Леонов обернулся и посмотрел на Агафонова

Леонов обернулся и посмотрел на Агафонова долгим взглядом… На лице Агафонова не было и тени сомнения в правильности своего поступка…

Тем временем катер уже подходил к надувной лодке.

- Лешка, Леш… Какой же ты молодец!!! Настоящий король пряжек!!! Настоящий!!! – Леонов принимает чемоданы из лодки.

Разведчики вытаскивают немцев и помогают Каштанову. Того трясет мелкая дрожь – он и егеря полностью мокрые. Губы синие, зубы стучат…

- В кубрик их, переодеваться в сухое! Ребята, помогите одежду сухую найти! Только для нашего – для фрицев чего по-проще посмотрите…

Разведчики сидят в кубрике и расспрашивают Каштанова. Тот уже согрелся, раскраснелся…

- С кем воюем, командир? Какие то дохлые они! Представляешь, подбегаем к берегу! Кричу одному – на весла, вперед. Их обоих в лодку – сам отталкиваюсь, поехали! Как поехали – так и приехали! Силы то у него много, а грести ни хера не умеет! Кругами у него получается! Короче, нас на берег выбросило волной! Еще раз пробуем – такая же кино! Я обоим в рыло, на!!! Автомат - за спину, одного - вперед, а другого - назад, сам – на весла. Видать, отлив здесь приличный, еще и волна - утащило нас далеко от берега! А катера я не нашел, гансы тоже не видели ничего. Даже расстрелять их грозился – все одно не видели…

- Это, что? Ты ганса себе за спину запустил? А если бы он тебе по башке? Вдвоем бы они такого гиганта за милую душу бы скрутили?! И в море?! – интересуется Никандров.

- Кишки у них тонкие против короля пряжек воевать! – задорно крикнул Каштанов. – Это им не фурнитуру короля бубей, бля, развешивать! 

Разведчики засмеялись.

- А почему король пряжек? – Шабалин спрашивает улыбающегося Леонова.

- У нас в отряде категорически запрещено пользоваться на обмундировании и снаряжении различными шнурками, повязками – все должно быть застегнуто на крючки, кнопки, пряжки: если человек попал в воду, он легко от всего освободится… Так вот его, Каштанова, ребята подкололи: «Пока свое обмундирование и снаряжение не приведешь в порядок, в поход не пойдешь», - сказали ему. Алексей столько нашил на себя разных крючков и застежек, что ему дали прозвище - Король пряжек. Дальше – больше. Барышев ему всерьез говорит: «Ты, наверное, с таким количеством металла сразу утонешь, если в воду попадешь?» И что же! Алексей зимой в полном снаряжении бросился в залив, чтобы испытать, в самом ли деле ему грозит такая опасность! – смеясь, закончил Леонов.

- Ну и шутники у тебя, ребята! – улыбаясь, вглядываясь вдаль, сказал Шабалин.

- Этот самый Каштанов, конечно, роста не гигантского, но упорен до невозможности! Когда он напросился к нам – не умел на лыжах ходить, представляешь!? Ребята ему устроили трамплин – подложили на спуске бочку с доской, присыпали снегом, утрамбовали! Сказали Каштанову: пока не научишься прыгать через эту бочку, в поход не пойдешь. Так уж заведено в отряде. Мастера таких трюков тут же продемонстрировали, как это делается. Каштанов ежедневно кувыркался на этой бочке, упорно карабкался к цели и добился своего! А вскоре стал одним из лучших мастеров скоростного спуска на лыжах с гор. Теперь сам такими трюками пробавляется…

- Ну, дети, чистые дети!... – только и произнес командир катера. – Они еще в игрушки не наигрались… А норвежец, смотри, как удав засыпает после добычи.

Гуннар, прислонившись к переборке, икал, спал, улыбался одновременно. Автомат, как неприкаянный, болтался на плече.

Теперь, по дороге в базу, когда опасность осталась позади, повсюду слышались смех, шутки, живой обмен впечатлениями.

Маяк на острове Лилле Экере все еще сигналил разведчикам. Наконец и он исчез. Волна стала настолько крутой, что катер проваливался почти до надстройки. Леера, торпедные аппараты с приборами, которые находятся на них, стали быстро обледеневать.

