Сторожевики постояли в дрейфе еще около часа.

Они еще вывалили порядка ста снарядов по пустым позициям. Их постоянно ставило лагом к волне и сильно кренило.

- Эх, братцы… - прошептал Леонов, глядя в небо. – Отче наш, ежеси на небеси… - он читал по памяти «Отче наш», чего не делал более десяти лет.

Сторожевики задымили и пошли на запад. Остался только один, который стал штормовать, маневрируя вблизи берега. Радиус его маневрирования стал приближаться к берегу все ближе и ближе.

- Когда подойдет, Семен, попробуй его шурануть из пулемета по мостику. Скоро уже наш должен быть на подходе…

Семен стал изготавливаться к стрельбе: прилаживает приклад, проверяет крепление диска, наличие патронов, выставляет целик. Короткие очереди по два патрона, сотрясающееся до пояса тело, разбитые стекла иллюминаторов, упавший возле брашпиля немец в жилете, командир сторожевика и рулевой, смертельно раненные на мостике… Семен перевернулся на спину и стал перезаряжать пулемет новым диском. Сторожевик развернулся и, сильно кренясь, последовал за своими товарищами.

- Радио для наших: место встречи изменяю – ориентир №24. Прошу указать ориентировочное время прибытия.

Палуба торпедного катера. Боцман на страшной качке крепит в клюзе еще один якорь. Кто-то из краснофлотцев связывает все бросательные в одну длинную веревку. Она, веревка, привязывается к спасательному жилету. Рядом с боцманом, удачно лавируя телом, работает Альфред Халвари. Это была его идея – сделать бросательные концы плавучими на сильном прижимном ветре. Кроме всего, он контролирует место катера, ориентируясь по известным ему ориентирам.

- Смотрите, фонарик на берегу работает! Это - наши! Опознались… – кричит сигнальщик Шабалина старшина 1 статьи Махонский и, указывая одной рукой на берег, другой - щелкает фонарем ратьера.

- Покажи куда править рукой, все едино – ни хера не видно… - расстроено заявляет Шабалин, полностью доверяя глазу сигнальщика. Он в черном реглане и постоянном катерном кожаном шлеме. Светлый чуб прилип ко лбу: то ли от пота, то ли от соленой воды…

- Боцман, отдать якорь! Ют – пускай жилет. Халвари швырнул привязанный веревкой жилет в воду. Его понесло на берег. На берегу – четверка разведчиков. Бабиков – выше в скалах – наблюдение, оборона места посадки. Ящики - их значительно меньше - упакованы в резиновые мешки. Разведчики перевязывают сапоги, автоматы антенным кабелем к маскхалатам. Вот они принимают спасательный жилет. Первым идет радист Сергеев, он тащит за собой два резиновых мешка. Леонов обвязывает его за грудь беседочным узлом. Агафонов махает флажками, Барышев сигналит фонариком. Краснофлотцы на катере дружно выбирают конец – Сергеев, отплевываясь, сквозь бурные морские волны, буксируется к катеру. Альфред Халвари показывает разведчику большой палец и причмокивает языком.

Пятерка разведчиков сидит в кубрике закутавшись в одеяла. На рундуке приклеена мокрая газета «Краснофлотец». На ней: банка тушенки, кусок сала, буханка свежего черного хлеба. Пара луковиц на коленях Барышева, бутылка со спиртом в руках Агафонова, алюминевые кружки в руках разведчиков довершают живописную картину.

- Виктор, твою мать! Сколько шила угробил зазря – вот бы его сейчас усугубить… - пьяно растягивая слова, убежденно говорит он. Леонов слышит его, засыпая. Кружка с содержимым падает из его рук и с грохотом катится по наклонной палубе.

 

Как иногда бывает – в отряде произошло интересное, из ряда вон выходящее, событие. Ни свет, ни заря - отряд был поднят по тревоге, и поступила команда приготовиться к передислокации. В течение одного часа разведчики были готовы к следованию: вся амуниция, оружие, одежда, личные вещи – все было готово. Разведчики, стоя возле казармы, переговариваются:

    - Неужели мы столько накопили?

    - Каким образом мы все это будем транспортировать?

    Не унывал только балагур Павел Барышев, рассказывая всем, что ему не о чем волноваться, потому что его крестник Бибиков, которого он таскал на высоте 415 – обязан всю жизнь за него вещи носить.

