маскируются.

    Пятерка советских бомбардировщиков делает налет на мост через Петсамо-Йоки возле Парккино. Бомбы со свистом и диким ревом врезаются в воду. Но мост, через который идет снабжение группировки войск, неповрежден. Бомбы ложатся кучно, но сверху и снизу моста. Зенитные орудия бьют точно. Мешают прицеливанию.

    - Повезло фрицам, вроде не попали! Отходим, соколы! – командует командир звена. – На прощание, передадим привет, но не забывайте про истребителей! – продолжает он.

    Самолеты со звездами поливают из пушек берега Петсамо-Йоки и улетают.

    - База, я – первый. Работу закончил, попадания не наблюдаю. Плотная завеса огня, иду на базу – прием! - через помехи докладывает командир звена на базу.

    - Тьфу ты! – выругался командир эскадрильи, который слышит возле радиостанции доклад командира звена. – Сегодня не вышло, а теперь погоды не дождешься…

    Бомбы легли очень кучно, сделали много воронок поблизости одна от другой. Вода вокруг воронок стала закручиваться, образуя водовороты. И многометровые наносные илистые породы не выдержали напора воды, поползли. Один участок потянул за собой другой, за ним двинулся третий… И глинистая масса на протяжении без малого полутора километров самоходом поехала в реку. Земляная лавина с восточного берега подняла громадную волну, она разрушила левый берег. Телеграфные столбы с проводами свалились в воду. Они, как спички, неслись среди селевого потока.

    Этим же ударом снесло и мост. Его обломки оказались у впадения реки в залив Петсамо. Селевой поток смыл с левого берега две долговременные огневые точки. Людей, как листья, несло сбесившимся потоком. Они даже не кричали, потому что их крутило волной, ударяло о берега, камни, столбы…

    Вместо моста чуть южнее его образовалась искусственная земляная плотина, в выше по течению – громадное озеро. Вода его сливалась через рожденную стихией дамбу.

 

    Пумманки. Командир группы лейтенант Шабалин и командир второго торпедного катера докладывают обстановку по высадке еще двух групп начальнику отдела разведки флота Визгину:

    - Я отдаю себе отчет, что необходимо срочно высадить обе группы. Но вы поймите и меня. Мы уже четыре раза сделали попытки высадить людей. Я понимаю, что у вас потеряна обстановка. Но нет возможности высадить людей. Сначала мы дважды едва не погубили группы и катера, пытаясь их высадить на берег. Шлюпку и лодки спустить невозможно – она будет разбита и посадить в нее людей нет возможности. Да, я все понимаю! Но я не господь бог… Пока, по крайней мере. Приезжайте или присылайте кого-нибудь… Вы убедитесь, что мои оба катера едва живы после этих попыток. А разведчики до сих пор блюют кровью… Нет, это невозможно! Это все равно, как если бы мы расстреляли обе группы. Да, я отвечаю за свои слова… - Шабалину приходится все время оправдываться.

    Киркенес. Генерал Эдуард Дитль сидит возле карты и орет в трубку телефона:

    - Вы понимаете, о чем вы мне докладываете? Что значит потеря этого моста для нашей группировки? Это крах всему наступлению, это крах всех планов фюрера! Это расстрел, наконец! Немедленно, слышите, немедленно и круглосуточно организуйте работу саперных батальонов. Утройте оклады, сделайте премии, расстреляйте кого-нибудь – все что угодно, но через трое суток переправа должна быть наведена. Молите господа, чтобы русские не пронюхали о нашей беде. Мы снабжаем группировку с колес. Нами не созданы оперативные запасы. Максимум, это трое суток мы можем прервать снабжение. Иначе, вымрут в первую очередь лошади и греческие мулы – вы сами будете на горбу таскать все грузы! Вы, слышите меня, полковник? – он бросает трубку на рычаг. – Начальник штаба, немедленно сделайте вариант перегруппировки в южную Лапландию, в район Киркенеса – Сванвика – Луостари… Немедленно, произведите необходимые расчеты, подготовьте варианты приказов. Где наши метеорологи? Срочно мне прогноз погоды! Майн гот! О, майн гот!..

    Кудрявцев и Ершов лежат в укрытии и внимательно наблюдают за местностью. Хокон лежит в дозоре. Он немного задремал и только что открыл глаза. Его что-то встревожило. Немцы шли по тропинке к Киреянкам в открытую, почти не прячась. Все – время упущено, уже не подняться и не предупредить командира группы.

    Чтобы предупредить своих, Хокон, прицелившись в егеря в середине цепочки, выстрелил. Солдат схватился за живот и упал, двое закопошились возле него. Остальные рассыпались по скату высоты, побежали к домикам и шалашам в долине, стараясь оцепить строения с двух сторон. Хокон, пока немцы переваливали гребень, кинулся к своим.