- Виктор Николаевич, нужна помощь твоих разведчиков! Видишь, как быстро мы обрастаем льдом – это опасно! Теряем остойчивость – можем перевернуться. Боцман давай ребятам инструменты – пора размять кости. А то все моряки для разведчиков – теперь наоборот. Долг платежом красен! – обычно флегматичный Шабалин волновался не на шутку…

Всю ночь, разбившись на бригады, разведчики кололи лед на верхней палубе катера.

Торпедный катер швартуется у причала Екатерининской гавани. Крытая «полуторка» поглощает фашистов, чемоданы с документами. Два сопровождающих закрывают борта и забираются в кузов. К Леонову подходит старший лейтенант:

- Виктор Николаевич! ЧВС просил вас вместе с Сутягиным сегодня быть на торжественном ужине в честь успешного завершения вашего похода. К тому же приглашена в полном составе группа Федора Нитрова. Она успешно выполнила свою работу, сегодня вернулась, люди отдохнули…

- Норвеги тоже будут?

- Конечно, именно там и собирается ЧВС рекомендовать вам совместную работу – ведь с ними вам будет сподручнее действовать в Норвегии… - закуривая, сообщил нквдшник.

- Надо было и в прошлый, и в этот раз с ними идти! – удивленно произнес Леонов.

- Да их же проверить надо было! Кто же мог поручиться за них! Бог его знает, что за люди эти норвежские патриоты? А, вдруг, драпанут? Да еще разведчиков заложат! Поэтому они готовились по отдельному плану, на другой базе…

- А-а… Ну, да ладно, пойдем посоревнуемся… - Леонов побрел в казарму.

- Парни, кто на соревнования? Или будем дрыхнуть, а нас потом будут поносить сотоварищи? – громко кричит Леонов.

- Не видать им победы ни грамма – чтоб я сдох!!! – смеясь, кричит Барышев. – Давай, пехоту натрем! А то будут потом ходить петухами!

- Фатькин, составляй команду, пиши заявку – выставляемся!!! Причем, выставляемся двумя командами! – командует Леонов.

- Годится! Правильно! Давай! – разведчики радостно кричат в предвкушении борьбы.

Мотовилин выносит охапку лыж и палок:

- Налетай, хлопцы! Последнему самые плохие!

Разведчики начинают шумно торговаться: кому какие лыжи брать…

Офицерская столовая сверкает приборами. ЧВС держит граненную 100-граммовую рюмку, наполненную водкой.

- Этот тост я поднимаю за успешную работу наших разведчиков! Это они под огнем врага совершают ежедневно подвиги – доставляя ценнейшие сведения для командования! Это они дерзкими налетами уничтожают врага и сеют в его сердце панику. Сегодняшние языки из зенитного полка дали очень важные данные по местам дислокации вражеских зенитных орудий, аэродромов, системы охраны и связи… Еще одна группа, которую встречал заместитель начальника отдела капитан-лейтенант Изайчик, успешно выполнила дерзкий рейд по тылам противника и доставила ценнейшую информацию по расположению вражеских опорных пунктов. Нашим летчикам будет славная работа. Эту группу необходимо включать в состав разведывательно-диверсионного отряда – потому что начало работы по Норвегии само наталкивает нас на это слияние. В составе группы действуют норвежские патриоты, которые при оккупации нацистами влились в состав сил сопротивления…

К контр-адмиралу Николаеву подошел посыльный и передал лист бумаги. Тот несколько секунд пробегает глазами строки:

- Вот слушайте, что брешут враги. Русские высадили крупный десант, силами до батальона. Но доблестными войсками фюрера десант был частично уничтожен, частично сброшен в море. Леонов, сколько погибло сегодня разведчиков? Скажи громко, чтобы все слышали!

- Из потерь – только тридцать три рюкзака! Личный состав, который участвовал в десанте, не пострадал – если, конечно, не считать бессонной ночи и мозолей при рубке льда на палубе торпедного катера. Да еще сегодня Барышев потянул ногу на эстафете, которую  наша команда выиграла! И выиграли ее именно те, которых враги частично уничтожили, а частично сбросили в море! – четким голосом доложил Леонов. – Потери врага – около шестидесяти егерей убитыми, двенадцать машин, трое языков! Одного раненного оставил я им, чтобы привет передал от разведчиков… - продолжил, улыбаясь, Леонов.