    - Ты меня, наверное, из гроба теперь будешь доставать, чтобы я тебе чего-нибудь перенес, да? – спрашивал он Барышева.

    - Тьфу-тьфу-тьфу! Ба! Обиделся? А почему ты не обижался, когда я тебя на горбу тащил, а, чемпион!?

    - Да иди ты к лешему! Не мешай собираться!

    Подошли четыре полуторки. Разведчики поняли, что все уже спланировано и их ожидает какой то сюрприз. Так и получилось. Три машины были загружены оружием и боеприпасами, одна вещами и бумагами. Новый командир отряда лейтенант Фрол Николаев, скомандовал:

    - В каждый кузов по два человека! Я в машине с боеприпасами! Остальным, приготовиться к маршу. Маршрут: губа Кислая для погрузки на плавсредства. Легким бегом – марш!

    Машины одновременно взревели моторами, обдав клубами дыма строй отряда.

    - Николай Аркадьевич так не сделал бы, а следовал бы с нами до места погрузки! – сказал Гриша Харабрин.

    - Старшина тоже должен был что-либо знать заранее, а то сколько добра пропадет! – недовольно бурчал Чекмачев, старшина отряда. – Мало ли какие у меня договора с обеспечивающими организациями.

    - Как же я с подругой разберусь теперь? – страдал Павел Барышев. – В кои веки договорился на встречу, такая хорошая девушка – на тебе!!! Какая то беда, прямо таки!!! Она выше меня на голову, а, похоже, полюбила по-настоящему. Сегодня же увольнение можно было оформить!!! – страдал разведчик.

    - А у меня такое мнение, что это штаб флота потребовал полную конспирацию нашего перебазирования. Видимо, это один из эпизодов секретности! Как думаешь, Вася? – Леонов спросил своего друга Кашутина.

    - Я думаю, что наш Фрол еще слишком молодой. Еще не знает на кого опереться можно. Кто его не продаст нквдэшникам! Иначе он предупредил бы кого-нибудь об ожидаемых переменах. Конечно, Инзарцев знал силу и слабость любого бойца, любой комплектуемой группы. Перед ним весь отряд, как на ладони. Знай себе - грамотно тасуй колоду, все равно тузы попадутся. Да такие, от которых у гансов в зобу пересыхает!!! А сегодня чего то не то происходит, честное слово! – подвел итог разговорам Кашутин.

    Дальше начинался спуск. Бойцы умолкли – надо быть внимательными, чтобы не поскользнуться, не упасть. Да и тяжело было бежать, когда на тебе полный набор: специальный рюкзак, зимняя одежда из оленьей шкуры, патроны, гранаты, автомат, пистолет, несколько ножей. Да и куча всяких приспособлений, которыми пользовались разведчики на боевых вылазках.

    В губе Кислой отряд ждали четыре полуторки и четыре мотобота. Командир скомандовал:

    - Начать погрузку!

    Разведчики начали грузиться.

    И вот он - полуостров Рыбачий. Новая база заметно хуже по своим условиям, потому что строений практически нет – они все либо разрушены, либо сожжены. Одно радует, наконец, тайна таких скорых сборов прояснилась – отряд будет участвовать в операции по уничтожению опорных пунктов фашистов и финнов на мысе Могильный. Если мыс Пикшуев был разведчиками изучен полностью, то Могильный еще только ожидала эта участь. Там еще нога морской разведки не ступала след в след.

- За мысом Могильный начинается широкое устье реки Титовка. Появится ли днем в заливе наш катер или над полуостровом Рыбачий взлетит самолет – наблюдатели с мыса сразу засекают их, а вражеские батареи открывают огонь. Наша задача: высадиться в районе мыса Пикшуев, проследовать в составе 3-х групп и сосредоточиться до наступления рассвета в тылу гарнизона мыса Могильного. Это будет первый этап операции. После этого начинаем второй этап операции. Подразделение морских пехотинцев в составе роты, после того, как мы свяжем боем опорные пункты врага, работает по своему плану, уничтожая гарнизон Могильного, - так начал постановку задачи командир отряда Фрол Николаев. – Командирами групп назначены: старшина Леонов, младший лейтенант Шелавин, старшина 1 статьи Кашутин. Проводником к мысу Могильный назначен Семен Агафонов. Первой высаживается группа Шелавина и идет самой северной уступом сзади, второй - группа Кашутина, а третьей – группа Леонова с проводником - Агафоновым. После нас высаживается сводный отряд морской пехоты и следует за нами.