    - Отходим, перебежками к вершине, быстрее! – кричит Кудрявцев и показывает рукой направление.

    Немцы видели уже всю группу. Они начали стрельбу из автоматов и карабинов. Разведчики начали ответный огонь. Хокон бежал изо всех сил. Еще каких то сто метров.

    Внезапная резкая боль в ноге бросила его на камень. Хокон должен был сильно удариться, но боли от удара не почувствовал. В голове шумело, нога сразу отнялась. Он попробовал подняться – это оказалось невозможно. Брат Коре и Ершов вернулись, попытались подхватить раненного под руки и вести, но идти Хокон не мог. Видимо, была перебита кость. Враги приблизились. Ершов выстрелил – один немец рухнул.

    Преследователи приближались, стреляя на ходу.

    - Уходите, меня не вынести. Всех накроют. Я задержу их сколько смогу… Я сам виноват, прощайте, товарищи!

    Ойен обнял брата, и они с Ершовым кинулись догонять отошедших на другую сторону сопки. Ойен оглянулся – в его глазах были слезы. Он сделал шаг назад, чтобы вернуться.

    - Назад, Коре! На тебе наша семья – мать, отец!.. – Коре после секундного замешательства, снова кинулся за Ершовым.

    Хокон лежал на краю неширокой седловины между двумя вершинами высотки и едва успевал менять обоймы. Патроны, что были в подсумках, кончились, бросил две гранаты.

    Четверых карателей успел подстрелить, остальные подкрались почти вплотную, кричали, чтобы сдавался. Хокон подставил ствол к подбородку и нажал на спусковой крючок.

Целый час сдерживал Хокон преследователей. Стемнело совсем. Немцы не пошли преследовать дальше, так как понесли тяжелые потери.

    Через день из берегового поселка пришел к разведчикам связной.

- Остатки вражеского отряда вернулись в Комагвер. В стычке с вами они потеряли шестерых. Хокон лежал среди фашистов. Жители поселка жалеют парня и в то же время с гордостью говорят: «Комагвер дал бошам бой», - он с вызовом докладывал Кудрявцеву обстановку. – Еще одна неудача: к вам на связь двигался Альфред Мачисен – один из руководителей сопротивления. Его каратели задержали и арестовали. Они подозревают его. Навел на базу Беньямин Хегала, которого видели в домиках. Ему немцы предложили деньги и бензин. Вот он и отработал.

- Чувство было у меня завалить этого охотника… Надо было не слушать тебя, политрук… - зло бросил Кудрявцев. – Что будем делать, Рикард?

- Командир, надо делиться на группы: кто-нибудь из наших ищет продукты, бот или лодку. Всем с течением времени пробираться к Лангбюнесу. Мы туда придем из Киберга, Крамвика или Комагвера.

- Этот план утверждается. Получите у политрука деньги: 2000 крон. Под расписку, пожалуйста. Эти деньги на бот и парусное снаряжение. Если попадется с двигателем – покупайте. Денег мы добавим… Встречаемся на Лангбюнесе…

Разведчики идут на Лангбюнес. По пути встретился небольшой домик.

- Располагаемся здесь. Ночью будем дежурить на Лангбюнесе. Радисты – радио в базу. «Более полусуток ждем плавсредства на Лангбюнесе, всю ночь дежурили у моря» - радисты кодировали радиограмму.

- Командир, ответили, что ожидайте следующей ночью катер. Группа должна быть в сборе, в готовности к съемке. Сигналы – огнем! – кричит радостно Баранов.

Затаившись, просидели в домике весь день, на улицу не выходили. По дороге проезжали машины, изредка в ту или иную сторону проходили пешеходы-норвежцы.

- Ершов, Баранов, Коре – подготовьте чердак к бою. Печь не топить.

Ночь провели на Лангбюнесе. Утром доложили, что снова не было ни катера, ни лодки. Снова отправились к домику.

В домике их ждали пришедшие из Комагвера Ингвальд и Рикард Юхансен.

- Командир, сегодня ночью у Беньямина Хегала в доме ночевало много немцев, они готовятся идти в тундру, к лагерю отряда. Проводником снова вызвался идти Хегала. Надо уйти из домика в пещеру. Она где то около километра на север.

- Хорошо. Так и сделаем. На мыс пойдем сегодня со снаряжением, а возвращаться будем уже в пещеру.

Тем временем совсем стемнело. На шоссе остановилось два больших автобуса. Из них вышло примерно до взвода немецких автоматчиков. Потоптавшись на месте, они пошагали всей группой к оконечности Лангбюнеса. Разведчики, затаившись, следили за ними из окон домика.