Раздались громкие аплодисменты.

- Не за горами новые походы в Северную Норвегию! За разведку! – торжественно закончил ЧВС.

Присутствовавшие на ужине опрокинули граненные стопки.

- Разрешите алаверды, товарищ адмирал! – попросил слова Изайчик.

- Валяй, разведка! – разрешил ЧВС.

- Я ставлю в пример всем действия группы Федора Нитрова. Эта группа готовилась отдельно и работала по особому плану. Они в каждом походе наносят такие же ощутимые удары врагу: взрывают мосты, склады и другие объекты. Кроме того, они приносят точные сведения о расположении объектов врага, и по их данным наши отважные летчики уничтожают эти объекты. Это настоящие пахари войны! Командир группы уже награжден, и я буду ходатайствовать еще о награждении его орденом. В отличие от многих других разведгрупп, - он бросил взгляд на Леонова, - документы, которые представляет командир, выполнены с хорошей штабной культурой. Они сразу же ложатся в постоянно меняющююся сводку, практически без обработки. За грамотную разведку! Ура! – он опрокинул содержимое стопки.

- Ура! - раздались нестройные голоса. Все снова выпили.

- Надо бы поучиться у него, как  донесения оформлять! – тихо сказал Сутягин Леонову. – Когда перекур будет, пойду побазарю с норвегами. Я слышал про эту группу, предполагал, что скоро мы будем взаимодействовать – это будет интересно.

- Да, уж! Слышал, как разведка на меня глазом повела? Надо будет получше оформлять свои выходы…

- Виктор, а когда тебе оформлять? Я был уже два раза с тобой, причем несложных раза, тебе просто некогда оформлять бумаги – живым бы выбраться… А на Могильном, что?.. Под снегом надо было рисовать карту?...– спиртное ударило в голову Павлу Григорьевичу.

Он встал и пошел на перекур в группу, где стояли норвежцы с командиром группы Федором Нитровым. Он сразу же направился навстречу Сутягину.

- Нитрова к ЧВСу! – громко прозвучала команда.

- Павел Григорьевич, норвеги по-нашему ни-бельмеса! Они как бараны, ни туда – ни сюда… Сейчас подойду к ЧВСу и мигом сюда – отвечу на все вопросы…

- Не беспокойся, Федор! Мы как-нибудь разберемся сами…

- Здравствуйте, верные сыны своей родины! – сказал он по-норвежски, раскинув руки, стал сближаться с патриотами. У них завязался оживленный разговор. В ходе разговора несколько раз тень пробегала по лицу Сутягина и он многозначительно смотрел на Леонова. Даже махал рукой: «Подойди, мол!». Леонов устало махнул рукой в ответ и отвернулся – не любил он критики в свой адрес, тем более такой несправедливой…

Пообщавшись с норвежскими патриотами, Сутягин быстрым шагом направился к капитан-лейтенанту Изайчику и стал с ним разговаривать. Тот тоже изменился в лице…

Федор Нитров, который разговаривал с ЧВСом, видел, как общаются между собой офицеры, и совсем сник.

- Устал, Федор? Наверное, будет у тебя неделька отдыха! Хотя в отряде у Леонова отдыха не получится – уже утром вас всех поставят на лыжи и вперед…

- Поставят… - задумчиво проговорил Нитров, не сводя взгляда с Сутягина и Изайчика.

Офицеры подошли к контр-адмиралу Николаеву. Начали что-то говорить. Улыбка слетела с лица адмирала, а Нитров склонил еще ниже голову, плечи его упали. Видно, как адмирал его о чем то строго спрашивает – тот качает утвердительно головой, не поднимая глаз… Потом адмирал, Изайчик и Нитров уходят… Через десять минут посыльный подбегает к группе норвежцев и просит их направиться к ЧВСу. Остаток вечера прошел без удалившихся…

- Виктор, стой! – это Сутягин догнал Леонова почти возле самой казармы. – Разговор есть - Николаев разрешил тебе сообщить…

- Что еще?

- Короче, враг оказался твой Нитров! – резанул Сутягин.

- ???