- Разрешите вопрос, командир? – поднимается Леонов. – Предлагаю, высадку морской пехоты начать раньше, чем нашу. После первой нашей группы, которая произведет разведку берега в месте высадки. Их больше, делают они это нечасто. Боюсь, что будут временные задержки при следовании.

- Неужели вы думаете, что нам придают детей сопливых, Леонов? Это -  имеющие опыт бойцы, которые покрыли себя славой в сражениях с немцами на полуострове Рыбачий. В чем вы сомневаетесь?

- Я знаю, что одного опыта здесь мало. Еще и немного умения необходимо: и при высадке, и при следовании, и при маскировке. Не забывайте, что скорость движения наших групп может оказаться намного выше, чем морских пехотинцев. Лучше взять два - три часа упреждения и высаживать одну нашу группу и роту пехотинцев минимум на час раньше!

- Отставить разговоры! Я еще не знаю наших возможностей, товарищ старшина. Пока только разговоры, да байки газетные… План уже утвержден командованием, отделом разведки флота. Все!

- Ничего подобного. Эти моменты мы и сами можем поправить. Уже бывали такие случаи. Особенно при операциях по взаимодействию с другими подразделениями. У нас есть связь с морской пехотой, мотоботами, командованием. Все люди, все человеки, можем объясниться и договориться!

- Не считаю это актуальным в нашем случае. Товарищи, есть еще вопросы? – завершая препирательства, поднялся Николаев. – Мое место – позади наших групп, во главе подразделения морских пехотинцев…

Командиры групп переглянулись и пожали плечами.

Группа Леонова высадилась близ мыса Пикшуев. При высадке подвернул ногу Иван Поляков:

- Командир! Ногу подвернул – болит сильно! Давай, останусь охранять место высадки? – просит он, блестя фиксой.

- Нет, Ваня! Ерунду порешь, самую настоящую… Как ты мог? Давай в катер, там разберемся! – командует Леонов.

Поляков, хромая и матерясь, забирается на палубу, ловко перебрасывая мускулистое тело через леера.

 Море – справа. Уступами влево идут группы Кашутина, Шелавина. Проводник – Агафонов - торопится. Леонов еще более торопит его.

- Шире шаг! До рассвета не так уже много времени осталось!

Даже молодой разведчик Бабиков понимает, что это грозит разведчикам неприятностями: они могут потерять основное преимущество – внезапность ночной атаки. Плата за это – гибель товарищей…

Вдруг, по цепи передают, что необходимо замедлить движение, а еще лучше остановиться.

- Да вы что там! С ума посходили, мудачье!!! – Леонов бросился назад, чтобы узнать, в чем дело.

- Растянулись, уроды! – с плохо скрытой досадой говорит командир отряда. – Пехотинцы за вами не могут угнаться!

- Но время!?

- Успеем!!!

- Командир, все понимают, что морским пехотинцам надо вести бой. Что надо дать им отдохнуть, собраться с силами! Но сейчас промедление смерти подобно! Пойми же ты, наконец!

- Да! Как бы не получилось, как у той незадачливой сороки: хвост вытянула, а коготок увяз… Всей птичке пропадать!!! Тьфу-тьфу-тьфу!!! – постепенно командира охватывает беспокойство.

Через сорок минут поступает доклад, что пехотинцы определились со своими людьми и готовы следовать дальше.

- Командирам групп – по местам! Всем следовать максимальной скоростью и с ходу вступить в бой, чтобы связать боем опорные пункты противника. И тем самым обеспечить подход пехотинцев к мысу.

Командиры групп ринулись к своим людям, которые уже начали замерзать в ожидании команды на бросок.

Забрезжил рассвет, когда группы приблизились к ровной лощине, за которой начинался крутой подъем к двум опорным пунктам на вершинах седловидного мыса. Егеря заметили колонну морских пехотинцев и открыли по ней огонь из батарей Могильного. Тотчас же заговорили огневые точки на подступах к Титовке.

- Пиз…ц, бля!!! Такой жопы, размером с холм на ровном месте, я еще не видел! – Агафонов ругался благим матом. – Теперь уже ясно, что немецкий гарнизон за Титовкой знает о десанте и к Могильному гансы бросят подкрепления.