Дойдя до самой кромки воды, немцы разошлись вправо и влево, потом собрались вместе, стояли, смотрели то на море, то на дорогу, то на сопки. Чего-то подняли с земли, тщательно разглядывали, включив сильные аккумуляторные фонари. Лучи их рассекали темноту на десятки метров.

- Жженную бумагу обнаружили… - прошептал Ершов.

Некоторые немцы возвращались к дороге, не выдержав ветродуя. Трое немцев приблизились к домику, несколько человек шагали по тропе, остальные еще топтались у берега.

- К бою! – тихо скомандовал Кудрявцев.

Ершов, Баранов, Хильмар Хеккиля и Ингвальд влезли на чердак. Сметанин, Щетинин и Гюнер Берг через заднюю дверь выскочили во двор и залегли невдалеке от завала крупных камней.

Шедшего первым, по фуражке с высокой тульей и кожаному пальто, приняли за офицера. Следом за ним, вытянувшись гуськом, ступая в глубоко вдавленный снег, шагали два рослых крупнотелых автоматчика.

Офицер, видимо, разглядел лежащих возле камней разведчиков и скомандовал:

- Вставайте и сдавайтесь!

Младший политрук Геннадий Сметанин выстрелил в него из пистолета, офицер упал. В то же мгновение шедший за ним солдат застрочил из автомата. Пули прошили Сметанина. Немец кинулся бежать, впереди него еще резвее мчался его напарник.

Офицер, падая, навалился на Щетинина. Сергей ударил его дважды ножом в живот. Тот, что-то кричал, пытался подняться на локтях и коленях. Радист, выбираясь из-под него, воткнул в него нож в яремную впадину. Немец обмяк и перестал шевелиться.

К домику подбежали несколько немцев и пробовали через переднее крыльцо пробраться внутрь. Немцы высадили раму и поочереди стали забираться в окно.

Кудрявцев и Ингвальд Микельсен выскочили во двор. Старший лейтенант бросил в окно гранату. В домике ухнуло, полыхнула вспышка, разлетелись сткела во всех рамах. Донеслись истошные крики, ругань.

Новые солдаты мчались к домику, к каменным завалам. Баранов через чердачное окно пустил по бежавшим дленную очередь из автомата. Трое упали и остались лежать.

Гюнер Берг выбрал удобную позицию в стороне от тропки и вел огонь из полуавтоматической винтовки. На тропке и в стороне от нее он уложил с десяток егерей.

Теперь к месту стычки шли солдаты с берега. Вплотную к домику они не приближались, а укрылись за копнами сена и оттуда пытались разобраться что к чему.

- Отходим к грудам камней! – показал Кудрявцев направление отхода.

Как только разведчики к ним приблизились – застрекотали автоматы. Кудрявцев рухнул – пуля попала ему в голову. Рядом с ним, тяжело оседая, свалился Гюнтер, его тоже прошила автоматная очередь. Егеря были опытными воинами и разгадали маневр командира разведчиков.

- Отходить к берегу задворками! – громко крикнул Ершов. – Сейчас за ними побегут, а я тут как тут… - уже тихо сказал он Баранову.

Разведчики, которые были не в домике, бросились в сторону берега. Немцы вскочили, выбрались из-за копен и бросились догонять. Их дорога проходила возле домика. Точный огонь разметал егерей. Они отступили за копны. Осталось лежать несколько человек.

Ершов, Баранов, Щетинин, Хильмар и Ингольф спустились с чердака, вышли во двор, осмотрелись. Немцы не стреляли, они лишь светили фонарями в сторону дороги.

- Наших надо похоронить, ребята. Только осторожно! – скомандовал Ершов.

Баранов и Щетинин доползли до гряды камней, где лежали Кудрявцев и Гюнтер, подобрали оружие, командирскую сумку, спрятали убитых в небольшую яму, припорошили снегом. Подобрав несколько автоматов, два пулемета – разведчики стали отходить к берегу.

- Какие будут предложения? – спросил на берегу Ершов.

- Предлагаю вернуться и добить этих тварей, если они остались возле домика! – запальчиво крикнул Щетинин – его еще трясло после всего пережитого.

- Я – согласен с Сергеем. Лучше славная смерть, чем бесславное прозябание или плен. – Мы сможем добить этих егерей, тем более, что большая половина уже на небесах.

- Погибнуть мы успеем всегда! Я предлагаю работать дальше. У нас есть оружие, рация, деньги, еда. Мы еще можем гораздо больше дел сотворить, чем, если пойдем в последнюю атаку… К тому же, во время боя куда то делись четверо наших товарищей…

- Командир, норвег дело говорит… - присоединился к Рикарду опытный Баранов.