- Норвежцы плохо совсем знают русский язык. Начал я их поздравлять с успехами, со взорванными мостами, атакованными немецкими опорниками…

- Ну…

- Да не нукай, дорогой, а слушай… По-норвежски я с ними начал. Только тут они врубились в ситуацию… И начали пускать гавно по трубам: «Когда попадаем в тыл к немцам, то выбираем обычно лес погуще и устраиваем там лагерь. Командир иногда в сопровождении одного человека куда-то уходит, а больше сидит и раскрашивает карту. Дней через пять-десять заявляет, что все сделано, можно возвращаться, и мы возвращаемся. Никаких диверсий мы не совершали…

- Не может быть…

- По данным этой группы действительно летали наши летчики и бросали бомбы в голые сопки. Ну, а если бы началось наступление, то, используя эти липовые данные, мы поставили бы свои войска в очень тяжелое положение. Это настоящая измена Родине, а причиной измены послужило желание отличиться перед товарищами, желание заслужить похвалу командира без особого риска для себя… До меня доходили слухи, что летчики потом спрашивали, а не было ли ошибки в данных для бомбардировки…

- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день… - только и смог выдавить из себя Леонов.

- Нквдшники его уже под белы рученьки потащили…

- Была уже у меня подобная ситуация – пришлось вот этими руками прикончить одну гниду. Ребята меня после этого побаиваются… - после долгого молчания выдавил Леонов.

- Расскажи…

Леонов нахмурился. Было видно, что ему неприятно вести этот разговор. Но упрямые мысли уже одолели Виктора…

…Довоенное время… Транспарант развевается на ветру: «Привет участникам соревнований на первенство Северного флота – 1939г.»

- Финиш, финиш… Соберись, быстрее!!! – болельщики беснуются, свистят, волнуются…

Два лыжника борются за первое место. Но один за 200метров до финиша уверенно прибавляет и вырывается вперед.

- Андрей, Андрей!!! Молодец!!! – скандируют собравшиеся.

- Слушай, как же у тебя получается так прибавить на финише. Я был так классно готов, ездил по 30-50 километров ежедневно, но… - Виктор, тяжело дыша, интересуется у Жирнова.

Он стоит на четвереньках, опираясь на руки – все силы оставлены на лыжне. Андрей стоит с голым торсом и неторопливо обтирается снегом. Он знает, что его сложение – предмет восхищения моряков. Рядом с Андреем стоят его товарищи и обтирают лыжи, на которых бежал чемпион.

- Кроме тренировки надо еще и смазку иметь и правильно применять! Погоду надо по нюху определять – она ведь разный наст дает: на сопке он такой, а под сопкой – другой… Будешь меня слушать – научу, деревня зарайская… Пригодится тебе это дело…

- За первое место награждается Жирнов Андрей - спортрота… За второе место награждается Леонов Виктор - бригада подплава…

Победители получают грамоты. Товарищи окружили их плотным кольцом.

- А ну, разойдись, салажня, Жирнов идет! – громко крикнул Андрей.

Моряки расступились. Андрей взял за локоть Виктора и картинно проследовал мимо сослуживцев. Сильный, ловкий, всегда подтянутый, даже картинный, он выделялся своей уверенностью и своим физическим превосходством. Многие его откровенно побаивались: еще бы - такой атлет, да и за словом в карман не полезет. Служил он на флоте пятый год. Его сила, ловкость всегда впечатляли. За ними в образовавшуюся брешь проследовали товарищи Андрея, которые несли его лыжи и вещи.

…Стоит строй разведчиков, перед строем стоит Андрей Жирнов.

- В наш отряд добровольцем зачислен старшина 1 статьи Жирнов Андрей. Это лучший лыжник флота, отличный бегун, который обладает недюжинной физической силой. Вы все его знаете. Надеюсь, что в походах в тыл врага он докажет, что может бить врага также хорошо, как выигрывать соревнования. Стать в строй! – скомандовал старший лейтенант Лебедев.

Жирнов стал в строй на правый фланг – он заметно выделялся среди разведчиков и мускулатурой, и ростом, и выправкой…

…Тридцать разведчиков отряда возвращаются из первого выхода в тыл врага. Первым следует увешанный тремя автоматами, винтовкой, полдюжиной гранат – Андрей Жирнов. Еще бы - самый сильный и выносливый - он намного опередил своих товарищей.