- Враги ведут огонь, наши несут потери, а мы лежим на холодных камнях и яйца морозим, ожидая приказаний. Ну, че? Рванем?

- Другого не вижу - командуй, Виктор!!! – тихо, но твердо ответил Степан.

- Вперед!!! За Родину!!!

Точно вихрем подхваченные, мчались разведчики через лощину и с ходу стали взбираться на первую возвышенность. Позади рвутся мины, впереди – гранаты. В неуемном грохоте не слышны ни свист пуль, ни крики раненых. Еще два или три десятка метров отделяют от первого дота.

Граната взрывается под ногами младшего лейтенанта Шелавина. Он падает, катится вниз и, поравнявшись с разведчиками, кричит:

- Вперед, моряки! Вперед!

Леонова обгоняет Зиновий Рыжечкин. В его глазах дикая отвага, которая бросает под танк, на нож, на гранату… Рядом с ним бежит такой же маленький, быстрый, ловкий… Это Макар Бабиков атакует фашистскую сволочь…

Егерей ошеломила неожиданная атака. Они отступили на конец мыса, ко второму опорному пункту.

Разгоряченные боем и упоенные первой победой, разведчики закрепились на возвышенности. Осмотревшись, Виктор подполз к Агафонову:

- Ты понял, что произошло или нет? Колонна морских пехотинцев прижата к земле. Подоспевшие подкрепления из Титовки наверняка будут теснить их к морю. Вряд ли они нам помогут! А мы оказались окруженными гансами на их опорном пункте! Связи с командиром нет! Видимо, он вместе с пехотой попал в переделку! Нас здесь находится 15 человек! Думаю, что надо рассчитывать на свои силы. Может, еще кто-либо уцелел, но их еще найти надо. Хотя фрицы сейчас отлыгаются и полезут. С трех сторон мыс Могильный окружен морем. Егеря впереди и позади нас. Они пристрелялись к нашему «пятачку», и если бы не укрытия камней, осколки нас уже бы выбили.

- Товарищ старшина! Разрешите? Товарищ старшина!..

Кто-то тянет Леонова за рукав. Макар Бабиков! Тревожно поблескивают серые сузившиеся глаза. Мокрая пядь волос выбилась из-под шерстяного подшлемника, а на бледном лице выступили капельки пота.

Макар смотрит на склон горы.

- Вот там, я видел, как за теми камнями он упал. Может, ранен?

- Кто? О ком ты?

- Кашутин…

- Вася! Кашутин!

Леонов делает рывок, чтобы броситься на выручку другу, но Макар не выпускает его гимнастерку из рук, прижимает к земле. Взгляды встречаются – в глазах новичка решимость и мольба.

- Я маленький, я подползу… Я умею уток следить, подбираться к ним незаметно… Я попробую, я прошу…

- Ты что, слепой? Склон голый, ты как на сковородке котлета будешь! Я не могу рисковать жизнью почти необстрелянного в боях моряка. Не горячись! Еще в атаке видел, как ты вперед батьки в пекло стремился! Хочешь показать, что тебе море по колено?

    - Это я со страху рванул… Боялся отстать и потеряться!

    - А теперь, что не страшно стало??? Как раз теперь и надо обделаться жидко!

    - Нет! Теперь я с вами, а вы со мной!!! – Бабиков замолчал и вдруг, еще не получив разрешения, вьюном мелькнул среди камней и исчез.

    Разведчики отбили уже третью атаку, когда неожиданно наступила тишина. Егеря что-то замышляли.

    - Усилить наблюдение! Боеприпасы экономить! Подвозить больше не будут!

    Макар не возвращался, а внизу изредка постреливали. Должно быть, егеря все-таки обнаружили Макара.

    - Воздух!!!

    С истошным воем пронеслись над разведчиками три «мессера». Взмыв к зениту, они стали пикировать на «пятачок» и сбросили бомбы. Снова ударила вражеская батарея, и егеря пошли в атаку вслед за огневым валом. Они приблизились настолько, что стали слышны их гортанные крики:

    - Русс! Сдафайс! Русс, капут!!!

    «Пятачок» безмолствовал. Разведчики ждали, когда егеря подойдут на дальность броска гранаты. Кто-то в стороне от егерей резко свистнул, и оттуда раздался крик Бабикова:

    - Ату их! Ату!