В казарме Лебедев подводит итоги первого выхода разведчиков:

- Думаю, что вы все поняли, как непросто будет воевать с врагом в реальном бою – ведь до врага еще надо добраться, а он – враг – будет свежим, как огурчик. Сегодня мы не встретили врага, занимаясь маскировкой, скрытым передвижением, связью между группами, но завтра мы его будем искать сами… Только быстрота, внезапность, дерзость, натиск – могут дать победу. В лучшую сторону отмечаю Жирнова Андрея, который сумел подобрать больше других трофейного оружия, а также намного опередить всех остальных ребят. Мы все должны соответствовать его уровню выносливости, скорости передвижения и бега на лыжах. Андрей, назначаю тебя ответственным за кроссовую и лыжную подготовку разведчиков.

- Добре, командир! Загоняю в доску всех! Как же можно было выходить в рейд – не подготовив обувь, не подготовив скорого питания, не понимаю?! – картинно высказался он, обведя взглядом разведчиков.

- Надо было подсказать ребятам, что да как! – устало, но зло, крикнул Мотовилин. – Я ведь просил тебя помочь перед выходом, бисово дитя! Ты мне ответил, что это очень сложная операция – правильно подготовиться к длительному маршу… Что каждый должен самостоятельно этим заниматься и отвечать! Ты, видимо, перепутал войну с соревнованиями, сынок?..

 Они оказались друг напротив друга: один - высокий, мускулистый, красивый атлет, красуясь, другой – жилистый, худой, скуластый - готовый немедленно броситься в драку.

…Мелькнуло в мозгу перекошенное лицо Жирнова, убегающего вогнав голову в плечи, вслед за Беловым с поля боя…

…А вот и его очередной отказ выхода в тыл врага по причине сломанной ключицы:

- Товарищ командир, сегодня на тренировке во время броска, видимо, повредил ключицу, не могу оружие поднять! Меня врач освободил от строя на неделю!

- Слушай, Жирнов! Мне наплевать на освобождение врачей – ты будешь стоять в строю! - Инзарцев строго смотрел на разведчика.

- Но ведь я серьезно болен! Я не могу оружие поднять – так болит ключица… - истошно завопил Жирнов.

- Ты не этим серьезно болен! Я помню, как ты драпал! Я помню, как отказывался выходить в рейды – какого хера ты мне здесь нужен? Вон бойцы на голову ниже тебя, а молотят врага, а ты? Трус! Негодяй и трус! Еще выстрелить немец собирается, а ты уже голову в землю загнал! На операциях тебя не поднять в атаку! На тебя не действуют ни уговоры товарищей, ни приказания командиров – ты конченый трус и подонок!!! Пиши бумагу и чтобы ни духу… в отряде!!!

- Ну, и пожалуйста! Если я болен? Я чемпионом флота был, мне многие завидовали, а теперь? Если я болен? – заладил Жирнов плаксивым голосом.

…В тылу врага, найдя лыжную базу немцев, несколько разведчиков наблюдают за тренировкой лыжников.

- Гляди, Виктор, а это кто? Не наш ли Жирнов, а? – спрашивает Барышев.

- Точно, Паша! Это – он! Это – он! Гад, трусливый пидармон! – перефразировал Леонов известный стих... – Когда все завершат он, скорее всего, как перед войной, еще на круг пойдет! Вот там мы его и прищучим!

- Давай – давай! Мало его учили – пусть нквдэшники ему объяснят правду – матку! Я слышал, что после того, как его списали, он был в морской пехоте. Потом, сопровождая раненных, бросил их и скрылся…

- А я слыхал, что у немцев объявился инструктор по лыжам… Зовут его – Андрэ! Мне в штабе говорили! Мол, языки наши сказали!

Тем временем, тренировка лыжников завершилась. Инструктор действительно пошел красивым ходом водиночку на круг.

- Здравствуй, иуда! – внезапно поднявшись из снега, весь в белом, поздоровался Леонов.