    Макар метнул гранату. Она разорвалась в цепи атакующих, и разведчики пустили следом за ней еще несколько «лимонок».

    Егеря с истошным воем откатились.

    - Вовремя поспел! – услышал Леонов знакомый голос.

    Бабиков подполз действительно незаметно. Он был по-прежнему бледен и чем-то очень взволнован. Еще более сузившиеся глаза виновато смотрели в сторону.

    - Хорошо, что вернулся! К Кашутину трудно было подползти, зачем зря рисковать? Сейчас каждый моряк – это взвод, каждый патрон – снаряд!

    И тут Бабиков вытащил из голенища кортик с костяной ручкой. Это был тот самый кортик в черном чехле, на котором Леонов вырезал ножом инициалы: «В.Л.-В.К.», «Виктор Леонов- Василию Кашутину». В походах и на маршах Василий никогда не расставался с этим подарком.

    - Убит Кашутин! – тихо сказал Бабиков. – Я подполз, хотел взвалить его на себя, а егеря меня заметили, открыли огонь. Отлежался в ложбинке за его спиной. Так он, мертвый, меня спасал… Потом началась атака, и я кинулся к вам.

    - Спасибо, Макар! Кликни Уленкова!..

    Любимец отряда, гармонист и затейник, Евгений Уленков находился вместе с Зиновием Рыжечкиным на левом фланге «пятачка», чтобы держать под обстрелом лощину, по которой могли просочиться егеря. Даже здесь на Могильном, Уленкову не изменял его веселый нрав. Явившись по вызову, он присел на корточки, козырнул и бойко доложил, перефразировав слова песни:

    - Врагу не сдается наш гордый десант!!!

    - Не сдается, Уленков, веселая матросская душа! И Шелавин не сдается. Где он? Надо бы разыскать!

    Уленков уполз.

    - Комвзвод, ты где? Ты – живой? – громко спрашивает Уленков, когда нашел место, где был ранен Шелавин.

    - Живой я, живой… Ноги перебили, гады! Я пытался двигаться в вашу сторону, да меня пасут. Сразу, как высунусь, начинают пулеметом утюжить… А быстро у меня не получится! Тебе тоже не надо ко мне – зацепят, гады… Метко бьют, гансы… Вот если только веревкой? Брось мне один конец, я привяжусь, а ты дерни посильнее. Лады?

    - Держи, пробуй! – ответил Уленков. Он метнул конец веревки, на который прицепил небольшой камень.

    - Тащи, давай! – раздался через минуту голос Шелавина.

    Уленков напрягся изо всех сил. Но ничего не получилось. Не хватило сил.

    - Ты подожди минуту – ща народ подойдет! – ответил Уленков командиру взвода. Он уже полз туда, где его ждали товарищи.

    - Ну, где Шелавин? – спросил Леонов.

    - Он ранен, лежит под огнем. Бросил ему веревку, но один вытащить не смог. Надо человека два-три… - ответил Уленков.

    - Макар, Семен, вперед! – тихо скомандовал Леонов.

    Агафонов, Уленков, Бабиков лежа на спине изготавливаются для рывка.

    - Три-четыре! И-раз! – разведчики рванули веревку, что было сил. Шелавин тоже напрягся для облегчения рывка. Его тело быстро перевалило через небольшое возвышение. Немецкий пулемет выпустил короткую очередь. Пули ударили в высотку – мох и куски земли секанули по каскам разведчиков.

    - Ты гляди, какой расторопный!

    Тем временем Никандров, пытаясь пробраться к группе Леонова, ползет среди кустарника. Остановился, прислушался…

    - Никак «Интернационал» поет кто-то? – вслух произносит он. Песня слышится справа – от оконечности мыса. Пополз в ту сторону. Песня все громче и громче. Наконец видно поющего – это Борис Абрамов. Левая нога у него перебита. Осколком мины поврежден позвоночник. Борис ползет на локтях. В каждой руке у него по гранате.

    - Саша, ты? – обрадовался Абрамов. И облизал искусанные губы. – На локтях ползу к фрицам. Пою, чтобы отозвались. Метну гранаты, а потом зубами грызть буду… Глядишь, открою вам путь к своим.

    - Держись, Боря! Руками за шею держись! Я вынесу тебя…