Жирнов, будто наехал на дерево, остановился и грудью навалился на лыжные палки:

- Здравствуй, Виктор! Ты не делай никаких выводов, ты ничего не знаешь! Меня… меня сюда специально забросили, чтобы я разведал, как организована спортивная подготовка немецких егерей… Все такое… - после секундного замешательства затараторил Жирнов…

- Кто тебя готовил к этому заданию, а? Говори, падла!

- Меня… меня… это… Меня в разведке готовили, но я не знаю – кто!

- Как выглядит тот человек, который тебе делал документы – я всех в отделе знаю, говори, гнида! – Леонов поднял ППШ.

- Я… я… все осознал! Ты не представляешь, сколько я передумал, как страдал! – упав на колени, выпрашивал себе помилование Андрей Жирнов. – Возьмите меня с собой, я многое узнал, я… расскажу, я … кровью искуплю… - причитал Жирнов.

- Поздно, иуда! Из тебя же наши особисты все жилы вытянут…

- Я… - одиночный выстрел прервал рассказ предателя. Из-под шапочки на лицо полилась кровь, заливая глаза. Качнувшись назад – предатель упал вперед лицом…

- Ты, че, Витька? – тихо спросил Барышев. – Он же наш…

- Он уже не наш давно… Уже в гальюне он был чужим… Врагом был… Уходим…

- …Вот так печально завершилась карьера лучшего лыжника Северного флота, самого смелого моряка, Андрея Жирнова! – тихо произнес Леонов. – А как бы ты поступил на моем месте, Павел Григорьевич, а? Понял я, что может он еще столько зла наделать… Вот и прекратил я это зло одним выстрелом…

Сутягин обнял разведчика за плечи.

- Какая же все-таки жизнь непонятная штука! Казалось бы, что вот это - черное! Ан – нет! Ближе глядишь – ведь белое! - только и сказал Сутягин…

 

Казарма. Разведчики сидят на койках и слушают боевую задачу группы:

- Наша задача – после высадки способом десантирования из самолета в Северной Норвегии собраться в две группы и по указанным координатам сделать схроны продовольствия и боезапаса для действий на территории противника впоследствии. После выполнения этой задачи нам необходимо встретиться в указанном квадрате, прихватить языка и в назначенное время прибыть в место посадки на катер. Подготовку завершить к 12.00 завтра. Вопросы?

- Есть вопросы, товарищ командир! Разрешите мне участвовать в операции? – громко спрашивает Пшеничных.

- Тебя что потом вместе с крылом от самолета отделять, Андрей? – отвечает Леонов.

Разведчики смеются. Они помнят, как год назад летчики на тренировочном прыжке освобождались от Пшеничных, который ни в какую не мог прыгнуть.

- …Да, не могу я, не могу!!! Подойду к люку, а у меня между ног мокреет! Обоссался вовсю из-за ваших, бля… прыжков! Везите на землю, не могу! – не своим голосом, не кричит – орет, Пшеничных.

- Слушай, все уже прыгнули, а мы еще кружим, скоро топливо кончится! Рухнем! – убеждает Пшеничных летчик.

- Ну и рухнем! Что так, что эдак – какая разница! – снова орет Пшеничных.

- Один – еб..т, а другой – дразнится! Ты, что, идол гребанный, нашей смерти хочешь, а??? – в тон ему кричит летчик.

Инструктор по прыжковой подготовке пытается оторвать Андрея от лавки. Тот упорно сопротивляется и цепко держится за лавку.

- Слушай, у него не руки, а плоскогубцы – щипается, как змея!!! Нам его не выкинуть, больно цепкий попался!!! – инструктор сообщает летчику.

- Давай, уговори его хотя бы на крыло, пусть пробует! Меня ихний политрук жестко просил, чтобы всех я сбросил! – летчик вспомнил просьбу Леонова.

- Слушай, Андрей, ладно - ты прыгать не будешь! Но ведь надо на земле доложить, что ты хоть что-то делал – не зря же мы столько топлива сожгли? Бабы обычно выползают в таком случае на крыло – чтобы прочувствовать, какая температура за бортом, как действует ветер при полете и прочее… Давай, хоть так сделаем! Прыгать не надо, уговорил! Что мы тебя - насиловать должны? Ну, смелый ты парень, герой, а вот небо – не для тебя! Это бывает – ничего страшного здесь нет! Вон сколько людей не в состоянии прыгнуть – и ничего, и живут, и подвиги совершают… Давай, выползай!

Пшеничных немного успокоился:

- Отойди от двери, да подальше! А то я на крыло, а ты меня шасть в бок – и полечу, да!?

- Да нет же, договорились же! Отхожу к кабине пилота! Вот бабы…

- Что ты заладил: бабы, бабы… Не баба я, но боюсь до обоссаться!

- Понимаю, не вопрос! Все - я у кабины пилота, сижу и не встаю, если ты меня не попросишь… - инструктор даже руки развел, открещиваясь от плохих мыслей.

- Ладно, я только на крыло, чуть-чуть!

- Ты веселее, герой, топливо уже на нуле, щас все будем прыгать, когда мотор заглохнет! – кричит летчик, внимательно наблюдая за перепалкой.

- Вот заладили: бабы, топливо, на ноле… - Пшеничных осторожно начал выдвигаться из люка. Одной рукой он уже держался за левый край проема, а другой – за страховочный трос, осторожно передвигая карабин. Вот он уже двумя руками держится за проем и начинает переносить вес тела из самолета на крыло. Вот уже только задница, обрезанные сапоги, дно парашюта видны из салона – руки уже держатся за крыло. Пшеничных раскрыл рот, щеки раздуло ветром... Ни вздохнуть, ни выдохнуть… Летчик, обернувшись к инструктору, вопросительно кивает ему. Тот, улыбаясь, держит указательный палец, мол, еще чуть-чуть… Пшеничных подает вес тела из самолета… Инструктор резко кивает головой и рукой – пилот резко бросает самолет вправо. Самолет  кренится, становясь почти перпендикулярно земле…

- А-а-а, бля… Наеба-а-а-ли, су-у-у-ки-и-и… - судорожно пытаясь задержаться за крыло, Пшеничных с криком обрывается вниз. Страховочный трос остается на карабине – парашют забелел под крылом… Пилот и инструктор облегченно смеются…

- …Ты теперь предлагаешь это кино еще раз показать, чтобы потом по всему флоту байки пошли! Разведчики перед прыжком сначала мочатся, а только потом прыгают! Или не только мочатся, а? – достаточно грубо отвечает Леонов.

- Виктор, ты брось! Это было первый раз, больше не повторится!

- Как не повторится? Тебе напомнить, как после приземления пытались тебя на вторую ходку закинуть? Помнишь, как ты бежал по аэродрому? Ты скакал быстрее самолета! Орал так, что не было турбин слыхать, милый!!! Мы всем отрядом за тобой мчали – куда там!

- Не кипятись, Виктор! Вона не любой кобель сучку с первого раза покроет, а это же природа! – пытается найти брешь в обороне командира Пшеничных.

- А вечером ты орал так, что слухачи испугались! Они в наушниках и то подумали, что у кого то роды начались! Лучше отдайте меня под суд за трусость, но прыгать больше не буду! У меня голова кружится от одного вида самолета!!! – перекривил разведчика Леонов.

- Сколько времени прошло уже? Целый год!!! Сколько раз мы уже в тылу были? Сколько ганса завалено – гора и маленькая тележка!!! Неужели то, что я на тренировке не сиганул, весомее, чем все мои гансы и походы?!

- Нет, конечно! Ты - парень бравый! С тобой можно идти в разведку! – Пшеничных поднял глаза в надежде. - Но не прыгать с самолета, Андрей! Это был тренировочный прыжок, а сейчас: неизвестность, скалы, рыскающие егеря!!!

- Ты же меня знаешь! Я что, много просил? Я, бля…, что в увольнение прошусь? Я, бля…, что, бля…, за юбкой увязался? Да, бля…

- Хватит блякать!!! – ударил кулаком по столу Леонов.

Гильза с карандашами покатилась и юркнула со стола. Пшеничных лихо рванул  и успел ее подхватить и, громко стукнув, поставил перед командиром:

- На, не кидайся!!!

Леонов знал, если такой спокойный воин перешел на мат, то он очень сильно взволнован.

- Ладно, мертвого уговоришь! Пойдешь запасным!

- Да, я…

- Запасным - я сказал!!! – ударил кулаком по столу Леонов и сам же поймал подскочившую гильзу.

- Понял, есть! – Пшеничных быстро испарился…